Наталья. Меня?
Рэм. Напугал, напугал.
Наталья. Когда, интересно?
Рэм. Там, в гримерной…
Наталья (широко открывает глаза). Не помню.
Рэм. Без спросу ворвался, нес чепуху, хватал за руки, божился не навредить… Могло показаться — я вел себя странно…
Наталья (смеется). Да вы фантазер, Рэм… И совсем не врывались, даже совсем наоборот: долго царапались по двери, я уже пять раз успела вам крикнуть: да! можно! входите!
Рэм. Так это выглядело?
Наталья. Именно так и выглядело: робкий, застенчивый…
Рэм. Воистину, себя не видишь: я, по моему ощущению, продемонстрировал свои наихудшие качества…
Наталья. А по моему ощущению… Меня поразило: вы были бледны, в глазах тайна… Я еще, помню, про себя подумала: ух, какой…
Рэм. Старый дурак.
Наталья (смеется). Нет, ну зачем? Совсем в других выражениях.
Рэм. Ну, значит, мне повезло.
Наталья. Со мною как раз никому не везет!
Рэм. Нет-нет, я серьезно: мне повстречать, вдруг, такую, как вы… Один шанс из тысячи!
Она улыбается. И он улыбается.
Что будем пить: водку, виски, бренди, ликер, шампанское? Ну-ну, не стесняйтесь, чего душа просит? Я к нашей встрече готовился.
Наталья (удивленно). К нашей?
Рэм. Представьте, что к нашей, Наташа… Что, странно? (Внезапно уходит в дальний конец мастерской.)
Наталья. Но вы говорили — мы никогда прежде не встречались!
Рэм (откликается). …Душа просит праздника, знаю! Она слишком знает, что у нас там, впереди — и поэтому просит: радуйся, пока можешь! (Выкатывает столик на колесиках, на котором: спиртное, стаканы, полотенце; протирает стаканы.) Украшение дерева жизни — сюрпризы! Что меня восхищает в жизни — непредсказуемость! В театр забрел — просто мимо шел. На афише увидел: «Инцест» — и мне замерещилось страшное преступление: против Бога, семьи, человечности, вообще против жизни на земле! (Смеется.) Короче, я стал вспоминать: Адам познал Еву — вполне даже можно сказать, познал собственное ребро. Братоубийца по имени Каин тоже кого-то познал. Ну-ну, а кого, кстати, Каин познал, не припомните? Мрак — одним словом… Подумал: пойду, погляжу на семейную жизнь. В кои-то веки, подумал, покажут комедию — посмеюсь… (Берет в руки водку.) А потом я купил билет, а потом я увидел вас, а потом…
Наталья (удивленно). Инцест, вы решили, комедия?
Рэм (не сразу). Признаться, пока не решил.
Она почему-то молчит.
Водка, огурцы… Курица с вертела… Правда, остывшая… Для вас, кстати, могу подогреть…
Наталья. Спасибо… Не стоит, пожалуй…
Рэм. Вы с работы…
Наталья. После спектакля еще настроение… Ну, в общем, как бы еще в другой шкуре… Как бы еще пережить… Так что, вы сказали, инцест?
Рэм. «Белый аист», Наташа, коньяк… Помните сказочку: было однажды, очень давно, к мужчине и женщине прилетел добрый аист и в клюве принес им…
Наталья (смеется). …Ребеночка — помню.
Рэм(ставит водку обратно, поднимает коньяк). Да! Коньяку?
Наталья. Все равно.
Рэм. Наташа, расслабьтесь: мне показалось, вы там, на сцене, достаточно пережили…
Наталья (с улыбкой). О, там другое…
Рэм (наполняет стаканы). Вы жутко страдали — мне так показалось. Или, наверно, точнее сказать — что ваш персонаж страдал. Впрочем, как различить — персонаж или вы? Я, то есть, поверьте, сочувствовал вам — как мог. В том месте, особенно, где умоляли любимого сына не делать этого…
Наталья. Смешно, в этом месте все зрители плачут.
Рэм. Могу подтвердить: мужчина рядом со мною рыдал…
Наталья. Феномен.
Рэм. Итальянская пьеса?
Наталья. Испанская.
Рэм (подает ей коньяк). Жуть…
Наталья. Спасибо.
Рэм. У меня, кроме шуток, ком в горле, в мозгу… Ему, главное, как человеку, говорят, а он, как оглох… А тот эпизод, где он вас… ну, когда он склонял вас к инцесту — тоже очень сильный… Вот это, понимаю, страсть: фатальная, роковая. Бедняга, ему до зарезу хотелось именно этого…
Наталья (с улыбкой). Когда-то я его бросила — он мне так мстил…
Рэм. А, Наташа, скажите: такое возможно?
Наташа (с улыбкой). Не знаю…
Рэм. Нет, в жизни?
Наталья. Не дай Бог…
Рэм. Тогда… (Поднимает стакан). Тогда — за великую силу искусства?
Наталья. За нее… (Пьет.)
Рэм (не пригубив, опускает стакан, включает музыку, вновь поднимает стакан). И — за встречу? Давайте-ка, что ли, за встречу?
Наталья (смеется). Давайте.
Он, вдруг, мягко увлекает ее в некий танец.
О, кажется, мы собирались работать…
Рэм. А уже… А мы это — мы как бы уже…
Наталья. Что уже, Рэм?
Рэм. Ну, как бы уже появились на свет — а вы не заметили?
Наталья. Нет, Рэм, я серьезно…
Рэм. И я… И уже мы любили, страдали, мучились…
Наталья. Рэм…
Рэм. …Были счастливы и одиноки…
Наталья (смеется). Сжальтесь, Рэм, я после спектакля…
Рэм. Жизнь как будто прошла — а еще ничего не понятно!
Наталья (останавливает его). Ох, эта светская жизнь — я отвыкла, постойте… Голова закружилась, простите… Как белка, верчу колесо: дом — театр, театр — дом…
Рэм (как бы между прочим). Артур…
Наталья. Что?
Рэм. Артур… Мне прямо врезалось в память: Артур.
Наталья (не сразу; впрочем, с улыбкой). Рэм, вы что? Рэм, однако, я вас начинаю бояться…
Рэм. Вы из гримерки звонили ему, невольно подслушал. Артур, кричали, Артур, просили простить… Он трубку швырял — вы опять звонили… Наташа, признаться, я был оскорблен.
Наталья (не сразу; впрочем, со смехом). Ой, Рэм, вы, что ли, ревнуете, Рэм?
Рэм. Я ревную. А что?
Наталья (с улыбкой). Что ли, шутите? Что ли, серьезно?
Рэм (не отпускает ее). Мир вокруг нас существует, пока не закроешь глаза. Примерно, смотрите: я их закрыл — и его, этого самого мира, как бы сразу и нет. И Артур — про него, вдруг, забыть — и, глядишь, его как бы тоже нет. Квинтэссенция бытия — беседа, коньяк, шелестение душ… (Шепчет.) Хочу вас понять… ощутить, как натуру… Глазами, еще, что ли, сердцем… Ведь мы никуда не спешим? Ответьте мне: да?
Наталья (с улыбкой). Да… Мой мобильник испортился… Батарейка, наверно, не понимаю… Можно от вас позвонить?
Рэм (не сразу). А… (Вдруг, озирается по сторонам, поднимает с пола плащ, достает из карманов блокнот, сигареты, связку ключей, смятые денежные купюры, бормочет.) Отчего же нельзя, когда можно… Это также доступно и просто: как жизнь, например… (Продолжает выворачивать карманы, достает еще яблоко.) Кстати, библейский продукт… Хотел еще при знакомстве вручить — почему-то увидел вас и расхотелось… (Наконец, находит мобильный телефон.) Прошу…
Наталья. Спасибо… (Берет телефон, опускает цветы, яблоко на стол.) Я — буквально звонок…
Рэм. Бога ради.
Наталья. Пожалуйста, за разговор вычтите из гонорара.
Рэм. Копейки, о чем вы?
Наталья. Значит, копейки… Сонечка, Соня, ты слышишь меня?
Рэм. Залезайте сюда, тут слышно получше… (Помогает ей взобраться на библейский стул.) Секрет подземелья… Вне логики… Говорите…
Наталья. Спасибо… Доченька, слышишь меня? А так тебе слышно?
Рэм (шепчет). Дайте мне ваш телефон.
Наталья. Что вы сказали?
Рэм. Мобильный… Пока заряжу… Давайте-давайте…
Наталья (в трубку). Жди, я сейчас! (Отдает ему свой неработающий мобильник.) Вы там в порядке? Доченька, слышу, скажи: Тимка спит? Мордашку, надеюсь, помыла ему? Не как в прошлый раз? Да, а ручки? Да, точно, одну и другую?
Рэм удаляется.
Я тебя очень люблю… Ты же знаешь, что очень… Где я сейчас? Ты ему молоко кипятила? Что, сырое споила? Соня, ну, Соня… Артур не звонил? Ответь, я прошу, потом спросишь: он не звонил? Доченька, я на работе. Нет, не в театре, потом расскажу. Расскажу, обещаю. Тимку разбудишь… Я тебя тоже люблю. Очень-очень… Если Артур позвонит — скажи, я звонила ему раз пятьсот, он трубку не брал. Да, передай, теперь только утром… Скажешь, доченька? Да, не забудешь? Будь умницей. Да, пока… Да, люблю…
Задумчиво стоит на «троне».
