Скошенная трава [СИ]

— Как тебя зовут? — мягко спросила Айка. — Ты знаешь?

— Да. Таня. Вы будете меня кормить? Я не хочу умирать! — Девочка упала на колени. — Я могу готовить, стирать, убирать, обслуживать мужчин… Не выбрасывайте меня! Я еще могу быть полезной!

— У тебя были родные?

— Не помню… Была одна добрая женщина. Давно. Я полола для нее землю. Это не здесь, далеко. Потом пришли Волки. Убили женщину. Взяли меня с собой. Я жила в метро, в туннеле. Там были другие девочки и женщины. Мы работали. Когда кто-то заболевал, то такую просто выносили, а на ее место приводили другую… И я заболела. Но это не заразно! — девочка замахала ладошкой. — Просто простудилась. Кашляла. А вот сегодня уже нет.

И она попыталась улыбнуться, но губы выгнулись в кривом оскале. Передних зубов у девочки не было.

Степан вскочил и вышел из комнаты.

— Ну, хватит. — Надя подняла Таню и усадила на стул. — Если ты все можешь, то будешь заниматься в нашем Доме теплицами. А то я одна со всем хозяйством не справляюсь.

— Хорошо! — Таня наклонилась и поцеловала Надину руку.

— Нет. Вот это — плохо. — Это уже не выдержала Айка.

Ей с одной стороны было жаль этого морально и физически искалеченного подростка, а с другой — противно. И она делала над собой усилие, чтобы открыто не морщиться.

— В-общем, Таня, запомни, пожалуйста. У нас в Доме живут и мальчики, и девочки. То, чем ты занималась с мужчинами в метро, у нас строго запрещено. Слушаться будешь Надежду. Если станешь воровать — вышвырнем на улицу. Там — собаки. Голодные. Все понятно? Да, выход наверх для тебя запрещен.

Айка встала и ушла вслед за Степаном. О чем говорила домашний завхоз Надежда с Таней, ни та, ни другая не рассказали никому. Только с самого утра Татьяна теперь уходила к парникам и занималась с растениями до той поры, пока старшие не уйдут наверх за добычей. Быстро перекусив, она опять возвращалась к посадкам и сидела с ними до ночи. Зимой, когда земля промерзала, Таня помогала Наде со стиркой, сушкой, штопкой и уборкой. На вопросы ребят она отвечала односложно, опуская глаза в пол и теребя завязки на штанах. И в вечерних зимних посиделках участия не принимала. Если кто-то в ее присутствии делал резкое движение, она падала на пол, закрывая руками голову.

За два года она немного пообвыклась, но все равно парники остались ее любимым местом.

Айка доела густой суп и улыбнулась внимательно глядящему на нее Стасу.

— Очень вкусно! — похвалила его стряпню. Мальчишка тут же расцвел розовым румянцем на смуглой коже. Пока он разливал по чашкам настой, Айка наблюдала за ним из-под ресниц. Хороший домашний мальчишка. И как же здорово, что он попал к ним не побитым этой жизнью!

Дети, после смерти города, даже пересидевшие где-то удары, погибали первыми. У них не было кулаков, чтобы отбивать у таких же голодных и растерянных взрослых людей пищу и одежду. Радиационное заражение быстро сводило истощенные тела в могилу. А трупный смрад и инфекции, летающие в пыльном воздухе… Детей осталось очень мало. Как и женщин. Если только в метро. Но и там из слабых членов людского общества, в первую очередь, делали доноров и рабов. Самцы, не обремененные тут же слетевшей моралью, за счет своих физических данных тут же выстроили своеобразную иерархию, девизом которой было: убей того, кто тебе мешает есть, пить и спариваться.

Поэтому, когда отец из похода на территорию бывшей ТЭЦ вернулся с вентилями, датчиками и мальчиком где-то пяти лет, мать и Айка очень обрадовались. Мальчишка был бойким и смелым. По-русски говорил очень чисто, хотя смуглый цвет кожи и черные глаза и волосы выдавали в нем представителя кавказских народов.

Улыбаясь ямочками, чудом сохранившимися на худеньком личике, мальчишка поведал, что они с отцом жили в бойлерной и коллекторах, где до разрушения города тот и работал. Там, под землей, среди труб, было сухо и относительно тепло. Отец уходил на добычу, а Стаса, так звали мальчонку, прятал в дальнем коллекторе. И вот однажды он не вернулся. Вода у мальчика была. И еда. Немного. Когда все закончилось, малыш вылез на поверхность, и на него сразу же наткнулся Шамил, забрав с собой. Для отца мальчика, если тот вернется, была оставлена записка, накарябанная кирпичом на бетонной стене. Прошли две недели, и надежды на встречу улетели, словно пыль за холодным ветром.

В Доме мальчишка хвостиком ходил за Айкиной мамой, помогая ей во всем, в том числе и готовить. Он приходил в восторг от сочетаний смешиваемых в супе круп и кореньев. А через два года он полностью взял готовку на себя. Придумывая очередное кушанье, он пел веселые песни, которым его научила мама Вера. И из чего бы потом ни стряпал маленький повар, всегда получалось сытно и вкусно.

Полинка, маленькая помощница Стаса, деловито собрала посуду и понесла мыть. Степан встал и включил водонагреватель. Немного последил за температурным датчиком в бачке.

— Ай, скоро придется искать новый насос.

— Что, опять сломался? Может, он просто засорился?

— Пока тебя не было, я ходил к озеру и там же его разобрал. Похоже, он выработал свой ресурс. Надо где-то добыть новый. Иначе придется воду ведром таскать.

— Поняла. — Девушка сжала зубами согнутый указательный палец. Тяжело выживать в этом хаосе только с детьми, надеющимися на твою силу, умение и сноровку. Как же ей не хватало отца с матерью! На их плечи можно было переложить сложные проблемы, зная, что отец все решит, а мама погладит по голове и скажет, какая Айше умница, и втроем они всегда найдут выход!

Айка решительно поднялась из-за стола.

— Надюш, у тебя проблем нет?

Надежда отрицательно покачала головой с короткими пепельными волосами. Эта пятнадцатилетняя девушка несла на себе все хозяйственные заботы в их постоянно расширяющемся и вечно достраиваемом подземном доме. Появилась она у них спустя полгода после Стаса. Ее нашли в Подмосковье, куда сделали дальнюю вылазку Шамил с Айкой в поисках культурных растений, чудом уцелевших в почти двухлетних холодах, наступивших после взрывов. Проверяя очередное садовое товарищество, они набрели на жилой дом. На них пустыми глазами взглянула семилетняя девочка, которая, молча смахивая слезы, копала тяжелой штыковой лопатой могилу для своей бабушки.

Пока Айка ее осматривала и успокаивала, отец быстро забросал землей маленький старушечий труп. А Надя, потом сходив в домик, принесла оттуда икону и положила сверху.

— Бабушка будет рада. — Просто сказала она и протянула Айке ладошку. — Она теперь у Боженьки, и ей поют Ангелы. А я пойду с вами.

— Степан, ты со мной? — Айка посмотрела на парня. Тот пожал плечами.

— Конечно. Ты устала, и я тебя одну не отпущу. Завтра отдыхаем, а затем я иду искать насос.

— Посмотрим, Степ.

Тот укоризненно взглянул на девушку:

— Мы же договаривались ходить по очереди. Вчера и сегодня сидел с малышней я. Кроме того, я возьму Арсюху и Артема. Пора их натаскивать всерьез.

— Где искать думаешь?

— Да мы недалеко. В промзону на Коровинке. Там, помнится, на складах лежали промышленные насосы.

— У нас мощности генератора не хватит. Лучше поищите «Ручеек» или «Малыш» какой-нибудь. Кстати, «Ручеек» поднимает до двадцати метров.

Степан загадочно улыбнулся.

— Хотел сделать тебе подарок ко Дню Рождения, но, наверное, ждать не буду!

Айка удивленно вскинула черные брови:

— Вот как? И что же это?

— Новый генератор!

— Проболтался! — хором сказали близнецы.

— Так это же совсем другое дело! — Айка вскинула руки и потрепала братьям волосы. — Это нам всем огромный подарок! Ваших любопытных носов работа?

Она ловким движением цапнула их за подбородки и, приподняв, заглянула в глаза. Те со смехом шлепнули ее по рукам.

— Не. Нашел Степан, а мы только помогали тащить.

— И мне ничего не сказали!

— Так подарок! — вытаращил глаза лохматый и заросший двухдневной щетиной Артем.

Айка сузила глаза и демонстративно потерла руку:

— Темка! Тебе не совестно ходить таким заросшим? Твоим подбородком уже можно кастрюли чистить!

— Мне этот пещерный человек на чистой кухне не нужен! — вмешался Стас. — И кастрюли у меня никогда не пригорают!

Маленькая Полинка подошла к нему и подергала за свитер:

— А моя овсяная каша?

Мальчишки дружно заржали. Айка улыбнулась: эту эпопею помнили все. На развалинах продовольственного склада в Марке Арсений и Степан нашли провалившуюся в дыру между стеной и воротами упаковку молотого овса и, притащив Домой, вручили ее Стасу. Тот, привыкший варить рис, горох, фасоль и гречку, промыл прессованные зернышки и, бухнув в кастрюлю воды, поставил на плитку. Включил и отошел. А через пять минут их подземелье наполнилось дымом. Вода выкипела, а овсянка сгорела. Кастрюлю отчищали все вместе в течение нескольких дней. А овсяную кашу, пока крупа не кончилась, готовила Айка.

Когда все отсмеялись, Айка снова повернулась к Артему.

— Темик! И все-таки, отчего ты так зарос?

Артем посмотрел в сторону. За него ответил брат Кирилл:

— А это он хочет выглядеть мужиком!

— Грязным и небритым? Как отморозки из метро? С чего вдруг ты так озаботился своей внешностью, Артем?

— А ему Степан принес книжку с картинками об индейцах и ковбоях!

— Тём, знаешь, в прериях ведь не было душа! И речки текли не везде. Ковбои скакали за стадами по жаре и пыли. Коровы жевали траву и какали. Много, Тём. И, поверь, от твоих кумиров пахло так, что индейцам ничего не оставалось делать, как только их отстреливать, чтобы смрадом экологию не портили.

— Мы тоже его отстрелим! — захохотал Арсений. — Чтобы вшей не разводил!

Темка не выдержал насмешек и, вскочив, поймал тощего, но юркого Арсюху, повалив на лавку. Тот ужом вылез из-под Артема и прыгнул сверху. Полинка радостно завизжала и полезла на мальчишек. Те, тут же объединившись, схватили девчонку и начали щекотать. Полинка тоненько захихикала.

Проснулась Белла и, приподнявшись на локте, позвала:

— Аюшка, ты здесь?

Все сразу оставили баловство и собрались рядом с кроватью больной девочки.

— Белочка! — Айка положила ладонь ей на лоб. — Ты как?

— Хорошо! — Белка, несмотря на десятилетний возраст и усиленное, по их меркам, питание, выглядела меньше Полинки. Странная болезнь мозга отнимала все силы у хрупкого тела. Припадки с возрастом происходили все чаще, причем вещала она не всегда. Но то, что она в такие моменты говорила, не раз спасало Дом от разрушений, а его жителей — от смерти.

Сейчас она почти не вставала, и все ребята понимали, что долго она не проживет. Каждый по-своему был к ней привязан и старался порадовать слепую однорукую девочку чем только мог. Темка читал вслух книжки, сидя на ее кроватке по вечерам. Арсений нашел в развалинах чудом неповрежденную гитару и, посадив девочку рядом, учил перебирать струны. А Степан пел песни. Когда-то, в довоенной жизни, он немного поучился в музыкальной школе по классу скрипки. А сейчас самостоятельно учился играть на гитаре. Поэтому, ходя в походы по разрушенным домам, он целенаправленно искал ноты или аккорды к песням. Когда длинными зимними ночами он не был занят по хозяйству, то уходил в дальнюю комнату и разучивал мелодии. Таким же музыкальным фанатом был и десятилетний Арсюха, подражавший Степану во всем. Успехи обязательно демонстрировались больной девочке. Короче, Беллу любили и баловали, чем могли. Даже тихая Таня приносила из своих парников для нее какие-то листики.

— Знаешь, Айка, я сегодня видела свою маму. — Нежно улыбнулась Белочка. — Она стояла в луче света и протягивала ко мне руки…

— А ты? — сглотнула слезы Айка.

— А я побежала к ней. У нее теплые руки. Она такая красивая!

— У меня тоже теплые руки. — Полинка влезла к Белле на постель и калачиком свернулась рядом, обхватив ладошками здоровую ручку девочки.

— Да, Полюшка. Но там так светло! И совсем не хотелось уходить. Айка! — девочка повернула голову и нахмурила лоб. — Мама сказала, что ты можешь опоздать, надо торопиться! Ты должна идти…

Белла никогда раньше не запоминала того, что говорила во время припадков. Айка смахнула со щек бегущие слезы и весело сказала:

— Да, Белочка, я уже иду!

И, встав с кровати, махнула рукой Степану:

— Идем.

Остальные потесней уселись на кровати, а Темка вытащил откуда-то из-за спины книгу:

— На чем мы остановились в прошлый раз? — пошелестел страницами. — «Черный Джек был недурен собой и чертами лица скорей походил на мулата, чем на негра…»

Степан с Айкой тихо проскользнули в люк.

Глава вторая. Поиски

— Одевай зимний комбез. И шлем. За бортом около пятидесяти. — Айка сосредоточенно распихивала по карманам всякую нужную мелочь. Туда же отправился и небольшой отцовский пистолет.

Степан защелкнул магазин к автомату и, положив его на лавку, надел комбез и ботинки.

— Сколько ей осталось? — не поднимая глаз на Айку, спросил он.

— Думаю, от силы — неделя. Мать уже позвала ее. А она осталась только для того, чтобы я нашла того, кто умирает. Для них с матерью это почему-то важно.

— Да. — коротко отозвался Степан, одевая на лицо фильтры и опуская темное стекло шлема.

Еще раз проверив все застежки, они по лестнице выбрались наружу. Сильный горячий ветер гнал мелкую пыль среди хлама и скукоженных деревьев. Айка поманила Степана рукой за собой. Там, утром, на пустыре она видела следы. Надо бы их проверить.

Размеренным шагом, не пригибаясь, они пересекли бывшую территорию гаражей и пошли к забору. За ним — промзона. Вот стена одноэтажного дома. Когда-то вместе с отцом они разобрали у него крышу, чтобы досками застелить пол убежища. Именно за ней Айка видела следы.

Хоть ветер своими порывами размел песок, цепочка все еще была видна. Определив направление, ребята пошли по ней.

Через полчаса следы с грунта свернули в сторону оплавившегося камня труб бывшей ТЭЦ. Степан схватил Айку за толстый рукав и, когда она обернулась, щелкнул по пищавшему на груди счетчику Гейгера. Девушка кивнула головой, и они начали обходить вокруг радиоактивное пятно. Приблизительно определив вероятный маршрут пришельца, они зашли в пролом с другой стороны. Здесь, под слоем бетона и не сгоревшей изоляции, было немного прохладней. Айка с удовольствием стянула шлем с головы.

— Как ты думаешь, мы тут сможем его найти? Может, покричать? — улыбнувшись, она прошептала уже расстегнувшему молнию у ворота Степану.

— Страшной смерти хочешь, девушка? Сейчас прибегут сыроеды, и останутся от одной дурехи рожки да ножки. — Он улыбнулся в ответ и, сняв перчатку, провел пальцем по ее смуглой щеке. — Испачкалась.

Айка усилием воли заставила себя остаться на месте и не отшатнуться. Мама, когда была жива, строго-настрого вдолбила ей в голову золотое правило выживания женщины: никаких отношений с мужчинами, как бы они ей не нравились. А Степан ей нравился. Только как напарник и друг. Иногда, замечая искорки в голубых глазах напарника, глядящих на нее, она задумывалась о том, как же им всем дальше жить вместе. Все-таки человеческое тело принадлежит земле, его взрастившей, поэтому уйти от влечения мужчины к женщине одним контролем сознания практически невозможно, ибо природа всегда норовит собрать свою обещанную Богами жатву. А ее девочки и мальчики подрастают. Близнецам уже по шестнадцать. И вполне возможно, один из них увидит, как нежны Надюшкины глаза, и какое у них лукавое выражение, когда она смеется… Татьяну может сорвать в любую минуту, тем более, что про отношения мужчин к женщинам она знает не понаслышке. А у нее начались месячные…

Вероятно, друг заметил мысль, промелькнувшую за доли секунды в Айкиных глазах, потому что застегнул молнию, надел шлем и опустил светофильтр. Респиратор остался висеть на шее. Отойдя от нее на пару шагов, он сухо сказал:

— Идем в коллекторы.

Айке стало тоскливо. В чем она виновата? Неужели животные инстинкты Степки оказались выше его интеллекта? И с какого перепуга она должна отвечать на его желания? Она — главная в Доме. Ее подбородок гордо задрался, а упрямая нижняя губа вылезла наружу. Точным движением нахлобучив на лохматые и мокрые от пота волосы шлем, она тоже опустила стеклянный щиток.

— Веди. — Ответила она и пошла за Степаном след в след, скользя взглядом по тихим завалам.

Они проверяли четвертый коридор, когда со стороны отстойника послышалось шлепанье и шуршание. Степан, шедший первым, выключил фонарик, быстро схватил ее за талию и поставил на толстую трубу. Затем, прыгнув следом, лег рядом. Айка вытянулась, пытаясь слиться с трубой и не дышать. Они лежали голова к голове, не видя в кромешной темноте лиц друг друга. Айка вдруг почувствовала, как ее руку в перчатке накрыла Степкина рука и слегка пожала.

«Вот балбес!» — подумала девушка и сосредоточилась на приближающемся шуме. К ним по бетонному полу двигалось какое-то крупное тело. Шаги внизу дошлепали до того места, где они спрятались. Раздалось громкое сопение. Кто-то живой нюхал воздух. Затем застучали когти и клацнули зубы.