Зазеркалье войны (СИ)

Сам Тал, в компании ещё семерых клонов, спасавшихся от полуденного зноя в прохладе ангара, украдкой бросал долгие взгляды на свою подружку и изредка неодобрительно косился на Чимбика, слишком долго, по его мнению, возившегося с ремонтом «пятнашки». Не выдержав молчаливых страданий Тала, Схема объявила перерыв, спрыгнула с шагохода и уселась рядом с любовником за стол, сваренный из листа обшивки СНДК и деталей рамы мотоспидера. Время было ещё не обеденное, но запланированную работу клоны уже выполнили и теперь с чистой совестью перекусывали местными деликатесами, расположившись на креслах, выдранных из подбитой техники. Тал и Схема восседали в креслах из десантного отсека АТ-ТЕ, превращённых с помощью подушки от сиденья из гражданской машины в короткий диванчик, а Чимбик, ко всеобщему веселью, взгромоздился в ложемент пилота истребителя, поставленный на высокие ножки, и теперь возвышался над столом, словно милитаристская пародия на короля Дариуса, даром только волосы не красные и морда страшнее.

Посуда также представляла собой сборную солянку — от стандартных армейских кружек до притащенных из города посудин, зачастую поражавших своими необычными формами.

— Меня в музей пригласили, — поделился планами на вечер Вжик, накладывая себе в тарелку жареных ребрышек. — Посмотреть на работы какого-то ситха-скульптора. Сказали — я пойму. Схема, а ты их видела?

Взгляды присутствующих скрестились на зелтронке. Даже Чимбик, извернувшись на своем недотроне и наполовину свесившись вниз, прожигал своего механика любопытным взглядом.

— Не-а, — лениво протянула та и кивнула в сторону стоящей в ангаре техники. — Меня с детства другие скульптуры привлекают.

При этом она теснее прижалась к смущённому публичным проявлением чувств Талу и переплела свои пальцы с пальцами клона. Сочетание красной кожи и блестящего металла выглядело необычно и даже завораживающе. И, как обычно, реакция на подобное у остальных солдат, так и не сумевших окончательно привыкнуть к открытому проявлению чувств, была самой разной: Чимбик сделал вид, что ничего не заметил, Солус смущённо покраснел и отвернулся, Скептик, Ребус, Отчаянный и Бес занялись едой, а Вжик, наоборот, даже не подумал отвести от парочки задумчивый взгляд.

— Забудь про музеи, — посоветовал ему Отчаянный. Имя свое он заработал ещё на Камино, в процессе обучения: юный клон поразил наставника отчаянными атаками на симуляторах, в девяти из десяти случаев заканчивавшихся победой курсанта.

— Закачаешь себе голоэкскурсию на деку и посмотришь, когда будет нечем заняться. Лучше отправляйся в квартал удовольствий — оттуда можно неделями не выходить и ни разу не повториться. Чего стоит хотя бы массаж! Я даже не представлял, что это может быть настолько приятно! — Он даже зажмурился от удовольствия, вспоминая необычный опыт. — Да и местные такие приветливые, постоянно приглашают с собой в разные интересные места.

— Кстати, да, — внезапно оживился Ребус, — меня это удивляет. Ладно, король оплачивает нам всю эту веселуху, тут хоть какой-то смысл есть, а остальные? Меня постоянно пытаются куда-то зазвать, едва не липнут ко мне и вообще проявляют нездоровый интерес.

Остальные клоны закивали, соглашаясь с наблюдениями брата.

— Вот скажи, Схема, — продолжил он, глядя на зелтронку, — неужели мы такие забавные зверушки, что всем охота поглазеть на нас поближе? Или это мода такая?

Выслушав это предположение, Схема рассмеялась:

— Вы даже не представляете, каким уникальным сокровищем являетесь для нас, эмпатов.

Удивлённые и непонимающие взгляды клонов скрестились на девушке.

— Для каждого из вас почти всё на нашей планете незнакомо. Вы на каждом шагу открываете для себя много нового, потрясающего и прекрасного. Мы чувствуем всё это и через каждого из вас можем пережить всё это, будто впервые. Даже ярче, чем впервые — ваша обычная жизнь слишком отличается от нашей, и контраст порождает поразительно сильные чувства.

— То есть, всё же забавные зверушки, — уточнил привыкший видеть только плохое Чимбик. Даже пребывание на Зелтросе и общение с Таликой и её семейством не смогли вытравить из сержанта недоверие ко всему миру и постоянное ожидание подлянки.

— Не зверушки, — поправила его успевшая привыкнуть к сержантскому характеру зелтронка. — Потрясающий новый мир, в который хочется окунуться с головой, наполнить его красками, радостью и счастьем.

Её рука при этих словах скользнула вверх по плечу Тала, коснулась шеи и закончила путь, зарывшись в волосах клона. Тот сглотнул и невольно прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением. На губах Схемы играла улыбка, а глаза светились обожанием и лаской.

За столом наступила тишина, нарушаемая только сосредоточенным сопением Скептика, обгрызающего ребрышко — клоны осмысливали сказанное. Получалось, что всё же в чём-то Чимбик прав с его вечным цинизмом: их использовали и тут. Но… Разница по сравнению с прошлым была громадная — клоны взамен получали гораздо больше. Во всяком случае, с их точки зрения. А если так, то размен, как минимум, выходил равным.

— Судя по всему, если загремлю в госпиталь, то с Лиарой буду общаться только по комму, — тяжеловесно пошутил Вжик, нарушая тишину.

— Это почему? — удивился Чимбик.

— Ну, а куда с эмпатией в госпиталь лезть? — резонно отозвался Вжик. — Особенно в хирургию или ожоговое.

При этих словах Тал вздрогнул и невольно покрепче прижал к себе Схему. Та ласково чмокнула клона и ответила Вжику:

— Это один из двигателей развития медицины на нашей планете. Мы не любим боли, а потому разрабатываем всё более совершенные обезболивающие и способы восстановления тел. Но вообще эмпатия работает в обе стороны — мы не только ощущаем чужую боль, но и, при должном желании и некоторой тренировке, можем передать приятные эмоции больному. Обычно, чем больше здоровых на одного больного, тем проще унять его боль, потому у нас в чести много посетителей разом.

— Так что будет вокруг тебя хор из подружек твоей дамы сердца, — Скептик, наклонившись, стукнул кулаком в наплечник Вжика и свистнул с его тарелки наиболее аппетитный кусочек.

— Эй! — возмущенно заорал танкист, и под этот вопль добыча Скептика перекочевала к Бесу, который, победно оглядев товарищей по оружию, сунул предмет спора в пасть и смачно зачавкал.

— Гад, — хором резюмировали «обокраденные».

— А неплохо было бы тут поселиться, — прожевав, внезапно признался Бес.

— В ангаре? — едко уточнил Скептик, ловким движением уведя тарелку со сладостями из-под носа брата.

Зверский аппетит клонов, вызванный ускоренным ростом и старением, наконец-то был удовлетворён — благодаря зелтронам теперь они питались обильно и исключительно вкусно. Кое-кто ворчал, что после такого возвращаться к обычной армейской жратве, а то и безвкусным брикетам сухих пайков будет мучительно, но ворчунам тут же предлагали вернуться к привычному рациону, благо, этого добра на складе хватало.

— На Зелтросе, шебсоголовый, — беззлобно огрызнулся Бес.

В последнее время участившиеся было стычки и ссоры между клонами сошли на нет — сказывалось время, проведённое в увольнительных. Способ расслабиться нашёлся для каждого свой, и печать усталости и напряжения на лицах республиканцев сменилась умиротворёнными расслабленными улыбками.

— Тихо, спокойно… — продолжил он. — Не нужно ждать гранаты под… экх! — Локоть Ребуса впился ему под бок. Негласное правило клонов — никаких разговоров о войне при посторонних. Незачем.

— В общем, мне тут нравится, — потирая ушибленный бок, завершил Бес. — Остаться бы…

— Угумф, — согласился с ним Скептик, набив рот орехами. Прожевав, он продолжил уже внятней: — Дом построишь на побережье, загорать будешь… как наш Ребус.

Эти слова вызвали весёлый смех — в одну из увольнительных Ребус умудрился забыть о защитной мази и обгорел под местным солнцем до цвета, придавшего ему немалое сходство с аборигенами. Вот только безвредное для зелтронов излучение Зела грозило неприятными последствиями для пренебрегающих защитными средствами туристов.

— А в чём проблема? — в своей непринуждённой манере поинтересовалась Схема. — Хочешь — оставайся.

Это незамысловатое предложение вызвало сперва взрыв смеха, но поняв, что зелтронка не шутит, клоны мгновенно притихли.

— Кто б ещё разрешил, — наконец подал голос Тал. — А так бы мы с радостью…

— Может, нас тут на ППД оставят? — выразил общую надежду Вжик, но его перебил Скептик.

— А воевать за тебя кто будет? — поинтересовался он. — Вод, вынь голову из шебса! Чем мы год занимались? Правильно — были в каждой шебсе если не затычкой, то уж точно подмывкой. Каждый из нас на счету, а дворняги, если ты не заметил, особо не горят желанием впрягаться за нас. Если бидоны не вывалятся тут — значит, соберём манатки и почапаем в очередную дыру.

Он замолчал и зло вонзил зубы в бутерброд, словно вымещая на нём свою обиду на несправедливость, что стала их постоянным спутником в жизни.

— А пусть дворняги и воюют, — внезапно подал голос молчавший до того Солус. Он всегда держался чуть в стороне от других, отделённый незримой пеленой отчуждения. — Лично меня достало то, что они только треплются о свободе, идеалах и бла-бла-бла, а в итоге мы скачем, как набуанские морские блохи, от планеты к планете, и отстаиваем единство Республики, за которое никто другой сражаться не хочет. Хотел бы я увидеть их рожи, если мы все сядем на задницы и предложим им самим расхлёбывать заваренную кашу.

Остальные клоны ошарашенно посмотрели на брата. Одно дело — тихие мечтания на тему «было бы здорово пожить иначе», а совсем другое — столь откровенное неприятие самой идеи этой войны. Точнее, в глубине души многих посещали подобные мысли, но высказать их вслух, да ещё и в столь безапелляционной форме…

— Это пахнет бунтом, водэ, — враз посерьёзневшим голосом сказал Отчаянный.

— И что? — Солус всем корпусом повернулся к нему. — Что мне сделают? Расстреляют? — Он искренне рассмеялся. — Пусть придумают что пострашнее — меня и так пристрелят. Рано или поздно. А так — хоть будет, за что.

Чимбик молча взирал на брата, прекрасно понимая, что творится у того на душе. Через то же самое они с Блайзом прошли больше года назад, с той лишь разницей, что здесь уже был реальный мир, готовый их принять. Слишком хорошо Чимбик помнил собственные метания, когда любой выбор казался проигрышным, чтобы пожелать подобное братьям. Но роковые слова уже были произнесены, и в глазах всех присутствующих клонов отразилась новая, немыслимая, но оттого не менее привлекательная идея. Идея, о последствиях которой, похоже, сейчас никто не думал.

— Во-первых, это преступление, называется «дезертирство», — начал он, поставив на стол свою тарелку. — Во-вторых — а чем заниматься на гражданке? Это сейчас король нас кормит-поит, а потом? Нахрена ему табун прожорливых нахлебников? Ну, допустим, механики ещё найдут себе работу, — при этих словах глаза Тала подозрительно блеснули, — пилоты — тоже. А остальные? Что делать? Найти себе подружку и сесть ей на шею? Очень хороший поступок, достойный, — фыркнул Чимбик, накладывая себе фруктовый салат. — Да и… Ну, найдёте вы себе тут работу, к примеру, будете день работать, потом — домой, к любимой под тёплый бок. Обалденно, не так ли?

Большая часть клонов подозрительно притихла, чувствуя подвох, и лишь Солус сумрачно кивнул. Схема, почувствовавшая неожиданный и скрытый от глаз накал страстей, удивлённо разглядывала клонов.

— А потом ты берешь тарелку с орешками, ставишь на стол честно заработанную бутылку холодного эля, — продолжил расписывать прелести гражданской жизни Чимбик, заправляя салат сливками из баллончика. — Приятную, запотевшую. Открываешь, делаешь первый глоток, включаешь ГолоНет… и смотришь в новостях, как на очередном куске бантас поодо гибнут твои братья. Те, кто не ушёл, те, кому не повезло так, как тебе. Гибнут под старательно-скорбную речь очередного говнюка, делающего себе имя, карьеру и гонорар. Смотришь и понимаешь, что должен был быть там, рядом. Что именно тебя не хватило, чтобы прикрыть фланг, что твой ствол мог оказаться той каплей, что переломит ход битвы. Не знаю, как ты, Солус, но мне бы не то что орешек — глоток воды бы в глотку не полез… — Чимбик отставил сливки и поднял тарелку, придирчиво оглядывая её содержимое.

— Приятная картина, правда? — осведомился он нейтральным тоном, так, что непонятно было, про что идёт речь — то ли про салат в тарелке сержанта, то ли про обрисованную им картину.

Повисла гнетущая тишина, в которой явственно послышался звон разбившейся хрустальной мечты. Помрачневшие лица братьев вызвали в Чимбике непрошенное чувство вины за собственные жестокие слова, но подобные мысли, как заразу, следует отсекать сразу, до того, как она распространилась.

Лицо зелтронки, прочувствовавшей смятение и отчаяние каждого из клонов, сменило несколько выражений, остановившись, в конце концов, на упрямом.

— Тогда у вас есть только один выход, — заявила она. — Побыстрее закончить эту никому не нужную войну.

Чимбик пожалел, что рядом нет Блайза, чтобы ответить на эту фразу хоть какой-нибудь, пусть даже самой заезженной, шуткой. От размышлений его отвлёк звук, который клоны очень надеялись не услышать на Зелтросе: заунывный вой тревожной сирены.

— Началось, — побелевшими губами шепнул Отчаянный, глядя на оцепеневших братьев.

— Чего расселись? — заорал он, хватая шлем. — По машинам!

Его слова словно разбудили клонов: опрокидывая кресла, они кинулись к своим танкам, кроме Чимбика, ломанувшегося на плац, где уже строился его батальон. Задержался лишь Тал — наклонившись, он ткнулся сухими губами в щеку Схемы и шепнул:

— Спасибо, — и побежал за остальными.

Чимбик, мчась на всех парах на плац, на ходу активировал комлинк и вызвал Талику.

— Ты дома? — выпалил он, едва зелтронка ответила на звонок.

— Нет, — ответила зелтронка, и по её голосу клон понял, что она улыбается. Фоном звучал детский смех и крики, подсказывающие, что Талика с домочадцами выбралась на прогулку. — Ты освободился пораньше, лар?

— Собирай всех. Быстро! — Сержант по своей привычке перешел сразу к делу, не тратя время на бессмысленную, с его точки зрения, болтовню. — У тебя дома подвал есть?

— Да, — голос Талики стал озадаченным. — Там мастерская Видуса.

Один из брачных партнёров Талики был ювелиром и, как многие зелтроны, устроил рабочее место прямо дома.

— А что случилось, лар?

— Война началась, — сообщил горькую весть Чимбик. — Собирай всех, пусть Видус, Симур и… опять забыл, как звать его придурочного приятеля, который мне чихательного порошка подсыпал… Неважно. Пусть перетянут туда матрасы, чтобы все могли там разместиться. Соберите продуктов и воды дня на три. И ни в коем — ни в коем, слышишь? — случае не выпускай никого наружу, смотреть, как в небе огоньки мигают. Понятно?

Было ли это связано с доверием, которое Талика испытывала к нему, или с рассказами её мужа-наёмника, Чимбик не знал, но, к его огромному облегчению, зелтронка не стала спорить и возражать.

— Хорошо. Будь осторожен, зелар.

Прежде чем связь оборвалась, он услышал её спокойный голос, обращённый к кому-то рядом: «Сейчас мы сыграем в новую игру…»

Впервые в жизни Чимбик понял, что ему есть, куда возвращаться. И он твёрдо намеревался это сделать.

Орбита Зелтроса. Борт «Несущий свободу», крейсер класса «Дредноут», флагман сводной эскадры Республики

Генерал-джедай Ия Нулла стояла на мостике, заложив руки за спину и чуть наклонив рогатую голову, наблюдая, как выстраивается её эскадра.

Для обороны Зелтроса Республика не смогла выделить ни одного корабля ВАР, — все силы и резервы уходили на блокирование многочисленных ударов врага, сыпавшиеся на республиканцев, словно из рога изобилия, — поэтому сейчас на орбите сосредоточилась живописная группа из самых разнообразных кораблей, принадлежавших Корпусу Юстиции и различным планетарным правительствам. Так, например, её флагман принадлежал Коррелии, шесть фрегатов — Алдераану, а двенадцать лёгких крейсеров класса «Консульский», предназначенных для защиты крупных кораблей от налётов москитных сил, и четыре модернизированных дредноута — раритеты, помнившие ещё ситско-республиканские войны, — Корпусу Юстиции. Ни один из кораблей не имел истребителей, поэтому полагаться приходилось только на перекинутую на Зелтрос 35-ю авиагруппу в составе десяти эскадрилий общим числом в 180 машин. Огромным минусом было то, что базировалась вся эта мощь на поверхности, а значит, для выхода на орбиту требовалось время. Бесценное время, за которое противник может успеть нанести сокрушительный удар.

Нулла вздохнула, оглядывая построение. Корабли выстроились полумесяцем, вогнутой частью к планете, «рогами» — в космос. Флагман стоял по центру, прикрытый двумя «Консульскими», далее расположились по два дредноута и на флангах — алдераанские фрегаты. Каждый корабль прикрывал легкий крейсер, превращенный в корабль ПВО, но джедайка считала, что этого недостаточно для полноценной защиты от истребителей и торпедоносцев противника. Особенно учитывая массовость этих аппаратов у сепаратистов. Неудовлетворительной, с её точки зрения, была также слаженность группы — экипажи, сдёрнутые с мест своей обычной дислокации, просто не успели в должной мере привыкнуть взаимодействовать друг с другом, да и общая их выучка оставляла желать лучшего. Ия, привыкшая к вымуштрованным, прекрасно обученным клонам, не могла не отметить тот факт, что добровольцы, составляющие экипажи кораблей, очень сильно уступали искусственно выращенным солдатам по всем параметрам: от профессиональной подготовки до моральной стойкости. В эскадре уже в первый день после её формирования были отмечены случаи нарушения дисциплины, да и матросы особо не скрывали своего желания побывать на знаменитой планете-курорте, раз уж предоставилась такая возможность. А в то, что КНС осмелится нанести удар по одной из центральных планет Республики, они верили слабо.

Ия поначалу пыталась выбить хотя бы один «Венатор», но в ответ получила жёсткий отказ: уход даже одного авианесущего крейсера в данный момент мог стать фатальным для какой-либо из эскадр, сдерживавших натиск сепаратистов. Нулле пришлось довольствоваться тем, что есть.

Но джедай не собиралась сидеть сложа руки: едва прибыв на место, забрачка немедленно принялась сбивать эскадру в более-менее боеспособное соединение, буквально замучивая подчинённых бесконечными маневрами, учебными тревогами и учениями. Экипажи едва ли не круглосуточно отрабатывали перестроения, движение в составе эскадры, отражение атак со всех ракурсов и направлений, борьбу за живучесть, помощь терпящим бедствие, борьбу с десантом на планету и абордажными группами — так, что к концу второй недели мечты о горячих зелтронках выветрились даже из самых любвеобильных голов, — сил едва хватало, чтобы доползать до коек и проваливаться в сон. Зато эскадра из беспорядочного набора разнотипных судов превратилась в сносное боевое подразделение, хотя до идеала было ещё далеко. И Ия не собиралась останавливаться на достигнутом.

— «Звёздная пыль» вылез слишком далеко, коммандер, — заметила она, показывая командиру «Несущего свободу» — невысокому, жилистому мужчине среднего возраста, по имени Дональд Янг, — на крайний левофланговый фрегат. Тот кивнул и повернулся к связистам.

— Передайте на «Звёздную пыль», чтобы сдали чуть назад, — приказал он. Нулла кинула быстрый взгляд на хронометр и удовлетворённо кивнула.

— Неплохой результат, — нейтральным тоном заметила она.

— Да, мэм, — так же бесстрастно откликнулся Янг, глядя, как фрегат сдаёт назад, выходя на позицию.

— Но пробуем ещё раз, — непреклонно заявила джедайка. — Всегда можно сделать лучше.

— Да, мэм, — Янг вновь повернулся к связисту. С забрачкой он был полностью согласен — чем больше времени они потратят на учёбу, тем меньше придётся расплачиваться за свою недальновидность в бою. Конечно, может, то большинство офицеров и матросов, которые считают, что сепы не рискнут сюда соваться, и право, но лично сам Янг не хотел ничего пускать на самотёк.

От размышлений Дональда отвлёк оператор поста ДРЛО.

— Сэр! — окликнул он командира, старательно сдерживая возбуждение в голосе. — Отметка три… пять… девять! Девять целей, сэр, вышли из гиперпространства и идут к нам! Пять фрегатов класса «Щедрый» и четыре крейсера класса «Бунтарь»!

— Боевая тревога! — скомандовала Нулла. — Сообщите на Зелтрос, что враг атакует. Всей эскадре — сохранять прежнее построение, разворачиваемся к противнику!

Сражение за Зелтрос началось.

Первая волна состояла из относительно лёгких кораблей, задачей которых было завязать бой и сковать действия республиканцев. Построившись клином, с «Бунтарями» на острие, сепаратисты ринулись в атаку, одновременно выпустив рой истребителей и бомбардировщиков.

— Что-то они слишком нагло пошли, — ровным тоном заметил Янг. На лице коммандера не дрогнул ни один мускул, словно он не стоял на мостике боевого корабля, который через считанные секунды окажется в самой гуще битвы, а сидел в ресторане с винной картой в руках, обсуждая с официантом букет вина урожая двадцатилетней давности, но Нулла почувствовала, как натянулись нити Силы, выдавая внутреннее напряжение офицера.

— Прикажете вызвать истребители? — Дональд покосился на джедайку. Ия задумчиво нахмурила лоб, но размышления её прервал крик с поста ДРЛО.

— Множественный контакт! — кричал оператор. — Пять… Восемь… О боги… — Голос парня сел. Сглотнув, он повернул к командиру посеревшее лицо, покрытое мелкими капельками пота, и просипел:

— Сорок вымпелов, сэр, и они продолжают прибывать.

Ия обернулась к главному голопроектору, куда помощник оператора вывел данные, и поняла, что, скорее всего, уже не увидит Храм — в систему вывалилась вражеская армада. Намётанный за полтора года войны глаз безошибочно определил хищно вытянутые тени «Бунтарей», торы кораблей Торговой Федерации и похожий на колёсную пару громадный корабль снабжения. Между колоссами хищной мошкарой роились истребители и торпедоносцы, а за выстраивающимися в боевой порядок крейсерами и фрегатами виднелись разлапистые силуэты десантных кораблей. И их было много, очень много… «Значит, всё же они нашли силы для вторжения. Молодцы…» — горько подумала джедайка и, стараясь сдержать дрожь в голосе, распорядилась:

— Отставить истребители. Передайте на Зелтрос: истребителям приготовиться отражать высадку десанта. К нам на помощь идти запрещаю — все силы крыла направить на уничтожение десантных кораблей противника и прикрытие наземных войск.

Она услышала, как сзади кто-то сдавленно охнул, а из ямы, занимаемой связистом, донеслась тихая молитва. «Помолись за всех нас, — подумала забрачка. — Может, твои боги будут настолько милостивы, что помогут и нам…»

— А теперь напинаем бидонам! — прорычал Янг, грозно насупив брови.

Первой жертвой стал «Звёздная пыль» — «Гиены», не обращая внимания на потери, которые они несли от огня фрегата и прикрывавшего его «Консульского», буквально растерзали несчастный корабль. Глядя на его изуродованный корпус, фонтанирующий паром из множества пробоин, Нулла старалась не думать о том, что где-то там, в его отсеках, ещё могли остаться люди, закупорившиеся за переборками и с надеждой ждущие помощи. Помощи, которой не будет…

Между тем торпедоносцы, завершив расправу над фрегатом, обрушились на фланг республиканцев, заставляя их ломать построение. И это им удалось: спасаясь от торпед, один из алдераанских фрегатов — «Горный поток» — неосмотрительно выскочил вперёд и моментально угодил под обстрел «Бунтарей», в секунды разорвавших бедолагу на части. Обломки фрегата, медленно кружась, добавили декораций к жуткому спектаклю войны, а «Стервятники» устроили весёлую охоту за спасательными капсулами, на которых пытались спастись выжившие члены экипажа. Нулла, стиснув зубы, вздрагивала каждый раз, как яркая вспышка возвещала о гибели очередных несчастных. А потом палуба вздрогнула и ушла из-под ног. Что-то с страшной силой ударило джедайку в лоб, и она потеряла сознание.

Когда она открыла глаза, то в первую очередь поразилась тишине, нарушаемой лишь тихим звоном в ушах. Над ней наклонилось лицо Янга, беззвучно разевающее рот, и Нулла подумала, что коммандер сейчас очень похож на вытащенную на берег рыбу, разве что не дёргается. А затем вернулся слух, и на Ию обрушилась какофония звуков: визжали дурными голосами тревожные сигналы с пультом, потрескивало пожирающее пластик пламя, шипела воюющая с ним система пожаротушения, и кто-то голосил нудно, протяжно, на одной ноте, лишь иногда прерываясь, чтобы набрать воздуха и начать по новой.