Жертва разума

– Я сяду впереди, – тут же сказала Грейс.

– Нет, я…

– Ты сидела впереди, когда мы ехали сюда, таракашка, – напомнила ей Грейс.

– Мам, она назвала меня…

Грейс снова сделала вид, будто собирается ущипнуть сестру, и тут вмешалась Энди:

– Ты сядешь назад, Жен. Ты ехала впереди утром.

– Или я тебя ущипну, – добавила Грейс.

Они побежали под дождем, Энди в туфлях на низком каблуке, держа за руку Женевьеву, у которой были короткие ноги, и она не поспевала за матерью. Энди выпустила руку Жен, когда они оказались за фургоном «Эконолайн», наставила ключ на свою машину, нажала кнопку и за шумом дождя услышала щелчки электронных замков.

Наклонив голову, она пробежала между своей машиной и фургоном, Жен отставала от нее всего на шаг, и они почти одновременно потянулись к ручкам двери.

Энди услышала, как в фургоне отъехала в сторону дверь; почувствовала присутствие мужчины и движение у себя за спиной. Она повернулась, одновременно по привычке приготовившись улыбнуться.

Но услышала, как вскрикнула Женевьева, обернулась и увидела, как к ней приближается диковинная круглая голова с копной грязных светлых волос.

Она увидела испещренное морщинами лицо, слишком для них молодое.

Увидела зубы, слюну и руки, похожие на две дубинки.

– Беги! – крикнула Энди.

И в этот момент мужчина ударил ее в лицо.

Энди поняла, что он собирался сделать, но не смогла увернуться. Она отлетела к дверце машины и сползла по ней, не устояв на ногах.

Она не ощутила боли, только удар о машину и его кулак, почувствовала, как мужчина повернулся, кровь на коже, уловила вонь грязного шершавого асфальта, залитого водой, когда она упала на ладони, и на короткое мгновение в ее голове мелькнула безумная мысль, что она испортила костюм. И тут мужчина отошел от нее на шаг.

Энди снова собралась крикнуть: «Беги», но с ее губ слетел только стон, и она почувствовала – а может быть, увидела, – что мужчина направился к Женевьеве. Энди попыталась закричать, издать хоть какой-то звук, любой, но из ее носа тут же потекла кровь, и в лицо, точно обжигающий огонь, ударила волна дикой боли.

Она услышала пронзительный крик Женевьевы и попыталась подняться, но сильная рука схватила ее за воротник пиджака, и она оказалась в воздухе, а в следующее мгновение почувствовала удар о металл. Женщина снова сползла по боку машины, на сей раз лицом вниз, попыталась подобрать колени и услышала, как хлопнула дверца машины.

Манетт уже почти не понимала, что происходит, сдвинулась в сторону и увидела лежащую Женевьву, которая была в крови с головы до ног. Она потянулась к дочери, которая собралась сесть, и увидела, что у нее блестят глаза. Энди собралась ее остановить, и вдруг сообразила, что она перепачкана не кровью, а чем-то другим: и тут Женевьева, которая находилась всего в нескольких дюймах от нее, крикнула:

– Мама, у тебя кровь!..

«Фургон», – подумала Энди.

Они были в фургоне. Как только Энди это сообразила, она с трудом встала на колени, но ее тут же отбросило назад, когда фургон под визг шин вылетел с парковки.

«Грейс нас увидит», – подумала Энди.

Она попыталась подняться и снова упала – фургон как раз резко повернул налево и остановился. Водительская дверь открылась, внутрь пролился свет, и Энди услышала крик, потом в сторону скользнула боковая дверь, и мужчина зашвырнул в фургон Грейс. Она упала прямо на Женевьеву, причем ее белое платье было перепачкано ржаво-красными пятнами, похожими на краску на фургоне.

Дверь снова захлопнулась, и фургон с ревом выскочил с парковки.

Женщина с трудом, помогая себе руками, поднялась на колени и попыталась понять, что происходит: Грейс кричала, Женевьева плакала, обе были перепачканы чем-то красным. А еще она поняла по запаху и вкусу на губах, что у нее действительно идет кровь. Она повернулась и увидела крупного мужчину, сидевшего за рулем и отделенного от них металлической сеткой. Она крикнула:

– Прекратите это, остановитесь! Прекратите! Стойте!

Однако водитель, не обращая на ее крики ни малейшего внимания, завернул за угол, потом повернул еще раз.

– Мама, мне больно, – сказала Женевьева, и Энди посмотрела на дочерей, которые стояли на четвереньках.

На лице Грейс застыло грустное выражение побитой собаки; она словно знала, что когда-нибудь этот мужчина за ней придет.

Энди посмотрела на дверцы фургона в надежде отыскать возможность выбраться, но вместо ручек обнаружила надежно привинченные металлические пластины. Она перекатилась назад и изо всех сил ударила ногой в дверь, но та даже не дрогнула. Энди не сдавалась и продолжала упрямо бить по ней ногами, потом к ней присоединилась Грейс, за ней Женевьева, но дверь не поддавалась. Женевьева вдруг завизжала и никак не могла остановиться. Энди колотила ногами по двери, пока у нее не закружилась от усилий голова, и, задыхаясь, она повторила три или четыре раза, обращаясь к Грейс:

– Мы должны выбраться, должны выбраться, должны выбраться…

В этот момент мужчина на переднем сиденье начал хохотать, громко, как смеются дети на карусели, и его голос заглушил крики Женевьевы; этот жуткий смех в конце концов заставил всех троих замолчать, и они увидели в зеркале глаза похитителя, когда он сказал:

– Вам отсюда не выбраться. Я об этом позаботился. Я все знаю про двери без ручек.

Они в первый раз услышали его голос, и девочки отшатнулись, словно от удара. Энди с трудом поднялась на ноги, но ей пришлось наклонить голову в низком фургоне, и только сейчас она сообразила, что потеряла туфли и сумочку. Впрочем, она увидела сумочку на переднем пассажирском сиденье. Интересно, как она туда попала? Энди попыталась восстановить равновесие, ухватившись руками за металлическую сетку, и ударила ногой в боковое окно. Ее пятка попала в стекло, и оно треснуло.

Фургон тут же съехал на обочину, остановился, мужчина повернулся к Энди, поднял пистолет калибра 0.45 и злобно прорычал:

– Разобьешь мое гребаное окно, и я прикончу твоих гребаных детей.

Энди видела только половину его лица, но неожиданно ей пришла в голову мысль, что она знает этого человека. Только вот выглядел он иначе. Где она его видела? Энди снова опустилась на пол фургона, а мужчина взялся за руль, и фургон отъехал от тротуара.

– Разбей мое долбаное окно… – бормотал он. – Разбей мое окно…

– Кто вы? – спросила Энди.

Ее вопрос, казалось, разозлил его еще сильнее. Кто же он такой?

– Джон, – ответил он сердито.

– Джон, а дальше? Чего вы хотите?

Какой Джон? Черт возьми, какой Джон?

– Ты знаешь, какой, черт возьми, Джон.

У Грейс из носа шла кровь, в глазах застыл животный страх; Женевьева скорчилась в углу, и Энди безо всякой надежды спросила:

– Джон, а дальше?..

Мужчина оглянулся через плечо, и женщина увидела, что в его глазах вспыхнула ненависть; потом он поднял руку и стянул с головы парик из светлых волос.

Прошло полсекунды, и Энди выдохнула:

– О нет, только не Джон Мэйл…

Глава 02

Невероятно холодный дождь скорее раздражал, чем был настоящей непогодой. Случись такое двумя месяцами позже, на улицах бушевал бы настоящий ледяной ураган, и на тротуарах лежал бы слой снежно-ледяной каши по щиколотку, ходить по которой – настоящее испытание. Марси Шерилл много раз доводилось работать в таких условиях, и ей это совсем не нравилось, поскольку постоянно приходилось помнить о мерзостях вроде ледяных надолбов, присыпанных снегом, и прочем. Зато дождь, пусть и очень холодный, смывал с улиц грязь. Шерилл посмотрела на ночное небо и подумала: «Иногда в нашей жизни случаются и маленькие радости».

Она стояла в свете фар машины криминалистов, засунув руки в карманы плаща и глядя на ноги мужчины, лежавшего на земле. Они торчали из-под задней дверцы «Лексуса» кремового цвета, с сиденьями из натуральной кожи. Каждые несколько секунд ноги конвульсивно дергались.

– Что ты там делаешь, Хендрикс? – спросила она.

Мужчина ответил что-то неразборчивое.

Напарник Шерилл наклонился, чтобы расслышать его ответ.

– Мне кажется, он сказал: «Душу́ цыпленка». – Дождь стекал с его шляпы, но каким-то непостижимым образом не попадал на кончик абсолютно сухой сигареты. Он подождал реакции мужчины, лежавшего под машиной, – прямо истинный христианин, – но ничего не дождался и пробормотал, выпрямляясь: – Вонючий придурок.

– Скорей бы это дерьмо закончилось, – сказала Шерилл и снова посмотрела на небо.

«“Нэшнл энквайерер”[6] был бы от этого в восторге», – подумала она. Такое небо вполне может создать образ Сатаны. Рваные черные тучи проносились сквозь огни Петли, подсвеченные снизу уродливым алым мерцанием полицейских машин.

Дальше по улице, за их строем, стояли фургоны телевидения, которые терпеливо не обращали внимания на потоки дождя, а репортеры толпились вокруг, глядя на Шерилл и копов, стоявших около «Лексуса». Наверняка простые операторы и журналисты, в то время как настоящие таланты прятались внутри, чтобы не испортить макияж.

Марси, дрожа от холода, опустила голову и смахнула капли воды с бровей. Когда-то у нее была клеенчатая шляпа от дождя, но она ее потеряла на каком-то другом месте преступления во время очередного ливня или дождя со снегом, или… Рано или поздно, она все равно промокала до нитки, и неважно от чего.

– Зря шляпу не взяла, – сказал ее напарник, которого звали Том Блэк и который был голубым, но не слишком это афишировал. – Или зонтик.

Когда-то у них и зонтик был, но его они тоже потеряли. Или, что более вероятно, его прибрал к рукам кто-то из копов, умевших отличить классный зонт от паршивого. Шерилл чувствовала, как ледяная вода стекает ей за шиворот, и жутко злилась, потому что часы показывали половину седьмого, она работала, а ее муж развлекал своими суперостроумными шуточками официантку в «Эпплби».

А еще Шерилл раздражало, что Блэк был совершенно сухим и не мерз, в то время как она промокла насквозь, а он даже не предложил ей шляпу, несмотря на то, что она женщина.

Но еще больше ее злило то, что если бы он ей предложил шляпу, она бы отказалась, потому что была одной из двух женщин в убойном отделе и никак не могла отделаться от желания доказывать всем вокруг, что она в состоянии за себя постоять, хотя прослужила в полиции двенадцать лет, в форме и гражданской одежде, работала под прикрытием и занималась наркотиками и преступлениями на сексуальной почве, – и вот теперь наконец перешла в убойный.

– Хендрикс, – сказала она, – я хочу поскорее убраться с этого проклятого дождя…

Со стороны улицы донесся новый звук – машина, мчавшаяся на огромной скорости, начала тормозить. Шерилл посмотрела через плечо Блэка и проворчала:

– Ух!

Черный «Порше 911» притормозил у тротуара, где стояли копы, не пускавшие на место преступления посторонних, и два оператора тут же принялись его снимать, а один из парней в форме показал на фургон телевизионщиков. «Порше» промчался по подъездной дорожке на парковку, быстрый, точно ласка.

– Дэвенпорт, – проговорил Блэк, который повернулся посмотреть, кто прибыл.

Блэк, невысокий, какой-то весь округлый, с носом картошкой и щеточкой усов, всегда обладал поразительным спокойствием, кроме тех случаев, когда говорил про президента Соединенных Штатов, которого называл дерьмоголовый социалист, а иногда траханный фашист, в зависимости от настроения в тот момент.

– Плохие новости, – сказала Марси.

Струйка воды стекла с ее волос и побежала по спине. Шерилл была высокой, стройной женщиной с длинным носом, вьющимися черными волосами, соблазнительной грудью и секретом, благодаря которому все мужчины отдела считали ее невероятно привлекательной.

– М-м-м-м, – протянул Блэк и поинтересовался: – Ты с ним уже переспала? Я про Дэвенпорта.

– Нет, конечно, – ответила Шерилл. Блэк имел сильно преувеличенное представление о ее сексуальной жизни. – Я даже не пыталась.

– А ты попытайся, а то опоздаешь, – заявил Блэк. – Он собирается жениться.

– Правда?

«Порше» остановился поперек одной из четких линий, которыми была расчерчена парковка, дверь резко открылась, и фары погасли.

– Ну, так говорят, – сказал Блэк и отбросил окурок в траву за границей парковки.

– Муж из него получится никудышный, – сказала Шерилл.

– Можно подумать, Майк – образец семьянина.

Майк был мужем Шерилл.

– Я с ним справляюсь, – ответила Марси. – Интересно, что Дэвенпорт…

Неожиданно «Лексус» озарила яркая вспышка, и ноги, торчавшие из-под него, дернулись.

– Проклятие! – вскрикнул Хендрикс.

Шерилл посмотрела на землю.

– Что?

– Меня чуть не прикончило током, – ответил он из-под машины. – Этот дождь… настоящая заноза в заднице.

– Эй, ты бы последил за тем, что говоришь, – заявил Блэк. – Тут все-таки дама.

– Извините, – донесся снизу приглушенный голос.

– Вылезай и покажи уже нам проклятую туфлю. – Шерилл пнула ногу Хендрикса.

– Прекрати, черт побери! Я пытаюсь разобраться.

Шерилл посмотрела на другой конец парковки и увидела, что Дэвенпорт направляется к ним широкими, уверенными шагами, ужасно похожий на профессионального спортсмена, – руки в карманах плаща, хлопающего по ногам. Она подумала, что в своем дорогом мохеровом костюме, со шрамами от пуль он похож на большого, широкоплечего мафиози прямиком из фильма, действие которого происходит в Нью-Йорке.

Или, может, он индеец или испанец? Только вот бледно-голубые глаза и кривая улыбка явно из другой оперы. Ее снова передернуло.

– Да уж, от него действительно исходит какое-то… – Шерилл попыталась найти подходящее слово. – Вибрация, что ли?

– Ага, почувствовала, – спокойно сказал Блэк.

Неожиданно Марси представила Блэка и Дэвенпорта в постели – волосатые плечи, сильные тела – и мимолетно улыбнулась. Том, который прекрасно умел читать ее мысли, сказал:

– Да иди ты.