Минская мистика 2. Вечное Пламя

Ситуация и правда казалась очевидной. У девочки не было с собой ни сумки, ни смартфона, ей нечем было подсветить себе путь. Похоже, она отстала от толпы – или выбежала первой и потерялась. Возможно, она даже успела заметить отступающего лешего, и это привело ее в ужас. Бывают люди, которые в моменты опасности действуют, а бывают те, кто просто застывает на месте, ожидая спасения. Это природа, изменить ее не так-то просто!

Рада улыбнулась девочке, протянула руку, и та с готовностью приняла помощь. Незнакомка обеими руками вцепилась в руку толмача, будто опасаясь, что спасительница передумает.

– Все в порядке, мы недалеко от выхода! – подбодрила ее Рада. Она поймала себя на мысли, что поступает совсем как Усачев: говорит почти правду, потому что так нужно. – Как тебя зовут?

– Н-настя…

– А меня – Рада. Не бойся, Настя, все почти закончилось!

Вот это Рада как раз считала правдой. Ну, задержались немножко, отстали от колонны, которую едва видно. Они все равно на безопасной территории, все движется к финалу!

Однако оказалось, что она поторопилась с выводами. Едва они отошли от стены, как послышался скрежет камней и треск древесины. Настя испуганно пискнула и прижалась к своей спутнице, Рада резко повела в воздухе рукой, державшей фонарик, пытаясь получше изучить свое окружение.

Гадать, что же происходит, не пришлось: лесовик вернулся. Он затаился где-то в земле, напуганный градстражами, да и к большой колонне людей решил не приставать. Но теперь он увидел двух девушек и понял, что они ему точно противостоять не смогут. Он не навалился на них всей своей тушей – уже хорошо. Но из земли вырывались его корни, пробивавшие бетонные стены, ловушка должна была вот-вот захлопнуться.

– Бежим! – крикнула Рада. – Просто беги, не смотри по сторонам!

Однако Настя, вместо того чтобы подчиниться, вдруг отпустила ее руку:

– Ты беги, я тебя только задержу…

Не вовремя же она дурочку включить решила! Рада не собиралась с ней спорить, она просто схватила девочку за руку и потащила за собой. Бегала Настя действительно плохо: дергалась, часто спотыкалась, да и ноги у нее были короче, чем у нее спутницы. Только вот в разрушающемся тоннеле это все не имело значения, Рада никого бы там не бросила, а тем более – ребенка!

Она никак не смогла бы объяснить Насте, что здесь происходит – в пределах привычной реальности. Девочке, должно быть, казалось, что на них стая монстров напала! Любые слова были бы лишними, особенно при том, что воздух наполнился землей и пылью, дышать становилось все сложнее, глаза давно слезились. Если они и могли спастись, то только движением.

Корни рвались к ним со всех сторон. Рада понятия не имела, что хочет сделать лесовик: убить их или просто поймать. Его намерения могли оказаться не такими уж важными: даже если пытается поймать, не рассчитает силу – и убьет! Поэтому попадаться им нельзя ни в коем случае.

Жаль, что не все в мире определяется желаниями. Расстояние, отделявшее их от спасительной станции, оказалось не слишком большим, но все равно решающим… В какой-то момент Настя упала, а Рада не успела ее поднять, корни добрались до них слишком быстро.

Сдаться она все равно не могла, как и спастись в одиночестве, бросив свою маленькую спутницу. Раде просто пришлось действовать иначе.

Недавнее столкновение с асилками многому ее научило. Тогда она была беспомощна, у нее не было ни единого способа защитить себя. Если бы ее не спас Пилигрим, она бы погибла! Однако он не мог оберегать ее вечно, он ведь ей не нянька. Поэтому Рада сразу же попросила у матери хоть какое-то средство защиты: ведьмино зелье, например, или ядовитый отвар, или какой-нибудь заговоренный кинжал… Да что угодно!

Мама ей сразу не ответила, но уже на следующий день принесла коробочку, в которой лежал простой серебряный крест. Легко помещавшийся на ладони, однако слишком большой, чтобы носить на шее. Да он для этого и не предназначался: в нем даже отверстия для цепочки не было.

– Просто крестик, серьезно? – обиделась тогда Рада.

– Это от отца Георгия, я попросила. Намоленный, для такого специально. Просто носи с собой. Я надеюсь, что он тебе никогда не пригодится, но мне так будет спокойней!

Рада тоже надеялась, что не пригодится, да и не разделяла она мамину уверенность в том, что обычный серебряный крестик, пусть и подаренный другом семьи, чем-то поможет. Но сейчас на сомнения не осталось времени, корни подбирались все ближе. Рада трясущимися руками нашла в сумке крест, чуть не уронила от волнения, удержала в последний момент.

Когда корни рванулись к ней, она просто прижала крестик к тому, который оказался ближе. Она не знала, что еще делать. Хотелось расплакаться, но то, что у нее за спиной по-прежнему оставалась трясущаяся от ужаса Настя, придавало сил.

Ее нехитрого решения оказалось достаточно: под маленьким безобидным крестиком деревянные корни вспыхнули серебристо-голубым пламенем. Огонь разгорался стремительно, сжигая дерево, как бикфордов шнур. Раде на руку брызнуло что-то густое и горячее, резко запахло сосновой смолой. Откуда-то из недр тоннеля донесся протяжный вой, оставшиеся корни отступили. Лесовик точно не был убит и вряд ли серьезно ранен, но свой урок он усвоил.

Рада замерла на полу, пытаясь отдышаться, Настя тихо плакала у нее за спиной. Толмач не представляла, сколько ведьмам придется работать с памятью этой девочки, чтобы вернуть ее к нормальной жизни.

Здесь их обеих и нашли градстражи, которых, конечно же, привлекло сражение. Обеих девушек подняли на руки и просто пронесли по тоннелю туда, где уже ждали свет и тепло.

Станцию «Фрунзенская» заблокировали для пассажиров, здесь сейчас было шумно. Работали спасатели и медики, готовились к штурму тоннеля градстражи. Настю направили к остальным эвакуированным людям, Раду же отвели к небольшой палатке, установленной прямо на платформе.

Там уже дожидалась мама. В том, что Усачев ей позвонит, Рада не сомневалась ни секунды, потому и не сделала этого сама. Да и тревожить не желала – хотя, конечно же, понимала, что без тревоги не обойдется.

Только здесь Рада обнаружила, как сильно ей на самом деле хочется плакать. Странно так… В тоннеле она не то что сдерживала слезы, их просто не было, даже в моменты самой большой опасности. А здесь, когда никакой угрозы не осталось, когда мама снова была рядом – будто прорвало! Рада прижалась к Ирине, спрятала лицо у нее на плече и дала волю слезам, и ей было все равно, кто это видит, что там себе думает Усачев.

Ирина не пыталась ее отчитывать и не упрекала за то, что дочь отстала от колонны. Она гладила Раду по волосам и шептала слова успокоения на ухо. От этого стало легче: страх будто отпустил, ослабил хватку, вернулись силы и ясность мыслей.

Вот тогда Рада обнаружила, что мама увела ее в дальний угол палатки. В центре же стоял столик, на котором были разложены карты, схема метро и какие-то кристаллы. Над всем этим склонились Усачев и другие начальники градстражи, напряженно что-то обсуждавшие.

Ну а у входа в палатку уже маячил Пилигрим. Рада понятия не имела, когда он пришел и как много увидел, зато понимала, почему он здесь. Ему не полагалось входить на территорию руководства, он должен был держаться подальше, а он все равно стоял и ждал, пока ей станет лучше.

Ирина тоже заметила его, она улыбнулась:

– Заходи, Петр, рада тебя видеть.

Пилигрим опасливо покосился на начальство, однако дожидаться, пока ему что-нибудь запретят, не стал. Он подошел к Раде и тихо спросил:

– Как ты?

Он не выглядел обеспокоенным. Со стороны наверняка казалось, что это просто вежливый вопрос, из тех, на которые честный ответ и не нужен. Однако Рада слишком хорошо знала градстража, чтобы обижаться. Он показал ровно столько, сколько мог… достаточно.

– Бывало и лучше, – признала она. – Но он до меня не добрался… Уже известно, кто это такой и что ему нужно?

Ответить Пилигрим не успел – его опередил Усачев:

– Да ни черта не известно!

– Дима, цензура, – укоризненно посмотрела на него Ирина.

– Во-первых, черти – тоже нечисть. Во-вторых, детишки выдержат, раз уж умудряются влезть везде и всюду! Мы не только не знаем, кто он такой, мы его еще и не поймали. Из тоннеля он удрал, похоже, направился к парку, отсюда недалеко.

Ирина заметно помрачнела:

– Это очень плохо…

– Сам знаю! А ты говоришь – цензура!

Рада не стала уточнять, что здесь такого уж плохого, она и так понимала. Лесовик отличался необычайной силой, он уже натворил бед в метро. А в старом парке он станет намного могущественней, там он может как затаиться на любой срок, так и устроить грандиозное нападение на людей.

Его нужно было как можно скорее захватить, такой непредсказуемый нелюдь – угроза для всего Минска. Вот только Усачев, судя по тому, как он дымился, понятия не имел, каким образом это сделать, не выжигая целый парк.

Зато Рада внезапно поняла, что у нее как раз вариант есть.

– Мы можем его выманить! – объявила она. – Спровоцировать на нападение и захватить. Сил у вас хватит?

Усачев от такой наглости кольцом дыма поперхнулся.

– Сил хватит?.. У градстражи сил хватит?! Ирина!

– Дим, ты можешь ей просто ответить?

– Да я никого обижать не хотела, – примирительно сказала Рада. – Я просто помню, какой он… большой. Я говорю о том, достаточно ли здесь градстражей?

– Два сильных боевых отряда, – подсказал Пилигрим. – Должно хватить.

– Если этот псих соизволит вылезти, – уточнил Усачев. – Но если он засядет в таких старых деревьях, его ни одна из наших ведьм не вытащит!

– Это и не понадобится, – покачала головой Рада. – Его вытащу я. А точнее, я приду туда, и на меня он не сможет не напасть.

Ирина посмотрела на нее с непониманием, Пилигрим тоже на этот раз не сумел скрыть, что растерян. А цмок вообще сразу же рыкнул:

– Мне сейчас не до детской самодеятельности!

Это был ее последний шанс отступить. Смалодушничать, сделать вид, что она действительно пошутила. Потому что Раде совсем не хотелось геройствовать. Да у нее при одном воспоминании о корнях, прорывающихся к ней сквозь землю, все замирало внутри! Ее никакие награды и похвалы не интересовали, ей куда больше нравилась перспектива выжить.

Но иногда ты просто берешь и делаешь то, что нужно. Совсем не за награду.

Поэтому Рада и не стушевалась под возмущенным взглядом начальника градстражи. Она продемонстрировала Усачеву свою руку, покрытую засыхающей сосновой живицей.

– В тоннеле у меня получилось ранить его – с помощью крестика, который дала мама. После этого он и удрал из тоннеля, хотя его даже ваши патрульные не смогли отпугнуть!

– Дима, крестик от Гриши Воронцова, – подсказала Ирина. – Он действительно мог ранить лесовика. Допустим, ты права. Что ты предлагаешь?

– Использовать меня как наживку, – пожала плечами Рада. – Разве это не очевидно?

Это действительно было очевидно. Начальница толмачей не могла не знать, что лесовики очень мстительны – совсем как любые другие лешие. Первыми они обычно не нападают, но уж если их обидеть – спуску не дадут. А этот изначально был диковатый, он обязан броситься на человека, причинившего ему боль.

Поэтому все Ирина прекрасно понимала, но соглашаться, конечно же, не собиралась:

– Я запрещаю!

– Ну, ма-а-ам!

– Не мамкай мне тут! Рада, это не игра, Дима правильно сказал!

– Дима, вообще-то, передумал, – вклинился Усачев. – Это действительно шанс, причем тот, который нужно использовать прямо сейчас, пока лесовик злится особенно сильно.

– Дима, ты в своем уме? Я это никогда не разрешу!

Рада могла бы сказать, что разрешение ей уже и не нужно – ей исполнилось восемнадцать. Но это лишь обидело бы маму, она же упрямится из-за любви… И ее можно понять! Если бы Ирина вызвалась пойти на такое, Рада бы тоже ее отговаривала.

Поэтому сказала она другое:

– Мама, я от него все равно не спрячусь. Нет гарантии, что он не будет меня искать. Если его сейчас не поймают, куда я денусь? Из Минска уеду?

– Тоже вариант!

– А если из-за этого пострадают люди? Сейчас меня защитит градстража!

– Здесь действительно собраны мои лучшие сотрудники, – добавил Усачев. – А возглавить операцию я намерен лично. Ира, я тебе обещаю: я буду присматривать за ней.

Ирине все равно не хотелось соглашаться. Почти так же сильно, как Раде – идти туда и изображать наживку. Но и мама понимала, что порой наступает время правильных поступков.

Рада помнила, что Пилигрим будет рядом, это даже не обсуждалось: его сейчас никто не сумеет удержать в стороне. И Усачев, и многие другие представители нечисти. Вот только тихий упрямый голос в голове твердил, что этого может оказаться недостаточно. Как повезет. Ведьминская интуиция на сей раз отсиживалась в стороне.

Ведьмы, сотрудничающие с градстражей, подтвердили, что лесовик затаился в старой части парка, сразу за музеем Великой Отечественной войны. Не так уж далеко от места, где Раду чуть не захватили асилки… Иронично. Или жутко, как посмотреть.

Первыми в парк отправились ведьмы и ведьмары. Приставать к лесовику они не собирались, их задача была куда проще: оцепить необходимый участок парка магическим барьером. Благодаря этому людям будет казаться, что аллеи по-прежнему полны прохожих. При этом самим наблюдателям предстояло испытать непреодолимое желание держаться от парка как можно дальше. Такой подход отпугивал зевак куда лучше, чем любые запреты.

Пока шла подготовка, Рада дожидалась своего часа на парковке возле машины Усачева. Хотелось смыть с руки живицу, но было нельзя. И взять с собой крестик тоже нельзя, это могло отпугнуть лесовика. Ей только и оставалось, что нервно сжимать и разжимать пальцы, размышляя о том, почему время ожидания всегда тянется так мучительно медленно.

Пилигрим, все еще стоявший рядом, заметил ее реакцию. Он шагнул ближе и тихо, чтобы услышала только она, произнес:

– Не переживай. Я уже сталкивался с лешими – давно, еще до перевода в Минск. У нас достаточно сил, чтобы его победить.

– Такого, как он, ты еще не видел, уж поверь, – криво усмехнулась Рада, вспоминая живую сеть древесных корней. – И он теперь на своей территории!

– Это не его территория. Его тотемное дерево – сосна, как у многих лесовиков. Здесь сосны не растут.

– Ему и того, что есть, хватит!

– Да. Но и для нас открытая территория выгодней, чем тоннель метро. Все под контролем, Рада.

Он даже не врал, пока что все действительно было под контролем, градстража работала с привычной дисциплиной. Но Рада слишком хорошо понимала: ситуация может полететь непонятно куда в любой момент.

Ей казалось, что ждет она долго, что прошла целая вечность, и все равно момент, когда ей позволили войти в парк, наступил слишком быстро.

– Мы все время будем рядом, – напомнил Усачев. – Не будет ни одного момента, когда лично я перестану тебя видеть.

Рада лишь нервно кивнула. Собственная идея уже не казалась такой удачной. Кто ее вообще за язык тянул? Что, дома нормально не сиделось? Судьба и так пощадила ее в метро – может ли ей повезти дважды за один день?

Она думала об этом и все равно шла вперед. Да, дрожала, да, обхватила себя руками. Но не остановилась. Правда, на то, чтобы звать лесовика и уж тем более оскорблять его, решительности ей не хватило. Впрочем, Рада сомневалась, что в этом был бы смысл. В метро он ни разу не заговорил с ними, не похоже, что он склонен к беседам!

После их столкновения прошло слишком мало времени, он должен был узнать ее, и он узнал. Рада сошла с дорожки и шагала через высокую траву, когда деревья вокруг нее заволновались, задрожали, хотя никакого ветра и в помине не было. Это было очень плохо…

Лесовик появился из нескольких стволов сразу. Рада знала, что такое возможно, помнила по курсу теории еще времен университета. Но тогда преподаватели говорили, что современные лешие этим трюком не пользуются! Им без надобности, они недостаточно большие, а времена, когда лешие были гигантами, остались в далеком прошлом.

Очевидно, не для всех, потому что именно гиганта Рада перед собой и наблюдала. Самые крупные из зарегистрированных в Беларуси лесовиков жили в Беловежской пуще, их рост достигал четырех метров, не больше. Но тот, что оказался перед ней, с легкостью поднимался на семь метров выше земли. В метро Рада не видела его настоящее тело, догадывалась, что он огромный, однако и предположить не могла, что настолько!

Он был большим – и он был диким. Весь заросший мхом, лишайником и колючками, да еще растениями, которых Рада прежде не видела. С крупной головой, увенчанной, как короной, сухими ветвями. Тело широкое, бочкообразное, а ноги тонкие и очень длинные, заканчивающиеся каменными копытами. Черты лица крупные и пугающие: как будто ребенок добрался до маски из мягкой глины и раздавил ее, не уничтожил полностью, но превратил в карикатуру на человеческое лицо. Сияющие красным глаза наблюдали за Радой с яростью, на которую лесовики считались неспособными.

Пока она завороженно наблюдала за ним, пытаясь понять, что же с ним случилось, лесовик потянулся к ней. Ручищи у него тоже были огромные, свисающие до самой земли. Вместо пальцев прямо из ладоней росли уже знакомые корни, теперь попытавшиеся обвить Раду со всех сторон.

При первой атаке ей лишь чудом удалось отскочить. Она хотела бежать, она не сомневалась, что градстражи всем займутся сами, она будет им только мешать. Однако у нее ничего не получилось: земля здесь была неровная, в густой траве скрывались десятки ям, и Рада попросту упала.

Раньше это не стало бы проблемой, а теперь изменило все. Лесовик с торжествующим ревом попытался ее прихлопнуть. И не поймать, а просто раздавить, как насекомое, так и не сказав ей ни слова!

Но атака все же сорвалась, Пилигрим оказался между Радой и лесовиком так быстро, что она даже не смогла толком разглядеть, откуда он появился. Он сказал что-то, скорее всего, заклинание выкрикнул и встретил ладонь лесовика собственным ударом.