Даром
Пролог
— Одно мне скажи: на что ты планируешь жить дальше? На мамину пенсию?
— Да я же зарабатываю на турнирах, — буркнул брательник, не отрываясь от монитора, где брутальный мужик пачками мочил врагов из гранатомета.
— Ну и сколько ты там зарабатываешь? И сколько тратишь на игрушки и железо?
Олежка вяло пожал плечами. Тогда я развернул к себе его компьютерное кресло.
— Эй, у меня катка в четыре, а уже без трех минут! — младший брат зыркнул на меня волком из-под спутанных грязных патл.
— А у меня, между прочим, рабочий день! Неделя до выпуска, а пришлось все бросать и мчаться к вам. Потому что ты, дебила кусок, даже с банальным прорывом трубы справиться не способен!
— Чего докопался? Нормально же все с трубой?
— Теперь-то да. Но это не благодаря тебе.
После маминого звонка я сразу вызвал аварийку и сам приехал одновременно с ней — запарковался рядом с желтой газелькой горводоканала. Прорвало трубу с холодной водой, залило весь подъезд. Олег беспомощно смотрел на потоп, хлопая ресницами. Единственное разумное, что он сделал — смотал коврик и закинул его на шкаф. Хмурые мужики в оранжевых спецовках успели перекрыть стояк и теперь, деловито матерясь, меняли трубу. Я отобрал у мамы швабру и заставил Олега ликвидировать потоп; сам пошел объяснять соседям, что авария случилась не по нашей вине, потому компенсацию будем дружно требовать с управляющей компании.
Пару часов спустя катастрофу удалось в общих чертах ликвидировать, и Олег, даже не помыв руки, юркнул за свой комп. Там бы я его и оставил. Давно убедился, что воспитывать этого недоросля — зря сотрясать воздух. Но сегодня кое-что выбило меня из дзена. Осматривая пошедший пузырями паркет, я спросил у мамы, застрахована ли квартира.
— Должна быть застрахована, — ненадолго задумавшись, ответила мама. — У Олега надо узнать, он недавно кредит под свою долю квартиры оформил…
Тут-то меня и перемкнуло. Давно бы оставил это великовозрастное дитя в покое, пусть спускает собственную жизнь в унитаз, как ему нравится. Да только вот засада: он живет вместе с мамой, она не может его не кормить. А я не могу позволить маме жить на одну пенсию. То есть весь этот банкет фактически за мой счет. Удобно братец устроился, ничего не скажешь. И ладно бы речь шла о миске супа и счетах за электричество. Но Олег взял на свои игрульки кредит под залог нашей общей квартиры!
Набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Надо, черт возьми, оставаться конструктивным.
— Это же на экип к турниру! — брательник, чувствуя мое настроение, стал отодвигать кресло, пока оно не уперлось спинкой в стол. — Там знаешь какие призы? На изи кредит погашу.
— Олег, тебе стукнуло двадцать шесть, — я старался говорить медленно и спокойно. — В киберспорте ты заметных успехов не добился, и уже не добьешься — возраст, реакция падает. Сколько лет ты уже даже не имитируешь учебу? Тупо сидишь на шее у матери, а теперь еще и кредиты… Я даю ей деньги, а они уходят в итоге на тебя. Вот отремонтирую дачу, переедет она туда — что ты жрать станешь? И не корчи такую мину, не собираюсь я тебя воспитывать. Просто скажи как есть: чего ты сам хочешь-то? Как собираешься дальше жить? Скажи, как оно есть, раз в жизни, больше ничего от тебя не требую.
Голос Олега странно изменился — стал механическим:
— Я хочу, чтобы вы все оставили меня в покое. Хочу спокойно играть, и чтобы никто до меня не доматывался, никогда больше!
— Да хорош кривляться, киборг недоделанный!
Рука дернулась влепить ему подзатыльник, но я вспомнил, что мама дома и это ее расстроит.
Пискнул таймер на телефоне Олега — пора на катку. Чуть не плюнув под ноги, я потянулся к розетке, чтобы обесточить комп. И тут раздался мамин голос с кухни:
— Саша, что это, Саша? Я не понимаю…
В голосе звучала неподдельная тревога. Я пихнул Олега ладонью в затылок и пошел на кухню, благо до нее два шага.
Мать растерянно уставилась на меня. В руках она держала сломанный электрический чайник — и почему до сих пор не выбросила? Пластиковая крышка отломилась еще месяц назад.
— Мам, да чего ты с этим старьем возишься? Я же новый чайник тебе купил. А этот сломан с концами. Давай по дороге выкину его уже в контейнер.
— Но он… больше не сломан, посмотри, Саша, — тихо сказала мать и протянула мне чайник. — Вот, на месте крышечка.
Не верю своим глазам: я же сам недавно объяснял маме, что пластик невозможно ни спаять, ни склеить. Сейчас я держу в руках изношенный, но совершенно целый электроприбор. Кто-то гаденько пошутил, подбросил такой же, но не сломанный? Но царапины на корпусе, следы накипи — все такое, как я помню.
— Как это произошло? Ты его в ремонт отдавала?
— Да нет же, Сашенька. Я просто… очень хотела, чтобы он починился. И он починился. Только что.
Я потер глаза ладонью. Окликнул братца:
— Олег, твои шуточки?
Тот не ответил. Я заглянул в комнату — нет его. Быстро проверил мамину спальню, санузел, гостиную: никого. Распахнул оба шкафа — только аккуратно сложенные вещи. Что за чертовщина? Не мог Олег незаметно уйти из квартиры, прихожая отлично просматривается из кухни. Вот его говнодавы, изгвазданные засохшей грязью — на улице давно снег, но братец редко выходит из дома. Куртка на вешалке, на столе — связка ключей. Входная дверь заперта.
Сердце подскочило к горлу: неужто я пережестил? Седьмой этаж, а у геймеров нестабильная психика… На негнущихся ногах подошел к окну гостиной и тут же выдохнул: распростертого тела на улице не видать, да и окно закрыто. Однако в нашем обычно тихом дворе царило невнятное бурление: народ толпился на детской площадке, в форточку доносился женский говор на грани крика, но не испуганный — взволнованный скорее. На проспекте выли сирены экстренных служб… три как минимум.
Что-то произошло. Надо разбираться.
— Мам, Олег на лестницу вышел. Поищу его, — крикнул я в кухню, зашнуровывая кроссовки.
Значит, братец как-то просочился в подъезд, пока я разглядывал чайник. А я думал, навыками ниндзя он обладает разве что в своих бесконечных играх.
— У Олега только эти ботинки?
— Да, он на улице-то почти не бывает…
Отлично, в тапочках братюня не мог уйти далеко. Надо только осмотреть подъезд. Может, запросил политического убежища у кого-то из соседей? Нет, это вряд ли: с людьми он в последние годы общается только в игровых чатах. Наверно, сидит на лестнице и лелеет свою обидку. Тоже мне, принц в изгнании.
На пятом этаже на меня накинулась соседка тетя Тамара. Вид у нее был взъерошенный. Она ухватила меня за плечи:
— Я могу ходить! Сашенька, это же чудо, смотри, я хожу!
Действительно, в последние годы у тети Тамары отказали ноги, не знаю уж, какой диагноз. Сколько раз я помогал ей таскать по лестнице ходунки. А теперь она уверенно стоит, чуть не подпрыгивает.
— Очень рад за вас, теть Тамара. Вам операцию сделали?
— Да какую операцию! Врачи давно махнули рукой на старуху… Это только что произошло, Саша. Я молилась, чтобы хоть разок выйти во двор своими ногами. И вот, сегодня моя молитва была услышана!
— Молитва, вот как… А вы Олега нашего сегодня не видели часом?
Естественно, взволнованная женщина мой вопрос не восприняла — продолжила сбивчиво восторгаться своим исцелением. Стоп, что все-таки происходит? Тетя Тамара стала ходить, потому что очень этого хотела. Мама починила чайник, потому что очень этого хотела. Олег… чего же он хотел? Чтобы все перестали до него докапываться. Что же, я не смогу до него докопаться, пока его не разыщу. А чего хотел я сам?
Получить честный ответ на свой вопрос, только и всего.
И тут до меня дошло, что я могу теперь это делать. Просто могу, даже толком не понимая как. Так было с ездой на велосипеде — в первый раз я мучился, пытаясь удержать равновесие, и до боли в руках стискивал руль, а на другой день просто вскочил в седло и поехал, будто умел всю жизнь.
— Тетя Тамара, — спрашиваю новым, особенным образом, как бы с таким давлением, — скажите как есть, когда вы видели моего брата в последний раз?
Женщина тут же словно забыла про свое чудесное исцеление и сосредоточенно наморщила лоб:
— В октябре я его видела. Двадцатого числа, в четыре тридцать примерно. Внучка тогда приезжала, помогла мне из дома выбраться. Сижу на скамейке, солнце светит так хорошо, не по-осеннему. И тут Олег ваш из подъезда выходит. В капюшоне, в наушниках и в этот, как его, смартфон свой пырится. Не поздоровался, вообще не посмотрел на меня, ушел в сторону проспекта. А как вернулся, того уже не видала.
Я уставился на тетю Тамару. Конечно, событий в ее жизни немного, но чтобы в таких подробностях помнить мимолетную встречу с хамоватым соседом, случившуюся два месяца назад… Похоже, я действительно теперь умею извлекать из людей полную и исчерпывающую правду, когда задаю вопрос особым образом.
— Так я во двор пойду, Сашуля, — как ни в чем не бывало сказала тетя Тамара. Голос совсем другой — обычный. — То-то девочки удивятся… Нет, не помогай, теперь я могу сама!
Она спустилась по лестнице легко, словно не было долгих лет тяжелой болезни. Я для порядка осмотрел подъезд: Олега нигде нет. Из-за некоторых дверей доносились громкие, возбужденные голоса. Похоже, не только у нас произошло что-то необычное.
Я набрал старого приятеля Леху, нынче майора полиции. Он не брал трубку шесть долгих гудков, и я уже потянул палец к отбою, когда телефон все-таки отозвался его голосом:
— Чего у тебя, Саня?
— Брат мой пропал. Причем, похоже, прямо из квартиры, как это ни странно…
— Да все сегодня странно! Главное дело, смена как смена была, а после шестнадцати нуль-нуль все с цепи сорвались. Исчезновения, трупы, травмы — заявления рекой, буквально каждую минуту новое. Способности какие-то у самых обычных людей. Дичь полная. Вот ты прикинь, стажерка тут у меня прямо сейчас протокол заполняет силой мысли, текст сам на бланке пишется!
До управления, где работает Леха, отсюда километра четыре, не меньше. Значит, накрыло не только наш квартал. А что накрыло — весь город? Страну? Планету?
И что же, люди везде теперь получили способность исполнять свои желания? Ох ё, они ж такого нажелают… Я тяжело привалился к стене подъезда.
— А сам-то ты как, Леха? Можешь… что-то новое?
— Так, ерунда, потом покажу. Не до того теперь. Слышь, Санек, ты приезжай сюда, а? Заявление напишешь о пропаже брательника. Ну и, эта, помощь нужна. Зашиваемся.
Машинально кивнул, не сообразив, что Леха меня не видит. Вообще планировал вернуться в офис, но что-то мне подсказывает — спокойно поработать над проектом не получится. И, наверно, не только сегодня.
Такое подозрение, что полчаса назад все в нашей жизни необратимо изменилось.
— Ну так что, Санек, приедешь? Край как помощь нужна.
— Да, мать сейчас успокою и сразу к вам. Раз такие дела творятся, помогу чем смогу.
Глава 1
Больше не делайте так
— И напоминаю всем нашим слушателям, если кто забыл: сегодня мы празднуем шесть месяцев со дня Одарения, — с искусственной жизнерадостностью вещает ди-джей. — Полгода мы живем на планете, где всякий, кто к семнадцатому декабря достиг шестнадцатилетия, получил возможность исполнения своего самого главного желания — по крайней мере того, которое преобладало у него в тот знаменательный день. И многие могут так или иначе повторять это чудо, Дары остаются с нами. А о чем семнадцатого декабря мечтал ты, дорогой слушатель? Надеюсь, о чем-то разумном, добром и вечном, а не об избавлении от запора.
Всем хороша наша Нина Львовна — бухгалтер, завхоз и кадровик в одном лице — вот только раздражает ее старорежимная привычка включать радио в рабочее время. Кабинет у нас покамест один на всех, так что жизнерадостная болтовня ведущих, заполняющих эфир банальностями, бесит нечеловечески.
— Как это изменило нашу цивилизацию? — не унимается ди-джей. — Вышли мы на новый виток развития или продолжаем барахтаться в обыденных проблемах, только теперь с Дарами? Об том пусть ломают головы социологи и философы. А мы с вами прослушаем песню великолепной Ляли Мель «Любовь к тебе — мой Дар».
— Нина Львовна, будьте добры, выключите, пожалуйста, радио, — изо всех сил стараюсь сохранить вежливый тон.
— Извини, Саша, не подумала, что тебе мешает. Сорок лет под радио проработала, привыкла.
— Ничего, вот расширимся, выделим вам отдельный кабинет, тогда слушайте что хотите на здоровье.
Не при Нине Львовне будь сказано, но, как ипэшнику, только разворачивающему бизнес, штатный бухгалтер мне не нужен. Проводок пока немного, я вполне мог бы разобраться с ними сам. Но дело в том, что Нина Львовна — мама Лехи, а он не только мой старый друг, но и майор полиции. Хорошие отношения с полицией — главное для частного детектива.
Нина Львовна при помощи Дара избавилась от донимавшего ее много лет артрита и тут же загорелась желанием вернуться в профессию; только вот рынок труда не слишком-то открыт для семидесятилетних, даже с безупречным здоровьем. По просьбе Лехи я принял его мать на четверть ставки; Леха даже вызвался втайне от нее возвращать мне ее зарплату, но я, конечно, отказался. В офис Нина Львовна приходит почти каждый день — ей нравится быть среди людей.
В моем ИП, зарегистрированном две недели назад, всего четыре сотрудника, включая меня, но в этом офисе нам уже тесновато. У нас даже вывески пока нет, на двери висит бумажка с названием «Потеряли? Найдем!», отпечатанная на принтере. Принтером мы тоже пока не обзавелись, печатаем документы в копи-центре за углом по два рубля за лист. Наше частное поисковое агентство только начало работу, и сейчас я жду возвращения сотрудников с задания.
Виталя и Ксюша работают сдельно, без оклада, на проценте от гонораров за выполненные заказы. Оба они семнадцатого декабря получили Дар к поиску потерянных вещей. На этом и специализируется наша контора. Люди ведь все время теряют что-то: документы, ценности, памятные вещи; ожидаю, что спрос на наши услуги должен появиться.
Входит Ксюша, на ходу приглаживая короткие волосы. Видно, что на работу она старается одеваться в деловом стиле, но пиджак едва сходится на полноватой фигуре, и лицо раскраснелось — жарко на улице.
— Уфф, хорошо-то как под кондеем, — Ксюша тяжело опускается в офисное кресло. — Долго ехала, автобус еле тащился.
— Чай будешь?
— Давай! Фруктовый только, там есть пакетики. Надо бы кулер поставить, чтобы всегда холодная вода была…
— Будут заказы — и кулером обзаведемся. А Виталя где? Подойдет сейчас?
— Так он домой свалил, ну или куда-то еще. Сказал, в мессенджер тебе отчитался.
Что еще за новости? Была же договоренность, что обо всех отработанных заказах, успешно они выполнены или нет, сотрудники отчитываются лично, в офисе. У девятнадцатилетнего Витали мощный Дар к поиску — посильнее Ксюшиного, если начистоту, — но с трудовой дисциплиной проблемы вот прямо с первых дней. На собеседование он заявился в спортивном костюме и в процессе интервью выматерился дважды — хоть и видно было, что пытается следить за языком. Я долго сомневался, принимать ли на работу это одаренное, но дикое дитя подворотни — и все-таки решил дать ему шанс. Похоже, напрасно.
В мессенджере болтается одинокое сообщение от Витали: «Глухо. Нету этих часов в квартире, зуб даю». Развернутый отчет о проделанной работе — за неделю не прочтешь.
А ведь для нас очень важен этот заказ, всего-то третий по счету и первый по-настоящему серьезный. Два раза мы искали по мелочи, у знакомых, скорее для тренировки: потерянный контракт в офисе и ключи от гаража в квартире. Обе пропажи Ксюша с Виталей нашли, но гонорары были символические. А теперь к нам впервые обратились посторонние, настоящие клиенты. Потеряна ценная и значимая вещь — именные наградные часы, оставшиеся от прадеда. И что, мне ответить заказчику словами раздолбая Витали — «глухо, зуб даю»?
Завариваю Ксюше чай и пишу Витале: «Приезжай в офис. Нужен личный отчет».
Через минуту приходит ответ: «Сорямба, шеф, никак не выходит. Да стопудняк нету часов в квартире, я час вынюхивал. А по гонорару теперь чо?»
Чо? Да ничо! Ладно, потом разберусь с Виталей, его гонором и его гонораром. Сейчас надо выяснить, есть ли еще возможность что-то сделать по нашему первому «взрослому» заказу.
Ксюша, морщась, отхлебывает горячий чай и докладывает:
— Мы сначала настраивались, я по фотографии, Виталик — по бумагам, рядом с которыми часы хранились. Они в коробочке лежали, вместе с ней и пропали, так что Виталик скорее искал коробочку, а я — сами часы. Три комнаты плюс балкон, еще санузел и кухня, холл на этаже тоже пронюхали и оба лифта. Глухо, никаких следов. Виталик сказал, часы в квартире были, и какое-то время их уже в ней нет; но это не точно. Я вообще ничего не почувствовала. Правда не знаю, что еще можно сделать…
Ксюша расстроена, она ответственно относится к работе. У Ксюши двое детей, и в знаменательные сутки Одарения она больше всего хотела найти свидетельство о рождении старшего — без него ребенка не брали в лагерь. «Все перерыла, но дети — это вечный бардак в квартире, с ума сойти можно», — смущенно объясняла Ксюша. И вот ровно в шестнадцать часов она неожиданно для себя поняла, что свидетельство лежит в старом рюкзаке, убранном в дальний шкаф. А потом осознала, что способна чувствовать точное местонахождение любых вещей, которые представляет себе визуально. Правда, на небольшой территории — в комнате или маленькой квартире.
— Не переживай, Ксюша, ты сделала все, что могла. Расскажи, какая квартира, что за семья.
— Муж, жена и трое детей: дочь-подросток и два пацана, чуть постарше моих. Порядочек у них дома — мое уважение. Вот как так у людей получается, да еще всего через месяц после переезда… Я уж подумала, у хозяйки Дар такой, но оказалось, что она логопед, причем одаренный. Прикинь, а я и к обычному-то логопеду младшего едва записала, ходит три месяца уже, а толку — ноль. А к этой представляю, какие очереди.
— Погоди, Ксюша… Переезд, говоришь, у них был месяц назад? А после переезда они часы в квартире видели?
Поделиться книгой: