По пути в Архангельское

Альбина Нури

По пути в Архангельское

— Ты готова умереть? — громко проговорил ей на ухо мужской голос.

Маша вздрогнула и открыла глаза.

Тело затекло от долгого сидения, шея была словно деревянная. Маша неловко пошевелилась, пытаясь сесть поудобнее, вытянуть ноги, и повернулась к брату. Шея при этом отозвалась болью.

— Выспалась немного? — спросил Гена, на секунду оторвав взгляд от дороги.

— Который час? — вопросом ответила Маша и по привычке потянулась к телефону, но вспомнила, что тот разрядился несколько часов назад.

«Говорила же, надо список составить, чтобы всё взять!» — мысленно укорила она Гену, который забыл дома автомобильную зарядку для телефона.

Брат слегка дернул углом рта — он всегда так делал, если нервничал.

— Мой сотовый тоже разрядился. Не знаю, что такое. Утром сто процентов было, он всегда нормально зарядку держал. А сейчас смотрю — не включается.

Наручные часы ни Маша, ни Гена (как и многие люди в наши дни) не носили, а автомобильные сломались задолго до того, как они поехали к тетке.

— Отлично, — пробормотала Маша. — Значит, мы не знаем, сколько сейчас времени.

— Да какая разница? Тебя что, на проходной караулят с секундомером? — Гена хотел, чтобы это прозвучало весело, но вышло язвительно, и Маша мигом вышла из себя.

— Ой, какой у нас тонкий юмор! Обхохочешься! Даже не знаю, что смешнее: вздумать поехать на машине вместо того, чтобы отправиться поездом, или решить сократить дорогу и оказаться хрен знает где? Или…

— Маш, ну хватит, а? Лежачего не бьют. Я ведь уже сказал, что виноват.

Злость на брата мгновенно прошла, Маше стало неудобно за свою вспышку. Они были очень близки, как это часто бывает с двойняшками, и ссорились исключительно редко, потому, наверное, что чувствовали боль и обиду другого, как свою собственную.

Да и потом, Маша и сама не хотела поездом, не любила в них ездить. На купе денег было жалко, а в плацкарте такие сквозняки и сифонит из окон, что Маша с её склонностью простужаться точно слегла бы с температурой.

— Прости, — покаянно сказала она. — Ты хотел как лучше. Мне просто сон дурной приснился, видимо, вот я и завелась. Представляешь, как будто кто-то сказал, что я скоро умру… или что-то в этом роде.

— Бывает, Машуль. Наверное, просто сидела нехорошо, неудобно, вот мозг и дал сигнал проснуться. — Гена протянул руку и потрепал её по колену. — Не переживай, сестричка, прорвёмся. Думаю, сейчас около одиннадцати. Или дальше меньше, темнеет-то рано. Скоро, если верить карте, будет Архангельское — то ли городишко, то ли поселок. Переночуем там, завтра к обеду будем у тети Вали. А обратно, честное пионерское, поедем другой дорогой!

Маша посмотрела в окно, но ничего не увидела. Темнота была непроницаемой: ни фонарей вдоль обочины, ни огонька вдалеке.

Автомобильные фары уверенно рассекали тьму, дорога (хорошо ещё, что асфальтированная!) уводила вперед, по обе стороны высился лес. Голые деревья стояли плотным строем, укрытые толстым слоем январского снега.

Послезавтра Рождество. Тетя Валя, мамина младшая сестра, которая вырастила Машу и Гену после смерти их родителей, постоянно звала племянников приехать, но они все не могли выбрать время, совместить графики отпусков.

В какой-то момент тётя Валя замолчала, перестала приглашать, и в этом чувствовалось нехорошее: не то обида, не то обреченность. Брат и сестра в один из дней одновременно (они часто думали одинаково) поняли: нельзя тянуть, по-скотски это и неправильно.

Собрались спонтанно и поехали. Решили сделать сюрприз.

— До чего же безлюдно тут, — сказала Маша. Сердце ныло, как от дурного предчувствия. -

Владимирская область, а такое впечатление, что глухая, дальневосточная тайга.

— Да брось, — неуверенно сказал Гена.

— Ты когда в последний раз хоть какой-то населённый пункт видел?

— На твоей карте тоже ничего не обозначено!

— На твоей карте только города более-менее крупные поселки. Но должны же быть мелкие деревушки, отдельные дома, полустанки. И станции заправочные. Если у нас бензин кончится, что тогда?

Гена посмотрел на сестру. Они 6ыли похожи: рыжеватые волосы, карие глаза, упрямые подбородки, веснушки на носу, которые Маша маскировала тональным кремом. Она в который раз порадовалась, что у неё есть брат: умный, добрый. А то была бы совсем одна на свете после смерти Марата.

«Ты готова умереть?» — вот что она услышала во сне, вспомнилось Маше.

Смерть всегда ходила рядом, сужая круги.

Сначала погибли родители — так же ехали по дороге и попали в аварию. Потом Марат разбился на мотоцикле через год после свадьбы. И всегда смерть подстерегала в пути.

«А если теперь наш с Геной черед?»

Мысль была пугающей, и Маша поспешно прогнала её.

— Бензин у меня есть, взял две канистры на всякий случай, — успокоил сестру Гена. — Да и в Архангельском точно будет заправка, не беспокойся.

Брат снова отвернулся, сосредоточившись на дороге.

— Как-то это ненормально, что машин нет. —

Маша внезапно осознала, что давно уже не видела ни встречных, ни идущих на обгон, ни едущих впереди автомобилей. Такое ощущение, что мы одни на этой дороге. А если там ремонт, поэтому никто не…

— Не было же знака про ремонт дороги, так что…

Ни Гена, ни Маша не закончили фразы.

От того, что они увидели, слова застряли в глотке, как кусок непрожеванного хлеба.

Впереди, в свете фар, прямо посреди дороги стоял человек в чёрном балахоне. Голова чуть опущена, так, что капюшон скрывал лицо. Машина была ещё далеко, о столкновении речь не шла, они запросто успевали объехать незнакомца, но Гена инстинктивно сбросил скорость.

— Что за придурок?

— Откуда он тут взялся?

Брат и сестра переглянулись.

Человек стоял неподвижно.

Гена посигналил.

— Уйди с дороги!

— Может, авария была? — предположила Маша.

— Где? Никаких машин поблизости, — сквозь зубы проговорил Гена.

Они приближались к стоящему, и Маша почувствовала, что вид недвижимой фигуры в чёрной хламиде и капюшоне наводит на неё ужас.

Даже если это просто местный житель, ему холодно и он, стоя посреди дороги, таким образом просит, чтобы его подвезли, — плевать!

Они не остановятся. Нельзя останавливаться!

Маша покосилась на брата, который, кажется, чувствовал то же самое, потому что сжал челюсти и приготовился объехать мужчину.

Но это не потребовалось.

Чёрная фигура посторонилась, уйдя прочь и освобождая машине путь.

Автомобиль проехал мимо. Маша и Гена смотрели на стоящего на обочине человека, лица которого так и не удалось разглядеть.

— Фу-ты, черт, — выругался Гена. — Дурачок деревенский, наверное. Нацепил монашеские тряпки и выперся на дорогу.

Но по голосу Маша понимала, как сильно тот напуган. И знала: брат, как и она сама, не считает, что это чокнутый сельский житель,

Тут и сёл-то никаких нет.

— Ты видел, как он шёл? — напряженно спросила Маша. — Как будто плыл по воздуху. — Не говори ерунды! Его ряса ноги скрывает, поэтому так показалось.

Значит, и Гена заметил.

Ага, значит, и Гена заметил.

— Дай воды, — попросила она.

Брат потянулся за бутылкой, и тут Маша завопила от ужаса, глядя на боковое окно. Гена выронил бутылку, посмотрел и тоже вскрикнул.

За стеклом плыло лицо.

Белое, бескровное, с глазами, обведенными красными кругами, оно больше не было скрыто капюшоном. Незнакомец, стоявший на дороге, которого они оставили позади, непостижимым образом увязался за ними.

— Тише, тише, успокойся! — Гена схватил Машу за руку, другой вцепившись в руль. — Окно закрыто! Оно сюда не проберется!

— Что это за тварь? — Маша плакала, закрыв лицо ладонями, боясь повернуть голову.

— Понятия не имею! Маша, послушай меня, всё будет хорошо!

Существо в черном по-прежнему маячило за окном.

Гена прибавил скорость, но оно не отставало.

— Хорошо, — сквозь зубы проговорил Гена и ещё сильнее вдавил педаль газа.

Теперь они мчались со скоростью сто тридцать километров в час. Ночью, зимой, на незнакомой дороге это было самоубийственно.

— Мы разобьемся! — простонала Маша.

Но самое страшное, что преследующая их тварь ничуть не отстала, по-видимому, обладая способностью передвигаться с любой скоростью.

Поняв, что оторваться не удастся, а вот вылететь с дороги и врезаться в дерево можно запросто, Гена чуть сбавил скорость.

— Что ему нужно? — Машу била дрожь. Руки были ледяными, а лицо, наоборот, горело.

Гена неожиданно повернул голову и выкрикнул:

— Отвяжись от нас! Отстань, сволочь! Иди… — Он грубо выругался, хотя почти никогда не матерился.

Существо за окном растянуло в ухмылке тонкие губы и, точно послушавшись, резко отпрянуло от машины. Секунда — и снаружи больше никого не было; только стоящие вдоль трассы деревья проносились мимо.

Несколько минут Гена и Маша молчали, не в силах выдавить ни слова. Потом она сказала:

— Я больше никуда не поеду ночью. И никогда в жизни не разрешу тебе съехать со знакомой дороги. Если ты попробуешь об этом заикнуться, я тебя убью!

— Узнаю мою милую, добрую сестричку, — хрипловато проговорил Гена.

Понемногу успокаиваясь, они переводили дыхание, пытаясь осмыслить, что с ними произошло.

— Может, такое случается, когда долго едешь? — неуверенно сказала Маша. — Начинает чудиться разное от перенапряжения.

— Ага, обоим одно и то же? Помнишь, как в мультике: только гриппом вместе болеют, а с ума поодиночке сходят. — Гена нахмурился. — Это нечисть какая-то. Они, говорят, мата не выносят: я выругался — тварь отстала.

— Как отстала, так и догонит, — пробормотала Маша, глядя прямо перед собой, боясь повернуть голову и увидеть белое лицо, плывущее во мраке.

— Не догонит! — Облегчение в голосе Гены было таким отчетливым, что Маша сразу поверила: все кончилось, все будет хорошо! — Вон, указатель впереди! Что написано?

— Архангельское, — послушно прочитала Маша и улыбнулась.

— Считай, приехали!

Архангельское вывернулось из-за ближайшего поворота, и Маша поверила, что неприятности остались позади. Автомобиль ехал по улице, вдоль которой стояли одно- и двухэтажные строения.

Кое-где тускло горели фонари, окна некоторых домов светились болезненным желтоватым светом. Промелькнула вывеска «Магазин 24 часа», рядом находилось «Кафе-бистро»; надпись «Аптека» испускала призрачно-зелёное сияние, а через несколько метров располагалась «Парикмахерская «Фея».

Небольшой городишко, затерянный среди лесов и полей средней полосы, скорее всего, доживал последние годы. Молодежь небось разъехалась кто куда в поисках лучшей доли, а коротающие свой печальный век старики скоро окажутся на погосте, мимо которого, кстати брат с сестрой тоже проехали.

— Кладбище чуть ли не в центре, — покачал головой Гена. — Креативно.

Не слишком весёлое местечко, подумалось Маше. Но, во всяком случае, находиться здесь намного лучше, чем на ночной дороге, рядом с тем, что на ней обитает.

Народу на улицах не было, но это и неудивительно, учитывая поздний час. Все сидят по домам, в тепле. Пора бы и им найти, где преклонить голову.