Помоги проекту - поделись книгой:
Глава 2
Глава вторая.
Охота за улитками не задалась.
Нет сам процесс благодаря помощи духа лоа и магии вуду шел вполне себе быстро, никакие монстры на островок не совалось, медлительных прожорливых улиток было в избытке — только знай собирай в заплечную корзину, чем его величество и занималось, «набивая» важнейший таймер. Тут проблем никаких. А вот душевное состояние… оно желало лучшего. Король не то, чтобы был взбешен… так… разъярен чуток… из-за расстроенных чувств он то и дело допускал ошибку в ловле, вследствие чего очередная безвинная улитка улетала прочь, чаще всего шлепаясь на плот — не то чтобы Люц метился туда специально, но да… метился специально и попадал. Он не был особо меток, но промахнуться мимо здоровенного плота было почти невозможно.
Сам по себе монотонный и методичный труд по сбору улиток может легко вогнать в благотворный успокаивающий транс. Люц знал об этом не понаслышке, в не столь далекой молодости потратив несколько сотен часов на сбор молодых листочков чая на элитных островных плантациях — в реальном мире, само собой. Сбор улиток мало чем отличался — и именно он успешно успокаивал полуорка в моменты, когда он вспоминал проклятого дракона и ту страшную трагедию, в которой он вполне справедливо винил себя. Да… он разленился. Они с прежней командой были на гребне волны успеха, что несла их в радужное будущее. Тем страшнее было падение в огненную бездну, сожравшую жизни и конечности, отнявшую друзей и веселье, оставившую после себя лишь несколько выжженных душ и яростную жажду мести… Да… когда Люцериус ночами не мог заснуть даже в цифровой Вальдире, где этого можно было добиться одной командой в интерфейсе, он вставал и тратил полчаса, а то и час на успокоительный сбор улиток и возвращался в свой ясельный гамак даже радостным и умиротворенным.
Да…
Этой же ночью он даже и не вспоминал о драконе. Да это и невозможно! Стоило ему только представить себе злобную чешуйчатую бестию, как с плота доносился очередной взрыв девичьего смеха, а с его дрогнувших пальцев вываливалась очередная удивленная улитка. Он подхватывал ее, швырял через плечо в «том самом направлении». Тотчас слышался стук панциря о бревна и радостный пьяный возглас какого-нибудь пирата:
— Еще одна!
— В бульон ее! — командовала колдующая над большим котлом Тефнут и тут же добавляла в темноту, где трудился будущий король — Кидай больше! И можно прямо в котел!
Тут же раздавался тонкий вибрирующий смешок утопленной ведьмы и скрежещущий клыками полуорк не справлялся с очередной добычей. Опять бросок. Возглас. Бульканье. Призыв кидать еще. Противный тонкий смешок…
О-о-о-о-о-о…
— На эшафот! — выдохнул Люц где-то после сотой «сорвавшейся» улитки, сбрасывая с плеч полную тяжелую корзину — На эшафот всех ведьм! Эй! Пираты! Еще корзину мне! А груз на плот!
— Есть, капитан!
— Я король!
— Есть, король-капитан! — льстиво проревел Фломш Кров — Вам похлебки оставить?! С перцем и ромом! Вкусная!
— Я… я потрапезничаю на берегу…
— Ась?
— Тащи жратву сюда! — рявкнул король.
— Вот теперь понял! — обрадованно заголосил бывший пират, бросаясь к котлу — Лучшую порцию нашему господину!
— Лучшее мы уже слопали! — ответила ему Тефнут, опуская черпак в котел — Но чего-нибудь ему наскребем.
— И добавьте гнилой водицы — от кашля! — заботливо добавила проклятая ведьма.
Дыша с шумом вовсю раздуваемых кузнечных мехов полуорк сделал небольшой круг по островку, выбирая дерево с наибольшим количеством улиток. Такое обнаружилось через минуту, но под ним сидело безобразное почти голое существо с глазами навыкате, мокрой кожей, длинными руками и подобием рваной набедренной повязки. Попав в свет факела, существо закрыло морду руками и жалобно пробулькало:
— Улитки! Улитки есть! А рыбы нет!
Перед ним скрючился лохр. Представитель не самой благородной разумной расы. Водяной шумный народец с безобразнейшими манерами.
— Н-на! — лохр сгреб сразу десяток жирных улиток и протянул их будущему островному королю — Кушай! Хрусть-хрусть, чавк-чавк, ням-ням!
Набрав в грудь побольше воздуха, Люц выдохнуло начало прижившегося у него в клыкастом рту гномьего ругательства:
— Шварсс дук ин… — но вдруг замолк, не договорив, заглянул в жалобные глаза дрожащего от страха существа и, медленно протянув ручищу, сгреб подарок, чуть помолчал и спросил — Рыбы хочешь? Много.
— Хочу! — тут же ответил лохр — Очень хочу!
— Имя?
— Корнш Грязный я! А рыба где?
— Знаешь вон там платформы большие? Над болотом.
— С дымами и башнями — сморщился лохр и часто закивал — Знаю! Как не знать! Меня оттуда пять раз выгоняли… А я всего лишь рылся в помойке… ну в последний раз подрался с наглой крысой и черепахами из-за куска сырной лепешки… Добычу я отбил, хотя крыса меня так шарахнула задней лапой, что я…
— Платформы — перебил его игрок — Следующим утром. Мое имя Люцериус. Приходи — и я накормлю тебя до отвала.
— Я приду! О-о-о-о я приду! Только ты жди! И не обмани!
— Не обману.
— Громадины обманывают часто!
— Не обману — повторил Люц и шагнул к соседнему дереву — Завтра…
На этом их беседа закончилась и следующие четыре часа более чем упорный игрок очищал деревья от пожирающих их улиток. Он наполнил три здоровенные корзины, дважды съел двойную порцию пересоленной похлебки и вскоре после полуночи вернулся на погруженный в беспробудный сон плот. Девушки спали у бочонка, пираты вповалку лежали на корме. Кое-как держался только верный Фломш — с трудом стоя на ногах, он опирался на шест всем телом, качаясь вместе с ним. Толкнув пирата в плечо и тут же поддержав, чтобы он не упал, игрок прижал палец к губам и кивнул на шест. Чуть очнувшийся от сна пират понятливо кивнул и вскоре они вдвоем изо всех сил налегали на вонзенные в дно шесты. Тяжелый плот к счастью не завяз в грязи и вскоре им удалось вытолкать его на место поглубже и лечь на курс ведущий к родной платформе, где всех их ждали залатанные гамаки, немного рома и хороший отдых.
Изредка поглядывая на спящих прямо в игре девушек, король умело работал шестом и мудро использовал инерцию плота для маневров, а опытный в лавировании пират ему помогал.
— Скоро я выйду в море и уже не вернусь на это болото — тихо произнес будущий король.
Проведя по мокрому пьяному лицу пятерней, Фломш хрипло поинтересовался:
— А меня возьмешь?
— Мне нужен боцман.
— Возьмусь.
— Тогда добро пожаловать на борт — кивнул Люц и на этом их беседа закончилась.
Они вели плот широкими протоками по почти «зеленому» маршруту, что позволило избежать драк с крокодилами и прочими здешними тварями. Изредка слышались голоса и крики сражающихся вдалеке игроков, были видны всполохи боевой и защитной магии, но сами они держались в тени, потушив все факелы. И когда рядом с ними свистнула стрел, они знали, что стреляли не по ним — просто отряд агров охотился на очередных бедолаг добытчиков. Возможно, среди них были и те кого прикончил недавно Люц, получив за это достижение. За своими пожитками на соседнем островке они так и не вернулись — скорей всего там не было ничего достаточно ценного…
Ночью будущий король спал нервно. Сначала ему мешали собственные тяжкие мысли, а затем тревожили плаксивые завывания безутешной хозяйки приютного древа, что так и не вернула пока свой топор — но Люцериус уже обещал его вернуть и никак не мог взять в голову чего тогда рыдать? Но необъятную могучую толстуху не мог утешить даже забористый черный ром, а рыдала она так горестно, что разбередила души даже лягушкам. Заснуть удалось только под утро — хотя, надо признать честно, игрок просто не торопился погружать себя в целительный цифровой сон, впервые за долгое время решив заново перетряхнуть весь придуманный еще в больнице план.
Тогда продумывание глобального многоходового плана было единственным, что помогло не свихнуться. Как только ожил его ослепленный виной и болью мозг, отупелая безразличность начала отступать, сменяясь жаждой мести куда более огненной и жгучей чем та боль, что терзала его искалеченное обожженное тело.
Люц не забыл. Люц не простил. И никогда не простит…
Потратив несколько часов на обдумывание, король написал пару коротких писем, после чего наконец заснул, зная, что завтра ему понадобятся все накопленные силы… и нервы… проклятые ведьмы…
Раннее утро застало его зевающим во весь рот и подносящим к губам кружку с крепчайшим кофе. Он оседлал пивной бочонок и, прихлебывая кофе, ждал, когда молодой повар зажарит ему десяток самых жирных болотных улиток и заодно следил, чтобы ничего не напутали с простеньким рецептом. Масло для жарки огорчало — судя по запаху оно было даже не третьего отжима, чего уж тут вспоминать про благословенный первый холодный отжим… Когда улитки были спрыснуты соком плода любеа и поданы на треснутом глиняном блюде со слишком простым узором, полуорк досадливо поморщился, но честно рассчитался, вложив в протянутую мозолистую ладонь серебряную монету.
Он как раз заканчивал поглощение пищи, одновременно читая восстановленную им собственноручно потрясающую книгу «Потерпевшие кораблекрушение», когда на королевскую фигуру упала чья-то жалкая трясущаяся тень. Подняв недовольные глаза, Люцериус узрел жалобно улыбающегося испуганного лохра. Представитель болотного народца сжался в пугливый комок, зная, что таких как он обычно не жалуют в селениях. И на самом деле, не прошло и полминуты, как один из торговцев всяким хламом зло крикнул:
— А ты что тут сделаешь? Стянуть чего хочешь? А ну брысь!
Лохр перепугано дернулся обратно к перилам, откуда по доскам к его ногам тянулся мокрый след, но был остановлен властным жестом игрока. Привстав, Люц сердито глянул на раскричавшегося «местного» и тот, хотя выглядел вполне крепким, а на поясе имел тяжелую деревянную дубинку, вдруг замолк и, сплюнув, отвернулся.
— Утра вам светлого и щедрого, добрый господин! — лохр неумело заулыбался, прижимая скрюченные руки к груди.
Полуорк мимоходом отметил, что его левая рука выглядит изрядно пожеванной, а затем неправильно зажившей. Критически оглядев своего нового знакомого, он, ответив небрежным кивком на вежливое приветствие, спросил о самом главном:
— Кушать хочешь?
— Ой хочу! Очень хочу! — в доказательство своих слов лохр ткнул пальцем в прилипший к ребрам урчащий живот — Улитками и лягухами сыт не будешь…
— Ну да — буркнул вставший игрок и, оправив еще сохранившую свой опрятный вид и яркость красную рубаху, направился к ближайшему пирсу, для чего пришлось спуститься по крутой лестнице. Приседающий на каждом шагу лохр по имени Корнш Грязный едва поспевал за ним, держась слишком близко и то и дело порываясь ухватить широко шагающую громадину за ногу, но вовремя останавливая себя.
Финишировав рядом с длинной почернелой рыбацкой лодкой, полуорк несколько секунд играл в гляделки с зевающим молодым рыбаком из «местных». Тот, додавленный многопудовой харизмой странноватого полуорка наконец не выдержал и, кивнув, поинтересовался:
— А вам чего?
— Рыбы — буркнул пребывающий не в самом лучшем расположении духа игрок.
— Рыбы! — пискнул Корнш Грязный, предусмотрительно держась за своим покровителем, ибо знал как рыбаки относятся к лохрам.
— Рыба есть — ответил повеселевший рыбак, откидывая тряпку с длинного деревянного корытца у своих ног — Пожалста!
Оценив не особо богатый речной улов — доставленный сюда этой самой лодкой — Люцериус увидел несколько сазанов, пару молодых щук, десяток бодро шевелящих клешнями раков, всякую рыбью мелочь, а на самом дне лежало темное полено усатого сома.
— Сколько за все?
Рыбак откровенно обрадовался:
— Все заберешь?! Тогда задешево отдам вместе с корытцем — две серебряные монеты и все твое, чужеземец!
— Сам ты чужеземец — проворчал будущий король, отсчитывая монеты — Держи. И пусть откровение постучится тебе в дно…
Парень изумленно выпучил очи:
— А? Как-как?
Но ответа он не дождался. Забравший облепленное чешуей мокрое и уже треснутое корытце игрок отнес его к другой стороне причала, где он прилегал к большой платформе. Тут все было завешено сушащимися крабовыми ловушками, дешевыми гарпунами и прочим добром сонных болотных добытчиков, но полуорка интересовали не они. Найдя свободное от инвентаря местечко, он протиснулся под платформу, оказавшись в грязной благословенной темноте. Вдаль вела покрытая плесенью балка — по ней эта колоритная палочка и двинулась, пару раз поднявшись на «этаж» выше, пока не оказались под главной платформой, где покачивались над крокодилами гамаки отсыпающихся пиратов. Здесь, усадив трясущегося от жадности и голода лохра прямо на балку, Люц поставил перед ним корытце с рыбой и коротко кивнул.
— Моя? — осторожно спросил Корнш, боязливо опуская перепончатые лапы на край щедрого дара — Прямо моя рыбка? Вкусные сазаны и хрусткие щуки…
— Твоя.
— И раки мои?
— Твои.
— И усатый квелый сом…
— Все твое! — не выдержав, рявкнул Люц и, с шумом выпустив воздух, покачал огромной головой — Ну простонародье… ну деревенщина… ешь, Корнш! Все твое! Кушай!
— Благодарю, добрый Люцериус! Благодарю!
Корнш согнулся горбатой тенью над корытцем и жадно заурчал, захрустел, пожирая сырую рыбу и что-то бормоча на своем родном языке. Люц отвернулся, постоял немного, оглядываясь и начал собирать улиток, забрасывая их в опустевшую корзину, освободившуюся после того, как усталая Тефнут продала всю вечернюю добычу. Деньги Люцериус оставил ей, выдав новую обучающую задачу, а себе в карман опустив всего три серебряные монеты. На выскочившее вполне ожидаемое оповещение от игровой системы игрок глянул лишь мельком:
Поздравляем!
+2 доброжелательности к отношениям с лохром изгоем Корншем Грязным.
Изгой…
В этом игрок и не сомневался. Лохры живут мелкими, редко крупными племенами и они крайне зависимы в социальном плане друг от друга. Такая уж у них особенность. Видишь одинокого побирающегося или ловящего рыбу грустного лохра — может быть уверен, что это изгой. Изгнан за какую-нибудь провинность из родного племени. А вожди у лохров те еще самодуры… Видимо Корншу приходилось совсем туго, раз система оценила степень пронизавшей его благодарности и доброжелательности аж на две единицы.
Корнш закончил с пожиранием подарка за рекордное время, не забыв вылизать посудину. Улегшись на спину, он что-то просипел и затих, свесив руки и ноги с балки. Под ним тут же закружили обрадовавшиеся крокодилы — уж они то знали как часто на их головы падают такие вкусные и алкогольные пьяные пираты. Еда только для взрослых. Считай выпивка в бутылке из плоти и старой рваной одежки — как от такого отказаться?
Но лохру не было суждено упасть этим утром — следующие два с небольшим часа за ним бдительно приглядывал собирающий улиток Люцериус. А когда пришлось уйти на соседнюю балку, но посту приглядывающего его сменил отоспавшийся Фломш, уже откупоривший вчера заработанную личную бутылку черного крепчайшего рома. Закусывал он сырой оранжевой репой и хруст стоял на всю нищенскую опочивальню…
Набрав достаточно улиток — игрок не смотрел на количество, зная, что до следующего достижения «Улитколов» еще слишком долго — он ненадолго отлучился в мир нормальных, где продал улов, выручив три серебряные монеты и горсть медяков. Большую часть заработка он тут же потратил, притащив вниз пяток бутылок рома, несколько караваев еще свежего хлеба, вязанку вяленых осьминожьих щупалец и кукан свежей рыбы. Последнюю часть меню он вручил проснувшемуся радостному лохру, остальное передал Фломшу, чтобы тот дал перекусить уже начавшим шевелиться пиратам, а себе оставил только кусок хлеба и самое жирное щедро перченое щупальце.
Поздравляем!
+2 доброжелательности к отношениям с лохром изгоем Корншем Грязным.
— Добрый господин! — бурчал хрустящий рыбой лохр — Очень добрый господин Люцериус! Щедрый умный господин Люцериус!
— И великий — добавил довольно щурящийся будущий король — И венценосный…
— Великий! И венценушный!
— Тьфу! — скривился полуорк, втягивая в рот остатки вполне себе вкусного щупальца.
— Очень венценушный! Зело венценушный!
— Хватит! — рыкнул раздосадованный до глубины царской души Люц, убоявшись, что эти слова услышит кто-нибудь из говорливых.
Ему вовсе не хотелось услышать однажды этот отнюдь не лестный титул в свой адрес…
Люцериус Венценушный… Он едва удержал простецкий порыв сплюнуть три раза через могучее левое плечо. Вот еще — так можно и потрепанный яркий плащ испачкать…
Вспомнив, что он вроде как беседовал с лохром, Люц глянул на собеседника и понял, что тому не до него — лохр старательно дожирал сырую рыбу. Смирив нетерпение, игрок вернулся к сбору улиток — так пусть медленно, но он все же движется в нужном направлении.
Поделиться книгой: