Дороги богов и демонов

Изношенная машина свернула к центральному парку, и старик, кашлянув, заявил голосом сухим, как пергамент:

— Вы мне нравитесь, молодой человек. Хотите получить добрую работу? — он сказал именно «добрую». Илья осторожно поинтересовался, какую.

Старик ответил, что все законно и назвал сумму, от которой Илья слегка поехал с продавленного сиденья. Потом старичок сделал нечто еще более удивительное: достал из-за пазухи красное удостоверение и раскрыв, дал пассажиру. Не просто солидное учреждение, но весьма. Илья не казался себе наивным простачком, но книжечка выглядела самой настоящей. По правде сказать, она таковой и являлась.

И все же он не мог позднее сказать, в какую минуту он дал согласие. Казалось, тот миг все ускользал из памяти.

Он согласился.

Фауст поступил не умнее.

— Я уезжаю, знаешь ли. Не теряй меня особенно. Честно, не знаю, когда вернусь, такие дела.

Что ответила девушка, осталось неизвестным. Илья положил трубку, помрачнев. Родителям он уже сообщил, что подвернулся выгодный контракт, но надолго и далеко от дома. Как надолго и как далеко — знали только те, кому было позволено, но и они были только людьми, не пророками.

Или не только людьми?

Он совсем не боялся. Ни денег, ни опасных знаний у него или его близких не было, так что затевать такую сложную постановку было бы не с чего. Шантаж исключался. К тому же он полагался на себя и, порой немного наивно, верил, что сумеет за себя постоять. Голова побаливала. Илья не придал этому значения.

— Кому ты нужен, этот Вася? — он глянулся в зеркало, одеваясь. И добавив с подвыванием: «Чудовище, жилец вершин, с ужасным взглядом, похитил несшую кувшин с прекрасным задом…»[1], сам засмеялся.

Провел ладонью по волосам. Подхватил нетяжелую сумку с вещами и открыл обитую черным дерматином дверь.

Насвистывая: «Родина, еду я на родину…», Илья шагнул через порог, не ведая, что покидает этот дом навсегда.

4

Старик уже ждал в своем рыдване. Илья неохотно залез в тесную, пахнувшую отчего-то луком машину. Сумку бросил на заднее сиденье. Старик медленно, раздельно произнес:

— Вы познакомитесь с вашим инструктором на начальное время. Подчиняетесь пока ему. Пройдете первую подготовку, потом узнаете больше. Вы уладили свои дела?

— Да.

— Едем. Ничему не удивляйтесь и не волнуйтесь.

Тень сумерек быстро опускалась на город. Таратайка неожиданно легко взяла с места, набрала скорость, обойдя несколько мощных машин, — хозяева мрачно проводили глазами паршивую овцу советского автомобилестроения.

Старик был одет так же и в тех же старомодных темных очках. И снова Илью пронизало пугающе: шофер ориентируется в пространстве чем угодно, но только не зрением. Город повернулся неспешно, лениво, как сонный удав, но «Москвич» уже выскользнул на магистраль, и бетонные громады отступили. Темнело споро, лучи заката еще догорали в стороне от их пути. Небо все больше меняло цвет, углубляясь, проваливаясь внутрь себя. Пашни и чахлые леса вокруг. Вечерняя дорога ждала чего-то, и это случилось, когда сумерки уже поглотили мир, а старик включил фары.

Илья сбросил дрему от неприятного ощущения. Его словно бы на мгновение вывернуло наизнанку и внутренностями проволокло по ворсистому ковру. Туман в голове рассеялся, но он был уверен: что-то произошло.

Дорога изменилась. Теперь вокруг спали негустые и совсем зеленые леса. В приоткрытый ветровичок тянуло запахом теплой и чужой ночи. Разметка шоссе в свете фар теперь стала желтой.

«Куда нас, к лешему, занесло?» Илья не успел удивиться. «Москвичок» свернул в сторону и отрывисто просигналил. В ответ разделся более высокий по тону сигнал, и старик остановил машину рядом с угольно-черным спортивным авто.

В неярком отсвете фар к левой передней двери «Москвича» шагнул высокий человек. Старик о чем-то проскрипел ему. Илья расслышал только обрывки тихого разговора.

— …и вы мне хотите всучить этого мальчишку? Отправьте его в Арнхейм или под Нью-Мексико, но на меня…

— …он для этого не готов, а от вас требуется всего лишь…

— Вы же знаете мои принципы…

— Вот и поработайте в команде, это будет урок и для вас…

Похоже, через пару минут они договорились. Илью с вещами препроводили в спортивную машину — в «порше» он с удовольствием потянул онемевшие мышцы. Салон немецкого чуда оказался все же удобнее, чем прежний. Высокий сел рядом, завел мотор и почти с места включил третью. Он был черноволос, густобород, лет сорока на вид, но могло быть и больше, и меньше. Шрамик над бровью и усталые, глубокие голубые глаза в сетке морщинок. Недешевые импортные шмотки. Илья, взглянув, проникся невольным уважением, каким проникаются к пожилому, но могучему льву: руками незнакомец мог бы скручивать монетки. Руки эти, с длинными мускулистыми пальцами, ласково и бережно лежали на черном кожаном руле. Обручального кольца не было.

— Поскольку нам предстоит трудиться вместе, предлагаю перейти на «ты».

Глубокий, бархатистый голос не портил впечатления. Илья мельком подивился отсутствию кольца. Может, разведен, или принципиально не носит?

— Согласен. Где мы и куда едем? — Илья чувствовал, что многоглаголание у незнакомца не в чести и старался говорить сжато.

— Где? Вот вопрос… Не все ли равно? Мы в окрестностях Грайфсвальда, здесь одна из наших баз. Такой тихий немецкий городок.

— Германия?! — ахнул Илья. — И вот…

— Тебя же просили ничему не удивляться. Мы едем ко мне домой. Это не здесь, далеко. Меня зови Отшельником. Никак иначе. Твое имя мне известно. Твой предок сражался в Испании, знаешь?

— Слышал, но вы-то к чему…

— Он был одним из тех, кто оставил след в нашей истории. — Он так сказал это «нашей», что Илья не решился переспросить. Только слабо пошутил:

— «Славных прадедов великих правнуки поганы». — И добавил погодя: — И что там делать?

— Учиться, учиться и учиться. — В голосе Отшельника не было и капли иронии. Больше он не сказал ни слова.

«Порше 911 турбо» легко разогнался до двухсот, — на немецких дорогах нет ограничений скорости. Перелески за стеклами почти слились в туманную пелену, но Отшельник оставался спокоен и так же неторопливо правил движениями могучей машины. Яркие лучи рассекали ночь, и некому было проснуться с проклятием от кошмара, навеянного воем турбонаддува. Грайфсвальд остался далеко за спиной.

Еще один приступ дурноты — Илья начал привыкать к ней, и дорога вновь изменилась. Теперь вокруг лежала полустепь, а над горизонтом, куда уходила, сужаясь, серая лента пути, пробивались первые нежные лучи. Наливались розовым.

На двоих неудержимо накатывался день.

5

Бежевая двухэтажная вилла за высоким забором встретила хозяина и гостя тишиной. Из глубины светлого холла вышел старый бело-рыжий кот и потерся о ногу Отшельника. Тот нагнулся и погладил мягкий мех, бормоча что-то вроде: «Мы с тобой друзья-друзья, нас за ушки драть нельзя!» Кот поднял мордочку и мяукнул.

— Локи, здравствуй! Хорошо стерег дом? Мышь тебя не съела? Илья, спать будешь на втором этаже, там у меня… гостевая комната. Гостил один. Ну, не совсем один… — Хозяин чему-то улыбнулся, скидывая ботинки. Прошел в комнаты.

— А где телевизор? — уже в гостиной недоуменно спросил Илья.

— А тебе он что, нужен?

— Терпеть его не могу.

— Я тоже. А новости мы узнаем первыми, когда надо. Пойдем, поможешь машину отогнать в гараж. Права есть?

— Нету прав.

— Придется научиться вождению. Многому придется научиться. Позднее узнаешь.

И он действительно узнал.

— Что у вас так пусто кругом?

— Местность вокруг раньше была непригодной для человека. Сейчас здесь можно бы жить, но люди не торопятся возвращаться. Осталось много чего… странного. Если что увидишь — спрашивай у меня.

— Слушай, но ты ведь живешь?

— Кто тебе сказал, что я человек?

Сказано было вроде бы в шутку, но у Ильи пропала охота расспрашивать.

Так началась его жизнь у Отшельника.

Подвальный гараж больше напоминал ангар для авиалайнера. Поставив «порше» на место, Отшельник знаком поманил Илью за собой, мимо нескольких разномастных автомобилей. За стопой внедорожных покрышек от какого-то тяжелого грузовика, типа КРАЗа, на серой стене выделялась небольшая металлическая дверь. Отшельник легко распахнул ее ладонью, — дверь не запиралась.

Внутри Илья пораженно и довольно тупо огляделся. Комната оказалось оружейной, и пребогатой. Стеллажи, шкафы, ящики на полу, по стенам развешено все, что создавалось для кровопролития. В глаза бросался тяжелый шестиствольный пулемет напротив входа. Все новое, в густой консервационной смазке. В углу задрал жерло пехотный миномет.

Этот странный человек распахнул металлические дверцы большого стенного шкафа и сказал равнодушно:

— Выбирай. Разрешение на оружие для тебя уже выправлено.

Уж не в наемные убийцы меня… — мелькнула мысль молодого человека. Отшельник ответил тут же, не задерживаясь, словно слышал:

— В наемники хватает других. Мы редко носим оружие, но ты должен знать его в совершенстве и иметь решимость воспользоваться.

Среди многих блестящих от смазки стволов Илья углядел один, с висящей рядом изящной кобурой-прикладом черного пластика.

Пистолет был красив. Особой, изящной пластмассовой, как и кобура, рукояткой и жесткими, отточенными линиями затвора. Около двадцати сантиметров длиной. Илья снял оружие с креплений и провел пальцем по надписи, выбитой на кожух-затворе: «HECLER & KOCH GMBH». Номеров не было.

— «ВП-70» модели «милитари». Хороший выбор. Присоединяя кобуру-приклад с переводчиком огня, получаешь легкий и мощный пистолет-пулемет, но эта модель слегка модернизирована, — может стрелять очередями и без приклада. Жаль, что это оружие не стало популярным. Возьми, и следи, чтобы всегда был заряжен. — Учитель протянул Илье тяжелую двухрядную обойму. — Сам я предпочитаю «Глок 18», тоже пистолет-пулемет. Каждый день после завтрака — полчаса в тире, потом другие занятия. Получишь хотя бы минимальные навыки.

Илья вставил магазин и ладонью почувствовал щелчок. Пистолет сидел в руке, как влитой. Илья представил себя ежеутренне в тире… И со вздохом снял со стенки шкафа кобуру.

6

Теперь иногда ему казалось, что прежняя жизнь была почти райской. Отшельник муштровал его нещадно. Тир, полоса препятствий за домом, бассейн (хорошо хоть, Илья полюбил плавание с аквалангом), вождение на пустынных трассах вокруг маленького и непонятно безлюдного дачного поселка, если можно назвать дачами превосходные загородные новостройки. «Порше» уже начал прилично слушаться Илью. Отшельник сидел рядом, изредка подавая реплику. Навыки рукопашного боя и самолечения. Тренажерный зал. Овладение разнообразным оружием, от метательного ножа до снайперской винтовки. К удивлению Ильи, он прямо-таки безукоризненно садил из PSG-1 с лазерным прицелом. «Ремингтон» ему понравился меньше, тяжелый «Баррет» не пришелся по душе вовсе. Открылся талант. Учитель только посмеивался, советуя не очень полагаться на технику. Показывал мускулистые руки, — нет лучшего инструмента и оружия. Иногда Илья начинал ненавидеть чернобородого мужика вдвое старше его самого, который легко показывал, как нужно, совершенно не уставая.

Техника в доме скопилась прямо-таки фантастическая. Компьютерные очки и перчатки позволяли обучаться управлению виртуальной техникой, не выходя из комнаты. После первого полета в кабине истребителя, когда педагог-мучитель коварно завязал воздушный бой, у Ильи долго тряслись руки, и пот рекой струился по хребту. Но перед гибелью он все же успел ткнуть одного врага носом в землю.

Он долго снимал сенсорные перчатки, не мог отдышаться. Отшельник уже освободился от электронной сбруи и глядел на него, что-то насвистывая, с преувеличенной жалостью в небесных глазах.

— Та-ак эт-то что, такая первон-н-начальная подготовка, да?

— Это самое легкое. Только махать руками и ногами.

От злости Илья едва не треснулся затылком о подголовник кресла.

— А дальше что?

— Дальше труднее. Надо будет работать головой.

7

Все же Отшельник еще не наудивлял ученика до конца.

В то утро Илью посетил отвратительный и пугающий сон.

В темном сводчатом зале с тяжелыми черными колоннами, на подобии черного алтаря в гробу лежала Вика. Синеватый свет лился непонятно откуда косыми столбами. Клубы легкого дыма отливали сиреневым. Темно-коричневый полированный гроб с золотыми украшениями. Вика лежала в белом платье до пят, как умершая невеста. «Была я невеста, прекрасная дама…», вспомнил Илья. «Почему дама, если невеста?»

В руке он сжимал острый, украшенный желтыми камнями нож. Красивый. Вика тоже была красива в открытом платье и с распущенными волнами волос ночного цвета. И было что-то еще живое в тумане. Он знал, что Вика теперь не она, а оборотень. Не безобидный волк, а тот, который в душе. Тот, в котором чужой разум. Он подошел к телу, уже зная, что должен сделать. Прямое треугольное лезвие зависло над неподвижной грудью девушки. И Вика открыла глаза. Темные и неподвижные. Таких глаз у нее он никогда не видел.

Она смотрела покойницей.

У него отяжелели ноги, и затряслась рука с ножом. Вика приоткрыла губы, блеснули длинные, белые клыки. Илья плакал от горя во сне, но страха не было. Было странное, тупое упорство.

Он опустил нож в белое. Просыпаясь, услышал слабый стон.

С отвращением выдираясь из сна, Илья слабо забарахтался в постели. Разлепил тяжелые веки. Первое, что он узрел, была картина на стене, он все хотел спросить Отшельника об авторе.

На белом снегу под серым зимним небом человек в черном рваном плаще прижимался к высокому кресту. Илья встретился с ним глазами.

«С добрым утром!» — подумал Илья мрачно. Картина впечатляла.

К чему бы это такое снится? Ну-ка, проинтерпретируй по Фрейду и мадам Ленорман, хмыкнул он про себя. Валерьянку будем пить, лет по двести станем жить. Вскочил с кровати и, не открывая глаз, встал в стойку на одной ноге с вытянутыми руками, словно отталкиваясь ладонями и пяткой от невидимой стены. Через полчаса сменил ногу. Скоро тело заныло, и он прекратил упражнение. Вот мы как! Отшельник знал цигун в совершенстве и мог бы стоять в такой позе часами. Вспомнив об этом, Илья немного поморщился, но утешил себя тем, что хозяин уже старый, а у него все впереди.

После того, как на завтрак они съели по основательной миске окрошки (готовили поочередно), Отшельник отхлебнул кофе из бело-голубой чашечки мейсенского фарфора и предложил:

— Съездим поразвеяться. Покажу интересное место. Бабай во сне не давил?

— Хуже. Вампиры снились.

— Это к дождю. Возьмем с собою зонтик.

Старший товарищ и сэнсэй отставил пустую чашку, потянулся с удовольствием, как сытый кот на полатях. На этот раз он был в кремовом джинсовом костюме и при галстуке-шнурке.

Вышли они почему-то на плоскую крышу. Подойдя к парапету на краю, Отшельник нажал что-то на поясе. Квадратный кусок кровли разошелся на две половины, и на плите подъемника с тихим гулом явился красно-белый вертолет с яйцевидным фюзеляжем, сплошь застекленной кабиной, на широко расставленных полозьях.

— «Хьюз-530»[2], - пояснил бородач и открыл переднюю дверцу с овальным стеклом. — Лезь, чего же ты?

Он уже надевал черный шлем с окуляром перед левым глазом.

— Это что? — показал Илья.