Малые возможности

– Что… Что это?! – закричал он.

– Ничего особенного, – спокойно ответил я. – Это всего лишь палочник, отряд прямокрылые, семейство страшилки. Питается листвой, поэтому для нас не опасен.

– Но почему ты не предупредил?!

– Я разве не предлагал обойти?

Дальше мы следовали молча. Эльза была бледной, как личинка майского жука, и Максим все время вздрагивал и морщился.

– Уродина чертова… – проговорил он наконец.

– Кто? – насторожился я.

– Да этот твой… Деревяш… Палочник. Я ж не знал, что он живой. На вид, как деревяшка.

– Ну вот ты и узнал, что такое мимикрия, – успокоил я его.

– Что-что?

– Это способность быть незаметным. Палочник незаметен среди палочек. Еще есть листовидка – она точь-в-точь как листья, на которых живет. А еще бывает стеблевидка Росса…

– Ты, наверно, учитель ботаники? – нелюбезно спросила Эльза.

– Почти, – скромно ответил я. – Я преподаю в университете на кафедре общей биологии. Моя тема – строение зрительных органов у паукообразных. Поэтому я и подрабатываю здесь.

– Все ясно, – испуганно пробормотал Максим. – И что, интересная тема?

– Конечно! Тебе известно, что у пауков бывает по восемь глаз? Причем у разных видов они по разному расположены, и обычно на спине. А есть слепые пауки.

– Терпеть не могу пауков.

Три хвоща, о которых говорил Леха, были уже близко. Они уходили в бездонную высоту искусственного неба, бросая на поверхность исполинские тени. Я решил остановиться возле уютной дубовой рощицы, чтобы немного отдохнуть, перезарядить оружие и вообще морально подготовиться.

Максим с Эльзой сразу сели, отложили карабины и принялись растирать уставшие ноги. Здесь было спокойно, только бродячие муравьи иногда начинали шуршать неподалеку.

Эльза шепнула что-то на ухо приятелю и отправилась за ближайший валун. Я вопросительно посмотрел на Максима, и он поспешил меня успокоить:

– Она в туалет, – слишком громко и не слишком тактично сказал он.

Я подобрал сухую соломинку и потыкал ей в комок белой пены, что подобно плевку висел на стволе дерева. Изнутри «плевка» немедленно выползло жалкое крылатое существо и заковыляло вверх по стволу. Максим шумно вздохнул.

– Ольховая пенница, – пояснил я. – Латинское название Афрофора спумария. По классификации относится к отряду полужесткокрылых, семейству кобылки. Иногда ее называют еще слюнявой пенницей.

– Ну и названия здесь у вас, – сокрушенно покачал головой Максим. – Слюнявки, кобылки, страшилки…

– Это еще не самые выдающиеся, – заметил я. – Как тебе нравится, например, навозный карапузик?

– И такие есть?

– Еще и не такие есть! Известен тебе, ну скажем, вонючий быстроног? Или садовый кузька? Или жуки-калоеды, трупоеды? И заметь, это все официальные научные названия. А вот еще вспомнил очень изящное наименование – язычок глистовидный! Но особенно мужики у нас не любят яйцеистребителя из семейства кодриновых…

Нашу степенную беседу вдруг прервал пронзительный женский визг. Мы переглянулись. Кричала Эльза, больше некому.

Я еще рассуждал, уместно ли приближаться к даме в столь интимный момент, а Максим был уже возле валуна и, размахивая руками, орал:

– Скорее сюда! Скорее!!!

Меня как подбросило. В долю секунды я был уже рядом. Эльзу прижимала к скале какая-то черная туша, смахивающая на большой грузовик. Перед тем, как стать инструктором, я прошел спецподготовку, и умел не теряться в трудные моменты. Но я все-таки растерялся.

Где Леха со своим лазером?!

Эльза запищала еще громче и меня, наконец, сорвало с тормоза. Я в три прыжка добрался до нее и толкнул так, что она зацепилась ногой за камень и растянулась. Черная махина не смогла затормозить и мягко ударилась о скалу.

Я уже понял, кто устроил нам встряску. Это была медведка – существо огромное и омерзительное на вид, но совершенно тупое и ленивое. Название его справедливо происходило от слова "медведь". Всей энергии этого чудища хватало только на поедание червяков в своих норах и на порчу огородных растений. Похоже, по собственной глупости оно выползло из-под земли и теперь, одурев от яркого света, бестолково носилось взад-вперед и по кругу.

Эльза продолжала орать, потому что медведка развернулась и снова поползла на нас. Она, скорее всего, не желала нам зла, ей двигало любопытство или дурь. Но нам было не легче.

Я швырнул девушку на руки Максиму и открыл огонь. Первые три выстрела заставили монстра сбиться с шага. Чудовище остановилось и начало вертеться волчком. Я не прекращал стрелять, пока оно не завалилось на спину, поджав широкие передние лапы.

Я бросился к ребятам. Эльза ничего не говорила, только тряслась, беспомощно глядя на нас.

– Тут есть вода?! – закричал Максим.

– Потряси ветви на деревьях, там могли застрять капли, – посоветовал я, а сам взял руки Эльзы в свои, чтобы успокоить ее. Она ответила железной хваткой.

"Надо было добить медведку", – подумал я.

Действительно, они были живучи. Мы ставили в институте опыт – разрезали медведку пополам, а потом любовались, как передняя половина пожирает заднюю.

Подтверждение своим мыслям я увидел в неожиданно остекленевших глазах девушки. Она увидела за моей спиной что-то страшное, но у нее уже не было сил кричать.

А у меня не было времени оглядываться.

– Стреляй, Макс!!! – заорал я и потащил Эльзу в сторону.

Я лишь чудом успел спасти ее. И себя, конечно. Черед долю секунды уродливая голова медведки уже обнюхивала место, где только что сидели мы с Эльзой. Она бы нас, может, и не съела, но раздавила бы – это точно. Максим, не растерявшись, разрядил в чудовище всю обойму, превратив его голову в лохмотья. Но у насекомых основное значение имеет не головной, а спинной мозг. Тело еще продолжало совершать конвульсивные движения, пока не запуталось в стеблях ползучего лютика.

Убедившись, что самое страшное позади, я передал обморочную Эльзу на руки ее приятелю и побежал в сторону острого каменного уступа. Максим, наверно, решил, что я рехнулся, но я знал, что искал. И найдя в камнях пузатую оранжевую тумбу, со злостью ударил ногой по педали.

– Ты что там, заснул?! – заорал я в микрофон. – Ты знаешь, что мы едва не отправились на тот свет?

– Но ведь не отправились, – трусовато возразил Леха. – Ведь обошлось…

– Я тебе устрою "обошлось"! Тебя на кой хрен туда посадили? Спать?

– Я не спал.

– А что, дремал?

– Алик, они тебя не слышат? – Леха понизил голос.

– А ты соизволь взглянуть на монитор.

– Ну, мало ли… Слышь, Алик… Ток у меня обрубили.

– Не понял.

– На две секундочки напряжение пропало. И все.

– Но я ничего не заметил!

– Само собой – освещение на резервном питании.

– Но ты сказал – две секунды. А дальше что?

– А дальше нужно пять минут на накачку лазера. Я говорил, чтобы не экономили на этом. Не надо было покупать всякое старье. Кстати, накачка еще не закончилась. Ты бы не бросал людей одних.

– Ладно, Леха, – процедил я. – После поговорим.

Подопечных я застал в состоянии полного морального упадка. Максим что-то доказывал подруге, но та лишь хныкала и однообразно повторяла:

– Не хочу… Хочу домой…

И вдруг снова перешла на визг:

– Что это?!

Мои нервы едва не лопнули от этого крика, но я вовремя заметил, что ее напугала всего лишь большая черно-белая гусеница, сползающая со ствола.

– Все нормально, – сказал я как можно спокойнее. – Это всего лишь личинка бабочки махаон. Жаль вы не видели самой бабочки. У нее очень яркая раскраска, красивый и величавый полет…

– Ну вот, видишь, это просто гусеница, – присоединился Максим.

– Нимфа, – поправил я. – Научное название – нимфа.

Услышав последнее слово, Эльза с удвоенной энергией начала проситься домой. Максим беспомощно посмотрел на меня, а я лишь развел руками. Бабы есть бабы, и ничего с этим не поделаешь. Ты знал, кого берешь с собой.

Настроение было испорчено. Мы возвращались обратно, даже не разговаривая. Я предложил было пройти по следу серого слизня, но Эльза лишь застонала в ответ. Я закрыл рот на замок и не открывал его до тех пор, пока не развез ребят по боксам. Перед трансформацией я решил поговорить с Лехой.

– Представляю что будет, если они нажалуются Пупсу, – сказал я в микрофон. – Ведь еще и деньги придется возвращать.

– Да не… – без особой надежды проговорил Леха. – Что для них эти деньги? Мелочь.

– Хотя, парню это все должно было понравиться. Просто с девкой ему не повезло.

– Слушай Алик, – я услышал, как Леха зевнул. – Я посплю, пока работает преобразователь. Как все закончится, вы меня разбудите.

– Ну, спи, спи… – и я отправился в свой бокс, чтобы предаться действию усыпляющего газа.

Неудивительно, что после таких нагрузок на нервную систему меня посетил во сне какой-то бред. Мне снилось, как будто я развожу в маленьком ветхом сарайчике тараканов. Вот я выливаю им в лохань ведро помоев, они аппетитно чавкают, толкают друг друга рыжими спинками, скребутся надкрыльями о шершавые стены. А потом сытые и довольные трутся у моих ног, преданно лижут мои ботинки. Точь-в-точь, как поросята…

Но сон окончился, я сладко потянулся и, не открывая глаз, выставил вперед руки, чтобы распахнуть стеклянную крышку бокса. Однако ладони мои провалились в пустоту.

Пришлось открыть глаза. Меня окружала бескрайняя пористая поверхность поглотителя. Я вскочил.

Либо тараканий кошмар разбудил меня раньше времени, либо… И тут я понял, что преобразователь не работает. Поверхность поглотителя была холодной.

Наконец я взглянул на контрольную панель на стене. На ней горели две большие желтые лампы и три нуля на табло – это был сигнал готовности. Неужели Леша забыл включить аппаратуру?!

Я прыгнул в комбинезон и побежал к машине – нужно было узнать, что с моими подопечными. Я быстро убедился, что у Максима та же история – он сидел посреди контейнера, расставив ноги и остерегался предпринимать какие-либо действия.

– Ну? – спросил он.

Я, как мог, успокоил его и предложил доехать до Эльзы. Ему оставалось только согласиться. Девушка, слава Богу, еще спала.

– Сиди рядом, – сказал я Максиму. – Я доеду в аппаратную и посмотрю, что там с Лехой.

В аппаратную вел особый стеклянный тоннель. Его использовали для подгонки запасных машин и для других внештатных ситуаций. Я, не сбавляя скорости промчался по нему, резко затормозил и приставил лицо к прозрачным стенам.

Меня прошиб озноб. Леша безмятежно дрых на банкетке, подложив под голову томик "Занимательной фармакологии", который мы подарили ему на 8 марта.

Стараясь не думать, чем может обернуться вся эта история, я вскочил в машину и полетел обратно.

Эльза уже проснулась. Она не паниковала, не билась в истерике, правда, как мне показалось, была необычайно бледной, с темными кругами вокруг глаз.

– Что? – спросил Максим.

– Плохо, – ответил я.

Мне предстояло сказать им одну вещь, которая держалась сотрудниками фирмы в строгой тайне. Обстоятельства вынуждали меня быть честным. Но прежде следовало выяснить, сколько времени осталось у нас в запасе. Я нашел глазами часы на стене и убедился, что они показывают 1 час 14 минут. Это была, мягко говоря, туфта – на улице еще не начало темнеть.

Но что это значило? Выходит, снова нам отключили электричество и часы обнулились. А с ними – и вся аппаратура. Компьютеры надежны, когда рядом с ними надежные люди. А не такие, как Леха. Пупс давно и с радостью уволил бы его, но Леху спасало то, что он был классным специалистом по всей нашей технике, и заменял собой целую ремонтно-эксплуатационную бригаду.

– Слушайте меня, девочки-мальчики, – наконец решился сказать я. – Сколько мы с вами гуляли по минитрону? Час не больше, так? Плюс час с небольшим мы провалялись под наркозом в боксах. Итого, скажем, два с половиной часа…

– Мы тоже умеем считать, – нетерпеливо заметил Максим. – Дальше что?

– А дальше то, что до темноты мы должны вернуться в исходное состояние. Любой ценой, ясно? На все у нас три-четыре часа. До утра здесь не появится ни один человек.

– Нас кто-то может поймать в темноте? – спросила Эльза.

– Нет, никто нас не поймает.

– Но тогда ведь мы можем переночевать и здесь. А завтра пусть нас вырастят обратно.

– Нельзя нам здесь ночевать!

– Да не тяни ты, говори! – воскликнул обозленный Максим.