Пятый элефант

– Ага, Дункан, это все ты, кто ж еще.

– И ту кражу у золотых дел мастера, которую, как все считают, провернул Крипучий Рон…

– На самом деле это все ты, да?

– Ага, – радостно подтвердил Дункан.

– А огонь у богов – это ведь тоже ты, верно, Дункан? – поинтересовался Шнобби, сияя из-под парика мерзкой улыбочкой.

– Точняк, все я! – кивнул Дункан и шмыгнул носом. – Тогда я, конечно, был моложе. – Он близоруко прищурился на Шнобби Шноббса. – Шнобби, а почему на тебе платье?

– Это большой секрет, Дункан.

– Понятно… – Дункан смущенно переступил с ноги на ногу. – Шнобби, у тебя, случаем, нет пары долларов? Не жрал уже два дня.

Мелкие монеты блеснули в полумраке.

– А теперь проваливай, – велел капрал Шноббс.

– Спасибо, Шнобби. Если случатся нераскрытые преступления, ты знаешь, где меня искать.

С этими словами Дункан исчез в ночи. За спиной Шнобби, застегивая нагрудник кирасы, появилась Ангва.

– Бедняга, – покачала головой она.

– А в свое время был хорошим вором, – сказал Шнобби, доставая из сумочки блокнот и делая в нем какую-то пометку.

– Было очень мило с твоей стороны помочь ему, – похвалила Ангва.

– Ну, я всегда могу вернуть деньги из суммы на мелкие расходы, – пожал плечами Шнобби. – Зато теперь мы знаем, кто украл те слитки. И господин Ваймс украсит мой шлем очередным пером.

– Скорее чепец, Шнобби.

– Что?

– Твой чепец, Шнобби. Неплохие цветочки, кстати. Клево смотрятся.

– А… Ну да.

– Не подумай только, что я жалуюсь, Шнобби, – продолжала Ангва, – но когда нам поручили эту работу, я думала, это я буду приманкой, а ты будешь меня прикрывать.

– Да, но ты ведь… – Шнобби наморщил лоб, вторгаясь в неизведанные лингвистические территории. – Мор… фор… логически одаренная…

– То есть вервольф, Шнобби. Я знаю это слово.

– Верно… И тебе удобнее таиться в засаде… Кроме того, я считаю, что в нашей, стражнической, работе женщины не должны работать приманкой…

Ангва нахмурилась, подыскивая подходящие слова, после чего взмахнула перед собой руками, словно бы пытаясь вылепить нечто невидимое из теста своих мыслей. Беседовать со Шнобби на деликатные темы было настоящим испытанием.

– Просто… Я имею в виду… Люди могут… Ну, ты ведь знаешь, как называют мужчин, которые носят просторные платья и парики?

– Так точно, госпожа.

– Правда?

– Конечно, госпожа. Законниками, госпожа.

– А, ну да, – медленно произнесла Ангва. – А еще как?

– Э… актерами?

Ангва сдалась.

– Ты отлично выглядишь в платье из тафты, Шнобби.

– А тебе не кажется, что оно меня слегка полнит?

Ангва принюхалась.

– О нет, – тихо произнесла она.

– Я подушился. Для вящего сходничества, – быстро объяснил Шнобби.

– Для чего? А… – Ангва покачала головой и снова втянула воздух носом. – Нет, я чувствую запах чего-то… иного.

– Странно, потому что запашок у этой дряни тот еще, всем запахам запах, хотя, по-моему, ландыши пахнут несколько иначе…

– Это не духи.

– …Но лавандовые духи, которые мне предлагали, скорее сошли бы для чистки доспехов…

– Шнобби, ты сможешь вернуться в штаб-квартиру на Рубцовой без моей помощи? – спросила Ангва.

И, несмотря на возрастающую панику, ехидно добавила про себя: «Хотя чего я спрашиваю? Что с ним может случиться? Во всяком случае, будет большой сюрприз».

– Конечно, госпожа.

– Мне нужно проверить… кое-что.

И Ангва поспешила прочь. Новый запах заполнял ноздри, щекотал нос. Перебить аромат одешнобблона мог лишь очень сильный запах. Невероятно сильный.

«Только не здесь, – подумала она. – Не сейчас. Только не он…»

Убегающий человек со всех сил качнул мокрую от снега ветку и перелетел на ветвь соседнего дерева. Вроде бы хватит. Ручей остался далеко позади. Насколько острое у них чутье? Очень острое, будь они прокляты. Но не настолько же!

Некоторое время он шел по течению, а потом увидел нависающее над ручьем дерево. Тогда-то у него и возник план. Они наверняка разделятся и пойдут по обоим берегам – они достаточно умны, именно так они и поступят. А он их все равно перехитрит. Подпрыгнув, он ухватился за ветку…

Откуда-то слева донесся далекий вой.

Спрыгнув на землю, человек двинулся направо, в темноту густого леса.

Некоторое время Моркоу шарил руками во мраке. Наконец заскрежетал поворачиваемый в замке ключ.

– По-моему, совсем недавно в этом здании обосновался комитет «Гномы на высоте», – сказал Ваймс.

– Последнее время с добровольцами совсем плохо, – откликнулся Моркоу, проводя командора через низкую дверцу и зажигая свечу. – Я заглядываю сюда каждый день, чтобы проверить, все ли в порядке. Остальным… как-то это неинтересно.

– Ума не приложу почему, – откликнулся Ваймс, окидывая взглядом Музей гномьего хлеба.

Обо всех хлебных продуктах, представленных тут в качестве экспонатов, можно было сказать лишь одно: сейчас они были настолько же съедобными, как и в тот день, когда были выпечены.

Хотя термин «выкованы» будет точнее. Гномий хлеб использовался не только как пища на совсем уж черный день, но также служил оружием и валютой. Особой религиозностью гномы не отличались, однако то, как они относились к своему хлебу, вполне могло сойти за поклонение.

Из темноты донеслось шуршание, за которым раздался звон.

– Крысы, – пояснил Моркоу. – Бедняжки, все зубы себе сточили. Ага, вот и она. Каменная Лепешка. Копия, конечно.

Ваймс уставился на бесформенное нечто, выставленное в покрытой пылью витрине. В экспонате действительно узнавалась лепешка – но только в том случае, если вас об этом предупредили заранее. В противном случае вы могли ошибиться и принять ценный экспонат за обыкновенный кусок камня. Размерами, формой и своей округлостью предмет напоминал подушечку, на которой часто сидели. Кое-где виднелись окаменелые ягодки смуродины.

– Нечто подобное моя жена подкладывает себе под ноги после долгого, утомительного дня, – сообщил Ваймс.

– Каменной Лепешке тысяча пятьсот лет, – сказал Моркоу с некоторым благоговением в голосе.

– Я думал, это копия.

– Да, конечно… Но копия крайне важного по значению предмета, сэр.

Ваймс принюхался. В воздухе пахло чем-то едким.

– Сильно пахнет кошками, или я ошибаюсь?

– Они гоняются здесь за крысами, сэр. Крыса, наевшаяся гномьего хлеба, как правило, бегает не очень быстро.

Ваймс закурил сигару. Моркоу глянул на него с неуверенным неодобрением.

– Сэр, мы заранее благодарны людям за некурение в стенах нашего музея.

– Заранее? А откуда вы знаете, будут они курить или нет? – откликнулся Ваймс и прислонился к пыльной витрине. – Итак, капитан. Зачем я на самом деле отправляюсь в этот ваш… Здец? Я совершенно не разбираюсь в дипломатии, но точно знаю: это очень многоцелевая штуковина. Кто такой король-под-горой? Почему наши гномы постоянно дерутся?

– Понимаете, сэр… Вы знакомы с таким понятием, как крук?

– Это вроде бы горное право гномов?

– Отлично, сэр. Абсолютно правильно. Но касается оно не только поведения в шахтах. Оно касается… образа жизни. Законов собственности, наследования, брачного права, правил разрешения всевозможных споров… Практически всех сторон жизни. А король-под-горой… он в некотором роде суд высшей инстанции. Разумеется, у него масса советников, но последнее слово всегда остается за ним. Понимаете меня?

– Пока все достаточно разумно.

– И коронуется он на Каменной Лепешке, на которой затем и восседает, вынося свои решения, ибо так поступали все короли-под-горой со времен Б'хриана Кровавого Топора, который правил полторы тысячи лет назад. Лепешка… наделяет властью.

Ваймс с мрачным видом кивнул. Это тоже было разумно. Ты поступаешь так потому, что так поступали всегда, и объясняешь свои поступки совершенно логично: «Мы же всегда так поступали». Миллионы давно умерших людей не могут ошибаться, правда ведь?

– Он выбирается, наследует трон или занимает свое положение как-нибудь еще?

– Полагаю, можно считать, что его выбирают, – сказал Моркоу. – На самом деле гномьи старейшины договариваются между собой. Выслушав мнения других гномов, конечно. В гномьей среде это называется «прозондировать слои». И по традиции король-под-горой должен быть членом одной из главных семей. Но… э…

– Да?

– В этом году события приняли иной оборот. И обстановка сейчас… немного накалена.

«Ага», – подумал Ваймс.

– Победил не тот гном? – спросил он.

– Кое-кто согласился бы с вами. Но тут скорее… поставлен под сомнение весь процесс, – признался Моркоу. – И это сделали гномы самого крупного, за границами Убервальда, города.

– Самый крупный гномий город? Гм, но это ведь… Ну, как его, тот самый, пупстроннее… Вылетело из головы…

– Это Анк-Морпорк, сэр.

– Что? С каких это пор мы принадлежим гномам?!

– Сейчас в нашем городе проживает пятьдесят тысяч гномов, сэр.

– Правда?

– Да, сэр.

– Ты уверен?

– Так точно, сэр.

«Конечно уверен, – подумал Ваймс. – И вероятно, знает всех их по именам».

– Вы должны понять, сэр, сейчас идут серьезные дебаты, – продолжал Моркоу. – По поводу того, кого должно называть гномом.

– Ну, кое-кто считает, что этот народец называют гномами, поскольку все они…

– Нет, сэр. Рост здесь ни при чем. Шнобби Шноббс ростом меньше многих гномов, но его-то мы гномом не называем.

– И человеком тоже, – подметил Ваймс.

– Кроме того, я также гном.

– Знаешь, Моркоу, я давно собирался поговорить с тобой об этом…