Учитель

— А я не староста.

— С этого момента староста. Хочешь возразить? Запомни, самоотвод здесь не поощряется. Может ещё один кол вкатить, за неуважение к учителю?

— Не надо. Достаточно одного.

— Вот и умница. Нравишься ты мне, когда такая послушная. — Увидел, как она дёрнулась, я ждал ответа, но она промолчала. — И ещё, когда будешь распределять дежурства, то распределяй не только среди тех, кто не принадлежит твоему клану, но и среди своих. Зато как бонус, ты от дежурств освобождаешься. Оцени мою щедрость?!

— Мне такой щедрости даром не надо.

— Ну как хочешь. Сходишь к завхозу и возьмёшь швабру, тряпки и моющее средство. В качестве мулов, которые потащат груз, можешь взять обоих братьев.

— Мы будем пол мыть?

— Конечно. Пол мыть, доску протирать, пыль разную. Выносить на помойку мои банки из под пива, пустые пакеты из под чипсов и кости от сушёно-вяленой рыбы. Остатки недоеденной мной пиццы и шашлыка! — Увидел как расширились от возмущения глаза мамзель за линзами очков. Красивые они у неё… Глаза, а не линзы. Я усмехнулся ей.

— У нас этим занимаются уборщицы.

— А теперь и вы будете заниматься. Можешь написать на меня петицию директору или в департамент образования. Я понимаю, что вас освободят от такого рабского и тяжкого труда. Но тогда и разговор между нами будет совсем другой. И заметь, Поля, я просто так оценки не ставлю. Я ставлю за явные косяки или за хорошо сделанную работу. Кому что не нравится, подайте свои возражения в письменном виде. Я с ними ознакомлюсь и дам ответ, тоже в письменном виде. Всем всё понятно?

— Понятно. — Ответила за всех Полина.

— Тогда всем удачи…

Полина сидела дома за ноутбуком. Ярость кипела в ней не затухающим гейзером. Ей большого труда и самообладания стоила сдержаться там в классе, а не высказать этому мерзавцу, всё что она думает. А когда он начал перечислять, что она должна будет делать, когда нужно наводить будет порядок в классе, чуть не кинулась на него, чтобы исцарапать его наглую физиономию. И даже полученный кол в журнал, который он вывел с особым чувством, словно испытывал в этот момент оргазм, её не так заботил.

— Сволочь. Как я тебя ненавижу. — Говоря это она видела перед своим взором его губы с издевательской улыбкой, в которой сверкали белизной две полоски идеальных ровных зубов. Его глаза, в которых над ней хохотали настоящие бесы. Её опять бросило в жар. Полина вытянула руки на столе, сцепив ладони в замок, и застонав, она уткнулась в них лбом. В её комнату постучались, дверь открылась. Даже не видя, поняла, что зашли братья и сестры.

— Поля, что за на х…? — Услышала она голос Глеба. — Что этот чёрт себе позволяет? Его реально надо опустить ниже плинтуса, чтобы знал своё место.

Полина подняла лицо. Посмотрела на весь кагал.

— Вот именно, Глеб, ты прав в своём определении, он сам чёрт.

— А я что говорю?

— Но не в том понимании, в каком ты это имеешь ввиду. Он не лох или лузер. Он именно чёрт. Дьявол во плоти.

— Да плевать кто он там! — Воскликнула Светлана. — Надо его скомпрометировать. Заснять в каком-нибудь пикантном виде и выставить на всеобщее обозрение. Чтобы он сбежал отсюда.

— Скомпрометировать, Света? Ты сама поняла, что сказала?

— Да, а что такого?

— Сестра, ты что, так и не поняла кто он? Это же Макс Вольский. Да, именно ему плевать на любой компромат. — Полина вывела на экран картинку, где Макс голый в обнимку с полуголой девицей показывает папарацци фак. Повернула экран монитора к своим родным. Смотрите. Что может быть более компрометирующего? Вот ещё, вот ещё. — Она успевала менять на экране картинки.

— Ни хрена себе! — Выдохнул Владислав. — Вот это отморозок! Блин, и как только его взяли в учителя?

— Какая разница, как взяли? Главное, что взяли.

— Поля, но оставлять такое тоже нельзя. — Вступила в разговор Маша. — Да над нами вся школа будет ржать. Можно же что-то сделать? Ты же всегда находила решение в подобных ситуациях.

— Маш, Вольский выбивается из всех привычных рамок и стереотипов учителя школы. Таких, каких все, и мы в том числе, привыкли видеть. Поэтому здесь обычные методы абсолютно не годятся. Ему это будет, как об стенку горох. Мало того, он словно специально провоцирует нас. Будто получает от этого адреналин. И ждёт, ответной реакции. А насчёт того, чтобы сбежать… Света, ну сбежит он, дальше что? Кого дадут нам вместо него? У нас 11 класс. А Макс, при всём при том, отлично знает предмет. Получше, чем все остальные учителя вместе взятые, которые были у нас до этого. И самое главное, объясняет всё доходчиво, чуть ли не на пальцах. Я надеюсь все всё поняли, что он говорил? Если кто не понял, тогда правильно Макс сказал, что такой делает в 11 классе? Проще идти класть шпалы или лепить пельмени.

— Поля, но мы не можем просто так всё оставить, без последствий! — Проговорила Дарья.

— Не можем. — Согласилась Полина.

— Тогда что делать будем?

— Я пока не знаю. Честно, дорогие мои, не знаю. Я в тупике. Но я что-нибудь придумаю.

— Поль, а может применить что-то из уже опробованного арсенала? Немного подкорректировать? — Задала вопрос до этого молчавшая Кристина.

— Весь арсенал бесполезен, я в этом уверена. Нужно что-то не стандартное. То, чего он не ждёт.

— И всё же, сестра? — Глеб смотрел на Полину требовательно. — Давай попробуем. Может прокатит?

— Ладно. Я даже знаю, что можно попробовать. Но уверена, его это только развеселит. Хорошо, слушайте. На следующей неделе будут проводить открытые уроки. Будут чинуши из департамента. Они хотят проверить, как учителя работают с учениками. Как вы это сделаете, я не знаю, но нужно, чтобы всё сработало на уроке, который он будет вести у пятиклашек.

— Говори, что надо сделать?! — Братья и сёстры повеселели. Смотрели с надеждой на Полину…

Поздно вечером Полина легла в постель. Лежала, глядя в потолок. Сон не шёл. В этот момент в её комнату зашла мама. Подошла к кровати дочери и присела на край.

— Полюшка, скажи мне, что происходит? Почему ты получила единицу? Я в шоке. Ты ни разу за всю учёбу такой оценки не получала.

— Всё когда-то, мама, бывает в первый раз. Не в этом дело.

— А в чём? Я знаю, что у вас новый учитель по алгебре и геометрии. И даже знаю кто он. Вольский Максим. Я когда узнала, была в недоумении и это мягко сказано, учитывая его репутацию. Она кошмарная.

— Да, мама, репутация хуже не придумаешь. Но если быть объективной, то Макс знает свой предмет очень хорошо. И умеет доходчиво его донести. Я это поняла сегодня, когда он объяснял новую тему. И ещё он сразу понял, что Глеб домашку не делал, а просто списал у сестры, как и Светлана и остальные, либо у меня, либо у Маши.

— За это Мария получила пять, а Глеб и Светлана двойки? А за что ты получила кол? Я этого не понимаю? Может мне пойти в гимназию, поговорить с Максимом? Или сразу к директору? Ты ведь идёшь на золотую медаль.

— А вот этого делать не нужно, мама. Даже не вздумай. Свой кол я получила заслуженно. Да, это так. Не за то, что не сделала уроки, за другое. Но на это не смотри, мам. Я решу вопрос со своими оценками. Обещаю тебе. Знаешь, Макс Вольский, не смотря ни на что, хороший учитель. И это хорошо, что он именно у нас. — Полина помолчала, потом посмотрела матери в глаза. — Мам, я в первый раз не знаю как себя вести.

— С кем вести? Что ты имеешь ввиду?

— С Вольским… Мам, скажи, а что ты почувствовала, когда увидела папу впервые?

Екатерина внимательно смотрела на дочь. Потом покачала головой.

— Так вот в чём дело. Доченька, неужели ты влюбилась, хорошая моя? — Полина ничего не ответила, только отвернула лицо в сторону. — Ты не первая в этом, к сожалению, когда ученица влюбляется в своего учителя. Особенно если он молод, хорошо собой и харизматичен. А у Вольского всё это в наличии. Это и в школе случается, и в институте. Далеко не редкость. Скажи мне, Поля, Вольский что-то позволяет себе в отношении тебя? Ты понимаешь, о чём я?

Полина посмотрела на мать.

— Нет, мам. Чего нет, того нет. Наоборот, он словно дистанцируется от нас. Каждый раз подчёркивая, что я или кто из сестёр ещё маленькие.

— Что ты чувствуешь, когда смотришь на него? — Спросила Екатерина.

— Мне трудно это объяснить. Я его и ненавижу, и в тоже время я хочу видеть его. Меня, когда он смотрит, бросает в жар. Сначала здесь в груди, потом тепло разливается по телу. И… — Она помолчала, кусая губы. — И внизу живота, странное чувство, приятное такое, словно томление. Я представляю, как он обнимает меня, как целует. Как его руки гладят меня, по груди и ниже. И мне хочется, чтобы он не отпускал. Хочется большего. Да, мама, того, что происходит между мужчиной и женщиной.

— Поля, у тебя уже был кто-то? — С тревогой спросила Катерина.

— Нет, мама, никого не было. Это правда. Я даже не знаю, что это такое. Я могу только представлять себе это.

— Бедная моя девочка. Я очень надеюсь, что это не любовь, а детская или юношеская влюблённость, которая пройдёт. Поля, обещай мне, что будешь держать себя в руках с Максимом. Иначе, я даже не знаю, что отец сделает с ним.

— Обещаю, мама…

Глава 5

«Да вы издеваетесь, что ли?»

Сегодня грёбанный открытый урок. Что б он провалился. Вот не понимаю я, чего надо этим чинушам из департамента образования? Им что, делать больше нечего, как ходить по школам и сидеть на уроках, смотреть, как учитель учит мелких отморозков? Они что, в своё время на уроках не насиделись, когда сами школярами были? И за это ещё деньги платят. Мля, эту страну точно не победить никаким врагам. Первый урок был у 11 «в». Удивительно, гроссмейстер и паровоз в клане Литвиновых меня соблазнить очередной расцветкой своих трусов не пыталась. Сидела пай-девочкой и внимала голосу разума в моём лице. Остальной класс так же, урок прошёл продуктивно. Мне даже тоскливо стало. Двойку некому поставить и потроллить сусликов. Потом был 11 «а». С этими проще. Конечно, там тоже есть местные звёзды, которые считают, что небосвод, это их исключительная вотчина. Но за прошедшее время, я сумел опустить их с небес на бренную землю. Ну ещё, наверно, точно сказать не могу, но похоже, тут Полинушка постаралась. Похоже внушение было серьёзным, так как одна звезда, удивительно, пришла без подведённых губ, ресниц и прочего косметического макияжа. А один особо тупой, всё никак не могу решить — бить в бубен ему, или вызвать родителей, пришёл с бланшем под глазом. Когда поинтересовался, на каком из колчаковских фронтов получил пробоину, тот только боязливо покосился куда-то в стену и сказал, что сам упал на батарею. А учитывая, что у него ещё и ухо было синюшнее, значит как минимум падал два раза… Минут пять… Вообще я заметил, почти все девчонки 11 классов перестали очень уж так сильно пользоваться косметикой. Либо совсем перестали, либо пользовались чуть-чуть. И юбки у них стали приемлемой длинны, то есть до колен. Я сам себе удивлялся. Неужели это я так на них повлиял? Хотя я насчёт косметики и длины юбок вообще ничего никому не говорил. И если поначалу пытались строить мне глазки и флиртовать, что было прикольно, то сейчас полный ноль. Словно я старый пердун с песком в заднице. Единственно, кто продолжал красится и таскать юбки немного выше красной линии, это клан Литвиновых, но кроме Полины. Это было забавно, но в тоже время настораживало.

Третьим уроком была математика в пятом классе. Перед этим я сходил в столовую. Закинул там котлету с картошкой и компот с кексом в топку. Когда прозвенел звонок, мелкие уже сидели на своих местах, приготовившись к уроку. Я хотел открыть свой кейс, чтобы вытащить приготовленный с горем пополам материал, как зашёл знакомец отца из департамента, завуч и методист.

— День добрый, Максим Валентинович. — Поздоровался Вячеслав Михайлович.

— Добрый, Вячеслав Михайлович. Каким ветром в нашем лягушатнике? — Он усмехнулся, а завуч скорчила страшную физиономию, как бы предупреждая и обещая мне мне все казни египетские.

— Работа, Максим, работа.

— Работа, это святое. Как поётся в песне, работа нам строить и жить помогает!

— Максим Валентинович, — Тамара Григорьевна посмотрела на меня со всей строгостью закона, — давайте начинать урок.

— Конечно. — Подождал, когда высокая комиссия усядется. Обвел класс взглядом. — И так, камрады, начинаем урок. Как у нас заведено, урок начинается с проверки домашнего задания. Пригибать голову и прятаться за впереди сидящего не нужно. У меня глаза рентген — два бриллианта, три карата. Так что бесполезно. Я противоатомный бункер насквозь вижу. — Мелкие захихикали. — Валеев, милости просим к доске.

Валеев Витя, главный дебошир, хулиган и местный Бармалейка. Еле-еле, душа в теле, тянул на трояк. В первый же урок выхватил от меня подзатыльник и моральное опускание на дно канализации. Когда закончился урок, убегая из класса пригрозил, что я отвечу. Не проблема. После уроков, меня ожидали три децибела из дворовой шпаны. Балбесы лет 18. Один из них, самый на шарнире, стал гнуть распальцовку и цедить слова через два передних верхних зуба. Пришлось подтянуть им орфографию и уроки по эстетике. Под конец, фраера, с разбитыми физиономиями, смотрели на меня со страхом и обещали, что больше лажи не будет. За что они, в натуре, отвечают. Правда обещали вдое, так как третий говорить был не в состоянии, по причине шастанья в долине вечной охоты предков. Нет, он не склеил ласты, а очухался спустя полчаса. Местная босота, в лице двух его корешей утащила тело подальше от школы. Витя на следующий день, пришёл в школу тихий, как лужа во время полного штиля. Больше в мою сторону не огрызался, сидел на уроке тихо, писал классную работу и даже шипел на тех, кто начинал громко разговаривать не по делу. Сегодня он должен был ответить по домашнему заданию. До этого я у него не спрашивал. Просто проверял тетрадку и ставил оценку. Домашка была у него правильная. Это говорило о том, что он явно списывал. Поверить, что решал сам, я не мог.

— Итак, Витя, в домашней работе была задана задача. Будь добр, расскажи условия и как ты её решал.

И он начал рассказывать. Тетрадку я у него забрал, открыл, глянул, удивился и стал слушать Бармалейку. Он всё рассказал, потом начал писать решение. Там было три действия. Первое было выполнено правильно. А вот второе. Валеев начал писать, рассказывать и… Завис, тупо глядя на недописанное решение. Я усмехнулся. Всё верно. Во втором действии у него была ошибка, которую он допустил. Эта ошибка повлекла ошибку в третьем действии. Пацан испуганно сглотнул, посмотрел жалобно на меня.

— Вить, ты чего завис? У тебя программа заглючила и процессор завис? Давай дальше решай.

Он посмотрел на доску и дописал решение. На этот раз правильно. Потом написал третье действие. Конечно же, итоговый ответ был совершенно другой, чем у него в тетради.

— Молодец, Виктор. Всё правильно решил. Ставлю пятёрку. — Я видел, как глаза пацана радостно блеснули, но потом потухли.

— Эээ, Макс… — Виктор оглянулся на завуча и поправился. — Максим Валентинович, я неправильно решил задачу в тетради. — Он посмотрел на меня с надеждой. — Вы мне за это оценку снизите?

— Нет. — Я раскрыл его тетрадь. — Исправляй. — Дал ему ручку. Он исправил. Получилось грязновато. Но это ерунда. Остальные все задания были выполнены правильно. Я поставил ему в тетрадь пятёрку ручкой с красной пастой. Потом поставил пятёрку в журнал. Тетрадь я оставил у себя.

— Скажи мне, Витя, за что я тебе поставил пятёрку?

— За то, что правильно всё решил?

— Это конечно влияет, но не главное. Главное то, что ты не списывал, а решал сам. Понимаешь, САМ! И сам, поэтому, нашёл ошибку. Пятёрку я тебе поставил за то, что ты думал, включал свой мозг, а не тупо списывал у другого, кто тоже этот мозг, только свой, включает и правильно использует. Ты меня радуешь, а значит выходишь на новый уровень. Это как в игре, чем выше уровень, тем ты круче, но и ставки тоже повышаются. Согласен?

— Согласен. — Пацан поверить не мог, что получил впервые за все пять лет обучения в школе пятёрку, причём заслуженную.

— Иди на место. Итак, камрады, передаём тетради на стол ко мне. С домашним заданием, я думаю, мы разобрались. Теперь новая тема. Уши прочистите, глаза протрите и мозги напрягите. Сегодня эту тему будем усваивать несколько не так, как привыкли. Я тут материал один нарыл. Думаю вам будет интересней, чем просто по учебнику.

Открыл кейс. Так, не понял… Вытащил сначала черные ажурные прелестные женские трусики. Держал в руках, даже растянул. Замечательно, очень сексапильно должно смотреться. Положил на стол. В классе раздались ребячьи смешки. Потом вытащил женские, черные, ажурные чулки.

— Блин, что это за фигня?! — Задал вслух сам себе вопрос. Следом вытащил пояс, к которому чулки крепятся и наконец чёрную маску «летучая мышь». Да вы издеваетесь, что ли? Таращился на всё это. В классе дети уже откровенно потешались. Я, глядя на это безобразие, понял, что меня подставили. Сомневаться кто это, даже не стоило. Я засмеялся. Меня просто пробило на смех. Стоял смотрел на это чудо инженерной мысли по женским приблудам и хохотал.

— Ууу, я не могу! — Говорил сквозь смех. — Какая шалунья! Ни стыда, ни совести, это же надо такое учудить. — Хохотал. Малышня тоже веселилась. Привставали с мест, пытаясь ещё раз поглазеть на женское интимное бельишко.

— Максим Валентинович. — Завуч, красная как помидор, вскочила со своего места. — Это что такое? Что за безобразие?

Я глядя на неё, не мог остановится.

— Тамара… Григорьевна… Извините… Я думал… Она надела это всё… Когда домой пошла… Кроме маски… Мы так иногда балуемся… Дело молодое…Уууу, не могу больше… А она оказывается… Вот баловница… Мне в кейс… Засунула… Она так ушла… без всего… В одном… Коротком… Платье и туфлях на… Шпильках… Простите… От души… — Продолжая всхлипывать от смеха, стал засовывать всё это назад в кейс. Но материалы по уроку достал. — Извините, дамы и господа! Бывает иногда хуже, но реже. Скворцова, ты чего так внимательно смотришь? Тебе такое ещё рано надевать. Окончишь школу, тогда да.

Вячеслав Михайлович смотрел сначала оторопело на всё это безобразие, потом его взгляд стал заинтересованным.

— Ну знаете что, Максим Валентинович! Я не ожидала от Вас такого. Вы сорвали урок! Это не останется без последствий!

— Тамара Григорьевна, — вмешался Вячеслав Михайлович, — давайте не будем делать преждевременные выводы. Урок ещё продолжается. Посмотрим, как Максим Валентинович, закончит его.

Завуч недовольно села на своё место.

Урок я продолжил. Малышня азартно работала, тянула руки и отвечала, наверное потому, что получила бесплатный цирк и расслабон. Некоторые из особо активных получили оценки — пятёрки и четвёрки. Когда закончился урок, завуч тоном не терпящим возражений, потребовала зайти к директору. Я спокойно собрал своё шмутьё. Мне было абсолютно по барабану и я не парился. Директор уже успел выслушать Тамару Григорьевну. Посмотрел на меня, причём с такой же заинтересованностью, с какой смотрел и чинуша из департамента.

— Максим Валентинович, что там за предметы были? — Спросил он.

— Женские трусики, чулки и пояс, к которому чулки крепятся с помощью подтяжек и клипс. И женская маска «летучая мышь».

— Покажите. — Я усмехнулся, достал всё это. Завуч покраснела.

— Однако, Максим Валентинович. Это чьё?

— Странный вопрос. Это моей знакомой. Не мои же! Я нормальный в этом плане. А красивые, да? Уверен, Сергей Данилович, что любая женщина, хоть раз в жизни хочет надеть такое и показать себя, так сказать, во всей своей ослепительно-обнажённой красе мужчине, который ей нравится. Это же их магия, Сергей Данилович. Согласитесь?

— Согласен. — Мы оба посмотрели на завуча. Она совсем покраснела до невозможности.

— Ну знаете что?! Это уже переходит все границы! — И выскочила из кабинета директора. Мы с директором усмехнулись. Всё же он не плохой мужик.

— Эх, Максим, завидую я тебе.

— Почему?

— Молодости твоей. Ладно, забирай всё это. Отдай своей знакомой. Скажи, чтобы больше так не шутила. Всё же у нас школа, а не другое заведение, сам понимаешь. В департаменте твоим уроком остались довольные. Ты нашу Тамару чуть до кондратия не довёл.

— Ну что Вы, Сергей Данилович. Я думаю ей очень понравилось. Просто статус не позволяет сказать это. Тем более, Тамара Григорьевна женщина в самом расцвете, так сказать, очень симпатичная.

— Иди давай, Казанова!