Маршалы Победы

Колокол звонил не переставая. И прямо от вечевой площади мужи новгородские становились в воинский строй. Уже к полудню войско было построено, готово к выходу. Ждали князя.

Он молился в храме и, окончив молитву, поднялся с колен, поклонился архиепископу Новгородскому Спиридону. И седобородый святитель благословил его.

— Не в силе Бог, но в правде! — выйдя из храма, громко произнёс князь ожидавшим его воинам. — Не будем бояться врага, ибо с нами Бог!

Александр быстро провёл своё войско через леса к берегам Невы. А место, где надо было искать захватчиков, указал ему староста ижорского племени Пелгусий.

День 15 июля 1240 года только начинался. Шведские рыцари отдыхали на берегу. Кто затачивал меч, кто дремал в палатке, кто штопал одежду или чинил конскую упряжь. Их корабли колыхались на невской волне, с берега к ним были перекинуты деревянные мостки. Враги не ожидали внезапного нападения.

Быть может, знаменитый воин Биргер, зять короля и сам будущий правитель Швеции, основатель шведской столицы — Стокгольма, думал, что сражение будет походить на большой рыцарский турнир. Он передал через послов приглашение к битве и ждал, что придёт к нему князь со своей дружиной, встанут оба войска друг против друга и кто победит — за тем и будет земля Новгородская.

У рыцарей было принято не начинать битву, пока все они не наденут доспехи. Сейчас же у одних доспехи лежали на кораблях, у других — в шатрах. И поэтому, когда из ближнего леса на них ринулось несколько сотен мужиков в кольчужных рубахах с топорами и копьями, а с другой стороны выехал сам князь верхом на белом коне, в сверкающем шлеме, в ярко-красном плаще, развевающемся поверх доспехов, рыцарь Биргер поднялся им навстречу и крикнул:

— Подождите, мы ещё не готовы к битве!

— Зато мы готовы, Биргер! Ты ведь звал нас! — ответил Александр и ударил его копьём в лицо.

Эта «печать» осталась у Биргера на всю жизнь. Её обнаружили недавно и шведские учёные, вскрывшие гробницу знаменитого воина.

Биргер упал на руки оруженосцам. Навстречу князю бросилось несколько десятков других рыцарей, и они заслонили королевского зятя.

Во вражеском лагере поднялась суматоха. Горнист, стоя на корабле, трубил сигнал тревоги. К этому кораблю прорвался друг князя, новгородец Миша. Он вёл пешее ополчение. С берега по мосткам русские ратники взбежали на вражеский корабль и стали громить его. Горнист уронил трубу в реку и замолк.

Ещё один княжий друг, молодой боярин Гаврила Олексич, погнавшись за врагами, верхом на коне по мосткам въехал прямо на корабль. Оттуда его вместе с конём сбросили в воду. Но Гаврила Олексич выбрался на берег и снова напал на шведов.

Однако рыцарей было много. И те, кто успевал схватить оружие, бились храбро. Александр увидел, как они оттеснили богатыря Ратмира, и бросился ему на помощь. Кто-то из врагов ударил Ратмира мечом сзади по шлему и пробил его. Князь оглянулся — сбоку упал ещё один новгородский воин, за ним другой. Рядом с трудом отбивался от врагов знаменитый охотник Яков Полочанин. Слишком неравны были силы новгородского ополчения и войска захватчиков. И надо было немедленно что-то сделать, чтобы переломить ход битвы.

— Шатёр! — зычно скомандовал князь. — Рубите шатёр Биргера!

Красный с золотым верхом шатёр, в котором прежде находился сам королевский зять, стоял посреди стана врагов. Князь вместе с Гаврилой Олексичем и молодым воином Саввой стали к нему пробиваться. Наконец все трое оказались рядом, и Савва подрубил высокий столб, на который опирался шатёр. Увидев, что он обрушился, воины Александра радостно закричали, а шведы начали отступать к берегу. Многие, испугавшись, что им не удастся спастись, бросались в воду и добирались до кораблей вплавь. А те, что были на кораблях, спешно отчаливали.

— Победа! — крикнул князь.

Этот возглас подхватили его воины и ещё сильнее принялись теснить врагов к берегу.

Скоро ни одного рыцаря с оружием не осталось на Невском берегу. Последние корабли скрылись за поворотом, и счастливые ратники обнимали друг друга.

Весь вечер они обходили поле битвы и собирали израненных воинов, которые не могли подняться. Убитых врагов было множество. Своих — двадцать человек. Поранен же был почти каждый.

На следующий день хоронили шведов — о них некому было позаботиться, и воины Александра предали тела их земле.

А потом они понесли счастливую победную весть в родной город. Новгородцы встречали их праздничным колокольным звоном.

За эту победу молодого князя на Руси стали называть Александром Невским. И все знали, что со стороны Швеции враги больше не угрожают Отечеству. И ещё долго они не позарятся на землю Русскую.

Но прошло немного времени, и теперь уже другие рыцари — немецкие — напали на Русь.

— Мы разгромим русичей, а самого князя посадим в железную клетку и повезём по Европе! — хвалился магистр рыцарского ордена.

— Рыцари близко, князь! — докладывали дозорные. — Могучая железная сила движется на нас.

— У них сила, а у нас — правда! — отвечал Александр. — И Господь рассудит нас. Место для битвы я выбрал.

Место для битвы нашёл князь — там, где Чудское озеро переходило в Псковское, у серой каменной скалы, торчащей из-подо льда.

Было раннее утро 5 апреля 1242 года. Князь построил свою рать так, чтобы восходящее низкое солнце било в глаза немецким рыцарям.

Немецкие рыцари были одеты в тяжёлые доспехи. Даже своих коней упрятали под латы — виднелись лишь глаза да ноздри.

— Помните, как я учил, — напутствовал ратников князь перед боем, — рыцари сильны, когда в строю, когда один защищает другого. Ломайте их строй, поодиночке с ними справиться легче.

На подтаявшем льду Чудского озера сходились две рати. Одна, немецкая, двигалась острым клином, который так пугал всех противников. Другая, русская, шла навстречу и охватывала этот клин по бокам. А с боков разбивать строй всегда легче.

Сначала могло показаться, что рыцари побеждают. Они били русских воинов копьями, и те, отбиваясь, понемногу пятились. То в одном месте, то в другом падал русский воин. И вражеское войско всё глубже входило внутрь русского. Все ждали команды князя.

— Пора и ударить! — наконец вскричал он.

И снова старинные друзья князя, с кем он играл на новгородских улицах в потешные бои, бросились в сечу. Одни врубались в рыцарский строй верхом и бились на мечах. Другие, пешие, зацепив рыцарей пиками с крючьями, сдёргивали их с лошадей. В тяжёлых доспехах им трудно было подняться. Ратники волокли их за ноги по льду и вязали путами. Рыцари неуклюже барахтались, но выпутаться уже не могли и лёжа следили за ходом битвы.

— Гоните остальных к берегу! — громко скомандовал князь.

Рыцари подумали, что на берегу-то они спасутся. Не знали, что там, вблизи каменного утёса, били подводные ключи и лёд был тонок. Одетые в тяжёлые металлические латы, они один за другим вместе с конями проваливались под лёд. Тогда, уже никаким не строем, а толпой, вразброд, бросились рыцари к другому берегу. Но здесь их встретил запасной полк Александра Невского. Лишь немногим из них удалось бежать. Остальные побросали оружие и, понурив головы, стали сдаваться.

Воины Александра сняли с них доспехи и повели в Псков. А там навстречу князю уже вышли священники и весь псковский народ с песнями во славу Господа и князя-освободителя.

— Этих рыцарей хватит, чтобы обменять на пленных псковитян, — сказал князь. — Забирайте их.

О победе князя над немецкими рыцарями скоро узнали во многих странах. Но особенно радовались в русских городах.

— Вторая победа подряд! — говорили счастливые жители. И чувствовали, как теплеет у них душа, как уходит страх перед захватчиками. — Однажды и мы поднакопим силы. И нас поведёт такой же князь на сечу с врагом, и мы тоже сбросим ненавистную ханскую власть.

Вечная память

Почти пять веков миновало с тех пор, как Александр Невский отстоял землю Русскую, одержав победы в битвах с врагами, которые наступали с северо-запада.

И пришло время, когда император Пётр Первый решил увековечить память великого воина Александра Невского.

Из города Владимира, где все годы сберегались останки князя, по сухому пути их сначала перевезли в город Новгород. В Новгороде их торжественно встречали горожане. После этого останки перенесли на яхту, и яхта прошла путь по реке Волхову, Ладожскому озеру и реке Неве до села Усть-Ижоры — тут и была одержана знаменитая победа над воинством Биргера. Здесь царь перенёс раку со святыми мощами в специальную празднично украшенную лодку. Лодка поплыла вниз по течению к Петербургу, и около Александро-Невской лавры её встретил ботик Петра Великого под императорским флагом, корабли Российского флота, вся императорская семья, гвардия, священники, народ. Император вместе с приближёнными поднял на руки святыню и перенёс в Благовещенскую церковь монастыря.

С тех пор в знак вечной и благодарной памяти последние три века святые останки великого князя-защитника покоятся там.

Дмитрий Донской

Дмитрий Донской стал первым человеком, который сумел объединить русских князей для борьбы против Золотой Орды и победил её. С этой победы началась новая история Государства Российского.

Трудные годы

В те годы Русь переживала тяжкие времена. Земли её поработили племена, пришедшие из далёких степей. Эти люди любили кочевую жизнь, простор, жили в юртах, а город и труд земледельцев презирали. Поэтому они не оставили на память о себе ни одного красивого здания, зато мы хорошо помним, как они вытоптали конницей поля, как пожгли города и селения, поубивали их жителей, а тех, кто не успел укрыться в лесах, превратили в рабов.

Великий князь Иван Данилович, внук Александра Невского, сумел договориться с ханами, чтобы они не посылали своих воинов на его княжество. Он сам привозил им дань. При нём Москва быстро богатела и строилась. И с других земель переселялись в Московское княжество простые землепашцы, ремесленники, а также знатные воины-бояре. Сам же Иван Данилович понемногу увеличивал княжество, прикупал новые земли, не зря его прозвали «кошелём с деньгами» — Калитой.

Внук Ивана Калиты, Дмитрий Донской, родился уже после смерти знаменитого деда. Случилось это во вторник, 12 октября 1350 года, когда осенние ветры срывали с деревьев рыжие листья, а по утрам лужи на земле покрывались тонким льдом. Через три года после его рождения на Русь пришло очередное страшное бедствие — чума. От этой болезни в Москве умерла половина жителей. Самому Дмитрию с отцом Иваном Ивановичем повезло: они попали в ту половину, что осталась жива, а вот их родственники почти все погибли.

После этого отец Дмитрия неожиданно для себя стал великим князем. И прозвали его за красоту лица Иваном Красным.

— Уж больно тих твой отец и незлобив, смиреннее овцы, а ну как оттеснят его другие князья! — говорили бояре Дмитрию, думая, что он мал и поэтому ничего не поймёт.

Только Дмитрий уже всё понимал. И запоминал.

Старшим среди бояр был его дядя, Василий Васильевич Вельяминов. Он числился тысяцким. Так тогда называли выборного градоначальника. Его сестра, Александра Васильевна, стала матерью Дмитрия. Только она тоже погибла во время страшной эпидемии. Поэтому, когда отец уезжал из Москвы, боярин Вельяминов сам каждый день проверял, как кормят и одевают слуги княжеского сына.

И ещё один взрослый заботился о Дмитрии, а потом заменил ему отца. Его звали Алексий. Был он митрополитом Московским и Всея Руси.

Подвиги митрополита Алексия

Митрополита Алексия называли на Руси чудотворцем. Своей мудростью, верой и способностью творить чудеса он не раз спасал Русь от жестокостей Золотой Орды. О подвигах его рассказывают такую историю.

Любимая жена хана Джанибека, Тайдула, тяжело заболела и ослепла. Её лечили лекари из разных стран, но зрение не вернулось. И тогда в Москву прибыло посольство от хана к великому князю. «Мы слышали, — писал хан, — что есть у вас служитель Божий, который, если о чём попросит Бога, Бог слушает его. Отпустите его к нам, чтобы его молитвами исцелилась моя царица». Митрополит смутился, когда отец Дмитрия передал ему ханскую грамоту.

— Просьба хана выше моих возможностей. Но если я откажусь ехать, хан станет врагом московской земли и разорит её. Если же поеду, но не сумею излечить Тайдулу, то назад живым не вернусь. Остаётся лишь верить в силу молитвы, — сказал Алексий.

С тревогой и надеждой провожали его из Москвы.

Пока святитель добирался до Орды, Тайдуле приснился сон: она увидела Алексия в архиерейском облачении в окружении священников. Когда же святитель въехал в их столицу, хан Джанибек встретил его и принял с большим почётом.

Алексий вошёл в шатёр, где сидела слепая Тайдула, поговорил с ней приветливо и начал служить молебен. Поставил икону, зажёг рядом свечечку и после долгих молитв окропил ханшу святой водой. А потом громко воскликнул:

— Открой же глаза и взгляни на нас!

Тайдула открыла глаза и увидела своего мужа, рядом святителя Алексия — точно таким он представлялся ей во сне, и ещё — икону, горящую свечечку, священников, которые замерли, поражённые чудом.

— Я снова вижу! — воскликнула она счастливо. — Не сон ли это?!

На радостях хан обещал не чинить обид великому князю Ивану и православному митрополиту Алексию. Жаль, прожил он недолго.

Успел всё же захватить богатый город Тебриз и вывезти оттуда несметные сокровища — для перевозки одних лишь вьюков с драгоценностями понадобилось четыреста верблюдов.

Это сказочное богатство помутило разум ханского сына Бердибека, и он злодейски убил отца, двенадцать братьев.

Святитель Алексий еле успел выехать из Орды. Но едва он вернулся в Москву, как следом за ним примчался гонец нового хана.

«Или ваши церкви и города пришлют мне всё, что есть в них дорогого, или я выхожу с войском, и головы ваши будут торчать на кольях вдоль дороги от Москвы до моей столицы», — грозил обезумевший от алчности новый ордынский владыка.

Великий князь Иван созвал на совет бояр и митрополита:

— Отдадим хану всё, что есть, — умрём с голоду. Не отдадим — перебьёт он нас и возьмёт всё сам.

Не знали бояре, что ответить, и обратились к митрополиту:

— Отче! Один ты спасёшь нас! Тебя чтит сама Тайдула. Поезжай в Орду снова, уговори её помочь нам. Она всё же мать новому хану.

Снова митрополит Алексий отправился знакомой дорогой. А все со страхом ждали, что выйдет из этого посольства.

В столице Орды святитель встретился сначала с матерью хана.

— Ты мой самый почётный гость, — сказала Тайдула. — Мой сын — человек странный. Иногда он весел и ластится ко мне, как котёнок, а порой злее шайтана. И тогда даже я боюсь его.

Всё-таки ханша смогла смирить лютый нрав сына, да и святитель тому помог — разговаривал с Бердибеком спокойно и мудро.

— Поезжай в свою Москву. Не обижу ваши земли. А если кто другой обидит — тому смерть, — такими словами закончил разговор хан.

Жители земли Русской, узнав об этом, от радости плакали, обнимали друг друга и звонили в колокола. В Москве святителя встречал сам великий князь с семьёй и народом. Семилетний Дмитрий выступил вперёд и, к удивлению всех, громко сказал:

— О Владыко! Ты подарил нам мирную жизнь. Как выказать нашу любовь к тебе?

Святитель положил ему руку на плечо и тихо улыбнулся:

— Только одним — заботой о земле Русской!

Возвращение Алексия

Святитель Алексий успокоил Отечество и уехал в Киев. Когда-то Киев был знаменитым городом. Оттуда великие князья, чьи имена вошли в легенды, правили многими племенами. Но воины хана Батыя порушили киевские храмы, сожгли дома, и те из жителей, кто остался в живых, разбежались. Так и лежал этот город в развалинах больше ста лет.

Алексий мечтал восстановить Киев и снова соединить его земли с московскими. Ведь вера повсюду оставалась одна. Только не суждено было этому исполниться.

Прошло два года его киевской жизни, и умер великий князь Московский Иван Иванович, которого за красоту называли Красным, а за смиренный нрав — Кротким.

Его сыну Дмитрию к этому времени не исполнилось и десяти лет, а племяннику Владимиру — шести. И святитель поспешил в Москву к своим воспитанникам.