Дело №1

Екатерина Серебрякова

Дело № 1

В участке было на редкость тихо. Ни тебе дебоширов, ни пьяниц, даже проституток всех разобрали под залог. Остались только я и кипы бумаг на столе. Ах, еще Мухтар, старый полицейский пес, до которого никому уже не было дела.

— Ну что, дружище, пора бы нам пообедать, — сказала я, поднимаясь с обшарканного стула, именуемого моим креслом.

Я насыпала Мухтару в миску собачьего корма, сменила воду в баночке, а себе разогрела котлеты в контейнере, принесенные из дома.

Из маленького телевизора, показывающего картинку в черно-белых цветах, раздавались диалоги до боли знакомой комедии. На стене шуршал старый кондиционер, а в углу тихо чавкал Мухтар.

Грустно вздохнув, я воткнула вилку в ни в чем невиновную свиную котлету и откинулась на спинку стула. Осточертело это все!

— На какой черт я в эту полицию пошла? — спросила то ли у самой себя, то ли у пса под ногами. — На кого я насмотрелась? На Анджелину Джоли в фильме «Власть страха? Вся такая красивая, амбициозная, крутая! Тьфу ты.

— Слышь, Шиша, график дежурств переделай. Мне пятнадцатое число позарез нужно, — в участок вошел старший лейтенант с кружкой чая в руках.

— А поуважительнее как-то можно? — буркнула я, откладывая в сторону свой обед, от одного только вида которого к горлу подступал комок.

— Младший лейтенант Шишкина, переделать график дежурств! Достаточно вежливо?

— Достаточно.

Довольный собой, Барзиков скрылся за дверью. Хам несчастный.

Еще одной проблемой девушки в полиции было элементарное неуважение. Кто бы что не говорил о феминизме, равенстве и толерантности, наша страна продолжает жить в патриархальном обществе, где во многих сферах на девушку смотрят с насмешкой.

Как не ставь себя, как не пытайся показать железный характер, все равно задвигают за спину и говорят, что неженское это дело преступность разгонять. Мой предел вон — бумажки разгребать да следить за особо буйными товарищами в обезьяннике.

Да только сейчас и обезьянник пустует, так что я вовсе похожа на офисную мышь.

Идя работать в полицию, я мечтала о блестящей карьере, крутых напарниках, интересных делах. Мне виделось, что каждый день я буду делать этот город чище, устранять преступность.

Но пока устраняла я только пачки макулатуры со своего стола.

Конечно, были у нас в отделении крутые ребята. И относились ко мне хорошо, и на дела брали. Но это было скорее исключением из моей будничной жизни, чем правилом.

— Шишкина, принимай работу, — через полчаса моей работы с графиком дежурств в дверь кабинета ввалились двое наших сотрудников с гражданским под руки.

Они вели довольно крепкого мужчину, который уж очень сопротивлялся и не желал оформляться в отделение по доброй воле. Впрочем, у нас так всегда.

Силой гражданина затолкали за решетку и приказали сидеть смирно.

— Да на каком основании вы меня сюда привели?! Объясните хотя бы!

Стоит заметить, вел себя мужчина достаточно вежливо. Обычно при оформлении новеньких в участке повисает густой запах перегара и отборный мат, от которого вянут уши даже у меня, человека, проработавшего в полиции семь лет.

— Младший лейтенант тебе потом все объяснит, а нам некогда. Стась, дело по ограблению касс банка помнишь? Вот, взяли человечка. Повозись тут с бумажками, а мы вечером приедем, выбьем чистосердечное признание из этого товарища.

Журавлев показательно хрустнул костяшками пальцев так, что Мухтар прижал уши, недобро зыркнул в сторону мужчины за решеткой и вместе с напарником удалился из участка.

— Ну вот опять! Стася с бумажками возится, а им все самое интересное. Хотела бы с бумажками возиться, пошла бы к отцу в магазин бухгалтером.

Немного поворчав, я вызволила из шкафа запылившуюся папку с еще не раскрытым делом об ограблении отделения банка. Достала нужные документы, приготовила бланки и опустилась на свой старенький стул.

— Давайте, гражданин, заполним документики. Фамилия, имя, отчество, год рождения, — буднично произнесла я, наконец поднимая глаза на своего сегодняшнего соседа по несчастью.

Но только глянула в сторону камеры, как тут же ахнула.

— Лёня?

Сердце пропустило пару ударов прежде, чем я поняла, что произнесла имя вслух. Не следовало показывать, что я узнала его, что вспомнила, спустя столько лет.

Щеки тут же залились краской, а сердце застучало часто-часто. На душе стало жутко погано, потому что до сих пор я замирала, вспоминая его.

— Прости, мы знакомы? — спросил мужчина, по-доброму осматривая меня беглым взглядом. — Уверен, что вижу тебя впервые. Потому что забыть такую красивую девушку сродни преступлению.

— Значит тебя можно посадить за два преступления, — буркнула я себе под нос, пытаясь вернуться к работе.

Он меня не узнал. Ну конечно. Сколько лет прошло? Два года, или даже три. Да и было бы что помнить…

Мимолетная интрижка юной правильной девочки с плохим мальчиком. Одна приятная ночь, следы поцелуев на шее. И на этом все.

Сколько у него было таких, как я? Наверное, больше десятка. Он и не старался запомнить всех. А для меня это было маленькое приключение, которое до сих пор заставляет сердце судорожно стучать в висках.

— Сухарев Леонид… Какое отчество? И год рождения, — напомнила наконец я.

— Откуда ты меня знаешь?

— Во-первых, не ты, а Вы. Шишкина Станислава Юрьевна, младший лейтенант полиции. Во-вторых, город маленький. Мало ли кто кого знает.

— Я вот тебя, то есть Вас, не знаю.

— Считай только что познакомились. Данные свои называем.

Мой холодный тон немного отрезвил мужчину, и он, поведя своими широкими черными бровями, назвал всю необходимую информацию.

С бумагами я разобралась быстро. Оформила все, что было нужно, поставила подписи и печати. После чего вернулась на свое рабочее место.

— Мне обещали сказать по какой причине я здесь. Звучало какое-то ограбление банка, но это ошибка. Я ничего не грабил.

— Следствие разберется, — тихо произнесла я, перебирая бумаги по делу. — Пятнадцатого числа был ограблен филиал банка по улице Малышева. Имеются записи с камер видеонаблюдения и фоторобот, составленный по записям и со слов свидетелей.

Из серой папки я достала стоп-кадры съемки и черно-белый портрет преступника. И впрямь до боли похож на Лёню, хотя, вероятнее всего, это он и есть. А я ведь как-то даже не подумала, не вспомнила его.

На фотороботе, конечно, не так уж и похож. Глаза глубоко посажены, прическа другая, но на видео копия он.

— Судя по всему, тобой и ограблен, — я повернула лист бумаги к мужчине и сочувственно вздохнула.

— Это розыгрыш какой-то? Я ничего не грабил! Зачем мне это? Я порядочный гражданин с постоянной работой, хорошим заработком.

— А пару лет назад на подработках перебивался, — прошептала я с ностальгией. — Хороший или не хороший заработок — понятие относительное. А украдено было без малого пять миллионов рублей. Впрочем, чего я тебе рассказываю?

— Наверное потому что я не в курсе?

Мужчина, до этого момента сдерживающий себя, начинал заметно нервничать. Повышал голос, метался по камере и смотрел на меня совершенно потеряно. Но и не такое видели.

Карие, почти черные глаза бегали из угла в угол, останавливаясь на каких-то деталях. Сильные руки с красивыми длинными пальцами цеплялись за прутья решетки. Чувственные губы плотно сжимались, не думая даже складываться с теплую улыбку…

— Ну не в курсе так не в курсе. Пятнадцатого числа в восемь сорок где был?

— Где все нормальные люди по будням в девять вечера бывают? Дома!

— Подтвердить это кто-то может? — я старалась спрашивать равнодушно, но в душе будто бы надеялась, что Лёня окажется невиновным. Дурочка…

— Да кто… Живу один. С соседями может здоровался в тот вечер, но сейчас ни я, ни они не вспомним.

— Значит алиби нет.

— И что? Сейчас всех без алиби за решетку сажать будем? — я пожала плечами и в знак напоминания продемонстрировала листок с фотороботом. — Да это вообще не я даже! Нос картошкой, глаза маленькие, подбородок острый! Гладковыбрит к тому же, а я щетину уже десять лет не убираю.

— Врешь, не краснея. Два с половиной года назад никакого намека на щетину не было.

— Ты издеваешься? Я фотографии показать могу. В двадцать лет как решил с ней ходить, так и не сбривал.

Меня начинало раздражать откровенное вранье и панибратское отношение. В конце концов, я тоже не железная и у меня тоже есть чувства!

Вспылив, я подскочила со своего места и ударила кулаком по столу.

— Второй раз повторяю! Обращаться ко мне на Вы. И вранья не надо, не терплю.

— Дурдом какой-то, — сказал Лёня, уходя на скамейку.

Я шумно выпустила воздух из легких и присела за стол.

Так разнервничалась, что сердце до сих пор не могло успокоиться. Стучало в висках, отдавая головной болью.

Я распустила хвост, чтобы хотя бы напряжение в волосах не мешало, и запустила руку в свои русые кудряшки.

— Вы очень красивая, — как-то отстраненно сказал Лёня. — Правда.

Я не нашла что ответить. Чего тут скажешь? Да и запрещено мне было вот так вот общаться с подозреваемыми.

С Лёней мы познакомились два с половиной года назад. Встречали Новый год в одной компании.

Я была тихой скромницей на людях, не привлекала к себе особого внимания. А он, как в женских романах, мечта всех девчонок…

Красивый, высокий, широкоплечий. С шикарным голосом и пальцами, которые выбивали из гитары невероятные звуки.

Наверное тогда, как любая девчонка, я засмотрелась на него, на секунду представила, что могла бы ему понравиться. Кто же знал, что понравлюсь…

То ли я и впрямь зацепила такого красавца, то ли в компании больше не было свободных девушек, но Лёня обратил свое внимание на меня. Всю ночь ухаживал, танцевал поблизости, искрометно шутил.

И я сдалась. Поддалась порыву чувств, и впервые в жизни провела с мужчиной одну только ночь.

Сказочной ли она была? Скорее нет, чем да… А на утро герой моего ночного романа и вовсе исчез, чего, в общем-то, и следовало ожидать.

Мы пересекались несколько раз в общих компаниях, но делали вид, что не знаем друг друга. Точнее, такой вид делал он, а я краснела и бледнела каждый раз, когда он обнимал на моих глазах очередную незнакомку.

Это было больно. Оказалось, что я не готова к такому. Не готова быть одноразово использованной, а потом брошенной за ненадобностью. Но было поздно. Потому что я уже была использована и брошена.

Наши пути разошлись. Не осталось общих интересов, и буквально через полгода мы перестали видеться.

Я не успела влюбиться в этого человека и уж конечно не вспоминала о нем все это время. Только сегодня сердце предательски защемило, когда я снова увидела его и осознала, что он меня даже не помнит…

Лёня не стал героем моего романа, но он сделал нечто другое. Изменил меня. С того самого момента я стала более жесткой, холодной, не давала никому играться с собой и своими чувствами.

Частично я отстранилась от мужчин, потому что боялась, что потом будет так же неприятно. В какой-то степени я даже благодарна ему за такие изменения в себе. Но не за то, что он так просто забыл меня…

Парней в участке не было до самого вечера. Они, кажется, занимались патрулированием улиц сегодня, так что должны были быть не скоро.

Только к восьми, когда пришло время сменить меня на посту, Журавлев с напарником появились в поле зрения.

— Ну чего, Стась, как вел себя наш горе-грабитель?

— Не буйный, — честно ответила я, поднимаясь со стула. — Только под невиновного косит.

— Да я и есть невиновный, объясняю же.

— Разговорчики там! — прикрикнул Журавлев. — Следствие решит виновный или нет. Ладно, Стась, ты иди. Мы сейчас с ним сами поговорим, может сознается. А если нет, оставим тут на ночь с Егоровым. А с ним шутки плохи…

Хихикув в кулачок, я пошла собираться домой. Ну как собираться…

Уж больно интересно было послушать, что скажет Лёня, так что действовала я нарочно медленно.

— Ну что, Сухарев Леонид Александрович, не надумали вину признавать?

— Да нечего мне признавать, объясняю же! Фоторобот на меня не похож, на камерах тоже не я. Но алиби на время преступления нет, это признаю.

— Отсутствие алиби — это плохо. Алиби всегда должно быть. Так что надо с кем-нибудь вдвоем держаться. Да ведь, Стась?

Я подняла взгляд на Журавлева, а тот игриво подмигнул мне. Давно пытается ухаживать, а я все не поддаюсь. Женат он, пусть и разводиться хочет.

— К Вам вернемся, молодой человек. Где работаете, чем живете, куда деньги дели?

— Послушайте, я порядочный человек. Работаю директором отдела закупок в крупной компании. У меня хорошие доходы. Зачем мне воровать? Пять миллионов много, конечно, но рублей ведь, не долларов, — Лёня усмехнулся, вставая со своего места. — Проверьте операции по моим счетам, в конце концов, кроме зарплаты вы там ничего не найдете.

— Ага, рассказывай нам, — Егоров, уминая пирожок с капустой, подключился к делу. — Сейчас такие финансовые махинации проводят, что закачаешься. А у нас из полномочий только выписку из банка запросить.

— Егоров, ты лучше пирожок с капустой жуй, а болтай поменьше, — лейтенант строго глянул на него.