Принц с маленьким сердцем. Сказки и притчи

Евгений Козлов

Принц с маленьким сердцем. Сказки и притчи

Полотно жизни

Некогда жили, не тужили, два именитых художника, много учения о творении они ведали, и живописью они владели, и ювелирным мастерством, на камне высекали и рукодельно вышивали. И вот однажды призвал их царь и наказал во всеуслышание – “Вы лучшие богомазы среди братии вашей, посему избраны мною ради дела важного, ибо в скором времени будете поставлены на поприще достойное кисти мастеров”. Первый художник был дерзок, хвастлив, и скоротечен в суждениях, потому молвил не смущаясь – “Соглашаюсь на возложенное бремя. Всё отдам за исполнение желания вашего, поспею в срок любой”. Второй художник наоборот был кроток, немногословен, тих по нраву, посему полушепотом огласил – “И я соглашусь с участью уготованной вами. Только вот безвременно творение мое”. Царь, радуясь услужливому прилежанию в речах творцов, оглашал почтенно – “Иных ответов я и не ожидал услышать от верноподданных моих. Но не пугайтесь несравненные мастера мои, срока нет для вас, время вам врагом не станет. Творите без страха и унынья, но не забудьте, о моменте окончанья славных работ ваших прекрасных оповестите. Вы ведаете о построении Божьего дома. А архитекторы мои храм воздвигли умело, посему алтарная часть его должна быть необычайно красива, украсьте собор росписями божественными, золотом и серебром, резьбой и витражами. Ныне благословляю вас. Ступайте с миром”. Художники поклонились низко. В храм направились, дабы краски приготавливать и вымерять рисунки. Различно работать начали они. Первый закупил пуд готовых красок, дабы ими сразу писать и мастерить, второй же творил краски, с усердием разводил и смешивал красочные пространные составы. Вот уже первый художник сотворил роспись изначальную, а второй всё еще возится с красками мудреными своими. Усмехнулся тогда дерзкий творец – “Таким медлительным образом, ты ничего не успеешь сотворить”. Но кроткий мастер не унывал, и вскоре также принялся за работу.

Минул год. Первый художник скоротечно расписал половину храма, а второй лишь трудился над одним искусным полотном. Подходит тогда к нему скорописный мастер и не без лукавства говорит – “Знаешь, а мне по нраву фреска твоя недужная, жаль, никто не замечает ее, уж слишком мала она, и оттенена моим талантом могучим. Взгляни и созерцай, половина Божьего дома украшена творениями моими и меня много хвалят за то, прославляют в песнях благодарственных. Я славу венценосную приобретаю при жизни своей. А твои старанья медлительные, после кончины мира обнаружат лишь и стыдом покроют на усладу забвения”. Второй тихий мастер ответил – “И я сожалею, ибо мне не нравится роспись моя, потому всегда улучшаю ее, гнушаясь уговорам лести окаянной. Нет предела стараниям моим, не существует горизонта пред очами моими”. Теперь же первый художник начал хулить саму работу мастера – “Для чего все эти сложные узоры и пробела на одеждах, для чего огненный асист и оживки на ликах, для чего ровность линий и четкость контуров? Всё это занимает слишком много времени и терпенья. Взгляни, как просты работы мои, но как радуют глаза прихожан”. Но второй художник, в кротости оставаясь, молвил ему – “Они радуются, потому что ничего иного не видели ”. “Может быть и так, но явление твоего невидимого гения они никогда не дождутся” – огрызнулся мастер малодушный.

Когда окончил роспись второй мудрый художник, защитил и сохранил он роспись свою двумя слоями олифы, и одним слоем лака, и другими средствами укрепил пристойно живопись восхитительную. А первый художник настолько был пресыщен почетом и достатком, что позабыл о защите работ своих.

Призвал царь двух ваятелей творцов и наградил каждого по заслугам – “Ты, творец прославленный, за стремление угодить мне, удостаиваешься высшей похвалы и награды. А ты, творец бесславный, за леность спокойную караешься изгнанием”. Так, не мудрствуя, царь рассудил.

И вот минули века. Храм по-прежнему высится над градом, ибо крепко сложен он был ваятелями знатными, зодчими премудрыми. Пришли археологи и начали осматривать убранство здания ради реставрации и стяжания памяти незабвенной. Не пощадило время живописные шедевры художников, многие фрески обвалились, истлели под гнетом века немилостивого, а некоторые и вовсе исчезли под толщей пыли и праха неминучего. Только одна пресветлая роспись сохранилась. Осмотрели люди единственное рукотворное украшение храма и различили надпись крохотными буквами начертанную внизу фрески, в коей дословно значилось – “Я раб Божий, сотворил сие творение, которое прославит народ мой, но народ мой изгнал меня, я сотворил то, что возвеличит меня, но люди унижали меня, я не заслужил славы, но слава заслуживает меня. Вы позабудете имена народа моего и времена правленья царя предадите вы забвенью, но и я не начертаю имени своего. Лишь знайте, я естьм трудный путь, так следуйте по стопам моим. И да обрящете вы милость не человеческую, но Божескую”.

Дедушка Мудрость

Девочка бесхитростно долго наблюдала за странным человеком. Ее детский любопытствующий взор привлек один старичок, который стоя приветствовал людей, низко кланяясь пред ними. Ей вдруг стало страшно интересно – почему он так поступает, она думала, что так изгибаются лишь невольники рабы или верующие люди в храме кланяющиеся невидимому, но ощущаемому Богу. Тот странный дедушка, распознав ее любопытство, подошел к ребенку неразумному и вопросил – что именно ее удивляет, может быть, его седая борода или длинные космы серых волос. На что девочка ответила – “Скажите, почему вы опускаете голову перед каждым человеком, кто обращает на вас внимание?” На что старец разъяснил – “Я приклоняю главу в знак смирения и почитания, ведь каждый человек образ и подобье Божье, поэтому незазорно склоняться пред величием Господа, пред Безначальной Любовью даровавшей нам жизнь”. Уразумев услышанное, девочка, помахав рукой, отогнала надоедливых насекомых, другой почесывая красные волдыри на коже, спросила – “Дедушка, а почему у вас все руки искусаны комарами, неужели вы не прогоняете их?” Старец ответил – “Я не смею лишать жизни Божье творение, они так сотворены, так пусть кровь мою вкушают, они возьмут лишь столько, сколько им положено, сколько им уготовано. И ты не обижай животных”. Серьезно призадумалась вслух девочка – “Но если я буду поступать именно так, то остальные дети не поймут меня”. И дедушка ответил ей – “Вот вам говорят, что вы дети, якобы все одинаковы, но помни, это не так. Вы все разные и средь вас уникален каждый по-своему. Потому внимай гласу совести, нет вернее советчика”. “Значит, мне не надо слушать взрослых?” – обрадовалась девочка. “Лишь тех слушайся, кто любит тебя ” – мудро рассудил старец. “А как распознать любовь?” – не унималось дитятко расспрашивая. А дедушка беспрекословно говорил – “В заботе и в мягкости поведения, ибо любящий никогда не ударит и не станет ругать свое дитя, если родители, поучая, повышают свой голос на тебя, то они не любят тебя, если они безразличны к тебе, то они не ведают что есть любовь”.

Доброе семя

Унаследовали некогда три брата малый сад и заимели вскоре хозяйство от него. Долго радовались они и чествовали отца столь заботливого и верного, благоволившего их нуждам. И вот явились они проведать подаренное сокровище луговое. Воззрившись, удивились немало, когда осмотрели пристально тот крохотный клочок земельный, который не вспахать и не возделать, дом не построить на нем и не продать его торговцам. Тогда старший брат почесал затылок и молвил братьям – “Эко невидаль, вот что уготовано было нам, вот чего достойны были мы. Так давайте же братцы не будем взором кручиниться по сему поводу и роптать попусту не станем. Чем заслужили мы землю сию?” “Ты прав”. – молвил средний брат. И младший речь держал – “Верно говоришь, мы поровну поделим сей клочок земельный”.

Тут стали братья делить участок на три равные части, но не вышло у них ничего, уж слишком малым поприще оказалось. Призадумался старший брат и сказал – “Рассужу я мудро. Не стоит нам делить землю сию, но и вместе ужиться мы не сможем, ибо возжелаем больше, чем располагаем ныне, сердцем своим мы позавидуем друг другу. Посему возьмем мы семя, и посадим его ровно по центру участка, после древо вырастит, отдаст нам вскоре плоды, и тогда мы точно наследство поровну поделим”. Остальные согласились и условились на том. Задуманное вскорости воплотили в жизнь. Взрыли ямку, в ложбинку семечко опустили, влажной почвой бережно прикрыли, полили и о том семени вскоре позабыли.

Шли года. Пришел однажды старший брат в сад, видит, а древа нет, и семя не проросло, тогда решает он сдобрить почву перегноем, и тем самым насытить ее питательными веществами. Что и сотворил он. Немного времени прошло, росток пробился, и Божий свет впервые травинка различила. Обрадовался тогда старший брат и покинул сад на время.

Жаркое настало летнее бремя, и солнце нещадно жгло всё живое, потому средний брат быстро спохватился, прибежал в сад и видит, росток совсем зачах. Чинно поливать тогда он стал его. Воспряло древо, насытившись влагою. Развеселился тогда средний брат и восхваляться ответственностью своею начал, но из сада удалился, когда минули дни зноя жаркого.

И вот возмужало дерево и дало зачатки, цветки, плоды. Явился в сад младший брат и ужаснулся видению, ибо вороны клюют плоды древа и листья обрывают костлявыми лапами своими. Не устрашился младший брат, прокричал громко, и улетели птицы. Долго охранял он древо то, покуда не уяснило всякое живое существо, что нехорошо брать чужое. Обретя покой, ушел он из сада, ожидая день сбора урожая.

И древо полностью созрело, сочные плоды гроздями свисали с веток. На аромат сада пришли братья в полном единстве. Начался дележ наследства. Молвил старший – “Поначалу хотели мы поровну поделить дар Божий, но ныне иначе я разумею данность сию. Я сдобрил семя удобреньем, по сей причине взошло оно. Посему мне более чем вам полагается плодов”. Средний молвил – “Но без моей заботы, без полива, засохло бы древо наше, в тот же час, как взошло оно, как ветви родились. Значит, мне вдвойне плодов предназначается”. Выслушал покорно старших братьев младший и молвил им – “А я плоды сохранил от вражеских набегов, я сторожил их днем и ночью и без меня, погибло бы древо, так и не дав плодов, кои я по праву заслужил”. Тут упрямо спорить они начали, грозились и ругались, но никто не желал уступать, каждый мнил себя царем.

Мимоходом старец ветхий спешился с жеребенка, и братья обратились к нему с вопросом разрешить спор их лукавственный. Величаво старик ответил – “Свое ли вы делите между собой? Кто сотворил сей землю, и воду, солнце и ветер, кто сотворил сей семя?” Обернулись братья, а древа нет, лишь голая земля, а семя в деснице старца – “Всё это великолепие создал Бог, лишь Он один созидает и разрушает, по Его воле милостивой мы живем, творим и умножаем. Вот древо возросло, и вы видели в том лишь свою заслугу. Но помните – Богу гордецы противны. И не делите ничего, ибо мирозданье даровано каждому человеку в полную меру”. Исчез старец в тот же миг. Обернулись во второй раз братья, а древо вновь на том самом месте источает дивный аромат плодов. Тогда уразумев истину простую, собрали они плоды и поровну поделили их, и людям раздали по нужде каждого просителя. Воздали они Богу славу, и более друг друга не обижали.

Нерадивый работник

Трудились три работника. Строили они дом услужливо, заливали бетоном фундамент, обтесывали бревна и брусья, вот только различны они были в служении своем. Первый труженик был велик и благочинен, работал усердно непрестанно. Второй ленивым был, лежал на перине из древесных стружек и мечтательно посапывал. А третий работник стремился уподобиться первому работнику, чтобы хозяин увидел его труд добрый, дабы наградил и похвалил его. Не отдыхая, работал он до самого вечера. И вот уж стемнело. А господина с проверкой всё нет. Должно быть, не явится сегодня прораб наш – подумал третий работник. Взглянул на ленивого второго и решил на минутку вздремнуть, лишь на миг оставить работу свою, дабы отдохнуть чуток. Уперся подбородком на черенок лопаты, и тут же в сон неспокойный провалился.

Внезапно и нежданно пришел хозяин сей стройки, дабы посмотреть, как трудятся слуги его. И вот что узрел он – первый работник невозмутим и кроток, с надеждой переносит слабости и невзгоды, а второй работник в последнюю минуту взялся за работу, и также похвалу заслужил от господина, а третьего работника в лености он застал. Подозвал грозно к себе третьего и молвил – “Ты различал два пути, один большую славу заслужит всею жизнью, другой малую заслужит в конце жизни по глупости своей, но избрать ты должен только верный путь, нельзя служить двум господам, нельзя дарить и тут же отнимать, боль причинять и тут же исцелять. Служи добру, трудись всегда, ибо не ведаешь ты, когда Господь призовет тебя, когда проверит труд твой, прилежание твое”.

Смиренно поклонился господину третий работник и более не ленился.

Небесная принцесса

Однажды мальчик всем сердцем своим душевно возлюбил принцессу, он создал в душе своей идеальный образ, и внешне хвастался пред всеми своим счастьем. Но люди осуждали его, ибо любили лишь то к чему можно прикоснуться, то, что можно часто видеть или чутко слышать. Люди роптали и кричали – “Как можешь ты любить принцессу, если никогда не видел ее?” И мальчик кротко отвечал им – “Когда я смотрю на ваши лица, вижу, как вы похожи на нее, потому я люблю вас”. Но не унимался люд расторопный – “Ты не слышал ее, как ты смеешь любить ее?” Мальчик скромно ответил и на это замечание каверзное – “Я слышу ваши голоса и они схожи с ее голосом, столь для моего слуха приятного”. “То лишь воображение твое, твой рассудок непослушный” – кричали ему люди, но мальчик не таил обиду на них.

Миновали многие лета, его сверстники обзавелись подружками, а мальчик, ставши юношей, всё грезил о совершенной принцессе и сам стремился стать в чистоте подобной ей. Другие предавались страстям, а он творил добродетели, он терпеливо претерпевал все укоры и пересуды. Его родители хотели, чтобы мальчик был как все, чтобы обзавелся он семьей и даровал им внуков, но прекрасная принцесса не покидала душу его, и родители возненавидели ее. И чем больше он творил добра, тем ближе к нему становилась принцесса, отчетливее виднелся ее облик благодатный, ее глас слышался отчетливей. Но чем более он совершенствовался в добродетели, в братолюбии, тем недостойнее видел себя, ему открывались его потаенные недуги души, оказывается, он не так чист, насколько судят другие. Видя те стремления, мальчика вскорости прогнали из королевства, почитая за прокаженного разумом. Посему долго он скитался в одиночестве, но лишь принцесса всегда была рядом с ним.

Минули десятилетия, и вот состарился влюбленный мальчик. Лежа на смертном одре, различил он народ, теснящийся возле входа его пещеры. Они явились просить прощения у него, и он простил их, еще тогда, когда получил первый толчок в спину в знак гонения, когда нога его переступила через порог врат родных земель. Его спросили – “По-прежнему любишь ли ты принцессу свою?” И старый мальчик ответил им – “Я не видел ее, не слышал ее, не касался рук ее, но всегда ощущал ее в себе, там, где сердце бьется в любовном томленье, ибо отринули вы меня и я больше не видел лиц ваших, не слышал голосов ваших. Но знайте, что недостоин я ее, не заслужил я внимание ее”.

Озарил мальчика невиданный свет, сошедший с Небес, и глас произнес ему – “Приди же ко мне отрок кроткий, уничиженье спасло тебя, а возвышение не постигло ум твой. Приди и созерцай меня, приди и внимай мудрости моей, приди и живи во мне”.

Познали тогда люди, что принцессой было Царство Небесное, которое они не пожелали уразуметь.

Видение Света

Старый священник, отслужив молебен, приметил в уголке храма малого отрока, тот был грязен, в неопрятные одежды замотанный, он тихо стоял и никому не мешал. Подойдя к отроку, вопросил пастырь у столь юного прихожанина – “Знаешь ли ты, где находишься?” “В доме Божьем” – ответил отрок. Священник продолжил вопрошать – “И воистину это так, но в доме Божьем могут прибывать только сыны и слуги Его. Кем ты приходишься Господу?” “Я служка Его”. – ответил мальчик. “Каково служение твое?” “Я призван являть в людях сострадание и заботу” – мальчик кротко ответил. Священнослужитель подивился речам его – “Взгляни вокруг, видишь, как храм красив, но ты лишен красоты”. “Да, правы вы, мои одежды грязны, но пред Богом мы все обнажены, и души и тела наши, ничто не скроется и ничто не утаится”. “И кто-нибудь пожалел тебя?” “Только вы решили со мною заговорить”. “Безусловно, ведь ты так раболепно воззрился на меня, как тут не смутиться” – ответил священник. А мальчик тихо произнес – “Я видел Бога”. Священник оторопел из-за сего откровения нежданного, и возмутился – “Бога никто не видел, а ты глаголешь что видел, как понять тебя?” “Я и сейчас созерцаю Его в лике вашем, ибо вы все по образу и подобию Его сотворены, вот значит, как Бог красив, ибо Он вмешает все лица человеческие в совершенстве едином”. – воскликнул воодушевленно отрок. “Что, и твою личину Бог заповедует?” – спросил старик. “Себя я видеть не могу, потому и образ Его различаю в людях лишь”. “К чему ты говоришь мне всё это?” – вопросил священнослужитель и отрок огласил – “Потому что вы видитесь со многими людьми, с женщинами и мужчинами, с пожилыми и с детьми, исповедуете их и причащаете святых тайн, потому видите порою в них злое, но не видите в них Свет, порою не различаете в них Бога”. Призадумался тут священник, и вправду ожесточался он на прихожан, зная их жизни, осуждал их и чрезмерно укорял, забывая добродетели их. И отныне видя глаза человеческие, пастырь созерцал очи Божьи.

И явился миру Свет, и мир прославил божественный тот Свет.

Творец и творение

Писатель написал книгу, напечатанные листочки скрепил переплетом и сделал твердую обложку для книги своей, которая несла в себе много смысла мудрого и истин священных. Но то не были мысли книги. То были помыслы творца. Посему однажды возгордилась книга, прочитав все те слова сочинений, и настолько разозлилась, что спрыгнула с полки и заявила гордо писателю – “Не ты сотворил меня, а я сама появилась из неоткуда, ты мне не нужен”. Писатель ответил ей – “Будь по-твоему.” Прошло некоторое время, книга покрылась пылью, ей стало одиноко, да и странички начали желтеть. Она снова на уголках подошла к творцу и сказала – “Если ты сотворил меня, почему же я старею?” “Потому что ты отвергаешь меня” – ответил писатель. “Тогда научи меня верить” – заявила гордо книга. И писатель вырвал несколько листков из книги и сказал – “Разве это не доказывает, что я сотворил тебя”. Не ожидав такого нахальства, книга посмирнела и закричала истошно – “Нет, не существует тебя”. Тогда творец поднес книгу к самому огню так близко, что обложка книги стала тлеть. В негодовании с мольбой возопила книга – “Я верю, верю, только не предавай меня огню”. Творец не сжег творение свое, а снова вернул на полку. Обратился к ней – “Творение мое славное, неужели мне необходимо вселять в тебя страх, чтобы ты уверовала в меня, ужели не помнишь ты, как я буквой за буквой писал тебя, позабыла, так помни отныне”. Книга молебно вопросила у творца – “Оставь мне память, распишись во мне”. И творец начертал на первой странице крест. С того времени книга более не предавалась сомнениям.

Золотой мост

Богатый человек имел достаток во всем, в раннем детстве он пожелал увидеть всё и найти всё в мире, открытое или сокрытое. И постепенно начал исполнять задуманную мечту свою. Побывал на Антарктиде, в Африке, переплыл все океаны и моря, видел многих людей, королей и дикарей. Все страны мира стали известны ему, ступали ступни его на песок, на камень и на дно морское, молился во всех храмах, так вскоре не осталось неизведанного для него. И вот опечалился человек, мечта исполнена, но вспомнил вдруг о Боге, которого никто не видел, и возжелал он прийти к Господу, отыскать жилище Его. Начал тогда смотреть древние карты и записи, расспрашивал людей ученых о местонахождении Бога, трудился изо дня в день, ища путь верный. Лишь один прозорливый старец указал путь наверх. – “Бессмертное есть место, живут там духи и знанья есть, но веры нет в том месте, высоко над другими вознеслась, высока тщеславная гора”. Богатый человек взглянул в окно кельи ветхой и сказал – “Я распознал слов твоих значенье, возле твоей лачуги высится гора, значит, там Бог живет”. И побежал он скорее на скалу взобраться, высоко поднялся он, но не отыскал на той горе Бога, зрит, а рядом вторая гора что больше, величественна, но не подняться на нее никак, ведь парит в воздухе подобно облакам. “Так вот где Бог живет, еще немного и увижу я Его. Однако пропасть путь мне преграждает, не перепрыгнуть ее. Необходимо мост построить” – решил человек, обрадовавшись своей идее. Но мост тот пролежал к Творцу, потому не пожалел он золота своего, начал возводить богатый человек золотой мост, привезли полностью золотые бревна и золотые гвозди. Строил днем и ночью. И вот в прошествии времени встает человек и видит. Мост к Богу сооружен, сверкает на солнце, невероятно прекрасным вышел мост золотой, нет более в мире такого чуда. Недолго думая в осуществление мечты своей, пошел человек по мосту, перешел на великую гору, обрадовавшись ликующе затрепетал. Всюду скалу обошел, вдоль и поперек, но Бога не нашел. Возроптал он тогда, вернулся на мост, бился головой и обличал весь мир – “Неужели обманули меня, значит, всё я увидел в мире, всё есть у меня, что же боле!” Золотой мост начал нагреваться и плавиться, человек мог бы сойти и остаться невредимым, но отчаялся и потому стоял. Рухнул мост в бездну, а с ним и человек, ожидавший неминуемой смерти – “Опустел мир, пора мне умереть, ведь нет цели, и смысла жить также нет” – кричал человек, падая в пропасть. Но высоки горы были, долго летел он вниз. Прошел час, минул второй, а он не разбивается. Поначалу отрекся от всякой мысли, но вскоре начал размышлять, вспоминать слова старца, по-иному взглянул он на жизнь свою, начал молиться и просить о прощении у Господа. От усталости вскоре заснул. Отворив очи утром, видит, что не падает, а летит вверх. Затем волею провидения возносится на то самое место, откуда пришел. Уразумев благодать, вернулся он в мир, и раздал всё богатство свое неимущим, много он сотворил добра, но не гордился тем. Ведь помнил то страшное падение. Вернулся стариком к горе. Взобрался. Зрит, а переправа к Богу чудесно выстроена, распростерт белокаменный мост. Вступил на него нищий человек и устремился к Богу.

Исполин

В королевстве жил некогда мудрец. И учил он людей премудрости разной, добродетели полновластной, он укорял их за провинности и многие не принимали в души свои наказы его. Решили тогда люди погубить мудреца, неисчислимо сколько казней завистники сотворили, сколько ругались, сколько ропота возносили на него. Но вопреки прихвостням их, невредимым оставался мудрец. Вот уснул он, лежа на травке, как по обыкновению с ним случалось, и люди, возымев план злодейский, соорудили поверх мудреца со всех сторон замок без окон и без дверей. Проснулся он уже во тьме кромешной замка. Но его мудрость постоянно возрастала, посему вскоре вырос мудрец, и надломилась крыша темницы его, стены рушились от массивности плеч его. И возрос он над всеми, и более никто не смел поднимать на мудреца язык или десницу карающую. Но себя меньшим среди прочих он находил.

Сборник сказок и притч “Дедушка Мудрость” сочинен и составлен в 2012г.

Добродетель Изеля

В далеком древнем королевстве. Где высились горы великаны, произрастали леса с высокими дубами, жили люди со звонкими речами. Богаты они были и наперед сокровища себе они нажили. Сундуки их от золота и серебра ломились, ибо беды им, лишь изредка в ночи неясно снились. Улыбки не спадали с их веселых лиц, знатного короля, иль простого пастуха овец, голоштанной детворы и благороднейших девиц. Счастье сопутствовало им путеводною звездою, жизнью тою, что так мечтательно глубока, что дарует смысл вдоху. И танцы их славились на всю округу, подавая руку другу, кружились, словно стаи маленьких рыбешек над поверхностью реки, взлетая вверх в губительный для рыбы воздух. В такт их движениям нехитрым, парил над городом крылатый пух, и золотистая листва укрывала тропы извилистых сказочных дорог.

Упал листок на каменный порог, дома мальчика по имени Изель, стал гостем, кусочек солнца, чей час уже давно истек. И где же тот исток трепещущих страданий, страх по душам холодно скользящий, в людях навеки заключенный. Бодрствующий, иль спящий, ощущает сердцем тот неисчерпаемый отчаянья поток.

Блаженны годы – летящие навстречу дню, но и им придет конец, скажет сонно мальчику засыпающий отец – “Я не сплю, а вижу всё как будто наяву. Вижу голод, бедствия и невзгоды, вижу спящий город, чествование смерти – грусти повод, но где, где блаженные те годы?” Откровенье то, стало горем для него, мимолетное виденье, обрушилось на его чело, ослаб, обессилел старче вовсе. С постели он тогда больше никогда не встал, до смерти судьбы мира прорицал. А сын его блуждал, минуя дома и стены, заборы и мосты, огоньком блуждающим искал себе предназначенье, иль другое благое увлеченье. Утром каждым, заботой накормив отца, он уходил, ища свой путь далекий, но слишком мал он был, и многое непонятным оставалось, где-то там, в тиши скрывалось. Изель в образе странника почил на многие столетья.

Предсказание сбылось, не заставив себя ждать, обрекло на уныние вторую сказки часть.

      Страшный голод на землю ту вступил, сокровища на хлеб жители меняли, кто бедно жил, те сразу погибали. Король, увидев бедствия страны, советников призвал достопочтенных, решил – час чуда дивного настал, созвал народ весь и без боязни оглашал – “Честной народ, выход вижу в положенье нашем, не собрать нам урожай, почва не плодоносит, деревья сохнут, травы гибнут, дети наши радости не знают, печальны мы, ведь голодны, но будем же сильны! И смел отвагою, должно быть тот, кто отважится отправиться в путь дальний непроходимый, в пещеру жизни древа навсегда вступить, там древо волшебное высится высоко, один плод которого способен прокормить до сотни ртов, до сотни лет питать рожден из семени мирозданья. Сказания те стары, но с надеждой правы. Кто отважится на путь труднейший из путей? Кто желает нас спасти?” Молчали люди, зная, что обречены. Тут из толпы донесся детский голос – “Я, я пойду!” “Кто тот смельчак, кто решился с судьбой поспорить нашей?” – спросил монарх, так как не видел, кто сказал. “Я здесь!” – громче мальчик прокричал. “Вопиет нам детский голос, поднимите сего мальца на плечи, кто-нибудь” – потребовал король. Пекарь руками белыми поднял сорванца, и все увидели тогда, на чьи маленькие плечи возложена их надежда, их вера в спасенье. Король спросил – “Имя, каково твое?” “Изель.” – мальчик огласил сердечно. “Что ж, решено, вот кто наши тяжкие грехи отныне понесет, вот кто нас спасет. Он пойдет в пещеру вековую, где по легендам дерево волшебное растет с живительными плодами, жизнь дающими вовек, всю жизнь свою питаться сможем одним плодом, на всех не хватит, но мы разделим их, вкушать будем втроем, а то и вчетвером. Не умрем, несчастья переживем. А что потом, нам не узнать. Немедля отправляйся в путь рыцарь по имени Изель. Мальчик, сказав лишь слово, восславил имя ты свое и благодарности бегут вослед за славой. Иди же отрок на север хладный, там ты найдешь, на что согласился нынче, что так искал”. “Мой час настал!” – мальчик прокричал и народ заликовал. На руках буквально понесли его, хваля героя, к пещере мрачной и пустой, на гибель обрекая молодца. Отца Изеля принесли на кровати, дабы проститься, в видениях своих он видел предначертанное сыну. – “Сколь скоры на расправу вы, ради крохотной надежды, готовы мальчика моего кинуть в бездну”. “Что с того, он выбрал сам, самый трудный путь” – вторила толпа людская. “Окупится ли жертва ваша, есть ли смысл отдачи жизни за карающих тех людей” – говорил им старик. “Ради тебя отец, я пойду туда, и еды живой нам принесу” – мальчик кротко отвечал. “Лучше голодать, чем роптать. Отпускаю, иди же, раз выбор твой таков, врата открыты для всех, но лишь достойный в них войдет. Благословляю” – возложив руки, благословил отец. “Я вернусь” – сказал на прощание юнец и скрылся во тьме пещеры вековой, под крик толпы людской.

Зажег Изель в пещере факел восковой, в лесу сталактитов и горных пик ныне прибывал, росли здесь крючковатые цветы, сжимались при свете, скрючивались в комок, сверху капала вода, напиться ее можно было, порою, будто дождь шел внутри пещеры и мерцал далекий светоч, эхом раздавались голоса. Вторили те сказочные духи песнь воспоминаний времен былых, то мудрецов седых благая весть, и слышал юноша, внимал, но медленно становился стар. Искрили светлячки, ручей журчал, и квакала лягушка. Оказался под землею целый мир неведомых существ, хотел увидеть он горный полуросликов народ, казалось, слышен отдаленный треск кирки, чем дальше, тем всё становилось позади.

Шел Изель и день и два, появлялась и высыхала серебристая роса, надувались острова, приходилось перепрыгивать чрез скользкие берега. Вскоре закончилась еда, питался ныне едкими грибами, что светились по ночам. Скучал по солнышку и ветерку, на травку мечтал возлечь, лепешек простеньких испечь и одну хотя бы съесть. Отца послушать, который про чудеса некогда рассказывал, что где-то есть страна, где орехи произрастают размером с голову слона, внутри орехов молоко. Что за ерунда, думал мальчик, молоко в коровке, но не в орехе, но безответно верил тем словам.

И одиноко было здесь, животные все слепы и света яркого не различают, не кусают, но и не провожают, скрываются во тьме, чужака почуяв. Лишь на потолке крылья раскрыла перед ним мышь летучая и простонала – “Зачем будишь, ведь я так прекрасно спала”. “Ты устала?” – спросил Изель, на что летучая мышь отвечала. – “Наоборот, слишком много сил, вот и решила их сократить, вздремнув чуток”. “Большая ты, должно быть рост твой подобен моему росточку”. “Гораздо больше, здесь наверху всё видится гораздо меньше”. “Ответь мне мышка, туда ли я иду, там ли жизни древо?” “Вопросов два, лишь на один отвечу я”. “Тогда я не решусь какой задать” – опечалился Изель. Мышь, пожалев путника, повествовала – “Ведет путь прямо и обратно, легче вперед, чем назад”. “Почему же так, ведь назад дорогу знаешь, потому то и не страшно, да откуда тебе знать, ведь ты силы не тратишь, висишь, а не летаешь”. “Я не летаю? Хочешь знать, я была везде, и там и тут, и нигде”. “А нигде это где?” – недоумевал Изель. “Везде” – отвечала мышь. “Опасен ли путь, что предстоит мне преодолеть, и вправду ли одним плодом можно питаться целый год?” “Сколько вопросов, ответ ведь видишь пред собою” – говорила мышь. “Это как” – спрашивал Изель. “Малый путь уж позади, лишь меня ты встретил на пути, а про плоды, вот смотри, десятки лет кусая понемножку, я по-прежнему жива”. “Так сопроводи меня”. “Вот уж нет, если бы каждый человек знал что ждет его, неинтересно было бы жить тогда, ты знаешь, кто тебя за руку ведет и более ненужно знать”. “Извините, мышка, если потревожил, но здесь одиноко, не с кем поговорить”. “Зачем языком чесать, когда можно слушать” – сказала напоследок мышь.

Пожав плечами, Изель дальше двинулся, а мышка крыльями закрылась. И вправду звуков разных море, вода струится, расцветает свежая трава, мотив один, но эхо его множит, мелодия простотой полна, внешнего мира отражений. Так шел мальчик день и ночь, спал лишь несколько часов на дню, травы здешние вкушал, и конца пути не наблюдал, привычен стал ему скудный распорядок дня, спускался вниз, поднимался вверх. Пещера вела лишь вперед, и не было иных дорог.

Минуло с тех пор двадцать пять лет, и сомневаться стал юноша аскет. Столько лет бредет неведомо куда, чтобы людей спасти, отыскать плодов чудесных, ценою своей жизни. Должен он в юные лета веселиться, с девами встречаться, пробовать и ошибаться, но вместо этого туннели пещеры темной, и посему созрел в юноше младом протест. Итак, пожертвовал он многим, однако не достиг обещанья исполненья, где сокровища бесценные те горы. Тогда он слезно вознегодовал и яростью воспылал. И мышь прилетела на зов страдальца, прикрепилась к потолку, задумчиво взглянула и спросила – “Чего ты хочешь, в чем твое желанье?” “Лишь поцелуй один с девой молодой, вот всё чего желаю я сейчас ” – ответил юноша. “И обретешь покой, но после возжелаешь больше” – заявила мышь. “Откуда знать мне, раз и малого не имею я” – горько говорил Изель. “Так ничего ты не имей, и обретешь свободу, продолжишь налегке намеченный провиденьем путь”. “Быть пустым, разве это дело”. “Одно есть у тебя, у тебя есть вера” – сказала мышь и удалилась, как и в первый раз. Изель оставил гнев и сомнения отбросил, и вправду верит он, что ждет в конце пути спасительное древо, только бы дойти, только бы все преграды претерпеть. Повзрослев, он стал сильней, быстрей, ловко карабкался по лианам ввысь и змеею просачивался в самые непроходимые туннели.

Минуло еще двадцать пять лет, и вот уже пятьдесят лет он странствует по пещере, и снова вознегодовал и ярость обуяла сердце взрослого мужчины, вопил истомно он и бил кулаками о камни, разбивая их. Мышь летучая прилетела на зов страдальческий и спросила – “Чего серчаешь, тебе ли горевать и гневаться?” “Разве это жизнь, как не сердится мне!” – восклицал Изель. “Желанье, каково на этот раз?” – поинтересовалась мышь. “Хочу семью, жену и деток, чтобы любили они меня, и я искренне их любил, дом построить я желаю, землю руками этими вспахать, собрать урожай, чтобы помнили меня потомки как любящего заботливого мужа и отца” – проговорил мужчина. “Велика мечта, тогда осчастливишь ты нескольких людей, но если далее пойдешь, то многих, многих ты спасешь” – заявила мышь. “Но буду ли счастлив я, будут ли помнить грешного меня?” – в отчаянии молвил Изель. “Не тебя, но твои дела. Не всё ли равно возрадовавшийся ребенок имеет кровь твою или чужую. Иди же и боле не ропщи” – огласила седая мышь и исчезла в свете над потолком. Утёр рыданья полувековой Изель, поднял главу, вперед взошел и вершину обозрел, еще одну преграду преодолел. А за грядой раскинулась поляна. Посреди древо сказочно растет, будто яблоня в саду.

“Глупый я и неразумный, возроптал перед последним шагом, ибо не знаем мы, когда окончится наш путь” – провозгласил Изель и к древу устремился. Тонко и в то же время величественно оно, листья белые и красные плоды на нем, обычные на вид, вокруг поток струится и питает корни древа. “Позволь, позволь мне чудесные плоды сорвать. Ведаю, не заслужил. Не мне, но им” – спросил Изель. “Всего одно” – древо отвечало. “И вправду, нет у меня мешка и карманов нет, я нищ и бос, как же понесу поклажу эту”. “Если бы всё это ты имел, то ничего бы тебе не досталось” – пропело древо. “Почему?” – недоумевая, он спросил. “Чем больше имеешь, тем сильнее искушенье, с грузом легче в пещере заплутать, пропасть”. “Раз так, сорву всего одно, положенное мне. Ведь обещался я принести плод животворящий”. Сорвал с веточки благороднейший Изель яблоко, гранат иль персик. Было не разобрать, ведь позабыл он, как выглядят они. Ветвями древо зашелестело, и путник ринулся обратно, в обратный путь немедля поспешил.

Минуло еще лет двадцать пять, на том же самом месте он возлег. Умылся старик горькими слезами, утер взмокшие седые космы, бороду седую вокруг стана опоясал, его конечности иссохли, кожа сморщилась и потемнела, одежда износилась и практически истлела. Обессилено лежал, на груди яблоко висело, не изменилось, все также цветом и жизнью оно блистало. И тут мышь летучая совсем уж белая, слепая, прилетела на слезы старика и вопросила – “Снова слезы проливаешь по себе, спасенье для человеков отыскал, так спеши на помощь им”. “Я стар, болен и немощен, ноги уж не идут, к древу я бежал пятьдесят лет, а теперь ползу и за двести лет не доползу. Пожрет меня пещера эта” – жалостно отвечал Изель. “Чего желаешь?” – в который раз спросила мышь. Старик ответил не торопясь – “Света и тепла, отдых, ведь заслужил умиротворенье, знанье, что все задуманное я сотворил, памятник воздвиг нерукотворный, вот и всё, что необходимо мне в конце века своего”. “Свет отыщи в себе и тепло отыщешь там же, ведь слово дал ты людям, идти избранным путем, не время отступать, после будешь на постели возлежать, а знанье есть у тебя – что ничего не сотворил, иди же, всему свое время”. “Смилуйся и помоги, хотя бы раз” – возроптал на мышь старик. “Каждый час я оказываю помощь, но не замечаешь ты сего” – ответила на это мышь и закрылась ветхими крылами. “Я старик, чего мне более желать, как не быть спокойным, продолжу путь свой, пока вовсе не обессилят тело и душа”. Со словами оными Изель далее побрел, минуло ему тогда более семидесяти пяти лет, не считал те цифры, но знакомы ему были многие места.

Минули последние двадцать пять лет. Столетний ветхий человек по имени Изель безмолвно шел по пещере, где он дар божественный обрел. “Сей дар не мой, отдам же его скоро”. – каждый день он себе твердил. Повторял одно единственное слово – “Верую” – и на том стоял.

К тьме привыкшие глаза не сразу различили свет, то выход был, и он к нему поспешил отрадно. Вот еще несколько шагов преодолел. И показался мир, в коем родился он когда-то малышом, теперь же он стал стариком в лохмотьях, седой и почти слепой. Думал увидеть запустенье, голодом замученных людей, но, сколько бы он не шел, средь лесов и деревень, четверть королевства обошел, но уничиженья не увидел. Плод волшебный на груди бесполезно по-прежнему висел, не нужен, стало быть, он, вокруг веселье и достаток, прошли те мрачные времена, умерли и его отец и король, забыты их имена. “Ради чего я преодолевал тот нелегкий путь, не уж-то зря, обрек себя, и жизнь свою обрек на пустоту, сто лет искал спасенье, но нужно ли оно кому, все накормлены без меня, я всё только потерял, и ничего не приобрел” – внутренне кричал старик. В отчаянье на землю он возлег, на площади людной, никто не заметил старика, все были заняты делами, имея изобилье, они не вопрошали ничего, и не помогали никому. Изель так ослаб, что даже плакать не хватало ему сил. И вскоре к нему подошла семья, бедная на вид, стары, изношены одежды их, дети не умыты и хромы. Молвил отец того семейства – “Подай малыш, ты человеку бедному тому, смотри, ему хуже, чем нам, мы есть у друг друга, и солнце греет кожу нашу и река поит наши животы, а он одинок и бледен, словно давно не бывал под ясным солнцем”. Ребенок кротко к старцу подошел, и кусочек хлеба от буханки отломил, протянул, и взять попросил. Очнулся Изель от забытья, на дитя воззрился и сразу повеселел, вот те люди, которые невольно страждут. “Благодарю, давненько не ел я хлеб” – сказал старик. – “А вот и мой дар прими, сей плод волшебный, вы все сможете питаться им целый год, аль более того”. “Спасибо дедушка, но кажется это яблочко простое” – сказал малыш. “Али так, всё равно Божий дар, взалкаете и насытитесь в тот же час” – оповестил Изель. И мальчик откусил. – “И вправду папа, кажется, не захочу я есть как будто никогда, попробуйте”. “Незнакомец, за что мы заслужили сей спасенье?” – спросила матушка семейства. “Дела показали, что чисты ваши сердца” – улыбнулся ласково старик. “Почему ты здесь лежишь?” – его спросили. “Искал я голодных, но только сытых всюду лицезрел”. “Так мы не одни, еще есть семьи, они также голодают. Нет ли у тебя ещё плода жизни? Не для нас, но для них” – просили люди бедные. Изель восстал с земли, прах отряхнул, и зашагал к пещере. Спросили старика тогда – “Куда же ты?”

На что ответил он – “Искать спасенье ваше, туда, где растут для вас плоды”. И глас с неба возгласил – “Сей раб мой, его самый легкий путь”.

Не окончился на том дальний путь Изеля, а только начался отныне он.

Принц с маленьким сердцем

Существовал некогда в мире созданным Творцом, принц, и было у него маленькое сердце. Еще в раннем детстве, мудрая бабушка, прикоснувшись к груди внука, поведала ему о том пороке, обрекая на вечное одиночество сей чадо. И не могла в нем поселиться та любовь, что так лирично воспета всеми бардами и певцами, юными девами, оглашающими всему миру стоя на балконе, о той непонятной и непостижимой магии, которая сближает двух людей на всю оставшуюся жизнь, но не суждено было любви пустить корни в столь крохотной обители. То сердце не ведало боли разлуки, безответности, боли холодности заблудшей души, ни счастья, ни секунды, ни мгновения, ведь они могли бы погубить юного принца, так слабо и мало было его девственное сердечко.

Он рос в пустоте пустот, среди безжизненных стен и блуждал в тысячах комнатах королевского замка, там, где все люди носили только черные одежды и белые бесформенные маски без эмоций и чувств, на поясе у них висели колокольчики, дабы каждый раз предупреждать о своем передвижении, чтобы не пугался принц. Их манеры были четки и медленны, они были глухи и немы, лукавы и слепы к чужим невзгодам. Замок был построен на самой высокой и неприступной горе, там, где даже птицы не решались летать. Он видел лишь темноту замка, и свет, просачивающийся из окон сквозь прутья решеток и тут же растворяющийся в бесформенных тенях. Он не читал книги, ему не читали сказки, он не видел то, что находилось снаружи, и поэтому для принца с маленьким сердцем окружающее душное пространство стало знакомым и обыденным, об ином он даже и не догадывался, лишь изредка задумывался – а откуда появляется свет. Так он жил, покуда его слабое сердечко билось.

Изучая стены, прикасался к ним, помня и запоминая каждую трещину и впадину, углы также не оставались без его любопытного вниманья, обходил одну комнату за другой и когда доходил до последней, начинал с начала. Воспоминания о родителях давным-давно истерлись из его юной памяти. Принц не знал, как он выглядит, потому его белокурые волосы свисали до земли, когда ему минуло двадцать лет, борода и усы начали касаться его груди, но ему была безразлична внешность, которую он не ведал. Со временем став частью тех камней, что его десятилетиями окружали, он должен был стать призраком замка, вечно блуждающим сквозь однообразные миры.

Но однажды, у принца первый раз в жизни кольнуло сердце, когда он увидел луч белого лоснящегося света, краешек необычного света. К тому времени он достаточно вырос, потому с легкостью отворил ставни, ибо пруты состарились и погнулись, и озарился он небесной благодатью. Взобрался на окно, посмотрел вниз, увидел горы и черные точки, то были человеческие домики, затем поднял взор и увидел небесно-голубое небо, облака, слепящее солнце, что жгло его глаза. Принц был одет лишь в мешковатую пижаму, и потому явственно чувствовал тепло и ветерок. Он с усиливающейся болью в сердце, обуреваемый интересом и наслаждавшийся свободой, стал лезть вниз по стене, минуя все препятствия, но руки его были слабы, а грудь словно пронзала шпага. Он чуть было не хотел повернуть назад, туда, где нет всей этой красоты, где не столь больно жить, дабы забиться в темный угол. Но терять было нечего и он начал карабкаться вниз еще быстрее.

Вскоре он добрался до вершины скалы, спрыгнул на землю, врылся руками в почву, рассматривая ее крупинки. Затем перед ним предстало раскинувшиеся селение, где несколько домишек устилали равнину. Охваченный чувствами ныне ему неизвестными он двинулся дальше. И вскоре, словно сомнамбула, от неожиданности остановился, оторопел, и будто безумный вскинул руками.

Он увидел колодец, а рядом с источником девушку, она черпала воду, он никогда в своей жизни не видел ничего подобного, ничего более прекрасного. Почувствовал великое чувство, видя самое удивительное, что есть в мире. И тогда его маленькое сердце будто стало умирать, сделать вдох было невозможно. Но вопреки страданьям принц приблизился ближе к видению, он полюбил ту деву, в одно мгновение и навсегда. Упал на колени перед девой и приковал руку к груди, впервые слезы умиления скользнули по его юному лицу.

Девушка испугалась, увидев столь длинные волосы и бороду, но вопреки предубеждению подбежала к нему и стала осведомляться о самочувствии старика. А он не мог ничего произнести в ответ, потому что не умел говорить. Он лишь молчаливо, смотрел в ее небесные глаза, будто заново родившись, в другом мире, за той гранью, блаженно покинул темницу сковавшую душу.

Маленькое сердце перестало биться, и принц испустил дух.

Вскоре он был похоронен на заброшенном кладбище как неизвестный старик. Изредка та девушка и поныне навещает незнакомца оставившего неизгладимый след в ее судьбе.

В прошествии нескольких лет, королевская могила покрылась бурьяном, но в тех местах по-прежнему призрачно слышен тихий стук биенья сердца, напоминающий каждому о ценности человеческой жизни.

Тот замок по-прежнему высится над королевством, но минут несколько столетий, и его сотрут с лица земли.

Принц с маленьким сердцем не предался забвению, но забвение предало его.

Любовь всей моей жизни

В королевстве некогда жили три юноши, одинаково статны они были, трудолюбивы и отважны. Будучи друзьями, они нередко уединялись в каком-нибудь тихом месте, беседовали о жизнях своих, мечтали о будущем. Время шло, и мечты начали воплощаться именно так, как были ими задуманы. Среди людей господствовал обычай жениться, одиночество не принималось и всячески отвергалось. И вот однажды собрались три друга поговорить и обсудить свершения. Молвил первый друг – “Принцессу на картине я увидел, полюбил ее в тот же миг, прискакал к дворцу, сразу предложил идти вместе под венец, под благословенье подоспел к отцу. Завтра очередное свидание у нас, поздравьте, отыскал в той деве счастье я”. Молвил друг второй – “Это хорошо. Но вот послушайте историю мою. В отличье от тебя я повстречал вовсе простую, не родовитую, не расписную, но столь умную, разумную, что я склонился пред нею на одно колено, полюбил ее, отныне мы только вдвоем гуляем”. Выслушал друзей третий юноша и сказал – “И я однажды полюбил, но не описать мне ее, чудесна, и неведома она”. “На первых парах всегда так бывает, вот минет год, и мы получим то, что так долго ждали” – сказал лукаво первый друг.

Ровно через год собрались юноши вновь около очага домашнего, счастливы были они и весьма довольны. Молвил первый – “Слыхали, а я женился, ныне принцесса принадлежит мне вся, познал я нежность и ласку, мы пара, мы влюблены, мы плотью едины стали”. Молвил второй – “Великолепно. А у меня еще пуще благолепно, женился так же на крестьянке я, и жарко мне даже здесь от ее тепла”. Призадумался третий и ответил – “И я женат, только вот не прикоснусь я к ней, как бы не была тяга велика, не оскверню благое”. “Это ж как?” – спросил друг второй. “Она прекрасна и умна, но недостоин я” – ответил третий друг. Не поверили ответу женатые друзья, решили, что стесняется он правды всей.

Тот третий друг был братолюбив, всегда всем помогал, просящим всегда давал, слабых и сильных не обижал, никто с женщинами его не видал, думали, хранит он верность избраннице своей.

Минуло с тех давних пор несколько долгих лет. Повстречались друзья вновь, на скамейке в саду. По старшинству первый молвил – “Родился сын у меня, поздравьте, искренно поздравьте, плод любви так сказать, продлил я свой род, значит, будут помнить обо мне”. Вслед молвил друг второй – “Прекрасно. Но этак чепуха, всего один, а у меня аж три дочки народилось в один день, славные малютки, и это знаете ли, не предел. И сколько похвал и славы в народе, и, конечно же, забот, чем больше детей, тем более собою ты гордишься, стал я еще счастливей”. Улыбнулся скромно третий друг и тихо произнес – “И у меня дети родились, но не сосчитать мне их, да и не к чему, позабыл я их имена, и за них меня каждый Божий день благодарят, и Господа славят за то, что у детей такой отец”.

Вознегодовали тогда два друга – “Так, где же дети твои, и где жена твоя, не видел их никто. Хватит лгать нам, обманывать нас прекрати, правду расскажи, всё как есть на самом деле!”

Увидев злобу людскую, третий юноша поведал им кого он любит и каковы его дети. “Я люблю саму любовь, и дети мои есть добрые дела, и они меня покоят и увековечат, жена моя – любовь, она меня вдохновляет, утешает. Я говорил вам правду, но вы не познали меня. Сей есть любовь всей моей жизни”. Успокоились два друга, поняли, что он не от мира сего, оставили того смутьяна.

Долго прожили они, но о двух вскоре позабыли, ибо не делали они добрых дел, а лишь ублажали желания свои, а одного доброго помнят вечно, во веки веков не позабудут.

Отражение в себе

В доме над мостом жил джентльмен, скромно и без излишеств. И была у него одна особенность, он просто терпеть не мог свою внешность, весь облик свой, лицо, всё вызывало жуткое негодование, перерастающее в ненависть. Оттого прослыл он домоседом, думали, что он нелюдим, что не любит людей. И вправду он сторонился многих, боялся взглядов, когда смеялись, подозревал, что о нем злорадно хохочут. Не желал, чтобы люди видели его, и сам себя не желал видеть. Несчастен он был, уныл стался взор джентльмена.

Зеркала в его доме всегда были занавешены. И вот однажды они начали скидывать с себя покрывала, зашагали на подставках, невольно пробегая мимо хозяина. Джентльмен вдруг увидел ненавистное отражение свое в живом зеркале, и, не выдержав, в ярости разбил все зеркала.

Прошло некоторое время, но зеркала собрали друг друга по черепку и стали как новые. Вновь джентльмен проходил мимо гостиной. Увидел и опешил, как такое может быть – спросил, но ответ не получил. А вынес зеркала вон из дома, дабы те больше не мешали ему жить в неведении уродства своего. Сотворив задуманное, рукавом утерся, сразу легче стало на душе.

На третий раз, зеркала ножки расправив, пришли обратно сами на своих двоих, повисли на знакомые крючки. Радостно висят, злорадно правду кажут. Проснулся джентльмен, на стену воззрился, так и в кровать обратно рухнул. “Что вы мучаете меня, не желаю себя видеть я, свое уродство!” – возопил тот печальный обделенный разумом человек. Зеркала промолчали, а лишь отраженье показали, что красноречивей всех словес. “Вы поселились в моем доме, пускай, отныне я от вас уйду” – пообещал и тут же замысел исполнил джентльмен, вышел из дому что под мостом. Обернулся, видит, а зеркала вслед за ним поскакали, вот уж нагоняют. Он кричал, бранился – “Не желаю я смотреть, пощадите!” Прохожие удивлялись, не ведали никогда, чтобы за человеком бежали зеркала. Устав, остановился господин. “Чего хотите?” – жалостливо спросил джентльмен. Зеркало вплотную подошло. “Сказать хотите, что уродство я придумал, дабы отстраниться от людей, не правда, они мне сами про это говорят, но внешность не главное, ведь, правда. Должен я быть хорошим человеком, а не картиной плоской и пустой. Пусть так, всё равно не отвяжетесь вы от меня” – сказал тот человек и направился к дому под мостом, а зеркала поковыляли вслед за ним.

Более не страшился отражения он своего, понял, что ужасное видение он себе придумал. Открылся людям джентльмен, и они его ежечасно подбодрили. Он никогда не ведал счастья, зато другим дарил он счастье.

Печальный роман

Вы видели когда-нибудь красное утреннее солнце, когда по небу расходятся розовые переливы и дымки, конечно, видели, но не ведаете, почему светило приобретает кровавый оттенок, так позвольте вам поведать.

Когда принц с маленьким сердцем ушел, замок долгое время пустовал. Подрос его кровный брат и также стал править королевством. Родился он вполне обычным мальчиком, лишь один недостаток у него имелся, сердце его билось, находилось в правой стороне, а не в левой как у прочих. Никто кроме родни не знал о том, ибо ему запретили приближаться к людям, чтобы они не почувствовали и не услышали то, как сердце звучит в другой части груди, тогда сразу бы принца признали ненормальным, и чуждым, недостойным носить знамя короля. Но народ вскоре вознегодовал, и многие подданные перестали верить в само существование принца. Оттого разрешили ему предстать перед людьми, на расстоянии, дабы никто не услышал, с какой именно стороны бьется сердце принца. И вот восстал он возле врат замка, ибо всё королевство пришло поглядеть на него и послушать, что скажет он им. Между ними встали воины с луками, таким образом, не пуская люд ближе к принцу.