Гендальев

Я сделала для тебя всё что могла, Виктор, а это, поверь, гораздо больше, чем делают иной раз даже матери для своих детей. В армии ты либо научишься быть мужчиной, либо нет, я не знаю. К сожалению, всё зависит только от тебя и стопроцентного лекарства от никчёмности не существует. Это как бросить в воду щенка: либо выплывет, либо нет. Хотя не знаю, допустимо ли это сравнение по отношению к такому убогому созданию как ты. Взгляни на себя! Двадцать один год, живёшь в свинарнике, старшая сестра тебя кормит, решает твои проблемы, а ты только шляешься с другими маменькиными сынками, играешь в компьютер и дрочишь!

Гендальеву стало неприятно.

Он встал и с раздражением сказал:

– Оксана, хватит! В армию, так в армию, достаточно!

– Ах «достаточно»!? – заорала она в ярости. – «Оксана хватит»?! Ты что-то не понимаешь, сучёныш, тебе добавить? Ты будешь ещё на меня голос повышать, псина?

Он поднял руки в примирительном жесте и внезапно осознал: всё, что она сейчас говорит – правда. На миг ему даже стало интересно, проснулся детский азарт и жажда приключений. В конце концов множество парней его возраста идут в армию. Что здесь такого?

– Оксана, прости, – сказал он тихо. – Прости меня, Оксана, я всё понял. Хорошо, я сделаю всё, как ты хочешь. Честно, я понял. Прости меня, Оксана, прости.

Сами собой потекли слёзы из глаз, он почувствовал как дорога ему эта невысокая, суровая, но ещё молодая женщина.

Плача, он подошёл и обнял сестру.

– Прости, Оксана, прости…

Она оттаяла и обняла его тоже.

– Ладно, Витя… Год пролетит незаметно, ты вернёшься и начнёшь новую жизнь. Меня не будет рядом, но я всё равно буду здесь, в нашем городе. Пройдёт время, и ты будешь рад, что всё так обернулось. Через пару лет ты станешь достойным мужчиной и заживёшь нормальной жизнью. Как все нормальные люди. Ну, всё. Всё, успокойся. Иди, умойся, и будем завтракать.

Часть первая. Как все нормальные люди

Год в армии и впрямь пролетел незаметно. Тяжело было лишь вначале, потом всё пошло как по маслу. Ему даже понравилось.

Он сделал всё, что требовала сестра. Оформил доверенность у нотариуса, пошлялся ещё месяц до конца лета и явился в сентябре в военкомат.

Времена жуткой дедовщины в армии прошли, поэтому всё, что испытал тяжёлого на себе Гендальев, ограничилось злыми насмешками над его телосложением и фамилией. Множество раз за первый месяц службы ему пришлось рассказать одну и ту же историю о том, как его покойный отец сменил фамилию в честь волшебника из «Властелина колец».

Самым трудным, пожалуй, был подъём в шесть утра, ведь в армии нельзя было опоздать, или прогулять, здесь вообще было нельзя ничего, что прямо не разрешили, и это угнетало. Виктор Гендальев привык во всём полагаться на старшую сестру и знал: что бы ни случилось, он всегда может рассчитывать на поддержку. Но здесь поддержки не было и, как правильно сказала сестра, он оказался в положении щенка, брошенного в воду: либо выплывет, либо утонет. В его случае «утонуть», значило превратиться в полное ничтожество и, вернувшись через год домой, постепенно опускаться дальше.

Кто знает, может он и утонул бы, если бы не новый друг, с которым он познакомился в армии.

Муса Джалиев был парнем с крепким кавказским воспитанием. Его твёрдый характер сразу подчинил себе большинство их общих с Витей сослуживцев. Трудно понять с позиции логики, что заставило Мусу взять под свою опеку этого неказистого, толстого и жалкого сопляка. Возможно, всё дело в том, что они были яркими противоположностями. Если Гендальева все вокруг презирали и старались унизить, то Джалиева наоборот боялись и уважали.

Витя не пытался перед Мусой заискивать и не набивался в друзья, как большинство других. И дело тут не в том, что Гендальев был горд, скорее наоборот, слишком неуверен. Он попросту считал себя недостойным.

Джалиев был по-своему необыкновенен. Горделивая осанка, стальные мускулы и звание мастера спорта по боксу делали его фигуру в глазах остальных солдат значительней любого младшего офицера. Но все они были неискренними, а их симпатия была настолько пропитана страхом, что ни у одного нормального человека подобная гипотетическая дружба просто не могла не вызывать отвращения. Разве что обеспечить себя пристяжью, командой угодливых шестёрок, готовых стирать носки и прочее.

Джалиеву это было не нужно.

Вместо этого, он зачем-то взялся опекать Гендальева.

Он часто говорил ему:

«ты должен быть сильным, друг мой»;

«мужчина всегда должен быть готов постоять за себя»;

«мужчина никогда не болтает просто так»;

и тому подобное.

Через полгода, благодаря Мусе, Виктор Гендальев сбросил десять килограммов лишнего веса. Через десять месяцев Витя подтягивался на перекладине тридцать раз подряд и отжимался на брусьях пятьдесят, а к моменту демобилизации научился даже боксировать.

Муса помог щенку не утонуть, и из армии Виктор вернулся другим человеком.

О том, что могло бы быть с ним, если бы ему не посчастливилось повстречать такого друга и наставника теперь уже думать ни к чему. В конце концов, большинство щенков не выплывают, а тонут. И возможно, в некотором роде, да, Виктору Гендальеву просто повезло.

Вернувшись из армии, он въехал в свою новую однокомнатную квартиру, скромно обставленную, оставшейся от прошлых хозяев, мебелью, а Оксана переехала в практически такую же, свою, на другом конце города.

Как она и обещала, всё, сказанное в то летнее утро, было серьёзно, и теперь Гендальев стал сам по себе. Сестра помогла ему устроиться на работу и окончательно прекратила опеку.

Глава первая. Следующие два года

Виктор Гендальев работал в организации под названием «И рыба и мясо». После демобилизации сестра договорилась через каких-то знакомых, и он устроился.

После смерти родителей, Оксана Гаврилова предпочла вернуть фамилию деда, кою так легкомысленно, по её мнению, изменил в молодости отец. Воспитывая младшего брата, Оксана направила его после школы по своему жизненному пути. Будучи неплохим юристом, она, тем не менее, не смогла как следует сделать карьеру, поскольку её повседневная жизнь, в свободное от работы время, всегда была занята непутёвым братцем.

Но вот, с грехом пополам он выучился в простеньком ВУЗе (тоже на юриста), и она решила, что с неё довольно. Из уважения к памяти родителей, она сделала для него всё, что могла. Как говорится: с глаз долой, из сердца вон. Братец отправился в армию, а она без особого труда разменяла трёхкомнатную квартиру на две однокомнатные.

Пока Гендальева учили в армии быть мужчиной, Оксана Гаврилова преспокойно наладила свою профессиональную и личную жизнь. Теперь она работала в крупной энергетической компании корпоративным юристом и встречалась с майором полиции. Не оставалось уже никаких сомнений в том, что раньше ей мешал именно, постоянно маячивший в голове, проблемный братец, которого она теперь удалила, словно паразитирующий сорняк с благотворной почвы.

Что и говорить, эта её привязанность вредила им обоюдно, поскольку жизнь Виктора изменилась в лучшую сторону точно так же, как только они разъединились.

Воспользовавшись своим возросшим авторитетом в профессиональной среде, Оксана без труда нашла для брата место на провинциальном мясокомбинате с выразительным названием «И рыба и мясо». Теперь братец начнёт свою личную карьеру с нуля, а дальше всё будет сугубо в его руках.

Когда он явился в административное здание мясокомбината, где располагались офисы канцелярских работников, его ждал для проведения собеседования начальник юридического отдела, Семён Вадимович Полуоткатов. Мужчина средних лет с насмешливой улыбкой, лысеющей головой и худым телосложением.

Несмотря на противоречивую внешность, Семён Вадимович Полуоткатов оказался человеком житейским, даже немного приятным. Хотя, быть может, это всего лишь профессиональная привычка к лицемерию и фальшивому дружелюбию.

– Из армии значит? – весело спросил он на собеседовании. – Молодец!

Семён Полуоткатов был человеком таинственным. Он искусно распустил слух о том, что где-то там, в другом городе, у него осталась жена с ребёнком, которым он добровольно помогает алиментами, при этом в его паспорте почему-то отсутствовала запись о детях.

– Это потому, что официально ребёнок не имеет отца, – заявил Полуоткатов, когда кто-то осмелился упомянуть об этом.

Он его, мол, не признал в своё время, а мать не настаивает, поскольку он, Полуоткатов, по доброте душевной регулярно помогает им деньгами.

Много нелогичного было в его рассказах о своей биографии, впрочем, с обязанностями начальника отдела он справлялся, а это для конторы было главным.

– Ты будешь занимать должность юрисконсульта, – сказал он Гендальеву. – Между мной и тобой в отделе есть ещё одно промежуточное звено, старший юрисконсульт. Мелкие вопросы ты можешь уточнять у неё. Милана, зайди, – сказал он в трубку стационарного телефона.

В кабинет вошла толстая тётка неопределённой национальности и, жуя с наглым выражением лица жвачку, спросила:

– Да?

– Это наш новый сотрудник, Милана, познакомься. Виктор Гендальев, юрисконсульт. Недавно из армии, год назад окончил ПШИК.

– Я тоже оканчивала ПШИК, – отозвалась Милана дружелюбно.

– Хорошо, покажи Виктору его рабочее место. Ладно, мне пора в суд.

Примерно так и прошло собеседование. Семён Вадимович ничего не спрашивал у Виктора, даже не взглянул на его диплом. По всему было видно, что его мало интересовали детали. Вполне достаточно было того, что какой-то знакомый Оксаны позвонил и попросил принять юношу на работу.

Начальник вообще был человеком лояльным, он никогда не докапывался до мелочей, снисходительно относился к опозданиям, да и сам периодически подолгу отсутствовал.

Бывало, Полуоткатов позвонит утром в офис и скажет Милане:

– Слушай, мы тут погуляли вчера немного, ты там скажи, если кто спросит, что я в суд поехал…

Так и работали.

Милана оказалась хорошей, несмотря на отталкивающую внешность и грубые манеры. Толстая женщина, по возрасту ещё не достигшая и тридцатки, она выглядела лет на десять старше, но внутри была отзывчивой и доброй девушкой.

В течение первых трёх месяцев работы Виктор, что называется, «носил боссу кофе». Милана стала его наставницей, и они даже немного подружились. Разумеется, ни о каких интимных отношениях речи не было, поскольку Гендальеву, как и всем остальным, Милана не нравилась, а ей, как выяснилось позже, не нравились мужчины вообще.

Структура организации «И рыба и мясо» была типичной для любого подобного предприятия. Небольшой мясоперерабатывающий заводик, бывший, в стародавние времена государственным, перешёл после известных политических событий в частные руки. И теперь производство пользовали уже третьи, или четвёртые по счёту коммерсы. Впрочем, сейчас это были нормальные коммерсы, так как за последние пять лет производство колбасы и рыбных консервов на комбинате только увеличивалось, прибыль росла, а зарплаты трудящимся выплачивали регулярно.

Иерархия здесь была тоже типичная. Семьдесят процентов персонала – производственные рабочие, занятые в скотобойнях и цехах, и тридцать процентов – офисный персонал. Разнообразные бухгалтера, юристы, экономисты и прочие служители бюрократии.

За полгода Гендальев надёжно влился в коллектив и стал его неотъемлемой частью, а вскоре у него здесь даже закрутился первый серьёзный роман.

***

Как и в любом акционерном обществе, в «И рыбе и мясе» главными были люди, владеющие акциями. Они редко появлялись в административном здании и большинство работников их никогда не видели. Чаще всего, если хозяевам было что-то нужно, они просто вызывали директора к себе.

Директор был простым наёмным сотрудником и по большому счёту никаких стратегических вопросов не решал, оставаясь всегда исполнителем чужих распоряжений.

Конечно, в его задачи входили координация и контроль рабочего процесса, но фактически он имел гораздо меньше прав, чем даже любой его подчинённый, ибо при желании его можно было уволить одним днём, согласно решению совета акционеров, в отличие от, защищённых трудовым кодексом, простых работников.

Зато обязанностей и гипотетической ответственности (в том числе и уголовной) у директора было, хоть отбавляй, что отнюдь не придавало ему жизнерадостности и позитивного настроя.

Его звали Сергей Иванович Сочный.

Подчинённые никогда не позволяли себе вольностей в присутствии Сочного, он не был склонен к товариществу с теми, кто ниже его и с удовольствием пользовался своим правом лишения премий, если с ним, например, вдруг кто-то поздоровался с недостаточным подобострастием.

Лысая, как ягодица младенца, голова, глупое лицо и напускная серьёзность Сергея Ивановича часто забавляли некоторых работников офиса. И если бы не страх перед вечным отсутствием работы в вольной жизни, они бы, наверное, с радостью поглумились над этим хорохорившимся индюком. Что и говорить, директор всегда старался казаться окружающим лучше, чем он был на самом деле.

Сорокалетний, лишённый воли мужчина, находившийся в полном подчинении у собственной жены, родители которой обеспечивали его карьеру. Возможно, в глубине души Сергей Иванович сильно страдал, поэтому и не упускал никогда случая проявить силу на работе. Будучи ничтожеством дома и в глазах акционеров компании, он всячески компенсировал подавляемое желание доминировать на своих работниках.

Впрочем, Гендальеву Сочный никак не вредил. Виктор не нашёл в Сергее Ивановиче ничего забавного и всегда игнорировал подначивания коллег, желающих обсудить и в очередной раз высмеять директора. Он больше не хотел подводить Оксану и вылететь с первого места работы за склочничество.

К тому же, напрямую с директором всегда контактировала Милана, или Полуоткатов. Гендальева же, лишь периодически отправляли в приёмную, где он оставлял на подпись разные документы. Здесь он всегда был вынужден терпеть сальные заигрывания со стороны немолодой и вульгарной секретарши.

Многозначительные подмигивания и эротические телодвижения со стороны зрелой, потасканной жизнью, женщины, не вызывали у Виктора ничего, кроме отвращения.

– Ух ты, какой милашка у нас теперь работает! – сказала она, когда он впервые вошёл в приёмную.

Дряблая кожа лица, жирно намазанные красной помадой губы и желеобразное тело под излишне коротким, для её фигуры, платьем. Складывая ногу на ногу и выставляя на всеобщее обозрение целлюлит, секретарша видимо даже и мысли не допускала, что это может кому-то не нравиться. Словом, то ли неадекватное восприятие реальности, то ли просто проблемы с головой.

В конце концов, она оставила свои попытки соблазнить молодого, черноволосого очкарика и принялась пускать слухи по офису, что, дескать, Гендальев, на самом деле, гомосексуалист.

Виктор, к счастью, об этом никогда не узнал, а через полгода директор вдруг решил сменить секретаршу, и место сумасшедшей развратницы заняла Соня Щёчкина.

С этого момента Гендальев стал использовать любой предлог для того, чтобы чаще носить документы на подпись. Когда надо было подписать, допустим, четыре документа, он нёс сначала два, а два других нёс позже, заявляя Милане, что забыл.

Милана всё понимала, но виду не подавала, пусть, раз ему так хочется.

К сожалению, неопытность Виктора в вопросах любви мешала ему видеть то, что видели здесь, пожалуй, все, кроме него.

***

Софию Щёчкину приняли на работу сразу после окончания колледжа. В офисах шептались, что по знакомству.

– А как же ещё, – презрительно комментировала слухи Милана. – Можно подумать здесь хотя бы один человек есть, пришедшей не по знакомству. Тебя по знакомству приняли, Витя, признавайся?

– Да в общем, да, – отвечал Гендальев.

– Вот и я говорю. Полуоткатов, так вообще, какой-то не то племянник, не то друг семьи одного из главных акционеров. Им бы тут всем лишь бы лясы точить. Крысы!

Милана вообще не отличалась деликатностью, когда дело касалось её коллег. Могла в лицо кому-нибудь из бухгалтеров выкрикнуть оскорбление. Могла и с начальниками отделов поругаться. Только с директором она не позволяла себе агрессии. Неизвестно почему, но она питала к нему личную симпатию, ибо, видит бог, она никогда бы не смолчала из-за страха последствий.

Короче, Соня Щёчкина пришла на работу по знакомству так же, как и все, однако, что это было за знакомство, оставалось загадкой.