Десять заповедей или игра в правосудие

РОМАН МАКСИМОВ

ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ

или

ИГРА В ПРАВОСУДИЕ

* * *

Дождь полил внезапно. Сильный, с крупными каплями вперемешку со льдинками, которые стучали по лобовому стеклу автомобиля и тут же замерзали, превращаясь в тоненькую ледовую корку, которую даже не мог очистить электродворник. Печка работала на всю мощность, но даже это не помогало от обледенения стекла. Уже начинало темнеть и в вечернем небе завьюжило. Дождь постепенно переходил в мокрый снег, отчего ехать по трассе становилось почти невозможно из-за налипания снежинок на ветровое стекло, плохой видимости и скользкой дороге. Андрей Петрович, – молодой успешный адвокат городской коллегии адвокатов, полный амбиции и жизненных сил, ехал на своем «Ниссан – Кашкай» домой из областного апелляционного суда, где рассматривалась его жалоба на приговор суда первой инстанции относительно своего клиента – местного наркоторговца по кличке Веня, являющегося, по совместительству, депутатом городского совета от правящей партии. Хороший клиент и главное – хорошие деньги ласково грели душу адвоката, вселяя в него все большую уверенность в своем профессионализме и Андрей Петрович даже улыбнулся от этих мыслей. В апелляции все прошло, как надо. Его жалоба была удовлетворена и дело в отношении Вени направлено на новое судебное рассмотрение в тот же местный суд, только в другом составе судей. Что и требовалось доказать. Судья, которая выносила Вени обвинительный приговор, оказалась не сговорчивой, точнее – не подкупной, что в настоящее время является скорее исключением, чем правилом. Но деньги делают все. Особенно большие деньги. Как у депутата Вени… Андрей еще раз улыбнулся, представляя себе, как поменяет свой «Ниссан» на новенький «Мерседес» последней модели и на секунду ослабил руль, потянувшись всем телом, чтобы расслабить затекшие мышцы спины и рук. Внезапно в свете фар вынырнул дорожный знак, указывающий на проведение тут ремонтных работ и буквально через сто метров на дороге появились внушительные выбоины, походившие по своей форме и размерам на вулканические кратеры. Тяжелую машину тряхнуло и стало разворачивать на скользкой дороге. Андрей как можно сильно схватился за руль и машинально нажал на тормоз, пытаясь предотвратить скольжение, что нельзя было делать на скользком покрытии. Машина поползла боком, свет фар осветил на мгновение деревья по обочине дороги и в это время, почти не управляемая машина медленно сползла в кювет между двумя высокими тополями. Все попытки выехать на трассу не возымели успеха. Холодный колючий дождь перешел уже в метель, которая, казалось, пронизывала всю машину, задувая холод под каждую щелочку. Автопечка не помогала, обдувая салон еле теплым воздухом, который, тут же, смешиваясь с холодным внешним, переставал быть теплым. «Нужно по приезду проверить на СТО печку», – подумал Андрей и машинально заглушил автомобиль. Кое – как выбравшись из салона, Андрей Петрович вышел на трассу. Метель, казалось, стала еще больше и сердитее. Ни одной машины, ни света фар, вселяющих надежду на спасение из этого плена, на дороге не было видно. Андрей посмотрел на часы – время показывало без четверти восемь вечера. «Странно»,– подумал Андрей, – «Время еще не позднее, а на трассе – ни души. Куда же делись другие машины?» Все-таки он зря свернул с основной областной дороги на второстепенную, надеясь так срезать себе путь домой, послушавшись своего коллегу из прокуратуры. «Так будет ближе, километров на сорок, точно», – говорил коллега. – «Я уже так ездил несколько раз и трасса там неплохая, хоть и мало машин ходит. Ее летом латали, так, что можешь ехать смело». Вот он и поехал…Зачем, куда спешил? Он вообще раньше не знал об этой дороге и абсолютно не парился по этому поводу, спокойно ездив по основной трассе, где следовали другие машины, общественный транспорт и где, в случае чего, можно было вызвать эвакуатор или сотрудников полиции. Но все, поздно… Уже приехал…Нужно думать, как выбираться с этой переделки. Андрей Петрович снова сел в машину и попытался ее завести. Машина молчала. Не заводилась. «Что за черт? Она же только что работала». Стрелка топлива показывала почти половину бака. Значит, бензин есть. Тогда что? Он снова и снова крутил стартер своего «Ниссана», однако машина преступно молчала. В холодной машине, без печки (пусть даже такой слабой, как у него) шансов оставаться здоровым было мало. Холод стремительно закрадывался в салон, пальцы на ступнях, обутых в легкие туфли, начали коченеть. Да и все тело чувствовало приближение неминуемого переохлаждения. Трасса, как на зло, пустовала. «Вот дурак, поехал сюда, да еще оделся легко, не взяв с собой теплую одежду» – нервно думал Андрей, ежась от пронизывающего все тело холода. «Нет, нужно идти на трассу, хоть немного размяться, попрыгать, согреться. А там увижу машину – и спасение! Так, телефон!», – он совсем забыл за мобильный телефон, находящийся у него в машине. Телефон держал зарядку менее одной третей, но и этого было достаточно, чтобы позвонить и вызвать помощь. Андрей взял телефон и попытался позвонить своему другу – Олегу, который работал на СТО, обслуживая его автомобиль. У Олега имелся собственный эвакуатор и в случае чего, он мог бы помочь ему выбраться с этой плачевной ситуации. Но связи не было. Механический робот стальным женским голосом сообщил, что в настоящее время связи нет. Андрей то и дело пытался позвонить своим друзьям, знакомым, с усилием нажимая на клавиши вызова, однако в этом месте, видимо, мобильная связь не брала, светящихся антеннок связи на мониторе не было. «Так, не психуй, спокойно, только не истери»,– мысль одна за другой болью пульсировала в висках, неприятно отдаваясь в переносицу. «Нужно выйти на дорогу, наверх из этого кювета, – может там будет брать», – Андрей снова вылез из мертвой машины и выбрался на трассу. Подняв мобильник, он с ужасом увидел, что деление зарядки аккумуляторной батареи стоит на одном делении – в любой момент он может разрядиться! «Кому же позвонить? Кому? В службу спасения? Друзьям? Жене? А ну снова Олегу! Может повезет?…» Но мобильник, после первого же гудка вызова отключился – села батарея. Все. Это все. Больше надежды до утра нет. Андрей Петрович опустился на корточки и завыл от безысходности и злости на себя и эту проклятую дорогу, по которой он поехал, послушавшись незнакомого ему коллегу в апелляционном суде. Ууу, ууу, – завывала в ответ метель, хлестая по лицу успешного адвоката Андрея Петровича, заставляя его все больше и больше ежиться от ветра и начинающегося ночного морозца. Внезапно, сквозь метель, он увидел невдалеке свет. Да, это был настоящий свет, только не автомобильных фар, а живой, мягкий свет жилого дома. « Какое –то село, что ли? И совсем рядом! Нужно идти туда за помощью, пока совсем не замерз тут насмерть», – Андрей не долго думая, взяв с собой самое необходимое – портфель с документами, технический паспорт на автомобиль, права и деньги, пошел в сторону спасительного света, который игриво маячил за деревьями, неведомой волшебной силой маня Андрея Петровича за собой…

Пройдя примерно полтора – два километра через лесок и вспаханное поле, Андрей отчетливо увидел за полем стоящий двухэтажный дом, огороженный высоким кирпичным забором с кованной металлической калиткой, сверху которой располагались металлические узорчатые шипы, похожие на сосульки, сужавшиеся кверху острыми гранями. В нескольких окнах на втором этаже горел свет, тем самым показывая, что его обитатели находятся внутри. Рядом почему-то домов больше не было. Лишь где-то далеко – далеко виднелись очертания какого – то села или поселка, бледно отдающего едва заметным светом уличных фонарей. Но это было далеко, а дом с теплым уютным нежным светом, исходившим из комнат на верхнем этаже – был совсем рядом и манил к себе своей волшебной, неведомой силой. Андрей Петрович постучал в калитку, потом оглядевшись, увидел звонок и нажал обледеневшую от вечернего мороза кнопку. Потом еще и еще раз. Через некоторое время во дворе дома послышался звук открывающейся входной двери и шаркающие шаги в сторону калитки. «Кто там?» – раздался голос за калиткой и открылось небольшое круглое окошко в середине металлического профиля. « Пожалуйста, помогите мне», – начал Андрей Петрович, глядя в круглое окошечко со смотрящим на него прищуренным глазом, – « Я попал в аварию, мою машину занесло в кювет тут недалеко и она не заводится. Мне нужна ваша помощь, если можете…Да, мое имя Тютюгин Андрей Петрович, я – адвокат, еду с апелляционного суда домой и вот попал в переделку… Вот мои документы…,– Андрей показал глазу в окошечке свое адвокатское удостоверение с фотографией и анкетными данными. – «Это я, не сомневайтесь…помогите мне, пожалуйста…» Замок в калитке щелкнул и тяжелая металлическая дверь с кованными узорными прутьями открылась. На Андрея смотрел тучный пожилой мужчина с седыми, вьющимися волосами и красным, словно у Деда Мороза, носом. Маленькие пронзительные глазки сверлили Андрея, словно воротком. Несколько секунд мужчины стояли молча друг напротив друга, а метель, все усиливалась и облепляла их лица белыми мокрыми мухами. Молчание нарушил хозяин дома.

– Проходите, следуйте за мной, – сказал седовласый и медленно пошел к входным дверям, за которыми в незакрытую маленькую щель виднелся матово – белый свет лампы.

– Спасибо…,– промямлил Андрей и засеменил за хозяином в теплый уютный проем двери.

Дом представлял собой большой, в два этажа, особняк. На первом этаже находился большой холл с вмонтированными вдоль стены шкафами-купе, дверки которых были закрыты и с их внешней стороны располагались огромные, в полный рост человека, зеркала. За холлом находилась просторная гостиная с камином в углу комнаты. В камине нежно горел огонь, потрескивая дровами и бросая на стены и потолок багряные блики. Стены были покрыты гобеленами в старинном готическом стиле. Над камином на стене висела большая голова дикого кабана, поблескивая в тусклом освещении огня и напольной лампы своими безжизненными глазами – пуговками. По обе стороны от камина располагались два внушительных кресла, обитых тканью розового цвета, а также несколько деревянных стульев с высокими спинками. Непосредственно напротив камина, вдоль кресел и стульев стоял большой дубовый стол, столешницу которого, под цвет кресел, покрывала розовая скатерть. Но этот розовый цвет скатерти стола отличался от цвета обивки кресел у камина так же, как розовый цвет опала отличается от розовеющей сердцевины жемчужины. Во главе стола возле самого камина, спинкой к нему, стояло еще одно кресло, по внешнему виду очень напоминающее кресло судьи с высокой, выше, чем у других стульев, спинкой. Внимательно присмотревшись к спинке Андрей не без удивления заметил, что на ней был мастерски вырезанный герб его страны. «Точно, судейское кресло!», – подумал Андрей и про себя улыбнулся, стараясь не показывать своего виду хозяину дома.

– Да, это кресло судьи, – словно прочитав его мысли, произнес седовласый мужчина. – Разрешите представиться – Башмаков Юрий Иванович, – судья в отставке. Верой и правдой отслуживший Фемиде более сорока лет. Судействовал в судах всех инстанций и вот уже более десяти лет, как нахожусь на заслуженном отдыхе.

– Очень приятно. Получается, что я ваш коллега, точнее коллега по юриспруденции, – оживился Андрей Петрович, чувствуя, как его тело начинает понемногу согреваться теплом этого уютного дома. – А я, как уже вам говорил, адвокат городской коллегии адвокатов Тютюгин Андрей Петрович. Бывший майор полиции – старший следователь по особо-важным делам. Работал в отделе по тяжким преступлениям… Телесные повреждения, разбойные нападения, убийства… В общем ничего хорошего, сами знаете…

– Знаю, знаю, Андрей Петрович…Сколько же я в своей жизни выносил обвинительных приговоров по таким преступлениям…А сколько из них смертельных! И все, понимаете, все мои приговора пенитенциарной системой исполнялись точно и в срок. Ни один преступник – убийца, насильник, ворюга, похитивший у государства имущество в особо-крупных размерах, не ушел от ответственности и заслуженного наказания. Смертные приговора приводились в исполнение и нашим гражданам становилось жить немного спокойнее, зная, что всех особо-опасных преступников ждет смертная кара. Это сейчас, молодой человек, эти нелюди сидят пожизненно в тюрьме – их государство поит, кормит, обстирывает. А толку от них никакого нет, одни проблемы…Ну что это я о работе? Присаживайтесь в кресло, я вам сейчас принесу горячего чаю.

– Огромное спасибо, Юрий Иванович, – отозвался Андрей и с удовольствием уселся в мягкое кресло напротив камина.– Только как быть с моей машиной? Она там, возле трасы, в кювете.

– Ничего не будет с вашей машиной. Сейчас метель, температура понизилась до минусовой отметки, так, что идти к машине на ночь глядя нет никакой необходимости. Утром, по светлому, все сделаем.

– Ну тогда, можно от вас позвонить домой? – спросил, в свою очередь, Андрей.

– Звоните, если у вас есть телефон. У меня, к сожалению, телефона нет. Стационарный телефон давно поломался, а мобильников я на дух не переношу. Как говорит мой друг – батюшка Феофан (в миру Младенов Игорь) мобильники, как и компьютеры, интернет и прочая дребедень – это дьявольские игрушки, разрушающие человеческий разум и душу. Вот так вот, молодой человек. Но все-таки я попробую вам помочь в этом вопросе. Там, наверху в зале сидят мои друзья – также бывшие служители Фемиды, уже давно ушедшие на покой. Один из них окружной прокурор в отставке, другой – профессиональный адвокат, по своей старости давно отошедший от адвокатуры и пишущий мемуары о своей адвокатской практике; и батюшка Феофан, который имеет в соседнем поселке небольшой приход, где полностью отдает себя молитве за наш неспокойный, взрывоопасный мир. Мы часто собираемся вместе за чашкой чаю, рюмочкой коньячка и довольно – таки неплохо проводим время, общаясь между собой и вспоминая свою бурную молодость, когда работали юристами в различных отраслях права; как выступали с прениями в судах, да какими прениями! Это было достойно пера писателя или поэта! Как мушкетеры на шпагах, дрались в репликах обвинение и защита! Вот это была жизнь! Жизнь, достойная уважения и подражания таким молодым юристам, как Вы, мой юный друг! Вот и сегодня мои друзья приехали ко мне в гости и, скорее всего, из-за капризов погоды, останутся на ночь. Присоединяйтесь и Вы к нам, Андрей Петрович. Я уверен, вам будет очень интересно в нашей скромной компании. А у прокурора, если я не ошибаюсь, должен быть мобильный телефон и Вы сможете позвонить своим близким и успокоить их.

– Ну, в принципе, я не против, – сказал Андрей, заметно повеселев от такого известия. – И где же ваши друзья? Я готов встретиться с ними.

– Не спешите, Андрей Петрович, – сначала выпейте горячего чаю и согрейтесь окончательно, – пропел судья и позвонил в колокольчик, невесть каким образом оказавшийся у него в руках. В то же мгновение в гостиную зашла высокая женщина с огромными руками и мужскими чертами в лице. Она остановилась в дверях, внимательно, постным взглядом посмотрела на Андрея, потом перевела взгляд на судью.

– Я слушаю Вас, Юрий Иванович, – промычала она бычьим голосом и от этого у Андрея по спине пробежали мурашки.

– Верочка, сделайте, пожалуйста, нашему новому гостю горячего чаю с бергамотом и малиновыми ягодами. Он изъявил желание сегодня остаться с нами и составить нам компанию. Его машина поломалась и до утра он останется у нас. Кстати, этот молодой человек – наш коллега – адвокат. Так, что сегодня общение с ним принесет нам немало удовольствия. А это – Вера, моя домохозяйка, – обратившись уже к Андрею продолжил судья. – Она служит мне уже более двадцати лет и я испытываю к ней благородные чувства. Верочка смотрит за домом, за садом вокруг него, готовит вкусные обеды. В общем, является моими руками и глазами в этом огромном доме.

Верочка также внезапно, как появилась, так и исчезла, слегка кивнув своей огромной головой с рыжей шевелюрой. Сколько ей было лет, Андрей понять не мог. На вид ей можно было бы дать и сорок и шестьдесят. Чем-то нехорошим повеяло от этой домохозяйки, чем-то неопределенным. Андрей поежился, но голос судьи быстро привел его в прежнее состояние.

– Дорогой мой гость, – молвил судья, слегка обняв за плечи Андрея. – Вам принесут сейчас горячий чай, а я пока поднимусь к своим гостям и расскажу им о Вас. Я думаю, что они с удовольствием спустятся в гостиную и составят нам компанию. Кстати, в шкафчике – баре, возле камина есть хорошее спиртное – от виски и коньяка до итальянского красного вина. Там же стоят бокалы. Так, что не стесняйтесь, мой друг. Выпейте немного и расслабьтесь. Мы сейчас спустимся к Вам.

С этими словами Юрий Иванович откланялся и ленивой фланирующей походкой скрылся за дверью, за которой показалась деревянная лестница, ведущая на второй этаж.

Андрей встал и подошел к шкафу-бару. Там находились различные бутылки со спиртным. Некоторые были уже открыты, а некоторые стояли еще запечатанные. Рядом на полочке ножками вверх стояли фужеры, а ниже – хрустальные рюмки. Андрей взял один из фужеров и начатую бутылку с красным вином. Привычным движением руки он наполнил вином бокал и в нос ударил приятный цветочный аромат, отдававший легким привкусом кислинки. Он выпил половину бокала и в голову ударила приятная теплота. «Какое вкусное вино» – подумал Андрей, – «Дорогое наверное…»

В этот момент в гостиную вошла мужеподобная Верочка, неся в руке поднос с еще дымящимся чайником и стаканами на блюдечках. Тут же стоял фарфоровый заварник и из его носика ароматно исходил приятный запах бергамота. Верочка с безразличным видом поставила поднос на стол возле кресла, где сидел Андрей, слегка поклонилась и молча вышла из гостиной. Андрей налил себе чая и развалившись в кресле стал понемногу прихлебывать вкусный горячий напиток, испытывая при этом сказочное блаженство. Сверху послышались глухие звуки шагов, спускающиеся по деревянной лестнице и в гостиную вошли четыре человека, одним из которых был хозяин дома – судья в отставке Башмаков Юрий Иванович. Кудри серебристо-пепельного цвета сосульками свешивались с его большой головы на выпуклый, выступающий вперед, мощный лоб, усеянный бесчисленным множеством морщинок. Глаза судьи светились каким-то таинственно-коварным блеском и легкие блики угасающего пламени в камине багрово-красным цветом отражались в его зрачках. Андрей поднялся с кресла и оглядел присутствующих. По правую руку судьи стоял высокий худощавый мужчина, лет шестидесяти – шестидесяти пяти с огромными залысинами на висках. Его глаза были закрыты темными линзами очков в массивной металлической оправе, от чего создавалось неприятное ощущение, что перед Андреем стоял слепой человек. В руке он держал увесистую кожаную папку, потрепанную временем, в которой, как показалось Андрею, находились какие-то документы, острыми гранями бумаги выступающие из-за плохо закрывающегося замка-молнии. Под крупным картофелеобразным носом мужчины проступали жиденькие усики, по своему виду больше напоминающие кубик под ноздрями. Тонкие, плотно сжатые губы выдавали в его облике некоторую раздражительность, видимо вызванную тем, что незваному гостю пришлось потревожить его привычный ритм жизни. Рядом с ним стоял маленький, тщедушный старикашка, полностью лысый, словно коленка. Голова его была сплошь покрыта старческими коричневыми пятнами, отчего казалась очень похожей на головку подсолнуха. Маленький рост старичка отчетливо контрастировал с высоким ростом мужчины с папкой и эта парочка рядом производила собой комичное зрелище. Старичку на вид было лет восемьдесят, а то и более, однако его живые, проницательные глаза, внимательно, с легкой иронией изучающие Андрея, рассказывали о том, что старость пока не сказалась на его рассудке. Старичок также, как и высокий мужчина, держал в руке папку, точнее портфельчик и со стороны казалось, что эти люди спустились в гостиную не отдыхать, а работать. Да-да, именно работать, словно пришли на очередное судебное заседание! От этих мыслей Андрей невольно улыбнулся. Что-то в этом действительно выглядело комично. В довершение ко всему, эту процессию завершал человек в поповской рясе с массивным, желтого металла крестом на животе. Густая рыжевато – белая борода почти полностью скрывала его лицо, оставив видимыми лишь одни живые глаза, которые с некоторым сарказмом сверлили Андрея с ног до головы. Что-то показалось неуловимо знакомым в его взгляде, так, словно Андрей ранее знал этого человека…где-то встречал его давным-давно… или это ему только сиюминутно показалось? «Это наверное и есть тот самый отец Феофан, о котором рассказывал судья», – подумал Андрей и слегка поклонился вошедшим в гостиную людям. Юрий Иванович обвел долгим взглядом своих друзей, потом Андрея и не спеша, выговаривая каждое слово представил ему каждого из вошедших с ним лиц. Высоким мужчиной оказался окружной прокурор в отставке Юдин Алексей Викторович, уже более десяти лет пребывающий на заслуженном отдыхе. Маленький тщедушный старикашка был в свое время одним из самых успешных и высокооплачиваемых адвокатов областной коллегии адвокатуры «N» – ской области – Гофман Лев Иосифович. Он проживал рядом с Юдиным и последний, имея автомобиль, привозил адвоката в гости к Юрию Ивановичу. Ну а человеком в рясе, конечно – же оказался отец Феофан, в миру – Младенов Игорь Петрович, бывший зек, вор, отсидевший в лагерях более двадцати лет и благодаря господину Гофману – своему адвокату, получивший свой последний срок по минимальному наказанию; в тюрьме принял христианство, стал ревностным служителем церкви и был рукоположен в иереи. По освобождению из мест лишения свободы работал тюремным капелланом, исповедовавший приговоренных к смертной казни преступников. Позже он стал настоятелем церкви святого Луки в том же поселке, где проживали адвокат и прокурор. Когда судья представлял отца Феофана и назвал его фамилию в миру, Андрею вновь показалось, что он где-то знал этого человека и фамилия Младенов наводила его на смутные тревожные воспоминания. Андрей отмахнул их от себя, как отмахиваются от назойливых мух, считая их игрой воображения; также всем представился и пожал каждому руку. Судья легким жестом руки предложил гостям присесть в кресла и стулья. Прокурор и адвокат привычным движением тела плюхнулись в кресла по обе стороны стола, судья занял центральный «трон» у камина, а отец Феофан скромно умастился на стуле между судьей и прокурором. Андрею предложили сесть на стул возле кресла, в котором сидел старый адвокат. Снова, словно ниоткуда, появилась Верочка неся на подносе тарелки с легкой закуской: твердым сыром, мелко порезанной ломтиками ветчиной, зеленью, а также нарезанной полосами какой-то красной рыбы, напоминающей лосося. Андрею ужасно захотелось есть и по виду остальных гостей, им тоже было бы не прочь подкрепиться. Судья достал из бара две бутылки – коньяк и вино, а также рюмки с бокалами. Верочка, профессиональным, отработанным годами движением, в мгновение ока расставила все блюда на столе и повернувшись к Андрею мило поинтересовалась: «Вам вино или коньяк?». Андрей пожал плечами. В общем, ему все – равно. Верочка улыбнулась и налила ему в бокал красного, как кровь, вина, отдающего изысканным кисловато – сладким ароматом. «Попробуйте это вино. Это очень старинное вино. Оно придаст Вам сил и умиления» – сказала Верочка, еще раз слегка улыбнувшись. Андрей заметил, что адвокат и отец Феофан пили коньяк, когда судья и прокурор предпочитали красное вино, – то, что пил Андрей. Вино приятно ударяло в голову, вызывая легкое головокружение, однако невероятным образом снимая всю усталость трудового дня и Андрей даже почувствовал, что может свернуть горы – так возбуждающе действовала на него эта пурпурная жидкость. На превеликий жаль, мобильного телефона у прокурора тоже не оказалось – он его по своей рассеянности забыл дома, но Андрею было уже все равно – вино волшебным образом действовало на организм, заставляя безразлично относиться ко всему происходящему.

Первым заговорил судья. Он рассказал, что они дружат уже более сорока лет ( не считая отца Феофана, который присоединился к их компании уже принявшим Господа и служившего иереем в храме). Вместе они работали на благо Закона – каждый со своей стороны. Прокурор – государственным обвинителем, адвокат – защитником, а он – судьей. Вместе они рассматривали в судебном следствии различные уголовные дела, обвиняя и защищая преступников и в конце – концов, вынося им справедливый приговор. За дружеским ужином вся эта четверка, собираясь в гостиной у камина в доме судьи, за большим дубовым столом, обсуждали дела давно минувших дней, в основном уголовной направленности, обговаривая и обсуждая все подробности их расследования, но уже с высоты их большего жизненного опыта и профессионализма. И с каждым разом, с каждым рассматриваемым ими делом, фигуранты которого давным-давно покинули этот мир или отбывают пожизненное наказание, эта странная четверка юристов в отставке, по новому, словно получая от этого неимоверное удовольствие, вновь проводит театральное представление, называемое процессом, выискивая в деле новые, ранее не исследованные, обстоятельства, обвиняя и защищая виртуальных подсудимых и вынося им такой же виртуальный приговор. Странные люди и странное их хобби… Андрей с сарказмом и удивлением смотрел на этих солидных мужей, которые в свои преклонные года, так и не смогли оторваться от своей прежней профессии и даже будучи долгие годы в отставке, не изменили своим правилам и любви к юриспруденции, и продолжают, хоть и играя, на полном серьезе выступать в импровизированных прениях с обвинением или защитой подсудимых преступников.

– Любой человек, – продолжал судья, – изначально, чуть ли не с самого рождения является своеобразным преступником, однако его поступки, по малолетству, не подпадают под уголовное наказание, хотя по нашему законодательству за многие преступления с четырнадцати лет действительно можно получить приличный срок. Вот, вы, например, Андрей Петрович,– внезапно обратился судья к Андрею, который только что поднес бокал с вином к губам, но так и не смог глотнуть ароматную жидкость, – Вот вы, скажите, в своем детстве вы совершали какие либо поступки, которые можно было приравнять к уголовным правонарушениям, ну, например, воровали из дома какие-нибудь вещи, предметы, деньги, наконец?

– А кто не баловался этим в детстве, – парировал судье Андрей Петрович. – Наверное нет такого ребенка, в основном мальчишек, которые бы не выносили из дома родительские вещи, менялись книгами, игрушками, играя в подворотне на деньги с другими ребятами, тайком вынимая из бумажника отца вожделенную купюру. Вот я лично, помню, лет в десять-одиннадцать со своим другом, примерно такого же возраста, как и я, проникли к соседу на дачу, чтобы сорвать черешню, а потом залезли в его садовый домик, однако были пойманы им на месте так называемого преступления. Сосед оказался хорошим человеком – надрал нам уши и отпустил…

– Вот именно, вот именно, – перебил рассуждения Андрея судья. – А все это, как вам известно, подпадает под признаки преступления, обозначенного в нашем уголовном кодексе, как кража и за которую предусмотрено наказание вплоть до лишения свободы сроком до пяти лет. Это только по второй части статьи. А если связанное с проникновением в жилище (а садовый домик, как вам известно, является временным жилищем), то это уже третья, более тяжкая часть статьи, предусматривающая наказание в виде лишения свободы сроком до семи лет. Понимаете, мой юный друг, – продолжал судья, – Конечно, любое преступление имеет свои возрастные границы и если человек не достиг возраста привлечения его к уголовной ответственности, это вовсе не значит, что он не совершил преступление. Ведь что такое преступление? Сотни философов, социологов, юристов занимались этой проблемой. Первым дал определение преступления один из пяти знаменитых римских юристов – Ульпиан – преступление – это действие, связанное с насилием или обманом. Однако классическим считается определение преступления, которое было дано в 1791 году в первом буржуазном уголовном кодексе – УК Франции, затем в УК Наполеона – 1810 года. Преступление – это деяние, влекущее за собой позорящее или мучительное наказание. Однако в науке, например, еще Чезаре Беккарид – говорил, что преступление это деяние, которое причиняет вред обществу. Это зло, причиняющее вред публичному порядку, общественным интересам. Понимаете, уважаемый Андрей Петрович? Любое, даже самое незначительное, на первый взгляд, преступление – это уже зло. И не играет большой роли, совершил ли ты его по малолетству или уже в преклонном возрасте. Умышленное убийство человека малолеткой ничем не отличается от такого же убийства взрослым человеком и естественно, наказания за одно и тоже деяния должно быть равнозначным, не взирая на возраст. Когда бешеная собака кусает человека, не имеет никакой разницы, щенок это или же взрослый пес…

– Ну это вы загнули, судья, – нескрываемо возмутился Андрей, ошарашенный его позицией о применении равноценного наказания для несовершеннолетних детей и взрослых. – Нельзя ставить в один ряд ребенка с еще не сформировавшейся психикой и взрослого человека, который хладнокровно, возможно годами продумывает способы совершения преступления, просчитывает все ходы, стараясь избежать наказания. Я уже не говорю за спонтанные, сиюминутные всплески агрессии, приводящие к преступлениям в состоянии аффекта – сильного душевного волнения. А это уже признаки смягчающие вину индивида…

– Умысел – вот что главное в любом преступлении! – снова прервал Андрея пожилой судья. – Что у малолетнего, что у взрослого, он один – умысел – хоть прямой, хоть косвенный. Для полноценного преступления необходимо три основных признака: умысел, мотив и цель преступления. Только тогда преступление может называться преступлением и, как следствие, необратимость наказания за его совершение. Возьмем снова вас, Андрей. Вот вы сказали, что проникали в садовый домик своего соседа по даче. Так? Какой был у вас умысел? Прямой! – Проникнуть в домик с целью кражи! Мотив и цель преступления могут быть разными – это факультативные признаки субъективной стороны преступления – от банального личного обогащения до совершения кражи с целью насолить вредному соседу. Но если вы достигли возраста наступления уголовной ответственности – вы обязательно должны понести наказание – своеобразную кару за совершение преступления.

Судья замолчал и медленно оглядел проницательным взглядом своих гостей. Прокурор, адвокат и отец Феофан молча сидели на своих местах и в их лицах угадывалась тень какой-то легкой тревоги и внутреннего возбуждения. Оглядев гостей, Юрий Иванович улыбнулся натянутой улыбкой и предложил всем налить себе спиртного. После того, как Андрей осушил свой бокал и лениво откинулся на спинку стула, чувствуя, как приятное блаженство пробегает по его организму, судья снова обратился к нему.

– Дорогой наш юный друг! А не желаете ли вы присоединиться к нам…точнее к нашей интересной игре в правосудие. Наша коллегия в полном составе. Тут и прокурор, и адвокат…Есть даже священнослужитель, который обычно присутствует в процессах, где предусмотрена высшая мера наказания. Отпускает грехи, сами понимаете… Так вот, мы хотим предложить вам игру. В этой игре вы будете играть роль подсудимого, рассказывать нам о своей жизни, но – чур – ничего не утаивать! – а мы, по необходимости, будем задавать вам вопросы, касательно ваших действий в правовом поле. Господин прокурор будет обвинять вас в совершении различных преступлений, если таковые найдутся в вашей жизни, а уважаемый адвокат, с присущим ему высоким профессионализмом, будет вас защищать. Батюшка Феофан, со своей стороны, посмотрит, соответствует ли ваша жизнь Божьим заповедям и не пересекаются ли они с совершенными вами в жизни уголовными правонарушениями.

Андрей понимал, что все это какой-то цирк, комедия, старческий маразм, однако выпитое вино уже хорошо ударило в голову, разрядив всю скованность тела и мыслей, и ему, непонятно зачем, самому захотелось поиграть со стариками в эту загадочно – манящую игру с правосудием.

– Я согласен, – сказал Андрей и потянулся всем телом, разминая, словно готовясь к бою, плечи и руки.

– Вот и хорошо. Спасибо, Андрей Петрович, что оказали старикам приятную услугу составить нам компанию. Мы с прокурором откланяемся на несколько минут, потом выйдем к вам в зал заседаний. – С этими словами судья и прокурор удалились за дверь, где находилась лестница, ведущая на верхние этажи.

– Сын мой, – вдруг отозвался отец Феофан, обращаясь к Андрею и его голос звучал крайне мелодично и ласково, – Сын мой, – повторил батюшка, – Вы верите в Бога? Знаете его Заповеди?

– Ну, в общих чертах, да, – ответил Андрей священнику. – По моему их десять. Там… Не убий, не воруй, не прелюбодействуй…Что там еще, правда, не помню…

– Да, сын мой, заповедей Господа нашего Иисуса Христа именно десять, а именно, – отец Феофан трижды перекрестился и благоговейным медовым голосом начал:

– Я есть Господь Бог твой, и нет других богов, кроме Меня. Не сотвори себе кумира и никакого изображения; не поклоняйся им и не служи им. Не поминай имени Господа Бога твоего напрасно. Шесть дней работай и делай всякие дела свои, а седьмой есть день отдохновения, который посвяти Господу Богу твоему. Почитай отца твоего и мать, да будешь благословен на земле и долголетен. Не убивай. Не прелюбодействуй. Не укради. Не лжесвидетесльствуй. Не пожелай ничего чужого. А теперь скажите, уважаемый Андрей Петрович, выполняете ли вы в своей повседневной жизни эти святые заповеди? Например, третью заповедь – не поминай имени Господа Бога твоего напрасно? А сколько мы, грешные люди, в разных, самых никчемных случаях, в блуде, зависти, злости своей упоминаем имя Господа? Ради моды ходим в церковь, покрываем себя крестным знамением, ставим свечи у святых икон… А выйдя из Храма Божьего, садясь в свои лимузины или внедорожники материмся на чем свет стоит, совершаем гнусные поступки, врем, лжесвидетельствуем, напрочь забыв, что только что стояли у алтаря… Вот и сегодня, слушая вашу биографию, прокурор будет искать в ней криминал и сопоставлять с соответствующими статьями уголовного кодекса, адвокат – защищать вас, а я – рассматривать на соответствие Божьим заповедям. Судья, как вы понимаете, на основании наших умозаключений вынесет вам приговор. И будьте покойны, этот приговор будет справедливым.

Андрей Петрович не успел открыть рот, чтобы задать отцу Феофану вопрос в чем же все-таки заключается суть игры, как адвокат Гофман вытянул руку вперед, жестом указав на дверь, ведущую к лестничному пролету. В дверях показались две фигуры – судья Башмаков и прокурор Юдин. Юрий Иванович был одет в черную судейскую мантию с желто-синей лентой через шею, на которой, чуть ниже груди, красовалась металлическая эмблема правосудия в виде восьмиконечной звезды. На голове судьи была надета квадратного вида судейская шапочка с желтой веревочной кисточкой над левым глазом. Седые волосы локонами свешивались из-под шапочки, ниспадая на лоб, наполовину закрывая его глаза. Судья то и дело поправлял шапочку руками, убирая волосы под ее обруч и было видно, что носить ее на своей голове Юрию Ивановичу было не совсем удобно. Прокурор – же, Алексей Викторович, был одет в потертый прокурорский мундир старого образца с огромными накладными петлицами, на которых красовались металлические, бело-желтого цвета эмблемы в виде щита со скрещенными сзади него мечами. Под эмблемами находились пятиконечные звезды, изготовленные из такого же металла, как и эмблемы, по количеству и расположению показывая, что прокурор имел специальное звание – старший советник юстиции. На мундире красовались различные значки и медали, наглядно показывая, что прокурор пользовался уважением и достойным вниманием руководства. Андрею на мгновение показалось, что он находится в каком-то театре и вокруг него сейчас будет совершаться театральное представление и он, как ни странно, в этом представлении также играет одну из трагических ролей – роль подсудимого своей жизни. Он мимически криво улыбнулся своей внезапно пришедшей мысли, но голос адвоката привел его в реальность.

– Мой друг, – начал адвокат, пока судья и прокурор рассаживались по своим местам – судья в центре стола у камина, прокурор в кресле справа от судьи. – Сейчас мы все попросим вас рассказать вашу жизнь, ваши дела, интересы, занятия, акцентируя внимание на, как бы это мягче сказать, неприличные, грязные моменты своей биографии, за которые совесть мучает вас по сей день, а мы докажем вам, уважаемый коллега, что все люди не безгрешные и большинство, так называемых, безобидных проступков как раз подпадают под признаки того или иного уголовного преступления.

Андрей заметил, как на столе, напротив судьи, появился прибор, представляющий собой судейский молоточек на импровизированной деревянной подставке, и колокольчик, который Юрий Иванович придвинул к своей правой руке.

– Ну-с, начнем однако наше судебное заседание, – промолвил он не позволяющим усомниться в его намерениях тоном, – А где же секретарь? – Судья нервно позвонил в колокольчик и в ту же минуту в гостиную вбежала запыхавшееся краснощекая домохозяйка Верочка с прозрачной папкой в руках, в которой находились чистая бумага, формата А4 и шариковая ручка. Она легко впорхнула за стол и умостилась рядом с судьей, положив перед собой папку с бумагами.

– Уважаемый секретарь, – обратился судья к Верочке, чеканя каждое свое слово, – Расскажите, все ли участники процесса присутствуют в судебном заседании и нет ли отсутствующих без уважительных причин?

– Ваша честь,– также, чеканя каждое слово, отозвалась домохозяйка Верочка, играющая в этой странной игре, роль секретаря судебного заседания. – В зале суда присутствуют государственный обвинитель – прокурор окружной прокуратуры Юдин Алексей Викторович, защитник – адвокат Гофман Лев Иосифович, подсудимый Тютюгин Андрей Петрович, а также священнослужитель – отец Феофан. Незаконно отсутствующих участников процесса нет.

– Спасибо, секретарь. – Судья лениво облокотился на спинку своего стула-кресла и на секунду закрыл глаза. – Да, господа, угощайтесь вином, ужином, это не мешает нашему процессу, я даже скажу, что легкое спиртное повышает наше мышление и слегка развязывает язык. Тем более, это все-таки безобидная игра…

Андрей попробовал кусочек ветчины с сыром и запил хорошей порцией так понравившегося ему вина. Голова приятно кружилась.

– Я готов, господа. Начинайте допрос. – Андрей обвел взглядом присутствующих и удовлетворительно крякнул. – Спрашивайте все, что хотите, я готов рассказать вам все ужасные истории своей жизни – посмотрим, как вы оцените их с точки зрения правосудия.

– Спасибо, подсудимый, за сотрудничество с правоохранителями, однако, согласно уголовному процессуальному кодексу, слово для обвинения предоставляется государственному обвинителю. Не будем нарушать процесс – Начинайте, господин прокурор, – уже обратившись к Юдину, продолжил судья. Прокурор встал и поправил очки на переносице.

– Государственное обвинение считает виновным подсудимого в совершении преступлений, которые он совершал на протяжении своей жизни, хотя и избегал наказания за эти преступления в виду своего малолетства или по другим, не зависящим от его воли, обстоятельствам. То, что он до сегодняшнего дня не был привлечен к уголовной ответственности является преступным недоразумением и сегодня, я полагаю, выслушав речь подсудимого, я найду статьи уголовного кодекса, по которым его необходимо наказать по всей строгости закона.

– Погодите, господин прокурор, – внезапно отозвался дедушка-адвокат и в глазах его сверкнули хитрые искорки. – Погодите, – повторил он. – Вы уже начали обвинять моего подзащитного, даже не указав, в каких таких преступлениях он обвиняется. Я думаю, ваша честь, – обратившись к судье продолжил Гофман, – необходимо вначале заслушать самого подсудимого, установить объективную и субъективную стороны преступлений, исследовать доказательства. А может в действиях моего клиента имел место казус (случай) и по настоящему УК он не может быть привлечен к уголовной ответственности и соответственно наказанию. Или в его действиях имелись признаки необходимой обороны или крайней необходимости, что также исключает общественную опасность и противоправность деяния. Я прекрасно понимаю государственного обвинителя, однако пока не будет доказана вина моего клиента, он пользуется презумпцией невиновности.

– Да, конечно, вы правы, господин адвокат, – судья всем телом подался вперед и внимательно посмотрел на Андрея. – Подсудимый, готовы ли вы давать высокому суду показания о своей деятельности на протяжении жизни, говорить правду и только правду, не скрывая от суда даже малейших интимных подробностей?

– Готов, готов, ваша честь. – Андрей в глубине своей души иронично смеялся от странного хобби этих пожилых и на вид порядочных людей, однако за оказанный ему теплый прием обижать отказом их не хотел. – С чего начинать?

– А начинайте с самого начала…С самого детства, – взял слово прокурор. – Наша коллегия внимательно слушает…

– Ну, положим о том, что я в детстве, лет в десять, воровал в саду у соседа черешню и залазил с другом к нему в домик – вы уже знаете. А еще…Ну убегал из дома, хотел путешествовать. В школе учился посредственно, однако старался уроки не прогуливать. Любимые предметы были – история и литература. Что еще…

– Пока хватит, подсудимый, – отозвался прокурор. – Я уже вас могу обвинить в совершении кражи по предварительному сговору группой лиц, с проникновением в жилище – садовый домик. А это есть умышленное похищение чужого имущества и карается уголовным законом, – он открыл потрепанный уголовный кодекс в жестком, вылинявшим переплете, ткнув куда-то пальцем, – от двух до шести лет лишения свободы.

– Я протестую, ваша честь! – перебил прокурора адвокат Гофман, – Это преступление мой клиент совершил до четырнадцатилетнего возраста, с какого и наступает уголовная ответственность в нашей стране за данное преступление. В то время он не являлся субъектом преступления и не может нести уголовное наказание!

– Протест принимается, – сказал судья и обратившись к Андрею произнес, – Продолжайте, подсудимый…

– Одну минуту, господин судья,– вставил слово отец Феофан. – Даже если наш подсудимый и не достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, однако он нарушил восьмую Заповедь Господа – Не укради. В десять – одиннадцать лет человеческая душа уже формируется и он прекрасно осознавал, что совершает недозволенный поступок, причиняя тем самым как материальный, так и моральный (душевный) вред другому человеку. И я далеко не уверен, что впоследствии подсудимый больше не совершал этих поступков. Но я весь во внимании…Слушаю…

– Как я уже говорил, в школе я учился посредственно. Но занимался спортом, ходил в секцию бокса, что в последствии мне здорово пригодилось..

Андрей вспомнил, как он, вместе с другими пацанами ходили драться двор на двор, район на район. Как раз там навыки владения боксом ему понадобились в полной своей мере. Сколько было им разбито носов и челюстей противников, сколько поломано ребер, хотя и ему самому доставалось нелегко… Несколько раз он лежал в больнице, то с переломанной ключицей, то с поломанными костями носа. Один раз его чуть – ли не посадили за причинение одному из ребят с другого района города тяжких телесных повреждений. Но деньги родителей и связи в милиции сделали свое дело – и «дело» замяли, точнее перевернули, выставив виновным самого потерпевшего – парнишку из бедной рабочей семьи, обставив все таким образом, что он, Андрей, якобы, находился в состоянии необходимой обороны от вооруженного ножом нападения этого парня. Хотя нож был именно у него, а не у того парня, и Андрей его выкинул – улику не нашли, а пацана осудили фактически только на его, Андрея, показаниях. Сейчас это воспоминание неприятно ударило в мозг, а в груди невольно похолодело и маленький комок стыда подступил к горлу.

– Сколько вам было на тот момент лет? – спросил прокурор, внимательно выслушав Андреев монолог. – И понесли ли вы за этот поступок, хоть какое – нибудь наказание?

– Лет мне было примерно шестнадцать – семнадцать. Наказания я никакого, понятно, не понес… Все же, по официальной версии следователя, я находился в состоянии необходимой обороны, а связи моего отца довершили логичное окончание дела. Конечно, сейчас, по прошествии времени, я чувствую вину перед этим парнем; где он, что с ним, я не знаю и не интересовался. Но все-таки в то время я был еще бесшабашным малолеткой и сильно не парился за судьбу севшего на «нары» мальчишки.

«Зачем я все это рассказываю?» – думал Андрей, в душе ругая себя за эти постыдные факты своей юности. «Кто тянет меня за язык? Кто такие эти люди, чтобы я раскрывался перед ними, словно книга?» Но игра, в которую он играл, глядя на маскарад с мантией и серьезные лица присутствующих, где то в подсознании захватывала его своим сюжетом и правдоподобностью, а выпитое им вино подогревало к откровенности, словно он действительно находился перед глазами присяжных.

– Все понятно, – прокурор встал. – Ваша честь, – обратился он к судье, который в очередной раз поправлял свою шапочку на большой косматой голове, – действия подсудимого, согласно его же показаниям, надлежит квалифицировать сразу же по нескольким статьям уголовного кодекса, а именно – злостное хулиганство, которое характеризируется наличием действий, отличающихся по своему содержанию особой дерзостью – дракой в общественных местах, грубо нарушающих общественный порядок и выражающих явное неуважение к нему и тем самым причиняет существенный вред общественным отношениям, составляющим суть этого порядка; а также причинение тяжкого телесного повреждения другому лицу – что не отрицается подсудимым в ходе проведения нами судебного следствия. Первая статья предусматривает лишение свободы на срок до пяти лет. А вторая – лишения свободы на срок до восьми лет. А по совокупности наш подсудимый может получить до тринадцати лет лишения свободы. Но это еще не все… Ношение холодного оружия – до пяти лет лишения свободы! А ложное обвинение, по которому посадили невиновного, также грозит подсудимому тюремным сроком.

– Однако есть и смягчающие вину обстоятельства, – отозвался до этого молча сидевший адвокат. – Совершение преступления несовершеннолетним, а в настоящее время и чистосердечным раскаянием моего клиента. Он перестал быть общественно-опасным, имеет семью, работу, даже является нашим коллегой. Свою вину он давно искупил своим трудом и добропорядочным поведением… А насчет ножа… Кто его признавал холодным оружием? Разве была проведена экспертиза? Нож, как нам известно, найден не был…

– Да ладно, вам, господин адвокат, – вставил свое слово отец Феофан.– Откуда нам знать, какую жизнь вел наш подсудимый в дальнейшем… Однако я уже могу констатировать то, что им нарушена девятая Заповедь Господа – Не лжесвидетельствуй. По его ложному доносу был лишен свободы невиновный человек! Наш подсудимый это признал. И его несовершеннолетний возраст абсолютно никакого значения не имеет. Что сталось с тем человеком? Жив ли он сейчас? А подсудимый не понес никакого наказания. Понимаете, никакого! Только Божья кара может постичь его, – отец Феофан трижды перекрестился.

– Что за чушь вы городите, – Андрей начал немного нервничать, – Это дела давно минувших дней! Я вам рассказываю это потому, что такие условия вашей игры; открываю вам свою душу, как будто нахожусь на исповеди…

– Не нужно так нервничать, наш дорогой друг, – перебил Андрея судья. Мы абсолютно не хотим вас никоим образом обидеть. Вы же сами согласились на эту игру, а по ее условиям вам нельзя ничего скрывать, словно вы находитесь на детекторе лжи, или, как вам будет угодно, на исповеди. Тем более, что с нами находится святой отец… Выпейте еще вина, Андрей Петрович, закусите и продолжайте ваше повествование…

После этих слов секретарь Верочка подошла к Андрею и налила ему в бокал какой-то желтый напиток, по запаху и вкусу походивший на выжатый сок апельсина, только градусов тридцати крепости. Андрей отхлебнул половину бокала и почувствовал, что ему действительно очень хочется рассказывать этим странным людям всю свою подноготную историю жизни, словно надеясь на их понимание и сострадание. «А что мне? Кто они мне такие?» – думал Андрей. «Сегодня есть, завтра – нет. Потешу немного старичков, пусть возомнят себя великими правоведами, профессионалами своего дела – обвинителями, защитниками… Какая еще у них радость в жизни? Кто знает, что будет с нашим поколением юристов?»

– Ну что ж, если не возражаете, я продолжу, – начал Андрей, из-подо лба косясь на прокурора, который то и дело перебирал тонкими пальцами какие-то бумаги в своей папке. Верочка шмыгнула на свое место за стол и быстро начала что-то писать. Судья дал команду продолжить судебное следствие и Андрей, медленно подбирая слова, заговорил: – После детства и бурной юности меня призвали в армию. Служил я в стройбате на стройках крайнего севера. Служба была тяжелая… Дедовщина в полку была ужасная. За малейшее неповиновение старослужащим «молодых» жестоко наказывали – вплоть до физического насилия. Меня тоже били…И не раз… Однако я тоже давал сдачи, но против толпы много не повоюешь. Когда я стал старослужащим, то тоже «воспитывал» молодых солдат. Иногда сильно…

– То есть, вы хотите сказать, что будучи старослужащим, издевались над молодыми солдатами? – резко прервал Андрея прокурор, даже немного привстав со своего места. – Говорите, издевались или нет?

– Ну, как на это посмотреть… Нужно же было их как-то учить уму-разуму, чтобы служба медом не казалась… Не без того. Учили «молодых» слушаться старших, делиться с нами посылками из дома, выполнять за старослужащих некоторые обязанности… В общем, все, как в армии… Никакого криминала!

– Как это не какого? А жестокое обращение с сослуживцами? Издевательства над ними? Неуставные отношения? Это же чистой воды статья о нарушении уставных правил взаимоотношений между военнослужащими за отсутствием отношений подчиненности! Статья предусматривает лишение свободы на срок от двух до пяти лет!

– А также нарушение десятой Заповеди Господа – Не пожелай ничего чужого, – вставил свое слово отец Феофан.

– Господа, господа, – оживился адвокат. – Остудите свой пыл. Мой клиент уже давно не военнослужащий и к нему не должны применяться статьи о воинских преступлениях. Что было, то прошло. Тем более, что когда он был молодым солдатом, то и к нему применялись недозволенные, неуставные отношения. Не так ли, подсудимый? А насчет нарушения Заповедей, я спорить с отцом Феофаном не стану. Ему, наверное, виднее… Однако за это в земной жизни наказания нет.

Судья позвонил в колокольчик и все успокоились.

– Продолжайте, – обратился он к Андрею. – Верочка, вы все записываете?

Секретарша Верочка молча кивнула головой и уставилась в свои бумаги.

– Ну что же, – продолжил Андрей. – После армии я пошел работать в милицию, где начинал от помощника следователя и закончил службу старшим следователем по особо – важным делам в звании подполковника. Я в основном работал в отделении по тяжким преступлениям, ну там убийства, телесные повреждения, разбойные нападения, изнасилования… Но также, по надобности, расследовал банальные кражи, вымогательства, хулиганство… Иногда приходилось расследовать и экономические преступления…

– И хотите сказать, что являясь должностным лицом, расследуя такие специфические дела вам не давали взятки? – внезапно рявкнул прокурор, заставив Андрея вздрогнуть. – Брали взятки? А? Смягчить статью, вывести из дела одного или несколько фигурантов? Говорите, говорите, подсудимый. Ведь зная, на какой работе вы работали, очень-очень трудно воздержаться от соблазна получить какое-нибудь денежное или материальное вознаграждение. Не бойтесь, здесь все свои, а это лишь виртуальная игра.

– Ну давали взятки… Ну брал взятки… А кто не берет в милиции? За эти мизерные зарплаты работаешь сутками, как вол… Ни выходных тебе, ни проходных… А так, хоть есть какой-то стимул… – нагло и резко ответил прокурору Андрей. – Смотрите в свой кодекс, ищите мне статью! Я вам сам ее подскажу – получение взятки – предусматривает лишение свободы сроком до десяти лет. Вот так-то. Все?

– Нет, не все, – парировал прокурор. – А к этой статье прилепилась еще и злоупотребление властью или служебным положением – двенадцать лет лишения свободы! А служебный подлог? Еще три года лишения свободы!

– И снова – нарушение Заповеди, на сей раз четвертой – Шесть дней работай и делай всякие дела свои, а седьмой есть день отдохновения, который посвяти Господу Богу твоему! – вскричал отец Феофан. – А наш подсудимый, как пояснил суду, без выходных работал сутками, умышленно нарушая и попирая Закон Божий!

– Ух, как вас понесло, – вскричал адвокат. – Одни обвинения в адрес моего клиента! Мы вообще, согласно Конституции, можем отказаться давать показания и обвинение не получит и йоты доказательств. Я уже говорил, что подсудимый давно искупил свою вину порядочным поведением и если он и виновен, то может получить минимальный срок, либо условный, а не максимальный, как цитирует санкции статьи государственный обвинитель!

– Подсудимый, – прервал судья речь адвоката, – вы готовы дальше давать показания высокому суду?

– Валяйте, – засмеялся Андрей, в глубине души начиная презирать этих мелких старикашек. Спрашивайте, что хотите. Вы хотите узнать, что было дальше? А дальше была рутинная следственная работа. Что потом? Потом я встретил свою любовь – жену Елену, от которой у меня родился прекрасный сын. Я предвижу ваш вопрос, батюшка, – обратился Андрей Петрович к отцу Феофану. – Вы хотите спросить, прелюбодействовал ли я? Да, прелюбодействовал и неоднократно. Были у меня любовницы. Были ли внебрачные дети, я не знаю. Знаю только, что одна из моих любовниц «залетела» и я ее заставил, да, именно заставил, сделать аборт. Что, господин прокурор, съели? Какую вы мне статью вмените в этом случае? Не я делал аборт, я, как видите, не женщина… А то, что она потом покончила собой… Так извините, я ее в петлю не засовывал.

– Все очень просто, подсудимый. – спокойным тоном, не взирая на нервную дрожь Андрея, сказал прокурор Юдин. Есть в кодексе статья, которая подходит вам, как нельзя кстати. Эта статья – доведение до самоубийства. Это вы, своим поведением довели бедную девушку, наверное очень сильно вас любившую, до того, что она под вашим давлением, сделала аборт, а потом, от безысходности, или мысли, что она больше никогда не родит, покончила жизнь самоубийством. А это – три года лишения свободы! Не много ли уже набралось ваших «грехов», за которые можно получить приличный тюремный срок, может даже расстрельный…

– А вот и нарушение шестой Заповеди – Не убивай! – Отец Феофан начал нервно расхаживать по гостиной. Верочка что-то усердно писала, низко опустив голову над столом.

– Нет нарушения Заповеди Господней! – проскрипел старый адвокат. – Мой клиент никого не убивал, а если и довел кого-то до самоубийства, – то это абсолютно другая статья – а не умышленное убийство! И пришить ее моему клиенту не удастся!

– Ну что же, – прокурор встал, поправил свой мундир и снова сел. – У вашего клиента, дорогой наш защитник, и так уже столько совершенных преступлений, что ему впору быть признанным рецидивистом. Я думаю, что высокий суд разберется, расставит все на свои места и вынесет ему справедливый приговор.

– Успокойтесь, господа, успокойтесь. – отозвался судья, снова зазвонив в колокольчик. Может объявим перерыв? Выпьем, подкрепимся, а то наше судебное заседание становится все жарче и жарче…

Все участники так называемого процесса согласились с предложением судьи и налили себе бокалы. Кто коньяка, кто – вина. Верочка опять налила Андрею Петровичу из кувшина желтую жидкость. Андрей почувствовал, как у него понемногу стали отказывать ноги, а тело превращалось в ватную куклу. От его прежнего взбудораженного состояния не осталось и следа. Что-то захотелось спать. «Так», – подумал Андрей, – «нужно заканчивать этот балаган и идти отдыхать. Завтра – трудный день». Но подняться он не смог – не слушались ноги. «Что они со мной сделали?» – подумал Андрей и тут судья проговорил:

– Ну что, будем продолжать процесс?

Андрей бессильно махнул рукой и заговорил заплетающимся языком:

– Вы хотите узнать, что было потом? Потом я уволился с милиции и стал адвокатом. Защищаю отъявленных негодяев, бандитов и подлецов, которые платят мне хорошие деньги. И плевать я хотел на правосудие, которое, кстати, всегда можно купить. Каждое дело имеет свою цену. Чем сложнее дело и больше срок, тем, соответственно, и больше нужно потратить денег, чтобы это дело спустить на тормозах, а то и вообще прекратить. Все дела. Понимаете, господа хорошие, – все! Как были раньше, так и остались теперь продажные судьи, прокуроры, адвокаты… Всех можно купить за деньги, а если не возможно купить за деньги, то все равно можно купить, только за большие деньги… И вы, с вашей игрой в правосудие, считаете меня преступником, но если на то пошло, то преступниками могут быть все люди – все, которые хоть что-то значат в этой жизни. Вот вы, например, прокурор – неужели вы были кристально-чистым человеком и за вашей спиной нет таких же преступлений и нарушений Заповедей, как у меня, а то и более? А вы, адвокат? Неужели вы честно работали всю жизнь, получая гроши от вашей коллегии? Или все-таки носили взятки следователям и судьям за «правильные решения» тех или иных дел? А? А вы, батюшка? Добросовестно ли вы исполняли все Божьи заповеди, которые так ревностно защищаете? То-то, господа хорошие… Все мы грешны, все мы в чем-то преступны…И если есть у нас хоть малейшее осознание того, что где-то мы неправильно прожили свою жизнь, есть где-то далеко проснувшаяся совесть, – то еще ничего не потеряно и не нужно клеить ярлыки преступников на всех этих людей. Игра – игрой, а реальность совсем другая… Вам ли этого не знать, господа хорошие… А теперь, давайте заканчивать эту уже порядком надоевшую игру. Судья! Выносите свой приговор!

– Что ж, если вам, подсудимый, больше нечего сказать, то судебное заседание объявляется закрытым. Прокурору и защитнику приготовиться для выступления в прениях. После чего последнее слово подсудимого. Готовы ли стороны к судебным прениям?