Каприс для Кати

– На каком еще автобусе?

– На рейсовом, блин! – Катя вдруг разозлилась, вскочила со стула. – Слушай, мне это надоело! Я в ваши игры не играю! Скажи мне, как обраться до мемориала Славы, и я пойду.

– До чего?!

– Слыш, – она "включила" крутую девчонку, – ты сам не местный что ли? Сегодня у вас тут день освобождения города от немцев, историческая реконструкция, а ты как с печи упал.

Парень смотрел на нее оторопело. Катя двинулась к выходу, собираясь уйти, и, неожиданно глаза наткнулись на отрывной календарь, висящий на стене. Катя подошла, посмотрела.

– Это что за раритет? – она полистала странички, – ты тоже что ли в представлении участвуешь?

– В каком представлении?

– Так! – она выставила вперед ладонь, – хорош мне голову морочить! Какое сегодня число?!

– Девятое декабря…

– Нууу…

– Сорок первого года…

– Какого года? – у Кати пересохло в горле и она, схватив стакан с остывшим чаем, отпила глоток.

– Сорок первого… – голос незнакомца был не менее удивленным, но говорил он вполне уверенно.

Кате показалось, что у нее заложило уши и защипало глаза. Она подняла руки, чтобы потереть их, и рухнула на пол.

Очнувшись, она почувствовала у себя под головой теплые колени. Мальчишка испуганно заглядывал ей в лицо.

– Фух, испугался, – засмеялся он, когда Катя завозилась и попыталась встать. – Лежи, а то опять сбрякаешь.

– Ты – девчонка, – добавил он чуть погодя, и Катя услышала, что он улыбается. – А я думал парень. Одета как парень. Тебя как зовут?

– Катя, – ответила она, – а тебя?

– Меня Миша. Михаил Новик.

– Катя Котова.

– Ну, понятно. Ты, наверно, от голода упала, такое часто бывает. Есть хочешь?

Катя отрицательно мотнула головой, меньше всего сейчас она хотела есть. Она все-таки собрала все силы и села на полу. Миша пристроился рядом на корточках.

– Миша, ты не шутил? Какой год ты сказал?

– Да какие шутки! Сорок первый. А что?

– Я, наверно, сошла с ума. Или сплю. Или сошла с ума и уснула. Этого быть не может!

– Да что не так-то? – Миша недоуменно посмотрел на нее.

– Да то, что сейчас две тысячи шестнадцатый!

– Какой-какой?

– Две. Тысячи. Шестнадцатый!

– Ты точно с ума сошла, – засмеялся Миша.

– Нет, погоди! – она затрясла головой, вспоминая. – Мы подъехали к монастырю… все пошли внутрь, а я… Слушай! Это кошмар просто! Этого быть не может! Это как в том фильме! Там черные копатели… Ну неважно, в общем они в будущее попадают во время войны, понимаешь?! И я так же! О, боже… О, боже…

Она металась по комнате, а Миша смотрел на нее, явно не улавливая нить разговора.

– О, боже! О, боже…

– Ты верующая что ли? – он уже почти опасливо смотрел на Катю, очевидно, уловив из всего речевого потока только слово "боже", – точно, блаженная какая-то.

– Ты не понимаешь! – Катя схватила Мишу за руку, – я попала в прошлое! Я живу в две тысячи шестнадцатом!

Он осторожно отцепил ее пальцы от своего рукава.

– Этого быть не может!

– А я о чем?! – она опять заметалась, – быть не может, но случилось! Только за что это мне? В фильме, там они в могилах солдат рылись, а я ничего такого…

– Ты про какой фильм твердишь? Какие могилы?

– Ой, да ты не поймешь! Слушай! Мне надо в монастырь вернуться, там ворота назад!

– Какие ворота?

– Ну проход, где я в вашем времени оказалась! Я там шла-шла, а вышла тут!

Миша помотал головой.

– Нельзя в монастырь! Там немцы кругом.

– Миша! – Катя снова схватила парня за телогрейку, – пойми, если я туда не попаду, я навсегда останусь в этом времени! А там мама… И папа… И…

Катя вдруг заплакала, уткнувшись парню в грудь. Не ожидавший такого, он сначала было отшатнулся, но потом осторожно сомкнул руки у нее за спиной.

– Ну, не реви, не реви, – нарочито грубо проговорил он, похлопывая ладонью между лопаток, – надо, значит надо. Пойдем.

Глава 3

Они вышли из дома. Миша привычно осмотрел улицу в щель в заборе и махнул рукой – можно! Он придержал тяжелые ворота, и выпустил Катю.

– Ты дом закрывать не будешь? – шепотом спросила девочка.

– Я закрыл, – ответил он ей так же.

– А на ключ?

Миша усмехнулся.

– От кого? Немцы захотят зайти, так и в закрытый дом зайдут. А свои не полезут. Сейчас все прячутся, не до этого. Да у нас и брать-то нечего.

– А ты с кем живешь?

– С теткой, отцовой сестрой.

– А где она?

– Она в подвале прячется.

– А ты почему дома?

– Не хочу в подвале сидеть.

– Мм, понятно… – ответила Катя, хотя ей было совсем непонятно.

Ребята шли по краю улицы, постоянно оглядываясь на каждый шорох. Постепенно Катя начала узнавать места, где она уже проходила.

Пару раз им навстречу попадались немцы, сначала двое на мотоцикле, и тогда Миша столкнул ее в обочину, и упал сверху сам, завалив обоих снегом. Второй раз они заметили машину с солдатами. Немцы вели себя деловито, перекрикивались хриплыми голосами, и было видно, что они торопятся.

Миша протащил Катю через кусты, и они вышли на какую-то тропу вдали от дороги. Тут можно было отряхнуться от снега и передохнуть.

– Миша, а где твои родители?

– Отец на войне, а мамка умерла давно, я еще маленький был. Мы с тетей Машей жили, отцовой сестрой.

– Ты в школе учился?

– Учился, – кивнул он, – восьмилетку закончил. А потом с отцом на фабрике работал.

– А лет тебе сколько?

– Шестнадцать. А тебе?

– Мне пятнадцать будет скоро.

Катя посмотрела на парня и вдруг подумала, как он отличается от парней в ее времени. Даже лицо его было другое – строгое, серьезное. И сам он такой… Сосредоточенный. Как взрослый.

Потрепанная одежда, очевидно, грела плохо. Миша потирал красные руки и всё пытался натянуть на них рукава. Катя решительно стянула перчатки.

– На вот, надевай!

– Вот еще! Надевай сама!

Катя взяла его за руку и хотела надеть, но Миша выдернул кисть и легонько оттолкнул Катю.

– Я тебе девчонка что ли, девчоночьи вещи носить?

– Ах так, ну ладно! Сейчас я тебе покажу девчонку!

Она начала подбираться к нему, кружила, кружила, вспоминая, как показывал тренер, потом резко схватила за предплечье, и, поставив ноги устойчиво, перекинула парня через себя, довершив прием несильным ударом в грудь. Миша не торопился вставать, удивленно разглядывая Катю.

– Ну ты даешь! – восхищенно протянул он, – где так научилась?

– Да я с восьми лет рукопашкой занимаюсь, меня папа в секцию отдал. Говорит, нынешней женщине не помешает немножко самообороны. Ну что, наденешь перчатки или еще раз? – она улыбалась.

Миша смущенно поежился и протянул руку за перчатками.

– Давай, – согласился он. – Научишь меня?

– Научу, – кивнула Катя.

Они двинулись дальше. Катя засунула руки в рукава куртки и сделала подобие муфты. Мембранная куртка грела отлично, и она радовалась, что не надела белую. Та была красивая, но не такая практичная. Хотя, кто ж знал, что ей придется преодолевать расстояния с мальчиком из прошлого.

Монастырский комплекс показался вдали. На фоне белого снега было видно, как сновали черные фигурки. Немцы! Ребята затаились за деревьями в ожидании.

– Что это они делают? – Катя пыталась рассмотреть.

Немцы таскали ящики внутрь. И тут на нее снизошло озарение.

– Миша! Они хотят взорвать монастырь! Нам экскурсовод рассказывала! – она опять задрожала, – как же я попаду домой?!

– Да погоди ты суетиться! – Миша схватил ее за руку, притянул к себе и держал, чтобы она не шевелилась, – смотри, они уезжают!

И правда, солдаты сели в машины и поехали, оставив троих часовых.

– Со своими они взрывать не будут, – проговорил он ей в ухо, – сейчас уедут, мы попробуем подобраться.

– Но там же солдаты!

– Я другую дорогу знаю, они нас не заметят! Мы маленькими тут всё облазили, я каждый камень знаю.

Миша подождал еще немного. Часовые вели себя спокойно. Двое курили и разговаривали, третий куда-то пошел, но быстро вернулся. Миша взял Катю за руку и повел. Перебежками они преодолели часть пути, а когда здание скрыло их от солдат, торопливо двинулись к храму.

– Ну давай, показывай, где ты шла?

– Ну, вон там. Я зашла слева от собора, шла, шла, а потом что-то – бабах! Я испугалась, пошла быстрее, и вышла справа от собора. Ну и оказалась тут.

– М-да… У собора ходить опасно. Там даже спрятаться негде. Ну, давай попробуем.

Они крадучись пошли вдоль стены.

Катя старалась идти на том расстоянии от кирпичной стены, как она делала в первый раз.