Колхоз: назад в СССР
Глава 1
— Милославский Жорж Аристархович! Ты… — Женщина в два шага подошла ко мне очень близко, а потом, что есть, ткнула указательным пальцем в мое, между прочим, лицо, чуть не выколов глаз длинным, ярко накрашенным ногтем. — Ты — позор семьи! Позор! Я долго терпела! Мы долго терпели. Но всему приходит конец. Все. Достаточно. Сегодня тебя практически выгнали из Академии! С позором. Ты представляешь, каким бы был этот удар для отца? Ты, вообще, представляешь? Поэтому, мой дорогой сын, завтра утром ты собираешь свой чемодан и едешь в деревню к моему двоюродному брату. В колхоз. Понял? В колхоз! Выгребать дерьмо из-под коров!
Я молча смотрел на эту особу, мечущуюся передо мной. Она широким шагом подходила к дверям ректората, цокая каблуками, будто лошадь на параде, потом возвращалась обратно. Честно говоря, не имел возможности наблюдать лошадей, тем более на параде, но ассоциации были именно такие. Выглядела женщина … ну, наверное, шикарно. Когда-то очень давно можно было бы так сказать. Одежда впечатляла своей… назовем это, индивидуальностью. Ярко-изумрудный комбинезон с широким поясом, нижняя часть которого была сделана по классике. Каждая бирючина имела такую четкую стрелку, что можно резать … не знаю, что, но что-то резать точно можно. Правда, длина их была чуть короче привычной. Мода, походу. Ещё и отвороты внизу. Такие же четкие. Босоножки на высоком каблуке малинового цвета. По мне, так очень удивительный выбор сочетания. Ну, да хрен с ним. Пиджак, тоже малиновый, с подозрительно широкими плечами. Отвечаю, там внутри вшито по куску поролона. Сто процентов. Поэтому, дама, на вид которой дашь не более сорока лет, казалась какой-то непропорциональной. Будто треугольник, который поставили углом вниз. Размаху ее плечей в этом пиджаке позавидовал бы даже "Железный Арни".
Волосы были зализаны по бокам назад, но зато челка, боже… у нее это была именно челка… , стояла, как хохолок попугая, которого языком лизнула корова. То есть вроде дыбом, но как-то несмело, уходя назад. В ушах имелись круглые, здоровенные кольца. Тоже малинового цвета.
И вот смотрел я на эту особо молча лишь по одной причине. Но она, причина, была очень весомой. Знаете почему? Да потому что ни хрена я не Жорж, и уж тем более не Милославский. Про Аристарховича вообще молчу. А ещё мне до задницы хотелось выйти на улицу, встать перед этим знакомым, но в то же время, таким чужим зданием со старинным фасадом, задрать голову вверх… или руки… да блин. И голову, и руки… Потому что плющило меня и таращило со страшной силой. А потом заорать во весь голос. Что, твою мать, происходит?!
Просто зовут меня на самом деле Денис. Ден. Денчик. Ну, последний вариант для тёлочек. Имею в виду, тех девочек, которые удостаивались чести оказаться со мной или подо мной. Хотя, даже если на мне, такой вариант тоже неплох. Не в этом суть.
Всего лишь час назад я мчал по ночной столице, уходя от "гайцов". Эти дебилы то ли номера не разглядели на тачке. То ли наоборот, разглядели, но с какого-то перепуга решили тормознуть меня. Меня! Машина принадлежала отцу, и последний идиот только мог не знать эти номера, которые стоя́т на "Porsche 911".
Короче, если говорить проще, я — мажор. Да. Я тот, кто гоняет по улицам от нечего делать, кто может прийти и выкупить зал ночного клуба, ибо так хочется. Я люблю скорость, секс, тёлочек и бабки. Потому что все это у меня есть. Со мной хотят дружить, поддерживать контакты, просто нравиться. Мой отец — член Совета Федерации. Мать сидит в Госдуме. Моя старшая сестра, которую всей душой ненавижу, один из наикрутейших топ-менеджеров не только России, но и, пожалуй, мира. Чтоб ей, сучке, обосраться во время своей очередной деловой встречи.
Искренне не понимаю, почему нужно этого стесняться. Реально. У моей семьи есть деньги и статус. В чем проблема? Идите, заработаете и можете вести себя так же. Мне двадцать один год. Я просто охренительный тип. Я родился… как там говорят… с золотой ложкой во рту? Херня. У меня она была сразу усыпана бриллиантами. Поздний ребенок, любимое чадо, бла-бла-бла…
Все было именно так ровно двадцать один год и внезапно закончилось за какие-то минуты час назад.
Я попал в аварию. Гребаные менты. Все из-за них. Ночь, прошел дождь. Этот дебил в форме и прозрачном дождевике выбежал, размахивая своей палкой. Я несся мимо, даже не обратив внимание на машину с опознавательными знаками. Да потому что все, сука, все знают, кому принадлежит этот "Porsche 911". Даже мысли не возникло, будто у кого-то хватит ума, а вернее, наоборот, вообще его нет, чтоб тормозить мою тачку. Естественно, как шел под сто пятьдесят, так и продолжил двигаться. Когда увидел в зеркале мигалку, а потом услышал приказ остановиться, честно говоря,не поверил, ни ушам, ни глазам. Да ну на хер. Быть того не может. Конечно, даже и не собирался. Выжал педаль и умчался вперёд. Но этот настойчивый дебил погнался за мной.
Если бы не погода, отвечаю, ушел бы. Все испортил дождь. Помню только, как на крутом повороте машину занесло и я вдруг отчётливо понял, мандец, не впишусь. Потом скрежет, удар, взрыв в голове и все. Тишина. Пустота. А ещё понимание, это конец. Так стало обидно. Думаю, да вы вообще, что ли? Я живу в таком кайфе, у меня все настолько круто. Обидно просто сдохнуть в аварии. Реально. Тупо и обидно.
И ровно в тот момент что-то произошло. В душе не имею ни малейшего понятия, что именно. Просто вдруг в глаза ударил яркий свет, а потом я оказался внутри машины. Вот только это был ни хрена не "Porsche". Вообще не знаю, откуда взялась эта тачка, а точнее, я в ней, но то, что она древняя, как говно мамонта, точно. Древняя не по возрасту, а по модели. Так-то новая. Имелся даже кожаный салон.
Я полулежал на заднем сиденье, откинув голову назад. В носу у меня что-то было засунуто. В каждую ноздрю. Не хочу знать, что это. Честно.
— Жорж, ты как? — Рядом сидела та самая женщина в изумрудном костюме. — Вадим резко затормозил и тебя бросило вперёд. Даже сознание потерял и кровь пошла носом. А я говорила, сядь назад. Сядь назад. Ты же никогда не слушаешь. Вот итог. Думала, ты вообще это специально, лишь бы мы не попали в Академию. Скажи сразу, чего ждать? А? Чего?
Дамочка говорила без умолку, явно не нуждаясь в моих ответах. Я же смотрел на нее, на водителя, а похоже, это именно водитель, на салон машины, на улицу за окном. И тихо охреневал. Что произошло? Пять минут назад была ночь, современная Москва. Пять минут назад я умер. Это точно. Я умер. Сложно объяснить, но оказывается, момент смерти ты понимаешь наверняка. Теперь же светило солнце, а за стеклом виднелась какая-то другая Москва. Совсем другая. Я точно понимал, что это — Остоженка, и мы стоим недалеко от Дипломатической Академии МИД, где я учусь, но… будто время отмоталось лет на тридцать — сорок назад. Конечно, я знаю, как выглядел народ в 90-е. Кто не видел "Бригаду" и Сашу Белого? Фильм старый, но смотрят его до сих пор. И все же сейчас окружающая меня реальность даже на 90-е не тянула. Принять все это за прикол невозможно. Просто, например, если бы моя наглая сестра решила выставить меня идиотом, а это ее любимое развлечение, потому как присутствует уверенность у человека в идиотизме собственного брата, она не могла бы так быстро и так глобально практически перестроить целый район Москвы. Здесь просто тупо не было некоторых зданий, а те, которые были, вообще на себя не походили.
— Какой год? — Голос был не мой. Сто процентов не мой. Тембр чуть выше.
— Жорж… — Женщина отклонилась назад, прищурила глаза, — Ты меня пугаешь этим цирком. Причем, боюсь вовсе не за тебя, а за те причины, которые тобой движут. Решил изобразить из себя сумасшедшего? Это что же ждёт меня тогда на встрече с ректором? Я понимаю, что априори приглашение даже не к декану, а к ректору, очень дурной знак. И скорее всего, услышу я нечто ужасное…
— Просто скажи, какой год. — Я поднял руку, пальцами щупая предметы, торчавшие из обеих ноздрей. Слава богу, ватные жгутики. А то сейчас этих лайфхаков в тик токе столько что охренеть можно от разнообразия вариантов, куда, что и в каких целях можно засунуть.
— Господи… Хорошо. 1980 год, месяц июнь, число пятнадцатое. Все? Достаточно? Ладно, вижу, пришел в себя. Ты специально, наверное, ударился головой. А я Вадима наругала. Так. Хватит тут разыгрывать роль жертвы. Двигай к учебному зданию.
Последние слова предназначались водиле. Женщина даже хлопнула его по плечу, чтоб тот трогался с места.
И что это такое? Вообще все это. Машина, тетя, будто сошедшая с плаката очень многогодичной давности. Видел нечто подобное, на одной из вечеринок. Там была тематическая движуха. Привет из каких-то там лет. То ли 90-е, то ли 80-е. Не помню. Сильно не особо заморачивайся. Накидался коктейлями с самого начала мероприятия. Но телки явились, нацепив нечто подобное. Сейчас вообще в тренде все, связанное с советским прошлым. Не вижу в данном факте ничего классного. Честно. И вот если очень хорошо осмотреться, а потом проанализировать увиденное, я бы сказал, будто оказался вот на такой тематической вечеринке, только о-о-о-о-очень больших масштабов.
Нервно хихикнул. Женщина, сидевшая рядом недовольно покосилась.
— Жорж, прекращай. И лучше сразу скажи, чего ждать. Почему Сергей Леонидович пригласил меня на личную встречу? Ты же уверял, будто с учебой все отлично.
Я неопределённо пожал плечами, а потом попытался сдвинуться в сторону, что разглядеть свое лицо в зеркало заднего вида. Но там, как раз сидела моя … кто? Скорее всего, логично предположить, моя мать.
Вообще эту тему с перемещением душ я слышал от одной девахи. Она на ней двинутая немного. Серьезно. Ходит на какие-то встречи избранных и вся такая ерунда. Главное, родители, вполне адекватные люди, имеют нехилый бизнес. Девка сама по себе внешне — кукла. А в голове такой бред. Вот она мне как-то задвигала странную теорию про карму, долги и жизненный путь. Но я всерьез не принял ее слова.
Однако, сейчас, и это факт, находился в обстоятельствах, которые сильно напоминали как раз ту самую лабуду, которую она мне втирала.
Опустил взгляд вниз, рассматривая руки. Сука, не мои. Точно не мои. На левой, между большим пальцем и указательным должно быть родимое пятно, а его нет. На правой был шрам возле запястья. Небольшой. Я шел по клубу с бутылкой вискаря, споткнулся, упал и ухитрился ее разбить, да ещё и разхреначить острым краем руку. Достаточно глубоко, кстати. Но состояние было такое, что даже не обратил внимания. Кто-то из девок попросил у персонала бинт и перевязал рану. Это было пару лет назад и шрам остался, точно знаю. А теперь — чисто.
Что ж тогда выходит? Сознание мое и мысли мои. Вижу происходящее точно я. Но все остальное…
Машина остановилась напротив знакомого здания Дипломатической Академии.
Водила вышел из машины, быстро ее обогнул, а потом открыл женщине дверь.
— Ну? Идём? — Она посмотрела на меня с ожиданием во взгляде. Правда, это было не ожидание, когда я соизволю вытащить свой зад из тачки, а то ожидание, за которым предполагается апокалипсис. На меня, если честно, никогда так не смотрели.
В элитном лицее все учителя знали, чей я сын. Да мы там все были чьи-то сыновья. Нам очень многое спускали с рук. Родители башляли немалые бабки не за то, чтоб их ненаглядных деток выставляли дураками или ругали. Поэтому, в случае возникновения каких-либо проблем, все решалось на месте, между собой. Вызывал директор, а потом методом активной торговли по принципу " ты — мне, я — тебе", обговаривался выход из сложившейся ситуации.
Сейчас же взгляд тети в изумрудном костюме обещал мне очень многое. Точнее не мне лично, конечно, а тому, в чьем теле я оказался.
Походу, мы учимся в одном месте. Да и судя по тачке с личным водителем, этот товарищ тоже не из простой семьи. Хоть так. Был бы тот ещё номер, окажись я на месте какого-нибудь колхозника. Не дай бог, конечно.
В общем, походу, я реально умер, но хрен его знает, почему, оказался в теле левого пацана. Причем, не было никаких там коридоров, задушевных бесед и выбора. Типа, хочешь, иди на свет, хочешь, мы тебя в какого-нибудь бедолагу определим. Поживешь еще. Конечно, выбор очевиден и несомненен. Жить я люблю. Все бы ничего, но время, которое меня сейчас окружает, явно не 2022. И слова тети насчёт 1980 кажутся вполне правдоподобными.
Я вышел из машины вслед за … хрен с ним, вслед за матерью. Оглянулся на тачку. Эм…. Это, типа, что? Вроде Волга, но выглядит как-то непривычно. Обошел ее спереди. На решетке радиатора имелась вытянутая по диагонали латинская буква "v", а сверху, на капоте буквами было написано "чайка".
— Жорж! — Женщина стояла рядом, наблюдая за моими манипуляциями и они ее, похоже, изрядно бесили. — Идём!
Она развернулась и направилась к зданию Академии. Делать нечего, я пошел следом.
Ну, а дальше, собственно говоря, случились тридцать минут позора, которые мне пришлось пережить вместо неизвестного осла, в чье тело я ухитрился попасть.
Удивило другое. Семейка явно имеет высокий статус. Но тем не менее, мужчина, которого мы нашли в кабинете ректора, отчитывал меня с таким энтузиазмом и рвением, что возникло ощущение, ему самому до задницы нравится этот процесс. Он будто ждал возможности высказать "наглому, бессовестному, захребетнику, позорящему имя своего отца"(цитата) все, что о нем думает. Мать же наоборот бледнела, краснела, заикалась, извиняясь. Умрёшь. Попробовал бы что-то подобное сделать тот ректор Академии, которого я знал. Да мать, моя настоящая мать, естественно, а не этот попугай, размотала бы его за пять минут.
Высказав все, что только можно, Сергей Леонидович, как его назвала эта женщина, заявил, мол, достаточно. Хватит. При всем уважении к заслугам отца,(даже интересно, кто мой новообретеный папенька) он, то есть ректор, вынужден сообщить о предстоящем отчислении студента Милославского Георгия Аристарховича с кафедры международных отношений. Более того, вынужден ещё поднять вопрос о присутствии столь неблагонадежного человека в рядах комсомольцев.
В этот момент женщина в зелёном буквально пошатнулась на стуле, а в процессе сольного выступления ректора она сидела напротив него, я — рядом, и приготовилась, походу, упасть в обморок. Потом взяла себя в руки, бросила в мою сторону взгляд, который способен убить, и рявкнула командирским тоном:"Выйди!".
Я пожал плечами, выражая свое отношение к происходящему, а потом сделал, о чем просили. Вышел из кабинета ректора. Вполне понятно, сейчас пойдет главный разговор. Мамочка предложит Сергею Леонидовичу энную сумму денег, может, какую-то услугу, и они придут к консенсусу, решив, что в общем-то, прегрешения Милославского Георгия Аристарховича вовсе не так уж смертельны. Обычно все работает по данной схеме. Кстати, ничего особо страшного я не услышал. Пропускал лекции, висели хвосты с зимней сессии, хамил преподавателям, обозвал какую-то лаборантку какой-то кафедры нищебродием. За это исключить? Реально? Могу представить, если бы я рассказал и ректору, и мамочке хотя бы половину своих геройств, совершенных до смерти реально мной. Но даже намека о том, чтоб Никонова Дениса Сергеевича отчислить никогда не случилось. А тут вообще полная фигня и за это — пошел вон.
Правда, женщина в зеленом поступки сына ерундой явно не считала.
Она появилась из кабинета, минут через двадцать. Вид у нее был … отвечаю, стало страшно. Реально. Впервые за двадцать один год. А я вообще ничего не боюсь, ибо похер. Сейчас же было ощущение, что умру повторно. Только теперь не в итоге несчастного случая, а очень даже целенаправленного убийства.
Ну, а следом, как раз, состоялась эта речь, про дядю, колхоз и коровье дерьмо. Я выслушал с умным лицом, но мысленно поржал. Да ну конечно. Отправит она любимого сыночка в деревню. Даже не смешно. Отвечаю.
Глава 2
А вот на следующее утро реально было не смешно. Меня разбудил смачный такой, звонкий шлепок по щеке.
— Жорж, вставай! Подъем!
Господи, ну зачем так по-ублюдски каверкать имя. Оно и Георгий не радует, а этот "Жорж", так вообще, как бы не стошнило.
После посещения Академии, водила отвёз нас с маменькой на Кутузовский проспект, где, оказывается, мы жили. Ну, что сказать, неплохо. Райончик достаточно известный. О том, что здесь в свое время обитала вся элита номенклатуры, конечно, я знал. Причем, элита самого наивысшего уровня: Брежнев, Андропов, Черненко и иже с ними.
В квартире имелось пять спален, столовая и кухня. На полу лежал самый настоящий паркет, обстановка полностью соответствовала внешнему виду моей новообретенной маменьки. Диваны с золотыми ручками, картины в дорогих рамах, много блестящих предметов и просто сбивающий с ног дух цыганщины. Дорого, богато. Причем это "дорого и богато" специально выпячивалось так, чтоб не дай бог случайный гость не подумал, будто живут здесь обычные люди. Полное отсутствие вкуса. Особенно убили огромные, чуть ли не в потолок шкафы со стеклянными дверьми, где стояла посуда. Реально. Посуда. Какие-то салатники, вазы, бокалы и фужеры. Предположительно, это был хрусталь, но е-мое… Хвалиться тарелками — очень странно. И ещё в одной из комнат, так понимаю, она выполняла роль кабинета, три стены из четырех занимали полки с книгами, которые стояли специально подобранными сериями. Если вспомнить маман, она очень мало похожа на увлеченную литературой даму. Там быстрее в голове — очаровательная пустота и перекати — поле, которое по этой пустыне с тихим шорохом катится. Подозреваю, столь огромное количество книг тоже своего рода признак богатства и исключительности.
В общем, несомненно дизайном жилья занималась мамочка. Во всем чувствовалась ее рука и она сама в этой обстановке смотрелась очень органично.
Пока ехали к дому, я натурально забился в угол на заднем сиденье, потому что мать кидала в мою сторону такие выразительные взгляды, от которых хотелось выскочить из машины и с криком умчаться в туманную даль. Реально. Я практически видел свое отражение в ее тёмно-серых глазах, и у этого отражения, как минимум, не было головы. От дальнейших высказываний, наподобие тех, которые были озвучены в Академии, ее, похоже, удерживало лишь присутствие водителя. Наверное, устраивать скандал при обслуге, ниже ее попугайского достоинства.
Честно говоря, это сильно сбивало с толку и мешало обдумать ситуацию. А она, ситуация, была с одной стороны — радостная, с другой — отвратительная.
Радостно то, что я жив. Очень радостно. В данном случае, не до капризов. Получить возможность и дальше существовать в этом мире, знаете ли, самое наилучшее, что может произойти в подобной ситуации, когда тебя расплющило на дороге вместе с тачкой. Отвратительно то, что я реально оказался в советском времени. Вот к этому пока не знаю, как относиться. Хотя, и данный факт тоже безумно радует, пацан, в тело, которого закинуло, — мой ровесник. Судя по пламенной речи ректора, как раз третий курс. Могло быть значительно хуже. Очнулся бы каким-нибудь старпером. Или… девкой. Фу… Ужас какой.
Семейка, кстати, тоже богатая. Мать, правда со странностями. Что психовать- то так? Поговорила с ректором, сто процентов немного отбашляла. Велика проблема. Главное, все, что я так люблю, деньги, статус, положение в обществе, на месте. В общем, есть от чего оттолкнуться.
Значит, выходит, даже то, что "отвратительно", на самом деле пойдет.
Встретила нас в квартире женщина, предполагаю, скорее всего, выполняющая роль помощницы по хозяйству. Домоуправительница или что-то такое. На ней было строгое темно-синее платье с белым ажурным воротничком, волосы собраны вверх, лет пятьдесят за плечами. Но при этом мать называла ее Тоней, а она маман — Светланочка Сергеевна. Светланочка… Ну, в принципе, да. На Светлану моя родительница не тянет. А вот Тоня, как раз наоборот, рост имела, будто профессиональная баскетболистка, но при этом вся была какая-то круглая, мягкая, обтекаемая.
— Ну, что?
Едва мы переступили порог, Тоня кинулась навстречу, прижимая свои пухлые ручки к весьма массивной, возвышающейся, будто уральские горы, груди.
— Что? — Маменька демонстративно повернула голову, посмотрела на меня очень выразительным взглядом. Отвечаю, если бы из ее глаз могли лететь стрелы, я бы уже валялся, утыканый ими, будто дикобраз. — Еле смогла убедить Сергея Леонидовича не выгонять Жоржа. Комсомол. Понимаешь? Отчислить из комсомола сына члена Политбюро ЦК КПСС.
— О, Господи… — Тонины ручки переместились от груди выше. Она ахнула, прикрыв рот ладошками. Сразу двумя. А там такие ладошки… Мне бы они просто прикрыли сразу лицо. — Жорж Аристархович, ну, как же так…
Ещё одна. Со своим Жоржем.
— В общем, решила. Поедет к Виктору в Зеленухи. На все лето. Если не поумнеет, там и останется. При этом условии ректор пошел навстречу. Обещал пока что не принимать решительных мер. Только ради уважения к Аристарху. Иди в свою комнату и на глаза мне не попадайся.
Последние слова предназначались мне. Я, собственно говоря, был не против. Пусть перебесится. По опыту знаю. Иногда отец, имею в виду мой настоящий отец, вспоминал о том, что он, вообще-то, родитель, и устраивал показательные выступления. Топал ногами, кричал, что вырастил безответственного раздолбая, пару раз даже швырнул телефон об стену. Думаю, просто и без того планировал поменять старую модель на новую.
Но такое происходило в совсем уж в крайнем случае, если мне не удавалось прикрыть свои похождения самому. Особенно нравилось вот это "вырастил". За свои годы я видел его так редко, что к воспитанию там не имелось вообще никакого отношения. За мной постоянно приглядывали то няньки, то репетиторы, то гувернантки. И отец, и мать были заняты карьерой, созданием финансового благополучия в семье.
Сестрица, кстати, росла совсем иначе. Разница между нами была в тринадцать лет и она иногда с особым удовольствием любила ткнуть меня носом в то, что ее родители возили на моря́, ходили в музыкальную школу на концерты, делали вместе уроки. Ну, короче, типа вот к ней отношение было совсем другим. Возможно. Однако,не сильно расстраивало, если честно. Меня любили, как позднего ребенка и позволяли все. Честно. Даже когда очередная гувернантка заводила разговор о том, что мальчик выходит из-под контроля, мать отмахивалась, тискала меня, целовала в затылок и говорила, будто сыночек у нее самый лучший. Потом совала в карман несколько купюр и уезжала по делам. Позже, вместе бумажных денег появился счёт в банке и безлимитная карта.
Так что сейчас, пока Светланочка Сергеевна пребывает в состоянии бешенства, лучше и правда переждать бурю. Заодно подумаю, как и что будет дальше.
Правда, я так понял, что новая родительница, в отличие от прежней, не работает. Судя по всему, она сидит дома, занимаясь хозяйством. Плохо. Будет постоянно маячить перед глазами. А вот тот факт, что папочка у нас — член Политбюро ЦК, это прекрасно. 1980 — тоже неплохо. К примеру, времена Иосифа Виссарионовича напрягли бы меня значительно больше. Там все было, как на минном поле. Сделал шаг — выжил. Сделал второй — разнесло ошметками к чертям, по всем окрестностям. Сегодня ты на коне, а завтра не просто под конем, а стоишь у стенки без права рассчитывать на советский суд, который, как известно, самый гуманный в мире. Три раза ха-ха. Все же, несмотря на свое пофигистическое отношение к учебе, о прошлом страны я, конечно, знал. Не совсем дебил. Международные отношения, куда меня запихнули родители, какое-никакое, но образование давали. Да и так. Читал на досуге ради интереса всякие биографические труды и воспоминания, ещё в школьные годы.
Сейчас же у нас, выходит, 1980. Отличное время. Ещё два года до конца правления Леонида Ильича. Дух свободы. Буржуйский запад уже проник за железный занавес. Во всей ситуации с этим перемещением, или воскресением, не знаю, как правильно назвать, кстати, больше плюсов, если посмотреть более внимательно.
Я имею информацию о том, что будет дальше. Соответственно, могу реально добиться очень многого, отталкиваясь от этих знаний. Хм… А в общем-то, получается, наоборот тогда. Вовсе это не минус, что попал в прошлое.
Короче, с такими радужными мыслями, отправился в комнату. Ужин Тоня принесла прямо туда, потому что с моей стороны последовала ответная реакция на маменькин закидон и скандал. Я состроил из себя жертву, отказавшись от еды. Пусть попереживает. Думаю, до утра она вообще про свои Зеленухи забудет. Ну, не может на полном серьезе эта женщина отправить сына в какую-то там деревню. Стрёмно.
Но вот утро а также смачно прилетевший шлепок несколько мою уверенность пошатнули. Открыл глаза и увидел стоявшего рядом пацана лет четырнадцати — пятнадцати. Подросток выглядел, как с картинки учебника истории. Белая, выглаженная рубашка, заправленная в темные брюки и пионерский галстук. Причесан волосок к волоску. Лицо довольное, с наглой ухмылочкой. Судя по всему, наверное мой брат. Мы похожи. Потому что, конечно же, при первой возможности ещё с вечера, рассмотрел себя в деталях.
Типаж был ничего себе так. Высокий, плечи широкие, достаточно приличное тело. Похоже, в жизни нового меня присутствовали какие-то занятия спортом. От природы, конечно, бывают и мышцы, и рельеф, но это больше исключение из правил. В основном, хорошая физическая форма — результат плодотворной работы. Знаю точно, сам лет с шестнадцати не вылазил из спортзала, имея личного тренера. До кучи ещё были фехтование и танцы. Вот танцы "радовали" меня сильнее всего. Просто интересна логика родителей в данном случае. Я — пацан. Пацану главное — быть сильным, уметь отстоять свое. И вот иду я такой по улице, навстречу — хулиганы. Они говорят, дай закурить, а я в ответ, вы че, не рискуйте. А то я вас затанцую. Ну, видимо так это виделось матери. Инициатива исходила от нее. Поэтому с танцев в восьмом классе я "соскочил".
Волосы теперь были светлые, такие же, как у новой маменьки, с пшеничным оттенком. Прическа, конечно… Но, для данного времени, наверное, даже стильная. Глаза темно-синие. Ниче так. Интересно. Да и вообще, рожа, надо признать, симпатичная. Можно сказать, красавчик. Почти час вертелся в ванной, рассматривая себя со всех сторон. В принципе, остался доволен. Заглянул в трусы, на мгновение задержав дыхание. Ну, а что? Очень, кстати, важный момент. В старом теле мне было, чем гордиться. Новое, слава богу, тоже не подвело.
Так вот пацан, который стоял сейчас рядом и довольно скалился, сильно был похож на меня.
— Что надо? — голос немного звучал хрипло, ещё не отойдя ото сна.
— Мне — ничего. А тебе надо вставать. Там Тоня вещи собрала и Вадим уже ждёт. — Братец чуть не похохатывал от удовольствия.
— Какая Тоня? Какие вещи? — я сел в постели, ладонями потёр лицо.
— Твои, ясное дело. Твои вещи собрали. Ты же в Зеленухи отчалишь сейчас. — Пацан просто даже не скрывал радости от всего происходящего.
— Зеленухи… Вот черт… Серьезно? Я думал, она до утра успокоится.
— Кто? Мать? — Тут он просто откровенно рассмеялся. — Ты чего, не знаешь ее, что ли? Наоборот. Если решила, то все, хочешь, не хочешь, а Зеленух не избежать. Ты же сам, осел, виноват.
— Кто осел? Ты как со старшими разговариваешь?! — Рванул с постели, пытаясь поймать наглого пацана за рубашку. Однако тот с завидной скоростью увернулся, отскочив на приличное расстояние.
— Осел, осел, осел… Ме-е-е-е-е… — Он даже головой затряс, изображая животное.
— Господи… Придурок. Осел издает совсем другие звуки. А ты сейчас на роль козла претендуешь. Причем, вполне заслуженно.
Блин… Всегда был младшим в семье. Сестру доводил с детства, как только представлялась такая возможность. Это — определенные развлечение. Но сейчас сам оказался на месте старшего брата. Этот малолетний идиот откровенно издевался надо мной.
— Будешь коров пасти. Ха-ха-ха! Коров. Жоржик Милославский — пастух коров. Ой, не могу.
— Семён! Перестань. — Дверь в комнату открылась, явив ту самую Тоню. — Зачем ты доводишь брата?
Похоже, она слышала часть нашего разговора.
— Жорж, пора собираться. Поезд через полтора часа. — Женщина, как каравелла, плывущая по волнам, развернулась по приличной диагонали, а потом двинулась обратно в коридор. Всё-таки она была очень громоздкой для своих лет. Не полной, а именно объемной. Серьезно. Как здоровенный лайнер, рассекающий морские просторы.
— Поезд?! — Я кувырком скатился с постели, подхватил брюки, висевшие на спинке стула, который находился рядом с кроватью, а потом, сунув ногу в одну штанину, поскакал вслед за домоуправительницей, попутно пытаясь определить в нужное место и вторую конечность. — Тоня! Какой поезд? Я думал, хотя бы тогда уж Вадим отвезёт. Вообще… Может, не хочу никуда ехать.
Я, с трудом натянув брюки, босиком, догнал ее уже возле столовой.
— Жорж, ты знаешь свою мать, — Тоня посмотрела на меня с укором, — Она, может, и создаёт впечатление рафинированной, немного избалованной особы, но не для кого не секрет, кто главный в этом доме. Скажи спасибо, что отец ничего не знает. Что она скрывает все эти проблемы от него. В другом случае, боюсь, отправился бы ты не в Зеленухи, а на строительство Байкало- Амурской магистрали. Ты вспомни позицию Аристарха Николаевича и его отношение ко всему. Он никогда не разбирается в сути проблем. Виновен — держи. И не важно, кто.
— Круто…
— Что за новое слово? — Тоня скривилась. — Совсем вы русский язык исковеркали. Изъясняйся, пожалуйста, как воспитанный, образованный советский человек, а не как шпана подзаборная.
Больше говорить она ничего не стала. Просто развернула меня в сторону комнаты, велев умыться и собраться, пока будет готова кулебяка, которую возьму с собой в дорогу. Только что пинка для скорости не отвесила. Меня же насторожило слово "кулебяка" и то, что она понадобиться в дороге. Где же находятся эти Зеленухи, если даже еда для перекуса необходима.
В итоге, очень быстро, буквально через пятнадцать минут все было готово. И чемодан, который заранее собрала домоуправительница, и кулебяка, обернутая в бумагу, и я, немного охреневший от развивающихся событий, а точнее от скорости и направления их развития, которые в мои планы, как бы, не входили.