Первое испытание

Я машинально сделала шаг назад. Ну, думаю, все…

Кир успел перехватить того, первого. Придержал за плечо.

– Мы братья. Родные, – произнес он, тяжело глядя на Анну. Потом перевел взгляд на брата. – А ты нашел с кем связываться. С малолетками.

И ведь был прав. Глупые, лишенные чувства самосохранения, но при этом слишком наглые малолетки.

«И живые позавидуют мертвым…»

Когда отец говорил, что учеба на первом курсе похожа на страшный сон, я была уверена – преувеличивает.

Оказалось, преуменьшает.

– В столовую или в кафе? – хмуро посмотрела на меня Аня после окончания второй пары.

Первой шла анатомия. Второй – латинский язык.

До этого дня мне казалось, что отец со мной занимался значительно больше, чем это требовалось. Теперь я считала, что намного меньше, чем стоило. Усвоить все, что нам задали к следующему занятию, на первый взгляд было просто невозможно.

– А может, просто посидим где-нибудь в тихом уголочке? – предложила я, прислоняясь к стене у окна, рядом с которым мы стояли. – Не знаю, полезет в меня сейчас кусок или нет.

– Полезет, – заверил меня подошедший Иван. Сдвинутый набок белый колпак на голове добавлял его виду щеголеватости. – Если барышни не против, то есть здесь тихое место, в котором неплохо кормят.

Барышни были не против. После большой перемены была медицина катастроф. И нам до нее требовалось обязательно дожить.

* * *

Факультатив по медицине катастроф был необязательным предметом. Да еще, если не считать субботних занятий, стоял в такое время, что попасть на него могли только подобные нам счастливчики.

Судя по наполненности аудитории, к третьему курсу многие сообразили, что некоторые практические предметы лучше сдавать заранее. Не пропустишь что-нибудь интересное.

Нас, первокурсников, среди тридцати человек было четверо. Аня, Иван, я и Лука – угрюмый молодой человек из группы профессора Березина.

Как сказала Анна, которая успела узнать все и обо всех, сильный целитель, но слабо подготовленный по биологии. Потому и попал в разряд тех, кто вроде как и принят, но только до первой сессии. Стоит завалить хоть один предмет, и все, сразу на отчисление.

– Добрый день, дамы и господа. – В аудиторию вошла Людмила Викторовна. Выглядела она сегодня строже – брючный костюм делал ее неприступной, но столь же эффектно, как и вчера.

– Добрый день, – дружно поднялись мы.

– Можете садиться, – прошла она за кафедру. – Рада видеть тех, кого хотела увидеть.

– Это вы обо мне? – приподнялся один из двух парней, которые вот уже второй день встречались на моем пути.

Они тоже были здесь. И даже успели несколько раз бросить взгляд в мою сторону.

– Конечно, о тебе, Петр. И о твоем брате.

– Крутые парни, – шепнула мне на ухо Аня.

И ведь еще утром она о них ничего не знала.

– Чем? – хмыкнула я.

Их тачку я видела. Интересно было узнать, только ли в деньгах дело или в ходу еще и родственные связи.

– Родственниками, – подтвердила мое предположение Аня. – Седьмая вода на киселе, но имеют отношение к императорскому роду.

После ее слов я внимательнее посмотрела на парней. Деньги деньгами, но о том, что рада видеть их на факультативе, Людмила Викторовна говорила без малейшего намека на шутку.

А это значило, что к ребятам стоило присмотреться. Без особых заслуг госпожа Соколова на моей памяти еще никого не выделяла.

– Давайте начнем вот с чего, – вернула меня с небес на землю Людмила Викторовна. – Целители и чрезвычайные ситуации. Зачем нужны мы, если обычно на месте ЧС хватает и специально подготовленных медицинских работников?

– У нас нюх, как у обученных собак, – едва она закончила, вновь приподнялся Петр.

– В точку, – сделав жест, словно эту самую точку и поставила, произнесла Людмила Викторовна. – Наша эмпатия позволяет чувствовать жизнь не хуже, чем натасканным четвероногим.

– Если не лучше, – подала голос Аня.

– Тоже согласна, – кивнула Людмила Викторовна. – Для тех, у кого эмпатия выше среднего, поиск живых в таких ситуациях – простое дело. Страх, ужас, боль, непонимание, желание выбраться любой ценой… Эмоции разные, но все они для нас как маяк.

– Мы можем определить состояние потерпевшего еще до того, как он будет извлечен спасателями, – решила и я включиться в обсуждение. – И даже поддержать жизнедеятельность, если это окажется остро необходимо.

– Великолепно! – благожелательно кивнула мне Людмила Викторовна. – Еще?

Мы с Аней переглянулись. Вроде самое главное…

– При необходимости целители быстрее и точнее делают сортировку, – в очередной раз поднялся Петр. – Честно сказать, лично меня от этого коробит.

– И не только тебя, – уже другим, серьезным тоном произнесла Людмила Викторовна. – Но когда речь идет о массовых жертвах, именно выбор целителя может спасти жизнь тому, кому ее еще можно спасти. Классический медик делает сортировку скорее интуитивно, пусть и основываясь на установленных правилах визуального осмотра и собственном опыте. Мы же видим картину именно такой, какова она есть.

– Не самая приятная перспектива, – высказался кто-то из находившихся выше рядов.

– Вы даже осознать до конца не можете насколько. – Людмила Викторовна вышла из-за кафедры, обошла стоявший рядом стол и встала, опершись на его край. – Четыре года назад, ночью, после лобового столкновения с фурой с виадука упал междугородний автобус, в котором на тот момент находилось сорок три пассажира плюс водитель. Внизу – железнодорожные рельсы. По согласованию с руководством МЧС на подобные случаи, если они не связаны с химическим, бактериологическим или иным специфическим поражением, кроме штатных медиков вызывают и нас, внештатных целителей. В тот раз поехали мы с профессором Березиным и четверо студентов.

– Это тогда у водителя фуры случился инсульт?

Я оглянулась, чтобы посмотреть на спросившего, и…

Петр наблюдал за мной. Внимательно. Изучающе.

Достаточно, чтобы вспомнить слова Анны. Седьмая вода на киселе, но имеют отношение к императорскому роду…

Совершенно ненужный мне интерес.

Сделав вид, что не заметила, вновь посмотрела на Людмилу Викторовну.

– Да, – не столько кивнула, сколько на мгновение опустила голову она. – Как затем выяснилось, предрейсовый осмотр в компании, осуществлявшей перевозки, был чистой формальностью. И эта формальность стоила жизни одиннадцати человек, не считая самого водителя. Но сейчас речь не об этом.

Она откинула голову назад, потом опустила. Медленно выдохнула.

Чтобы проникнуться серьезностью темы, вполне достаточно. Мы и так старались дышать через раз, а тут вообще затаились, словно мышки.

– Когда подъехали, группа МЧС уже работала на месте. Раненых поднимали с помощью люлек, раскладывали на дороге. Медики появились практически одновременно с нами, но… – Она не закончила, заговорив уже о другом: – На сортировку встали мы с профессором Березиным и двое студентов в качестве помощника-фельдшера. Работали по смешанной схеме, включая беглый осмотр на внешние признаки, обычно видимые издалека.

– Например? – вновь подал голос кто-то из задних рядов.

– Например… – повторила она как-то… жестко. – У пострадавших мужчин с тяжелой черепно-мозговой травмой возникает сильная эрекция. Это признак крайне тяжелой ЧМТ и практически гарантированной смерти.

– Ни хрена себе… – высказался кто-то слева.

Людмила Викторовна никак не отреагировала:

– На каждого пострадавшего на этом этапе сортировки отводится сорок секунд. Малая диагностическая магема при достаточной подготовке разворачивается за двадцать, оставляя столько же на принятие решения. Чем быстрее вы работаете с магемой, тем точнее приговор. А в тех условиях для тяжелых пострадавших это действительно может стать приговором.

– Но их же поднимали не всех одновременно, – опять последовало замечание из зала.

Людмила Викторовна криво усмехнулась:

– Те сутки были тяжелыми. Ранняя весна. Сначала все растаяло, затем резко похолодало, и выпал снег. На всех ведущих к Москве трассах аварии. В большинстве своем без летальных исходов, но пострадавших было много. Машин «скорой помощи» не хватало. Так что да, времени было достаточно для полной диагностической магемы. Но толку от этого оказалось мало. Тяжелых много. Шесть или семь человек из тех одиннадцати мы потеряли лишь вследствие несвоевременной помощи. Однако все это я вам рассказала по иной причине. – Она сделала короткую паузу, словно давая нам самим догадаться о том, о чем собиралась говорить. – После той сортировки один из двоих помогавших нам с профессором студентов забрал документы из академии.

– Сломался? – хихикнули теперь справа.

– Мы называем это – сгорел, – опять никак не отреагировала Людмила Викторовна. – И именно для того, чтобы сгоревших было меньше, для целителей обязательно каждые полгода, а при необходимости и чаще, прохождение курса реабилитации.

– А как же полковые целители? – вспомнила я про отца.

На этот раз Людмила Викторовна пусть и едва заметно, но улыбнулась:

– Полковые целители дают присягу. Они – служат Родине и воспринимают свои действия как долг.

– А мы? – вроде как обиделся Петр.

– А мы – работаем, – словно давая почувствовать разницу, чуть склонила голову Людмила Викторовна. – А иногда еще и кочевряжимся, выбирая место послаще и пациентов побогаче.

– Ну как же без этого! – не без сарказма хохотнул Кир и посмотрел почему-то на меня. Почему именно, стало понятно уже через мгновение. – И кстати, раз уж заговорили на посторонние темы, не поведаете, что среди нас делают первокурсники?

– А вас они смущают? – неожиданно задорно фыркнула Людмила Викторовна.

И не скажешь, что совсем недавно говорила о страшных вещах.

– Еще как! – заверил он. – Одно дело – мы, другое – эти салаги.

– Ну раз салаги… – выпрямилась Людмила Викторовна. – Давайте-ка я представлю их, тогда и решим: салаги или нет. Начнем с девушек. Анна Филоненко, – жестом попросила она Аню подняться.

Аня стесняться не стала. Поднялась, шутовски раскланялась на все четыре стороны, что тут же разрядило обстановку.

– Анна Филоненко, стопроцентный нейтрализатор. И при этом – универсал, что, как вы понимаете, делает ее уникальным целителем.

Аня вновь поклонилась и села.

А я поймала себя на том, что немного завидую той легкости, с которой она вписывалась в жизнь академии. Легкости и вездесущности.

Пойдешь направо – она там. Свернешь налево – тоже там. Вернешься…

У меня так никогда не получалось. Да и вряд ли получится.

– Александра Салтыкова-младшая, – заставил меня забыть о проблемах коммуникации голос Людмилы Викторовны.

Я встала, но обошлась без шутовства. И так чувствовала себя скованно, ощущая направленные на меня взгляды.

– Напомню, что род Салтыковых-младших известен своими целительницами. Александра – не исключение. По количеству магем и качеству их исполнения она обогнала всех присутствующих в этой аудитории. Полностью уравновешенный универсал.

– И что она тогда делает на первом курсе? – вполне серьезно поинтересовался Петр.

– Вот и я задаюсь этим вопросом, – с усмешкой ответила ему Людмила Викторовна, показав жестом, чтобы я садилась. – Завалишь мой предмет, и она займет твое место.

– Не завалю! – насупился он.

– Хочешь со мной поспорить? – многозначительно улыбнулась Людмила Викторовна.

От нашего смеха едва не вылетели стекла из окон. Это же надо было – провоцировать преподавателя, которому тебе предстоит сдавать экзамен.

– Так, успокоились, – спустя пару минут непрекращающейся истерики, все еще улыбаясь, потребовала Людмила Викторовна. – Иван Струпынин.

Я тут же навострила ушки. Тему талантов своего двоюродного брата Тоха, когда я спросила об этом, предпочел обойти стороной.

– Его дар пробился поздно, всего четыре года назад, но заявил о себе сразу мощно. Четкий, структурированный. Да и контролировал его Иван так, словно знаком с ним с детства.

– Четыре года назад? – переспросила я, неожиданно соотнеся некое волнение, которое чувствовалось в Иване, и рассказ Людмилы Викторовны об аварии.

– Да, Александра, – с ее лица вновь ушла улыбка, – он был в том автобусе вместе с матерью и своей младшей сестрой. И именно благодаря ему мы потеряли тогда одиннадцать человек, а не тринадцать.

– Круто! – высказал, наверное, всеобщее мнение Петр. – За такое награждать надо.

– Он и награжден, – подтвердила Людмила Викторовна. – Медалью «За спасение людей». И я очень рада, что он – студент нашей академии.

– Мещерские тоже рады, – вдруг подала голос Аня. – Такой крутой целитель…

– Будущий целитель, – поправила я ее.

С Иваном была знакома мало, но… На мой взгляд, он не заслужил того пренебрежения, которое явно звучало в голосе Анны.

– И остался Лука Трофимов, – так же, жестом, усадив Ивана, развернулась она в ту сторону, где сидел угрюмый парень из группы Березина. – У Луки редчайшая специализация. Он – универсальный донор, способный одновременно работать с несколькими стихиями.

– Вот это да! – довольно громко выказала свой восторг Анна.