Помоги проекту - поделись книгой:
– Вы пешехода пропустили, – вставил я. – Может, вернётесь додавите?
Но Рэндольф был слишком поглощён вождением, чтобы отвечать. Он всё посматривал на небо, словно ждал: не начнётся ли гроза? А сам тем временем направил «БМВ» через перекрёсток в сторону Эксетера.
– Ну, – снова подал голос я, – куда едем-то?
– На мост.
Исчерпывающее объяснение. В Бостоне и окрестностях мостов штук двадцать.
Я провёл рукой по кожаному сиденью с подогревом. В последний раз я ездил на автомобиле примерно с полгода назад – в «Тойоте» соцработника. А до этого катался в полицейской машине. Оба раза я назвался не своим именем. Оба раза сбежал. Но за два года уличной жизни я научился ставить знак равенства между автомобилем и тюремной камерой. И не факт, что сегодня на этом фронте грядут перемены.
Я всё ждал, когда же Рэндольф соизволит ответить хоть на один из моих животрепещущих вопросиков – ну, скажем: кто был мой папа? Кто убил мою маму? Как вы потеряли жену и детей? У вас сейчас глюки? Почему вам приспичило душиться этим гвоздичным одеколоном?
Но дядя был занят: он сеял хаос в потоке автомобилей.
Наконец, чтобы уже как-то прервать затянувшееся молчание, я спросил:
– Так кто там собирается меня убить?
Рэндольф повернул вправо, на Арлингтон. Мы обогнули Общественный сад, миновали конную статую Джорджа Вашингтона, ряды газовых фонарей и заметённые снегом изгороди. Я боролся с искушением вывалиться из машины, помчаться к лебединому пруду и укрыться в спальном мешке.
– Магнус, – произнёс Рэндольф, – я всю свою жизнь посвятил изучению следов скандинавов в Северной Америке.
– О, спасибо, – хмыкнул я. – Теперь-то мне всё ясно.
И тут я внезапно разглядел то самое сходство между Рэндольфом и мамой. Дядя точно так же сердито нахмурился, точно так же взглянул на меня поверх очков, как бы говоря: «Пожалуйста, мой мальчик, давай сейчас побеседуем без шуток». И от этого сходства у меня заныло в груди.
– Ладно-ладно, – кивнул я. – Как скажете. Значит, следы скандинавов. Это вы о викингах?
Рэндольф поморщился:
– Как тебе сказать… викинги – это те, кто устраивал вооружённые набеги. Это скорее род занятий. Речь о скандинавах, а они не все были викингами.
– Статуя Лейфа Эрикссона… Она означает, что викинги… ну то есть скандинавы, открыли Бостон? Я-то думал, это были отцы-пилигримы[10].
– Я могу прочесть трехчасовую лекцию только на одну эту тему.
– Ой, пожалуйста, не надо.
– Если коротко – скандинавы исследовали Северную Америку и даже строили здесь поселения примерно в тысячном году, почти за пять веков до Христофора Колумба. Учёные на этот счёт сходятся во мнениях.
– Вот радость-то! Ненавижу, когда учёные не сходятся во мнениях.
– Но насколько далеко на юг заплывали скандинавы, точных сведений нет. Добирались ли они до современной территории Соединённых Штатов? Эта статуя Лейфа Эрикссона… Любимое детище одного местного археолога-любителя. Он жил в девятнадцатом веке, и звали его Ибен Хорсфорд. Он истово верил в то, что Бостон – это затерянный край Норумбеги, южный рубеж проникновения скандинавов на наш континент. У Хорсфорда был инстинкт, нутряное чутьё, но реальных доказательств не было[11]. Многие историки решили, что он просто с приветом. – Дядя смерил меня многозначительным взглядом.
– Дайте-ка угадаю… А ведь вам не кажется, что он с приветом. – Я с трудом сдержался, чтобы не прибавить «дурак дурака видит издалека».
– Карты на моем столе, – сказал Рэндольф, – вот они и есть доказательство. Мои коллеги полагают, что это фальшивки. Но это не фальшивки. Утверждая это, я рисковал репутацией!
«Ага, вот почему его попёрли из Гарварда», – догадался я.
– Скандинавские первооткрыватели добрались до этих мест, – продолжал дядя. – Они что-то искали… И нашли это здесь. Один из их кораблей затонул неподалёку. Долгие годы я считал, что это произошло в Массачусетском заливе, и пожертвовал всем, чтобы разыскать останки затонувшего судна. Я купил яхту и брал жену и детей в походы под парусом. А в последний раз… – Голос его пресёкся. – Этот шторм разыгрался ни с того ни с сего, и пламя… – Тут он умолк, но суть я уловил: его семья погибла на море во время шторма. Выходит, он не только репутацией рискнул, а вообще всем ради своей безумной теории о викингах в Бостоне.
Честно, мне было его очень жалко. Но оказаться в роли очередной дядюшкиной промашки тоже как-то не улыбалось.
Мы остановились на углу Бойлстон-стрит и Чарльз-стрит.
– Мне, наверное, лучше выйти сейчас. – И я подёргал ручку. Дверца автомобиля оказалась заперта на центральный замок, кнопка которого находилась у водителя.
– Магнус, выслушай меня. Ты не случайно родился именно в Бостоне. Твой отец хотел, чтобы ты отыскал то, что он утратил две тысячи лет назад.
Я так и подскочил:
– Как-как, вы сказали?! Две тысячи лет назад?!
– Ну да, плюс-минус сколько-то.
Так, кажется, пора что-то делать. Может, заорать и начать колотить по стеклу? Кинется ли кто-нибудь мне на выручку? Если удастся выбраться из машины, попробую разыскать дядю Фредерика и Аннабет – они-то наверняка не такие психи, как Рэндольф.
Мы повернули на Чарльз-стрит, направляясь к северу, между Общественным садом и Бостон Коммон. Этак Рэндольф завезёт меня куда угодно: в Кембридж, в Норт-Энд, в какую-нибудь заброшенную придорожную канаву…
Я старался держать себя в руках:
– Две тысячи лет… Среднестатистические отцы так долго не живут.
Рэндольф напоминал мне Луну из старых черно-белых мультиков: бледное одутловатое лицо, изрытое оспинами и шрамами, и потаённая улыбочка, не предвещающая ничего хорошего.
– Магнус, что ты знаешь о скандинавской мифологии?
«Ну все, приехали», – обречённо подумал я, а вслух сказал:
– Да, в общем, немного. У нас была книжка с картинками, мама мне её читала, когда я был маленький. И ещё вроде была парочка фильмов про Тора?
Рэндольф брезгливо покачал головой:
– Эти фильмы… Они до нелепости неправдоподобны. Настоящие боги Асгарда – Тор, Локи, Один – куда более могущественны, куда более грозны, чем любая голливудская поделка.
– Но… они же из мифов. Их как бы не существует.
Рэндольф воззрился на меня чуть ли не с сочувствием:
– Мифы – это история, которую мы позабыли.
– Ой, знаете, я тут вспомнил: у меня же встреча назначена вон на той улице…
– Тысячу лет назад скандинавские первооткрыватели пришли на эту землю. – Рэндольф вёз нас мимо бара «Будем!»[12] на Бикон-стрит, где туристы делали селфи на фоне вывески. Посреди тротуара валялся скомканный флаер с надписью «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК» и моей старой фотографией, по которому как раз в этот момент протопал какой-то турист.
– Предводитель скандинавов, – вещал Рэндольф, – был сыном бога Скирнира.
– Ну, ясно: сыном бога. Нет, правда, высадите меня, я пешочком пройдусь.
– И этот человек принёс с собой некий особый предмет, – сообщил Рэндольф. – Нечто, принадлежащее твоему отцу. Когда корабль потерпел крушение в шторм, этот предмет был утрачен. Но ты… ты способен найти его.
Я снова подёргал дверь. По-прежнему заперто.
А знаете, в чём весь ужас? Чем дольше разглагольствовал дядюшка, тем меньше он казался мне психом. Моё сознание впитывало его рассказ как губка – все эти штормы, а также волков, богов и Асгард. Слова становились на свои места точно кусочки пазла, который я до сих пор никак не решался закончить. Я начинал верить дяде Рэндольфу, и от этого у меня тряслись поджилки.
Рэндольф вильнул вокруг въезда на Сторроу-драйв и припарковался возле счётчика на Кембридж-стрит. К северу от нас возносились рельсы открытого метро, ведущие к станции «Массачусетская многопрофильная клиника», а за ними высились каменные башни моста Лонгфелло.
– Так нам сюда? – спросил я.
Рэндольф порылся в подстаканнике в поисках четвертаков.
– Все эти годы он был ближе, чем я мог подумать. Мне всего-навсего нужен был ты!
– Вот оно, истинное чувство.
– Сегодня тебе исполняется шестнадцать. – Дядины глаза возбуждённо бегали. – И это идеальный день для того, чтобы ты мог востребовать своё наследие. Но этого дня ждали и твои враги. Поэтому мы должны найти его первыми.
– Но…
– Доверься мне ещё в самой малости, Магнус. Как только мы отыщем оружие…
– Оружие? Так моё наследие – это оружие?
– …как только ты завладеешь им – ты спасён. Я всё тебе объясню. Я научу тебя, как быть с тем, что грядёт. – Он открыл водительскую дверцу и собрался вылезать. Но я вцепился в его запястье.
Обычно я избегаю прикосновений. Не люблю физический контакт. Но сейчас мне требовалось дядино внимание – целиком и без остатка.
– Ответьте мне на один вопрос, – сказал я. – Но ясно и чётко, без увёрток, без лекций по истории. Вы сказали, что знали моего папу. Кто он?
Рэндольф накрыл мою руку своей, отчего меня перекосило. Для преподавателя истории ладонь у него была слишком шершавая и мозолистая.
– Магнус, клянусь тебе всей своей жизнью – это правда. Твой отец – скандинавский бог. А теперь поторопимся. У нас парковка на двадцать минут.
Глава 5. Всегда мечтал взорвать мост
– Нет, так не пойдёт! – возмущённо взвыл я вслед удаляющемуся Рэндольфу. – Заложить такую бомбу – и свалить!
Несмотря на трость и негнущееся колено, дядюшка хромал довольно резво. На чемпионате по скоростному ковылянию он бы взял золотую медаль. Прохромав к мосту Лонгфелло, Рэндольф взобрался на тротуар, а я скакал следом, и ветер свистел у меня в ушах. Мимо нас со стороны Кембриджа[13] тянулся утренний поток автомобилей. Машины ползли еле-еле, чуть ли не впритык друг к другу. Вы наверняка решили, что мы с Рэндольфом тут были единственными пешеходами – по-хорошему, кому придёт в голову шастать по мосту в минусовую температуру! Но это же Бостон – поэтому бок о бок с нами пыхтело с полдюжины бегунов, в своих лайкровых костюмах похожих на изнурённых тюленей. Вдоль противоположного тротуара шла мамашка с двумя карапузами, загруженными в коляску. Судя по лицам детишек, чувствовали они себя примерно как я – то есть беспробудно несчастными.
Дядюшка, хромая, опережал меня футов на пятнадцать.
– Дядя Рэндольф! – воззвал я. – Я вообще-то с вами разговариваю!
– Медленное течение реки, – бормотал он. – Мусор на берегах… Допустим, на протяжении тысячи лет характер прилива менялся…
– Эй! – Я наконец догнал дядю и ухватил его за рукав кашемирового пальто. – Вернёмся к вопросу о моём скандинавско-божественном папочке.
Рэндольф внимательно обозревал окрестности. Мы стояли на одной из главных башен моста – гранитный конус вздымался над нашей головой на полсотни футов. Башни обычно сравнивают с гигантскими солонкой и перечницей. Ну, не знаю… мне-то всегда казалось, что они как да́леки из сериала «Доктор Кто»[14]. (Да, я фанат. Закидайте меня гнилыми помидорами. И да: беспризорные тинейджеры тоже иногда смотрят телевизор – в ночлежных комнатах отдыха, на библиотечных компьютерах… Короче, у нас свои каналы.)
В сотне футов под нами сверкала стальным блеском река Чарльз. Испещрённая пятнами снега и льда, она напоминала питонью шкуру.
Рэндольф так сильно перегнулся через перила моста, что я занервничал не на шутку.
– Надо же такому случиться, – бормотал он. – Из всех мест на свете – именно это.
– Так вот, о моём отце… – снова завёл я.
Рэндольф стиснул мне плечо:
– Посмотри вниз, Магнус. Что ты видишь?
Я осторожно заглянул через перила:
– Воду.
– Нет же – резное украшение под нами.
Я взглянул ещё раз. Примерно на середине пилона над водой торчало что-то вроде гранитного балкона. Как театральная ложа, только с заострённым верхом.
– Похоже на чей-то нос.
– Вовсе нет… Впрочем, это и правда нос, хотя и в другом смысле. Это нос викингского драккара. Поэт Лонгфелло, в честь которого назван мост, восхищался древними скандинавами[15]. Писал поэмы об их богах. Как и Ибен Хорсфорд, Лонгфелло верил, что викинги добрались до Бостона. Отсюда и такие украшения моста[16].
– Вам бы экскурсии водить, – посоветовал я. – Фан-клуб Лонгфелло вас бы деньжищами завалил.
– Ты что, не понимаешь? – Дядина рука всё ещё лежала на моём плече, и мне от этого было неловко. – Столько людей веками верили в это. Чутьё говорило им, что это правда, но у них не было доказательств. Однако викинги не просто так посетили это место. Это место было для них сакральным! Прямо под нами – где-то рядом с этими декоративными корабельными носами – покоятся останки подлинного драккара, таящего в своих недрах бесценный груз.
– Я пока кроме воды ничего не вижу. И я всё ещё хотел бы послушать про папу.
– Магнус, скандинавские первопроходцы явились сюда в поисках оси миров, ствола древа. И они нашли его…
Гулкое «бум!» прокатилось над рекой. Мост дрогнул. Где-то в миле от нас, среди частокола труб и колоколен Бэк-Бэй, воздвигся столб густого чёрного дыма с грибной шляпой.
Я привалился к перилам:
– Э-э… А это не рядом с вашим домом?
Рэндольф помрачнел. Его серебристая борода поблёскивала в солнечном свете.
– Время уходит. Магнус, протяни руку над водой. Меч лежит там, внизу. Призови его. Сосредоточься на нём, как будто важнее нет ничего на свете. Как будто ты всегда жаждал им завладеть.
– Меч? Я… Слушайте, дядя, я всё понимаю, у вас, наверное, выдался нелёгкий день, но…
– ДЕЛАЙ, ЧТО СКАЗАНО.
Он произнёс это таким суровым тоном, что я как-то сник. Рэндольф определённо свихнулся – иначе не кормил бы меня баснями о богах, мечах и кораблекрушениях тысячелетней давности. Но столб дыма над Бэк-Бэй был очень даже настоящий. Вдалеке выли сирены. Водители на мосту высовывались из окон, чтобы поглазеть, доставали смартфоны и фоткали пожар.
Поделиться книгой: