Реальность Чужова

– Конечно, сынок, ложись, отдохни.

Мама ушла. Я сидел на своей кровати и не мог понять, что вообще происходит. Голова действительно гудела, пытаясь переварить сумбурные мысли. Все вокруг было не таким, как обычно. Но я не мог понять, что было не так. Вроде бы все знакомо, но при этом совсем чужое. И это ощущение меня никак не покидало.

Немного придя в себя, я начал размышлять и, чтобы проверить свою безумную догадку, набрал номер Мишки. Сначала послышались длинные гудки, никто долго не брал трубку, потом гудки оборвались, и чей-то хрипловатый голос сказал:

– Слушаю.

– Здравствуйте. А позовите, пожалуйста, Мишу к телефону.

– Здесь такие не живут, мальчик, набирай правильно номер, – услышал я грубый ответ и короткие гудки в конце.

Я еще раз проверил номер. И повторил набор. Снова тот же хриплый и недовольный голос ответил:

– Ну, говорите!

Я испугался и бросил трубку. Странное наваждение зародилось в моей голове. Все сходилось, но нужно было еще раз убедиться. Позвоню-ка я Лешке Решетову. Он у нас староста в классе и все про всех знает, выясню про Мишку у него.

Я набрал очередной номер по памяти. На другом конце ответил знакомый голос, от радости я чуть не заплакал:

– Леш, привет, это Серега Чужов. Ты случайно не знаешь, какой номер у Мишки Когерева, я что-то дозвониться до него не могу?

– Алло, кто это? – ответил непонятно Лешка.

– Прости, ты Леша Решетов?

– Да, это я, а ты кто?

– Я твой одноклассник, Чужов моя фамилия. Узнал?

– Первый раз слышу такую фамилию. Не знаю, кто ты и зачем разыгрываешь меня, но мне твои шутки не нравятся.

– Прости, – грустно ответил я и бросил трубку.

Теперь я действительно начал волноваться. Сомнений не оставалось, всему виной эта проклятая лаборатория. Я вспомнил яркую вспышку молнии, синеватый дым, устрашающий рев кабины. Наверное, что-то сломалось в моей голове, перетерлась память или появилось чужое сознание. Кажется, Мишка что-то бормотал про перемещение электронов в пространстве. Эх, друг, мне как никогда нужна твоя помощь. Где я сейчас? Это не мой мир, не моя реальность, я здесь абсолютно чужой.

Глава 5. Попытка всё изменить

Я проснулся с неприятным ощущением тяжести в голове. Откуда-то издалека доносился знакомый голос, едва пробиваясь сквозь стену разума:

– Сережа, просыпайся, пора в школу. Завтрак на столе.

«Значит, это всего лишь сон» – улыбнулся я, протирая глаза от кошмарного наваждения. Наощупь доковылял до ванной, глаза еще продолжали спать. Открыв кран, я стал заливать глаза водой, чтобы поскорее прийти в себя. И все никак не мог нащупать свой скребок для языка в стакане с щетками. И зачем кому-то понадобилось его перекладывать? И только тогда я полностью проснулся. Широко раскрыв глаза, я увидел, что ванная была совсем по-другому обставлена. Ни моего скребка, ни ирригатора для чистки зубов в ванной не было. Я посмотрел на себя в зеркало. Лицо было мое, тело тоже. Закрыв глаза, я попытался успокоиться, сделал несколько глубоких вдохов и отправился на кухню завтракать.

Я решил не рассказывать о своей беде, притворяясь, будто все в порядке, иначе, чего доброго, еще отправят в психушку. Я быстро съел свой омлет, отложив жареные сосиски в сторону.

– Не хочешь сосиски? – удивилась мама. – Ты же их больше всего любишь!

– Спасибо, мам, но именно сегодня не хочется. А скажи, пожалуйста, ты не думала, чтобы перевести меня в другую школу?

– Какую другую? В нашем районе только одна школа – та, где ты учишься. Тебе же там нравится, мало задают, можно ничего не делать, сам говорил, рай для школьника.

– Это да, я так раньше думал. Но сейчас мне кажется, что важно получить хорошее образование, чему-нибудь научиться, чтобы стать достойным человеком.

– Ого, как ты заговорил. И в какую школу ты хотел бы ходить? – засмеялась мама.

– В десятую гимназию, – твердо ответил я.

Мама в изумлении подняла брови и с интересом посмотрела на меня.

– Это лучшая школа в городе, да и находится она далеко. Туда таких лентяев, как ты, не берут. Сначала двойку по английскому исправь.

«Какую еще двойку?» – хотел я возразить. Но вовремя спохватился. Это у себя дома я был отличником, а здесь могло быть все, что угодно.

Я попрощался с мамой, взял свой ранец и вышел из дому. Всю дорогу я пытался привести мысли в порядок. Итак, я ходил во вторую школу и не сильно старался учиться. Подозреваю, что я – двоечник и лоботряс. Но я-то знаю, что смог бы учиться лучше. Почему бы мне не попробовать все изменить?

Первым уроком в расписании стоял английский. Но стоило мне пересечь порог класса, как сзади мне на плечо обрушилась чья-то рука.

– Здарова, Чуж. Сегодня после школы не убегай, надо отловить нашего новенького, а то он последнее время сильно зазнается, будем учить его хорошим манерам. Ты с нами?

Я обернулся. Передо мной стоял Вовка Лебеда, главный хулиган нашего класса. Я его помню еще с той поры, когда мы учились вместе в начальной школе. Очень неприятный тип. Весь класс держал в страхе, отбирал деньги у слабых, воровал еду из столовой, и зачем таких вообще в школу пускают?

Я молча кивнул в ответ, еще не понимая, какую роль играю в этой невольной игре.

Начался урок. Учительница всех поприветствовала и спросила, есть ли желающие исправить оценку за контрольную. Я тут же поднял руку вверх.

– Чужов? Неужели, ты, наконец, выучил алфавит?

– Алфавит? – переспросил я, не понимая.

– Ну, можешь, рассказать нам историю Англии, если это для тебя проще, – улыбаясь, шутила учительница, и весь класс поддержал ее коротким смешком.

Я помолчал несколько секунд и на хорошо отточенном английском начал рассказывать про Лондон – столицу Великой Британии. Класс мгновенно умолк. Никто больше не смеялся. Это было неожиданно, поскольку кроме алфавита мы ничего еще не изучали. Да и я, собственно, на контрольной получил за него двойку. Закончив рассказ, я почувствовал на себе тридцать пристальных вопросительных взглядов, от которых мне стало не по себе. Учительница сияла от радости, не зная, что сказать. Так моя злополучная двойка моментально превратилась в пятерку с плюсом.

На перемене все подходили ко мне с одним и тем же вопросом: давно ли я занимаюсь английским? Врать было очень трудно, не мог же я им сказать, что в гимназии учат английский со второго класса, и я полгода занимался с репетитором, чтобы догнать их программу.

Следующим уроком была литература. Учительница объявила, что сегодня будет легкое сочинение на тему: «Моя любимая книга». Класс гудел от негодования, особенно ярко свое недовольство выражали последние парты, с которых раздавалось чванливое пощелкивание семечками. Нужно было написать всего десять-двадцать предложений о том, что нравится читать и почему. Я решил, что буду писать про Тома Сойера. Но двадцать строчек было слишком мало, чтобы описать мою любимую сцену – строительство дома для Гека Финна на дереве. Я хотел поделиться мыслями о том, как сам люблю лазить по деревьям и мечтаю построить собственный дом высоко на ветках, где смогу прятаться от суеты, отдыхать и наслаждаться успокаивающим шелестом листьев.

Когда прозвенел звонок, все быстро побросали свои работы на учительский стол, а я продолжал писать. Бумаги не хватало, и я уже начал мельчить в конце страницы, как вдруг листок резко вырвали у меня из рук.

– Чужов, если ты опять написал, что чтение – бесполезное занятие, а все книги – сплошной бред, то снова получишь двойку. Пора бы тебе взяться за учебу, иначе ничего путного из тебя не выйдет.

Я молча собрал вещи и вышел из класса, расстроившись, что мне так и не удалось выразить свою мысль до конца.

Глава 6. Урок воспитания

– Слушай, Чуж, ты где так научился чесать по-английски? Было реально круто! С репетитором, что ли, занимаешься? – спрашивали меня ребята из Вовкиной компании после уроков.

Я лишь по инерции кивал в ответ и оправдывался, что дома заставляют заниматься. Образ двоечника и лоботряса было непросто поддерживать, но, кажется, именно таким здесь меня и воспринимали.

– О, смотрите, Тосик идет! – крикнул один из ребят.

Я посмотрел в указанном направлении, к нам приближался новенький из класса, Антон Молчанов. Ребята называли его обидным «Тосик».

Вскочив со своих мест, они окружили Антона со всех сторон. В середину вышел главный заводила Вовка Лебеда.

– Ребята, дайте пройти, – попросил спокойно Антон.

– С тебя должок, дружище, – начал дерзким тоном Вовка. – Тебя, кажется, не научили, что грубить старшим у нас не принято?

– Я никому не грубил, – начал оправдываться новенький.

– Ты не дал списать хорошим ребятам на контрольной, из-за тебя мои друзья оказались в неприятном положении. А за своих друзей я готов глотку порвать!

Вовка подошел ближе и со всей силы ударил Антона в солнечное сплетение. Бедняга согнулся пополам, начиная задыхаться. Остальные стали замыкать круг, намереваясь ударить беззащитного, который даже не пытался сопротивляться.

– Стойте! – закричал я изо всех сил. – Сейчас же отпустите его!

Я растолкал толпу, подошел к лежащему и помог ему подняться на ноги. Ребята смотрели в недоумении.

– Чуж, ты в своем уме? Ты что творишь? Это же предатель, его нужно наказать!

– Нет! Я не позволю бить беззащитного. Это не по-людски. Вы же не звери, вы – люди, и должны вести себя подобающе. Если драться, то только один на один.

– Хорошо, отойди, будет один на один, – рассвирепел Вовка от моей дерзости.

– Пусть сам выберет с кем драться, – сказал я, пристально посмотрев Антону в глаза с ободряющей поддержкой.

– Ладно, Чуж, ты прав, мы не звери, пусть выбирает! Эй, ты, болван, ты слышал, что сказал Серега? Выбирай соперника, пока мы не передумали!

Антон поднял голову. Шесть свирепых взглядов ожидали его реакции. Он посмотрел на меня, и я подмигнул ему. Молодец Антон, понял, наконец, что надо выбрать меня.

Мы встали друг напротив друга, я поднял руки и встал в стойку боксера, сжав кулаки.

– Ты драться-то умеешь? – тихо спросил я его.

Но по неуклюжим движениям и взгляду я понял, что это его первый раз. Я приблизился к нему вплотную, начав с ним бороться. Схватив за голову, я прошептал ему прямо в ухо: «Ударь меня коленкой в живот, только не сильно». Антон оказался понятливым малым и со всего размаха зарядил в меня коленом. Но попал не в живот, как я хотел, чтобы притвориться и упасть на землю якобы от боли, а прямо в пах. Боль скрутила меня пополам. Я закричал, упав ничком на землю, и остался так лежать, держась за ушибленное место. Это было невыносимо. Я продолжал валяться на земле и стонать, а Антон резким движением схватил портфель и, воспользовавшись всеобщей неразберихой, дал деру. Постепенно боль стихла, а я продолжал лежать на земле. Ребята пытались меня поднять, подбадривая словами, но им было не понять того, что творилось в моей голове.

– Ничего, Серега, мы его еще поймаем, он ответит за свою дерзость, – успокаивал меня Вовка.

– Я сам с ним разберусь, обещай мне, что вы его пальцем не тронете! – произнес я как можно суровее, но улыбка на моем лице предательски меня выдавала.

Глава 7. Долгожданная встреча

Вечером я снова заговорил с мамой о переводе в гимназию.

– Мам, ну, подумай сама, чему я могу научиться в этой школе? Уроки отменяют, за дисциплиной не следят, знаний не дают, учителям плевать на учеников, потому что те не хотят учиться, да еще этот Вовка со своей компанией. А там, понимаешь, гимназия – личность, интеллект, культура!

– Ты раньше говорил, что Вовка – отличный парень, что с ним не пропадешь.

– Я ошибался. Давай подадим документы, а? Вдруг все получится?

– Ну, хорошо, если ты настаиваешь, давай завтра же с утра и поедем!

От радости я запрыгал на месте, как щенок, которому дали долгожданное лакомство.

Ночь была очень волнительной, я никак не мог заснуть. Все представлял, как зайду в класс и увижу там Мишку. Как буду трепать его за плечи и кричать от радости, мы крепко обнимемся, а потом придумаем, как исправить то, что натворили. Мишка, он такой, головастый, из любой передряги найдет выход. А уж вместе мы вообще сила, обязательно что-нибудь придумаем, главное, дождаться завтра. И завтра наступило.

Я проснулся раньше мамы, умылся, почистил зубы и стал готовить овсяную кашу.

– Доброе утро! Сам проснулся? – не могла поверить мама. – И завтрак себе готовишь?

– Ага, овсянку.

– Но ты же ненавидишь кашу, тем более овсяную!

– Это я раньше ненавидел, а теперь люблю!

– Чудеса какие-то, моего сына, кажется, подменили, – засмеялась она.

Если б она только знала, насколько была близка к истине.

Гимназия располагалась на другом конце города, поэтому нам пришлось идти на остановку и ждать автобуса. Мне нравилось кататься на автобусах, было в них что-то по-домашнему теплое и уютное, особенно нравилось забираться на переднее сиденье, расположенное за местом водителя, чтобы наблюдать из-за его спины за дорогой и представлять, будто это я сижу за рулем. Всю дорогу я радовался, что есть такой дядя, и что у него потрясающая работа – развозить людей по разным важным делам, люди должны очень любить водителей автобусов.

Когда мы подходили к школе, в моей груди все грохотало от волнения, особенно, когда мы стали подниматься по знакомым ступенькам наверх. Зайдя в вестибюль, мама стала осматриваться, а я по привычке направился к лестнице.

– Погоди, сынок, нужно спросить, куда идти.

– Мам, кабинет завуча прямо за углом, а следующая дверь – кабинет директора, пойдем сразу к нему.

– Откуда ты знаешь, мы же здесь в первый раз.

– Все школы примерно одинаковы, – опомнился я, чуть опять себя не выдав.

Я подошел к двери кабинета директора, схватился за ручку, как вдруг дверь резко распахнулась. Из нее выскочил взбешенный Мишка, чуть не сбив меня с ног. На секунду мы встретились взглядами, но я не смог издать ни звука, онемев от неожиданности. Мишка же только нервно промычал: «Дай пройти», но видя, что я застыл, как вкопанный, толкнул меня рукой и побежал вниз по лестнице. Это было худшее, что могло произойти. Я ожидал чего угодно, но чтобы Мишка меня не узнал…

– Какой грубый и невоспитанный мальчик, – заметила мама.

– Он совсем не такой, – прошептал я, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать.

Мама зашла в кабинет директора, а я, решив, что другого шанса может не быть, сорвался с места и пустился вслед за беглецом.

– Мишка! Стой! Нам нужно поговорить! – кричал я ему в спину, догоняя уже на улице.

– Ты кто такой, и чего привязался ко мне? Мы разве знакомы?

– Да, вернее, нет. Выслушай меня, я все объясню, – задыхаясь от бега, стал упрашивать я. – Это сложно понять, но ты умный, ты поймешь. Мне некуда больше идти, только ты можешь мне помочь, иначе я пропал.

– Пропал? Вот я точно пропал. Меня выгоняют из школы, а тут ты со своим «помоги», мне бы кто помог? – начал жаловаться Мишка.