Человек с Золотым Торком

- Вы опоздали, - сказала она. - Агенты на местах обязаны представлять отчет точно в назначенный час.

- Да, мне удалось избежать смерти или тяжёлых ранений, спасибо за вопрос, Пенни. Могу я поинтересоваться, почему на инструктаже не было сказано о чертовом большом демоническом псе, стоящем на страже возле доктора Ди?

Пенни фыркнула. - В наши дни псы-демоны входят в стандартную комплектацию, Эдди. Вы бы знали, если бы потрудились прочитать все обновления, которые я вам посылаю.

- Если бы я читал всё, что присылает мне семья, я бы никогда ничего не успел сделать. И это был бы реально большой мозготрах.

Пенни слегка улыбнулась. - Когда ты не сможешь справиться с демоническим псом, Эдди, мы отправим тебя на пенсию. - Теперь сделайте свой доклад, пожалуйста. У меня есть и другие агенты, которые находятся под моим наблюдением.

- Но они не поклоняются самому твоему существованию, как я.

- Идолопоклонство ни к чему тебя не приведёт. - Составьте свой отчёт.

Я сразу же приступил к делу, бегло и точно, с лёгкостью, присущей долгой практике. Только соответствующие детали; семье не обязательно знать всё, лишь бы задание было выполнено успешно. Я не упомянул о своей короткой, неудачной встрече с Катехизатором Кармы. Но когда я закончил свой доклад и сел обратно в кресло, первое, что сказала Пенни, было: “Расскажите мне о Катехизаторе Кармы”.

Я глубоко вздохнул, но это не стало для меня сюрпризом. Семья знает всё, помните? Так уж сложилось. Поэтому я рассказал Пенни, что произошло, тщательно подчёркивая, что я ни в чём не виноват, и в конце она просто кивнула и прервала контакт. Экран потух, и я встал, медленно потянулся, чувствуя облегчение. Если бы у меня были какие-то проблемы, она бы сказала мне подождать, пока она не скинет его наверх. Итак, отчёт сдан, миссия выполнена. Пора отправляться в цивилизованное заведение и надраться вусмерть.

Я вышел из интернет-кафе, кивнув на прощание Вилли, который был занят отправкой анонимных пакостных писем Биллу Гейтсу. Я плотно закрыл за собой дверь, а затем небрежно оглядел боковую улицу, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. Тем временем день переходил в вечер, тени становились всё длиннее и темнее. Боковая улица заканчивалась мрачной кирпичной стеной, покрытой выцветшими граффити. Я встал перед стеной, произнёс определённые слова, и передо мной в кирпичной кладке появилась дверь. Дверь из чистого серебра и без каких-либо следов ручки, с глубоко выгравированными предупреждениями и угрозами на ангельском и демоническом языках. Я положил левую руку на серебро, и дверь передо мной распахнулась. Попробуйте сделать это как-нибудь, когда вашего имени не будет в списке одобренных гостей, и дверь сразу откусит вам руку; Но больше всего в клубе: “Wulfshead” мне нравится то, как ревностно они охраняют свою конфиденциальность и конфиденциальность своих покровителей. На самом деле клуб находится не в Лондоне; Вы можете войти в него из любого города мира, если вы являетесь действующим членом клуба и знаете текущий: passWords. Я не уверен, что кто-то точно знает, где (или когда) на самом деле находится “Wulfshead”. Это делает его лучшим из всех возможных мест, куда можно отправиться, когда вам нужно уйти от мира и его требований.

Я вошёл в дверь, где меня встретил ослепительный свет, грохот музыки и рёв людей, решивших хорошо провести время, несмотря ни на что. “Wulfshead” весьма современен и высокотехнологичен. Всё неоновое освещение и мебель настолько современная, что в половине случаев невозможно определить её предназначение. Стены представляют собой гигантские плазменные экраны, с чередой драматических кадров со всего мира. Время от времени на них мелькают секреты спален известных и важных людей, тайно записанные, ведь их владельцы имеют доступ к технологиям, в которых они не нуждаются.

Музыка била и гремела, а девушки практически без одежды вышагивали и притопывали на освещенных миниатюрных сценах, танцуя от души, и пот стекал с их извивающихся тел, а басы били сквозь пол.

Клуб, как обычно, был переполнен, до отказа набит самыми интересными людьми, которых только можно было найти. “Волчья Голова” - это место, куда приходят самые странные люди, чтобы расслабиться, выпить и поболтать со своими сверстниками. Членами клуба являются сверхъестественные, сверхэкстремальные, сверхнаучные и все остальные представители сообщества сверхлюдей. Это kosmopolites смесь, включающая в себя хороших и плохих парней, а также всех странных людей между ними. Здесь заключаются сделки, люди и иные совокупляются, и время от времени происходит убийство или превращение, все прекрасно проводят время. Это просто адская атмосфера. По давней традиции клуб является нейтральной территорией, но иногда здесь случаются драки. Просто здесь подходящая атмосфера. Бармен следит за порядком с помощью молотка для мяса, а вышибалы - големы, поэтому их нельзя подкупить или запугать.

Я направился к длинному бару в задней части клуба: сверкающая высокотехнологичная конструкция, которая больше походила на произведение современного искусства, чем на что-то функциональное.

Клуб гордится тем, что в его ассортименте есть всё, у чего есть название; от абсента до человеческой крови и дымящейся азотной кислоты с парами ЛСД. На самом деле выбор настолько широк, что большинство из нас считает, что клуб хранит свои запасы в карманном измерении, соединенном с баром гиперпространственной связью. Хороший совет - избегайте домашних вин, если только вы уже не испражняетесь в искусственный третий желудок. Закуски в баре ужасны, но закуски в баре всегда ужасны…

Я кивал и улыбался старым знакомым и приятелям, прокладывая себе путь сквозь толпу. Они знают меня только как Шамана Бонда; просто ещё одно лицо среди прочих. Никто из них даже не подозревал, что я могу быть Друдом, и я твёрдо решил, что так оно и будет. Мы защищаем мир, но никто никогда не говорил, что мы популярны. Я мановением руки заказал в баре охлаждённую бутылку: “Beck’s” и огляделся вокруг. Слева от меня Шарлатан Джо выступал перед избранной группой, и я подошёл послушать. Джо городской пройдоха и обманщик; двуногая акула в костюме от Армани. Более или менее терпеливо выслушивая его хвастовство и превозношение, я увидел ещё одно знакомое лицо: Янычарка Джейн. Она бодро кивнула мне, когда я присоединился к группе. Её армейская форма была заляпана чёрной кровью, а вблизи от нее пахло дымом и серой.

- Только что с поля боя? - спросил я, повышая голос, чтобы меня было слышно сквозь грохот. - Где вы оказались на этот раз?

Джейн пожала плечами и глотнула виски прямо из бутылки. Она коротко стригла свои чёрные волосы, чтобы никто не мог схватить их во время драки, и если её покрытое шрамами лицо и было когда-то красивым, то это было очень давно. Она была хорошей собутыльницей, пока вы держали её подальше от джина. Джин делал её угрюмой, и тогда её тянуло пострелять в людей.

- Какая-то война демонов, в другом измерении, - сказала она наконец. - Какой-то долбанутый придурок-некромант открыл Адские врата; и прозвучал призыв ко всем достойным наёмникам встать под знамёна… Оплата была хорошей, но я бы всё равно поехала ради драки. Я ненавижу этих грёбаных демонов!

- А кто не ненавидит? - сказал Дух Индиго, великолепный, как всегда, в своей полуночно-синей коже, плаще и маске, потягивая коктейль “Манхэттен” с нарочито оттопыренным мизинцем. - Проклятые твари хуже тараканов.

Я поднял за него короткий тост своей бутылкой. - Рад снова видеть тебя, Индиго. Как идёт война с преступностью? Прикончил каких-нибудь интересных суперзлодеев за последнее время?

- Обычная мразь, дорогой мальчик. В них нет ничего такого, что не вылечили бы две пули в голову. Должен сказать, что нынешняя порода Дьявольских вдохновителей и смертоносных извергов - весьма разочаровывает… Никакого стиля, понимаете ли, или чувства такта. Иногда едва ли стоит переоблачаться в этот наряд. Неужели злодею так сложно хотя бы надеть маску домино в своём тайном логове? Шарлатан Джо забросил свою историю, поскольку его никто не слушал, и угрюмо потягивал портвейн с лимоном.

Рядом с ним Голубой Фей был злым как старый пердун, он сокрушался о наступлении среднего возраста и стонал, что его палочка работает не так хорошо, как раньше…

- Итак, - сказал я, достаточно громко, чтобы заглушить Голубого Фей-ри, - какие последние сплетни, народ? Всегда есть кто-то, кто пытается захватить мир, взорвать его или сделать его лучше; все одинаково опасны и тревожны.

- Доктор Делириум опять затеял что-то мерзкое, - сказал Дух Индиго. Странствует в глубинах джунглей Амазонки. Думает, что он такой крутой только потому, что у него есть своя частная армия. Единственная причина, по которой у него есть армия, - это то, что это наследство его дяди.

- Точно, - сказала Янычарка Джейн, жестикулируя бутылкой виски. - Никогда не доверяйте рядовым солдатам. Хорошая форма, но нет настоящего мужества. Никакого огня в штанишках. Если они не могут превзойти вас численностью десять к одному, они не пожелают иметь с вами дел. Несколько лет назад Делириум пытался уговорить меня подписать с ним контракт, но я, конечно отказалась. Плата, которую он мне предложил, была очень низкая.

- Делириум, - прокомментировал Шарлатан Джо. - Случаем это не тот, кто коллекционирует новые эпидемии, а затем угрожает напустить их на цивилизованный мир, если ему не заплатят?

- Тот самый, - ответил я. - Всегда хочет, чтобы с ним расплачивались редкими почтовыми марками. Думаю, коллекционер всегда остаётся коллекционером.

- Ходят слухи, что один из Древних медленно пробуждается от своего долгого сна под полярным кругом, - сказал Шарлатан Джо. - И именно поэтому полярные льды тают гораздо быстрее, чем должны.

Янычарка Джейн громко фыркнула. - Каждый раз, когда погода ненадолго становится капризной, кто-то думает, что Старички возвращаются. Этого не случится. Они так долго спали, что вы не смогли бы разбудить ни одного, даже если бы засунули ему в зад ядерную бомбу и взорвали её.

- Я слышал, что проблема троллей в туннелях метро усугубляется, - сказал Дух Индиго.

- Отвратительные существа; только зубы, голод и никаких манер. Говорят, что они могут быть на грани того, чтобы снова начать роиться.

Янычарка Джейн просветлела. - Во время выбраковки всегда можно хорошо заработать. Я свяжусь со своим агентом и узнаю, не нанимают ли кого-нибудь. Лучше бы город не отдавал его снова на тендере группе “42”; эти ублюдки всегда хотят видеть головы как доказательство того, что дело сделано. В прошлый раз я вышла из метро, как Санта-Клаус, с мешком, полным конфеток.

- Привезли несколько новых видео, если кому-то из вас интересно, - сказал Шарлатан Джо. - Я знаю одного парня, который знает одного парня, который утверждает, что его телевизор принимает передачи из будущего. Он продаёт лучшие сборники на VHS, DVD и 16K, и я могу получить некоторые из них по весьма разумной цене…

- Не советую, - сказал я. - Я видел эти записи. Ничего, кроме кучки парней в странной одежде, держащих свои задницы перед камерой и многозначительно хихикающих. Технологии идут… в топку.

Так что мы пили, говорили, пили ещё, и вечер прошёл достаточно приятно. Шарлатан Джо воспринял всё это спокойно, так как всё ещё находился в восторге от своей последней дразнилки. Янычарка Джейн пыталась поболтать с парнем в кольчуге и выстрелила ему в задницу, когда он повернулся к ней спиной. Дух Индиго предложил показать мне свою тайную пещеру, но я вежливо отказался. Голубой Фей-ри потерял сознание и храпел на полу у наших ног.

- Не наступай на него, - мудро посоветовал Шарлатан Джо, - А то дождь будет идти сорок дней и сорок ночей.

В какой-то момент разговор зашёл о недавних встречах с печально известной семьёй Друд, с их золотыми агентами, я замолчал и стал слушать.

Никогда не знаешь, когда можно узнать что-то полезное. Мою семью постоянно видят за работой, большинство из свидетелей апокрифичны, или выдают желаемое за действительное. Если агент Друдов сделал свою работу правильно, никто, кроме цели, не должен даже знать о его присутствии. Но мы нечто вроде кругов на полях или болезней скота; нас обвиняют во всех грехах, которые не имеют к нам никакого отношения. В настоящее время в поле зрения попали акции в Москве, Лас-Вегасе и Венеции. Последнее было особенно неприятно; Никто, похоже, точно не знает, что произошло, но в городе несколько часов после этого вылавливал тела из каналов. Я сделал мысленную заметку проверить это, хотя по нашим меркам всё это звучит слишком слякотно. Мою семью много хвалят (или порицают) приписывая нам, то, чего мы на самом деле не совершали, но мы никогда ничего не подтверждаем и не отрицаем. Достаточно того, что мир защищён; им не обязательно иметь представление о семейном бизнесе. Кроме того, это идёт на пользу репутации.

В “Волчьей Голове” обычно хорошая компания, но в каждой толпе всегда найдётся один… Крупная фигура внезапно нависла над нами, размахивая пинтой светлого пива и настаивая на том, чтобы присоединиться к нашему разговору. Его рост составлял семь футов, как высоту так и в ширину.., на нём была потрёпанная безразмерная байкерская куртка и потёртые кожаные брюки. Это, как оказалось, был личный телохранитель, одной из звёзд. Новичок в “Волчьей Голове”, молодой, сильный и достаточно глупый, чтобы поверить, что правила клуба на него не распространяются. Он, очевидно, был Хайдом, использующим дистилляцию Доктора. Старая формула Джекила. Препарат достаточно мощный, чтобы держать его в форме - большим и брутальным, и в то же время достаточно разбавленный, чтобы он мог сохранять контроль. Он просто убеждал нас в прямом смысле этого слова, настаивая на рассказе о своей новой работе в качестве телохранителя важной Голливудской актрисы. Которая, если верить Бойду, не могла сделать абсолютно ничего без его присмотра. Он также делал грубые намёки на то, что снимет пробу с её знаменитого тела; во вне служебное время.

- Правда? - сказал Дух Индиго. - Я всегда думал, что она подружка Дороти.

- Не знаю, зашёл ли бы я так далеко, - сказал я. - Она бы могла помочь ей своими руками…

Бойд посмотрел на меня. - Это просто бульварный мусор. Сплетни и злоба. Она настоящая женщина, кому как не мне это знать. Верно? Он поочерёдно оглядел всех нас, но, видимо, я выглядел недостаточно убедительно, потому что Бойд решил, что ему нужно немного надавить на меня, чтобы показать, что ему нельзя противоречить. Он сильно ткнул меня в грудь большим пальцем, и я задумчиво посмотрел на него, когда он повысил на меня голос. Он был в два раза крупнее меня, причём большую часть его массы составляли мышцы. Я мог бы легко справиться с ним, если бы вооружился, но я не мог этого сделать. Строгое семейное правило: броня должна использоваться только для семейного бизнеса. Что ещё важнее, доспех выдал бы всем, что я Друд, и тогда я уже никогда не смог бы сюда вернуться. Мне нравилось быть просто Шаманом Бондом, и я не собирался от этого отказываться. Бармен уже бросал многозначительные взгляды в нашу сторону, готовясь вмешаться, и я действительно подумывал о том, чтобы позволить ему разобраться с этим. Примерно секунду или две. Но я потратил большую часть своей жизни на то, чтобы научиться хорошо сражаться совсем не для того, чтобы я мог позволить простому Хайду помыкать мной. Кроме того, если я позволю этому сойти с рук, я никогда больше не смогу спокойно пить здесь. Даже у странных и неизлечимо тронутых есть своя иерархия. Тем не менее, учитывая, что Бойд был Хайдом и более чем в два раза массивнее меня, я не собирался драться честно. Поэтому я выдержал его взгляд, спокойно достал из кармана портативную дверь, активировал её и аккуратно подстелил дверь под ноги Хайда.

Бойд успел лишь бросить испуганный взгляд, прежде чем провалился через новое отверстие в подвалы под клубом. Он приземлился с удовлетворительно громким треском, за которым последовала серия низких стонов. Я скатал переносную дверь и пол вернулся обратно, запечатав Бойда в подвалах, пока кто-нибудь не удосужится спуститься и спасти его.

Бармен кивнул в знак благодарности, радуясь, что ему не пришлось вмешиваться, а наблюдающая толпа зааплодировала мне. Мы с Янычаром Джейн дали друг другу пять, а Шарлатан Джо задумчиво посмотрел на меня.

- Где ты раздобыл это запрещённое устройство, эту портативную дверь, Шаман?

- Отыскал на eBay, - сказал я.

Время прошло приятно, и к раннему утру я дрейфовал в пьяной дымке и болтал с хихикающим секс-дроидом, который прибыл из двадцать третьего века, чтобы провести исследование для своей диссертации о странных сексуальных заморочках богатых и знаменитых. Она была высокой, пышногрудой и на сто процентов искусственной, в классическом коротком чёрном платье с достаточно высоким разрезом сзади, чтобы продемонстрировать штрих-код и уведомление об авторских правах, нанесённое на её великолепную левую ягодицу. Её рассыпающиеся стальные волосы были полны искр статического электричества, глаза были серебряными, а пахло от неё чистым мускусом. Она работала на атомном топливном элементе, который находился в её подбрюшье, что немного смущало, но опять же - никто не совершенен.

- Итак, что привело вас в “Волчью Голову”? - спросил я.

- Просто отыгрываю туриста, - сказала она с такой широкой улыбкой, что даже Джулия Робертс не смогла бы с ней сравниться. - У меня появилось гораздо больше свободного времени с тех пор, как мы наконец-то объединились в профсоюз. Давайте поприветствуем профсоюзных роботов Rossum’s!

- Долой начальство! - торжественно провозгласил я. - Работа - это проклятие пьющих классов.

- О, я люблю свою работу, - сказала она, хлопая своими большими ресницами. - Потребовался не один мужчина, чтобы изменить моё имя на Кремниевую Лилию.

И в этот момент зазвонил мой мобильный телефон. Я не обрадовался. Единственные люди, у которых есть этот номер, - члены моей семьи, и я не должен был услышать о них вскоре после выполненного задания. Это должна была быть некая плохая новость, и определённо больше для меня, чем для них.

Люди вокруг меня смотрели на телефон в моей руке и бросали на меня многозначительные взгляды; вы должны выключить все устройства связи, прежде чем войти в “Волчью Голову”. Я и не думал об этом, потому что семья так редко беспокоит меня, в свободное время. Я слабо улыбнулся, виновато пожал плечами, быстро поцеловал руку секс-дроида и удалился в более или менее укромный уголок, чтобы ответить на звонок.

- Мне казалось, я просил вас никогда не звонить мне сюда.., - холодно сказал я.

- Возвращайтесь домой, - сказал незнакомый голос. - Возвращайтесь домой. Вы нужны для личного брифинга по срочному заданию. И на этом всё. Телефон отключился, и я медленно убрал его, мои мысли неслись вскачь. Ещё одно задание, уже? Это было неслыханно. Мне было гарантировано не менее недели между командировками. Когда слишком много полевой работы, вы быстро выгораете. Семья знает об этом. И почему я должен был отправиться домой, чтобы меня проинструктировали? Обычно они присылают мне краткое описание моей миссии и всё оборудование, которое может мне понадобиться, через кротовую нору, которую я регулярно меняю. После я просто иду и делаю всё что нужно, и изо всех сил стараюсь не умереть в процессе. После этого я отчитываюсь перед Пенни, а потом залегаю на дно, пока не понадоблюсь снова. Мы с семьёй держим цивилизованную дистанцию, и это мне нравится.

Я нахмурился и выпил то, что осталось от моего напитка. Телефонный звонок заставил меня снова протрезветь. Мне очень не хотелось возвращаться домой. Возвращаться в Холл, родовое поместье многочисленной семьи Друд. Я не видел это место уже десять лет. Я уехал сразу после своего восемнадцатилетия, к нашему общему облегчению, и семья присылала мне регулярную и (довольно) щедрую стипендию, гарантированную до тех пор, пока я продолжал полевую работу. Если бы я когда-нибудь решил отказаться от карьеры агента, я мог бы либо вернуться домой, либо быть выслеженным и убитым как опасный изгой. Это было понятно. Они разрешили мне ходить на коротком поводке, но это было всё. Я был Друдом. Я покинул дом, потому что бремя семейных обязательств, её истории показалось мне более чем удушающим, а они отпустили меня, потому что моё отношение к ним их задевало. ( заноза в… ) Все эти годы я был занят, принимая задание за заданием, только чтобы избежать необходимости возвращаться домой и подчиняться семейной власти и дисциплине. Мне нравилась иллюзия того, что я сам себе хозяин. Но когда звонок от семьи, вы отвечаете, если заботитесь о собственном благе… Я снова возвращаюсь домой, чёрт бы его побрал.

Утром. Сегодняшняя ночь принадлежит Кремневой Лили…

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Дом Там, Где Сердце

Солнце взошло только через час или около того, когда я наконец покинул свою уютную квартирку, расположенную на закрытой территории в одном из лучших районов Найтсбриджа. Еженедельная аренда этого места стоила больше, чем семья присылала мне ежегодно, но однажды я оказал хозяину услугу, и теперь он платит за всё. А я в свою очередь молчу о том, что именно делала суккуб в той квартире до того, как я изгнал её. (Скажем так, мне пришлось сжечь кровать и вымыть стены смесью святой воды и лизола).

На светлеющем небе всё ещё виднелись багровые полосы, птицы пели во весь голос, шумные твари, и день был пронзительно свеж, от предвкушения грядущих событий. Обычно я не люблю утро, но эта ночь была действительно превосходна, благодаря Кремниевой Лили. Под треск разряжающихся тахионов она исчезла из моей постели около часа назад, оставив мне воспоминание о подмигивании, улыбке и запахе её душистого пота на моих простынях. Чёрт побери, они знают, как жить в двадцать третьем веке… Я сделал несколько глубоких вдохов свежего утреннего воздуха, резко зевнул и рассеянно отряхнул свои синие джинсы, белую рубашку и потрёпанную чёрную кожаную куртку. Достаточно хорош для семьи. Обычно я не думаю о том, чтобы вставать в то же время, что и все остальные, как человеку которому нужно зарабатывать на жизнь, но мне предстоял долгий день. Я открыл гараж под своей квартирой одним словом и жестом, и вывел машину на мощёный двор. Я завёл двигатель, и он бодро взревел, и мне пришлось ухмыльнуться, когда я подумал о головах, отрывающихся от подушек в квартирах по всей площади. Если мне приходится рано вставать, то и всем приходится рано вставать!

Я пронёсся по почти пустым улицам Лондона, игнорируя красные огни и ограничения скорости и удивляясь множеству свободных - бесплатных парковочных мест. Лондон после рассвета - это совсем другое место. Несколько завсегдатаев вечеринок всё ещё ковыляли домой, сжимая в руках опустевшие бутылки из-под шампанского и находили опору… - случайные дорожные конусы, и я весело махал им, проезжая мимо. Мы, сумеречные люди, должны держаться вместе.

Я вёл свой спортивный автомобиль Hirondel, модель с откидным верхом светло-синего цвета, опустив верх, и ветер ласково трепал мои волосы, когда я выезжал из Лондона и направлялся в юго-западную сельскую местность, направляясь домой, чтобы встретиться с семьей. Я почти не спал и лишь наспех позавтракал молочными хлопьями и подгоревшими тостами, но нет ничего лучше ночи прекрасного секса, чтобы избавиться от похмелья. Я ехал по шоссе M4, через луга, открытые поля и возделанную сельскую местность и наслаждался поездкой. Я с вожделением подпевал Greatest Hits группы Eurythmics, CD в плеере крутился, исполняя гармонии, которые я не мог взять. У этой Энни Леннокс убийственный вокальный диапазон! Hirondel - это модель 1930-х годов, прекрасно отреставрированная, но она также имеет множество современных дополнений и некоторые необычные опции, любезно предоставленные семейным Оружейником. Он твёрдо верит в то, что каждый член семьи должен быть всегда готов к нападению врага. Он также верит в то, что нужно принимать превентивные меры, до того, как у них появится шанс сделать это с вами. В результате его талантливой работы камеры контроля скорости меня не видят, мой номерной знак - Corps Diplomatique, так что копы меня не беспокоят, а любая машина, совершившая ошибку, подъехав слишком близко, может внезапно столкнуться с серьёзными проблемами с двигателем. Для тех, кто настаивает на том, чтобы приблизиться слишком близко, у меня есть носовая и кормовая скорострельные электронные пушки, огнемёты и генератор ЭМИ. Мне кажется Оружейник насмотрелся шпионских фильмов. Я предпочитаю верить в то, что я двигаюсь как адская летучая мышь и оставляю врагов позади, чтобы они глотали мой выхлоп.

Я свернул с шоссе M4 недалеко от Бристоля, напевая под нос песню Леонарда Коэна: I’m Your Man, и быстро оставил позади главные дороги, направляясь в глубь сельской местности. Я вёл машину по всё более узким дорогам, пока оживлённые трассы не остались далеко позади, а узкие дороги не стали просто грунтовыми дорогами, на которых уже не было ни разметки, ни кошачьих глаз - столбов освещения. Утренний воздух был чистым и бодрящим, наполненным ароматом свежескошенных трав и безошибочным запахом, выдающим присутствие коров: Юго-запад - это молочная страна. Маленькие городки сменялись ещё более маленькими деревнями и хуторами, пока наконец узкая дорога по которой я ехал внезапно не упёрлась в грунтовую колею, глубоко взрытую тяжёлыми сельскохозяйственными машинами. Я ехал дальше, теперь уже медленнее, следуя по извилистой дороге через тёмные и мрачные леса, в общем мраке которых золотые копья солнечного света пробивали себе дорогу, как лучи прожекторов, полные танцующих пылевых мотыльков. Я резко затормозил, чтобы избежать столкновения с барсуком размером со свинью, который перебегал дорогу и у него хватило наглости одарить меня злобным взглядом, прежде чем скрыться в подлеске. Благородные олени с глазами сверкающими в тени, молча наблюдали за мной со стороны.

Я завернул за крутой поворот, и дорога резко оборвалась у высокой каменной стены, утопающей под многовековой порослью ползучего плюща. Любой другой дал бы по тормозам и начал молиться за свою душу, но я просто ехал дальше. Каменная стена угрожающе возвышалась передо мной, ужасающе твёрдая и неумолимая, заполняя всё поле моего зрения, а затем я оказался в ней, и вне её, иллюзия безвредно рассеивалась вокруг меня, касаясь моего лица клочьями призрачной каменной кладки, словно кончиками морозных пальцев. (Для Друда это иллюзия. Для всех остальных это сплошная каменная стена. И если вы врежетесь в неё, не приходите к нам плакать. Так вам и надо, за то, что вы пытались найти нас).

Яркий солнечный свет залил машину, когда я оставил иллюзию позади себя и поехал по длинной гравийной дорожке между двумя длинными рядами вязов и дальше на обширную территорию Холла.

Здесь были идеально уложенные газоны, искусно подстриженные и достаточно длинные, чтобы на них можно было посадить самолёт. Дождеватели разбрасывали свои жидкие дары, наполняя летний воздух влажной дымкой. За лужайками располагались лабиринты живой изгороди и цветочные сады, со вкусом изготовленные декоративные фонтаны в величественном Викторианском стиле, с водой льющейся из классических статуй, и даже наше собственное озеро с плавающими на нём лебедями.

Когда я приблизился к особняку, по ухоженной лужайке пронеслись павлины, возвещая о моём прибытии своими пронзительно хриплыми криками. С одной стороны стоял старый колодец желаний, его красная крыша покоробилась и облупилась. Мы забетонировали его, за чрезмерную дерзость. Крылатые единороги паслись перед соседними конюшнями, вскидывая свои благородные головы в мою сторону; их кожа была настолько идеально белой, что казалось, будто она сияет. Вокруг особняка патрулировали бдительные грифоны, следя за ближайшим будущим, готовые к любой атаке - идеальные стражи и сторожевые псы. К сожалению, они питаются исключительно падалью и любят сначала повозиться с ней, поэтому их никто никогда не гладит и не пускает в дом.

Дом моей семьи всегда был красочным, подобно аду. В водопаде живёт ундина, в старой часовне обитает призрак (хотя моя семья с ним больше не общается), а в нашем саду время от времени появляются феи. Но если вы умны, вы не даёте им спуску. Особняк зловеще маячил, подобно предстоящему визиту к дантисту; возможно это необходимо, но вы просто знаете, что всё закончится слезами. Мои чувства при виде старого дома после столь долгого перерыва были настолько смешанными, что я даже не знал, с чего начать. Куда бы я ни посмотрел, знакомые достопримечательности бросались в глаза, вызывая ностальгию по прошлым временам, когда мир казался намного проще. Здесь прошло моё детство, годы моего становления. Я вспомнил, как плыл по озеру в лодке, сделанной из паутины и запечатывающих заклинаний, под голубым небом и ярким солнцем, которые встречаются только в воспоминаниях о ранних детских годах и лете. Я вспомнил, как в четыре года гонялся за павлинами на своих коротких толстых ножках и плакал, потому что не мог их поймать. Я помнил, как танцевал на крыше в волшебных сапогах фейри, летал на единорогах, и как… как я просто лежал на траве с хорошей книгой и просто дремал бесконечными летними днями…

Я также помнил бесконечные уроки в переполненных школьных классах, бесконечную суровую дисциплину и холодную вежливость, молчаливое угрюмое сопротивление моих подростковых лет, когда я упрямо сопротивлялся диктату, руководству, лепке, их опеке. Бесконечные споры со всё более старшими членами семьи о том, как должна проходить моя жизнь, и ужасное чувство, что я раздавлен и ограничен их жесткими ожиданиями того, кем и чем должен быть Друд. Моя потребность быть самим собой в семье, где подобного никогда не допускалось. В конце концов я не столько ушёл, сколько сбежал, и, к чести Матриарха, она отпустила меня. Я помнил побои, сердитые громкие голоса и, что ещё хуже, режущие холодные слова разочарования. Отказ от угощений, привилегий и привязанности, пока я не научился обходиться без них, просто назло семье. Я научился быть самодостаточным на своём горьком опыте. Закаляя меч, вы отбиваете шлак от стали, и я стал предельно твёрдым.

Теперь меня вызвали обратно, без объяснений и предупреждений, и холодный узел тревоги и паранойи закручивался в моём животе. Ничего хорошего из этого не могло получиться. Во всяком случае, ничего хорошего для меня. Часть меня хотела просто остановить машину, развернуть её и выехать обратно. Просто ехать и ехать, уехать из Англии, затеряться в тёмных уголках мира и забыть, что я когда-то был Друдом. Но я не мог этого сделать. Семья не забудет. Они объявят меня изгоем, отступником, угрозой безопасности и не остановятся, пока не выследят меня. Кроме того, даже после всех споров и разногласий я всё равно верил в то, за что выступала семья. Я всё ещё верил в то, что нужно бороться за правое дело.

Я направил машину по длинному крутому повороту, и дом выплыл передо мной и стал доминировать над сценой. Огромный, разросшийся старинный особняк был построен во времена Тюдоров, но за прошедшие столетия его значительно перестроили. Центральное здание попрежнему имело традиционный чёрно-белый дощатый фасад, с большими окнами из свинцового стекла и выступающей двускатной крышей; его окружали четыре больших крыла, массивных и внушительных в старом стиле эпохи Регентства, в которых размещалось около пятнадцати сотен спален, все в настоящее время заняты нашей родней. Здесь каждый - Друд. Крыша поднималась и опускалась, подобно морю серой черепицы, в комплекте с фронтонами, горгульями и декоративными водосточными желобами. Не забывая об обсерватории, взлётно-посадочной площадке и огромном полотне антенн и приёмников, это могло бы шокировать даже гремлина.

В особняке моей семьи много комнат, и в них найдется место для каждого. До тех пор, пока вы подчиняетесь. Особняк в плане отопления подобен прожорливой свинье, зимой в нём адски сквозит, но семья не верит в центральное отопление, потому что считает, что оно делает нас мягкотелыми.

Я вырос с мыслью, что носить длинное бельё полгода - это нормально. А в самых тайных комнатах особняка моя семья определяет судьбу мира. Семь дней в неделю и без выходных за всё хорошее…

Конечно, это не первый дом моей семьи. Друды были древней семьёй ещё во времена Тюдоров. Поэтому, по мере того, как возрастало наше влияние и престиж, мы развивались и становились всё более могущественными. Но к этому времени особняк уже так долго был нашим домом и центром деятельности, что трудно представить нас в другом месте. Вы не найдёте особняк ни на одной официальной карте, как и маршруты, ведущие к нему.

Я чувствовал, как многочисленные слои научных и магических защит отодвигаются в сторону, чтобы пропустить меня, когда я вёл машину по длинной, посыпанной гравием дороге, завесы то опускалась то поднималась передо мной, отдергивались, а затем снова наглухо смыкались позади меня. Кто-то наблюдал за мной с того момента, как я преодолел каменную стену, и ещё какое-то время. В какой-то момент из газонов поднялись роботы-пулемёты, чтобы проследить за моей машиной, но потом нехотя снова ушли в землю. Это была новинка. Но, конечно же, всегда есть защита, которую вы не сможете увидеть или почувствовать, та, что выбьет вас из колеи. Любой, кто придёт сюда за нами, незваным, рискует погибнуть, и для этого есть многочисленные средства, каждое из которых мучительнее предыдущего. Семья всегда весьма серьёзно относилась к своей частной жизни. Когда вы защищаете и оберегаете мир так долго, как это делаем мы, у вас обязательно появятся серьёзные враги.

Холл и его обширная территория окружены и пронизаны слоями защитных средств, включая целую кучу чучел. Мы создаём их из бывших врагов. Если вы будете слушать на нужной сверхъестественной частоте, вы сможете услышать их крики. Не связывайтесь с Друдами. Мы принимаем это близко к сердцу… Мы разозлимся и отмудохаем вас!

Я с шумом остановил Hirondel прямо перед входной дверью, в вихре - брызгах взбитого гравия, и припарковался прямо там, просто потому что знал, что не должен был этого делать. Я выключил двигатель, а затем некоторое время сидел, глядя в пустоту и постукивая кончиками пальцев по рулю, слушая крики павлинов и медленное тиканье остывающего двигателя. Я не хотел этого делать.

Я не покидал Hirondel, оттягивая момент, когда мне придётся войти в свой старый дом и вернуться в холодные, чуждые объятия моей семьи. Однако, рано или поздно вам придётся войти в приёмную дантиста и просто покончить с этим… Я захлопнул дверь машины, насладился эхом, а затем запер её. Не потому, что это было необходимо, и уж точно не потому, что это помешало бы тому, кого они наверняка пошлют, переместить её. Я просто хотел дать всем понять, что никому здесь не доверяю. Особняк возвышался передо мной, как окаменевшая приливная волна. Вблизи он выглядел ещё больше, чем я помнил, более угрожающим. Я чувствовал, как его масса, его веками накопленные обязательства и ответственность, пытаются поглотить меня, подобно чёрной дыре, но у парадной двери я замешкался.

Я должен был сразу войти и предстать перед Матриархом, как того требовали обычаи и традиции, но я никогда не любил делать то, что должно… И поскольку я всё ещё был более чем раздражён и обижен тем, что меня так неожиданно вызвали обратно, я решил, что Матриарх может подождать, пока я немного прогуляюсь.

Я повернулся спиной к входной двери, беззаботно напевая, и прошёлся мимо многочисленных арочных и витражных окон в передней части дома. Я чувствовал их присутствие, как давление множества наблюдающих глаз, поэтому я решительно смотрел прямо перед собой. Гравий громко хрустел под ногами, когда я направился мимо восточного крыла, обогнул угол и впервые улыбнулся, увидев старую семейную часовню.

Она была чётко отделена от остальных зданий и скрыта от посторонних глаз - приземистое каменное здание с крестообразными окнами. Она выглядела как Саксонская, но на самом деле была причудой восемнадцатого века. Теперь у семьи есть своя часовня внутри Холла, приятная, спокойная и милостиво многоконфессиональная, а старое здание было оставлено гнить. В настоящее время его занимает призрак семьи, Джейкоб Друд, - старый, закоренелый и сварливый козёл. Он мой пра-пра-прадед, я думаю. Генеалогия никогда не была моей сильной стороной. В целом, моя семья не поощряет пребывание призраков, иначе бы мы погрязли в них. Если кто-то из них всё же возвращается в особняк, потеряв жизнь на фронте, их быстро отправляют в Загробный мир. Семья смотрит строго вперёд, она не оглядывается назад, и в Холле просто нет места для сентиментальности. Джейкобу позволили задержаться в часовне по каким-то техническим причинам, которые я никогда не понимал, в основном потому, что те немногие люди, которые знают, просто слишком смущены, чтобы говорить об этом. У всех семей есть странный скелет в шкафу, и у нас есть Джейкоб. Семья демонстративно не общается с ним в течение многих лет, и ему всё равно. В основном он просто сидит в своём призрачном нижнем белье, просматривая воспоминания о старых телевизионных шоу на телевизоре без начинки. Время от времени он призрачно следит за тем, чем занимается семья, просто потому, что знает, что не должен этого делать.

Мы с Джейкобом всегда прекрасно ладили. Мне было восемь лет, когда я открыл его для себя. Кузен Джордж бросил мне вызов - заглянуть в окно запретной часовни, а я никогда не мог устоять перед вызовом. Меня поймали (разумеется), наказали (разумеется) и сказали, что часовня и её обитатель строго по запретом. После этого я едва дождался встречи с ним. Я просто знал, что мы будем родственными душами. Поэтому я улизнул той ночью и фактически устроил засаду старому призраку в его же логове. Он предпринял несколько неловких попыток отпугнуть меня, но его сердце не лежало к этому. Он долго ждал, когда в семье появится ещё одна чёрная овца вроде него. Мы быстро прониклись взаимной симпатией, и после этого никто не мог разлучить нас. Семья попыталась, но Джейкоб вышел из часовни и направился прямо в личные покои Матриарха, и что бы там ни было сказано, после этого мы двое были предоставлены сами себе. Джейкоб был, пожалуй, единственным настоящим другом, который у меня был в то время; и конечно, единственным, кому я мог доверять.

Он поддерживал меня во всех моих ранних бунтарствах и был единственным, кто всегда был на моей стороне. Именно он сказал мне убираться, при первой же возможности. Он принял меня; сказал, что я напоминаю ему его самого в подростковом возрасте. Что на самом деле было довольно тревожно.

Часовня выглядела такой же приземистой и уродливой, как и всегда: нетёсаные камни, скрытые под густым плющом, который угрожающе зашевелился и закрутился, когда я подошёл к открытой входной двери, - часть системы раннего предупреждения Джейкоба. Я погладил плющ и ласково с ним поговорил, и он снова расслабился, когда узнал мой голос и вспомнил. Дверь, как всегда, была полуоткрыта, и я уперся в неё плечом. Тяжёлое дерево громко заскрежетало по голому каменному полу, подняв облако пыли. Я несколько раз кашлянул, чихнул и заглянул во мрак. Ничего не изменилось. Скамьи всё ещё были сложены у дальней стены, дабы освободить место для огромного чёрного кожаного откидного кресла Джейкоба, а рядом с ним стоял старомодный холодильник, который почему-то всегда был полон неземной выпивки. Перед креслом стоял массивный старый телевизор, на котором были навалены настоящие кроличьи уши в качестве приёмников - усилители. Джейкоб не оглянулся, когда я подошёл. Он безвольно развалился в своём огромном кресле, серая истончённая фигура, которая то появлялась, то исчезала, когда его концентрация ослабевала. Он выглядел старше смерти, его лицо было покрыто множеством морщин, костлявый череп украшали лишь несколько длинных прядей волос.

В настоящее время он был одет в выцветшие шорты-бермуды и футболку с надписью: ” Мы тоже делаем ЭТО…”

Он допил остатки пива и выбросил банку; она исчезла, не успев коснуться пола. Джейкоб резко махнул в мою сторону серой рукой, оставляя в воздухе тонкие эктоплазменные следы.

- Заходи, Эдди, заходи! И закрой за собой дверь. Эти сквозняки разрушают мои старые кости.

Я стоял рядом с его креслом, сложив руки на груди. - И что это за кости, ты, отвратительный старый ревенант?

Он хмуро посмотрел на меня из-под кустистых белых бровей. - Когда станешь таким же древним, как я, парень, тоже будешь страдать от болей и болячек. Это нелегко, быть таким старым. Или все бы этим грешили.

- Как у тебя может что-то болеть? Ты мёртв. У тебя больше нет настоящего тела.

- Правильно! Глумитесь! Если я мёртв, это не значит, что у меня нет чувств. То, как семья обращается со мной в эти дни, заставляет меня ворочаться в могиле.

- Ты был кремирован, Джейкоб.

- Ладно, в урне! - Он выключил свой призрачный телевизор, щёлкнув пальцами, и наконец повернулся, чтобы улыбнуться мне.

- Чёрт, как хорошо, что ты вернулся, парень. Ни у кого из нынешнего поколения не хватает духу войти и поговорить со мной. Как давно это было, Эдди? Я сбился со счёта…

- Прошло десять лет, - ответил я.

Он медленно кивнул. - Ты здорово возмужал, парень. Хорошее снаряжение, пофигизм, и ты выглядишь так, будто можешь постоять за себя. Я не зря тебя учил. Но какого чёрта ты здесь делаешь, Эдди? Ты сделал то, что не смог сделать даже я; ты сбежал.

- Семья вызвала меня домой, - ответил я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал легко и беззаботно. - Я надеялся, что ты знаешь, почему.

Джейкоб фыркнул и откинулся на пологую спинку своего кресла. В его руке появилась призрачная трубка; он задумчиво присосался к мундштуку и выпустил густые облака эктоплазмы, которые взлетели к затянутому паутиной потолку. - Нет особого смысла спрашивать меня, парень. В последнее время семья держит меня на расстоянии даже больше, чем обычно. Конечно, это не мешает мне следить за ними… Он неприятно усмехнулся.

- Тебе нужны все последние сплетни, Эдди-бой? Ты хочешь знать, у кого кто был, кто опять облажался во время выхода, а кто вернулся обдолбанный и разбил автожир о посадочную площадку, на крыше?