Сердце Зверя

Волчица-горничная презрительно скривилась.

— Корсет? — переспросила она и, когда я кивнула, уточнила: — Это пыточное приспособление?

Я снова кивнула.

— Но ведь его же невозможно носить. Я пробовала. Давно. Ребра сдавливает, дышать невозможно. Двигаться тоже.

— И все же, — настоятельно сказала я, — не надевать же мне платье на голое тело.

— А почему нет? — уточнила женщина.

Представив, как щеголяю в этом платье из тонкой струящейся ткани по незнакомому замку, я покраснела.

— И все же я настаиваю, — твердо сказала я.

Адела пожала плечами.

— Ничем не могу помочь, — ответила она. — Корсетов здесь нет.

— И панталон тоже? — спросила я, краснея, решив, что все равно уже стыдно, поэтому румянцем больше, румянцем меньше — без разницы.

Волчица фыркнула.

— Вот уж лишний предмет гардероба!

— И ничуть не лишний! — возмутилась я. — Вы предлагаете мне разгуливать по замку без… белья?

Сказала это, и сама подивилась своей экспрессии. Еще недавно представала перед самцами, тьфу, перед мужчинами, голой. И разгуливала в коротких, до середины бедра, туниках. Но ведь то лес… И дикари, то есть оборотни, кругом. А здесь, в замке, среди привычной глазу обстановки, сразу вспомнилось, кто я и откуда. И не представлялось возможным нарушать не то что нормы этикета, но и границы элементарной этики.

— Разгуливать по замку вы будете только с дозволения аль… господина, — вернула меня на землю волчица. — А пока он такое дозволение не давал, беспокоиться не о чем.

Вздохнув, я приняла платье у нее из рук. В последний момент передумала и надела под него эту неприличную сорочку, такую легкую и невесомую, что даже не ощутила ее на себе. Оглядев себя в зеркало, хмыкнула. Если не знать, что под платьем ничего нет, и слишком уж не присматриваться, вид получился почти приличный.

Волосы разделила на пряди с помощью черепахового гребня и уложила в низкий узел, закрепив деревянными шпильками.

Все это время Адела молча наблюдала за моими действиями, явно не догадываясь, что причесывать меня — вроде как ее обязанность, если она претендует называться прислугой, горничной или камеристкой. Впрочем, представлять ее в этой роли было так же дико, как в роли актрисы королевского театра.

Когда мы покинули гардеробную, кровать оказалась застелена, причем простыни были заменены на свежие.

Оставив меня, Адела вышла из опочивальни.

Вернулась она с теми двумя молодыми волчицами, которые уже приходили. Лицо Аделы было бесстрастно, а вот волчицы хмурились и избегали смотреть на меня. При этом не покидало ощущение, что им было непривычно кому-то прислуживать. Но я, чтобы подбодрить девушек, кивнула и поблагодарила за заботу.

Они переглянулись и прыснули, а затем спешно, чуть ли не бегом, покинули опочивальню под пристальным взглядом Аделы.

— Ешьте! — волчица скорее приказала, чем пригласила. Перехватив мой взгляд, добавила: — Госпожа.

Кивнув, я приступила к трапезе.

Вопреки ожиданиям (если честно, думала увидеть пожаренное на костре, пропахшее дымом мясо), в миске была каша, по которой успела чуть ли не соскучиться после отъезда из Ньюэйгрина, лепешки, пара яиц и ломоть ветчины с тмином. На сладкое полагался кусок пирога с черникой и сливками.

— Здесь человеческий повар? — спросила я, сыто отвалившись на спинку стула. Было немного стыдно обладать таким аппетитом. Ведь леди, как известно, должна есть, как птичка. Но я была слишком голодна, чтобы оставить от этого чудесного завтрака хотя бы крошку.

В ожидании ответа я обернулась к Аделе, которая терпеливо ждала, когда с завтраком будет покончено.

Волчица не ответила. Хотя каким-то образом я поняла, что этот вопрос ей отчего-то неприятен.

С гордым и слишком независимым для горничной видом Адела собрала со стола тарелки, а затем удалилась из опочивальни с подносом.

Стоило двери захлопнуться, я бросилась к ней: заперта.

Значит, никакая я не гостья.

Я пленница.

Только чья?

Быстрым шагом пересекла комнату и приложила ухо к той двери, которая, по словам Аделы, соединяется со спальней господина. Тихо.

Меня явно поселили в хозяйской спальне. Покои мамы и папы тоже соединялись дверью. Это значит, что в замке нет хозяйки, а мне решено было выделить лучшую комнату. Самую большую и просторную. Но хозяйскую… почему?

Зеленый риолин, переданный ундиной и с тех пор висящий на цепочке на груди, потеплел, словно хотел прожечь платье. Опустив взгляд вниз, я увидела, что герб внутри вытянутого камня заискрил. Опоясанный лентой четырехлистник с каплей росы посредине словно вот-вот загорится и оплавит зеленоватую прозрачную преграду. Кажется, Велес сказал, что этот риолин несет всю магию нашего рода.

Дверь, которая минуту назад захлопнулась за Аделой, распахнулась.

Оглянувшись, я замерла словно статуя. Пальцы продолжают рефлекторно сжимать ручку двери «в спальню господина».

Первая реакция была — закричать. Но дар речи куда-то исчез, я стояла молча, хлопала ресницами и не в силах была оторвать взгляд от вошедшего.

Слишком знакомым было это лицо… Каждая черта. Слишком часто он преследовал меня в кошмарах, слишком привыкла просыпаться от собственного крика, который неизбежно следовал за его рычанием:

— Я иду за тобой, Эя.

Я просыпалась в ледяном поту, а потом долго не могла успокоить сердце.

Воплощение моих кошмаров… только сейчас наяву. Зверь стоял у двери и задумчиво смотрела на меня.

Огромный, широкоплечий, словно в противовес моим воспоминаниям и видениям, навеянным Велесом, Зверь одет в черный камзол простого кроя и брюки. Белоснежная рубашка с воротом под горло и манжетами вот-вот расползется на широкой мускулистой груди. Я успела подумать, сколько, должно быть, ткани ушло на такого великана, и поморщилась: все время, когда сильно пугаюсь, в голову лезут глупости.

Сглотнув, перестала таращиться на одежду и подняла взгляд.

Тронутая бронзовым загаром кожа, лицо словно вырезали из скалы, и оно застыло, чуть вытянутое вперед, и сплющенное с боков, что свойственно всем волкам. Черты острые, твердые, хищные. Уши заостренные. Мочки отсутствуют. Черные волосы убраны в низкий хвост.

— Зачем я вам? Что вы будете со мной делать? — вырвалось помимо воли, прежде чем прикрыла рот ладонью.

Он посмотрел так, что колени подогнулись, а дыхание сковал ужас. Я быстро опустила взгляд. Недолгая жизнь среди волков научила… кое-чему.

Этот пристальный изучающий взгляд я знала слишком хорошо. Несмотря на отсутствие опыта, даже мне был понятен немой ответ.

— Кажется, ты не удивлена, увидев меня, — сказал волк.

Низкий, раскатистый голос обволакивал и одновременно просачивался в душу, заставлял дрожать все внутри.

— После того, как ты… вы… как вы похитили меня из Священных земель, странно было бы удивляться вам, — сказала я, делая вид, что рассматриваю узоры на стене.

— Похитил? — почти прорычал волк. — Вообще-то я бился за тебя на поединке. Хотя мог бы и не драться. Я в своем праве. А теперь ты моя волей Луны.

— Вообще-то меня похитили изначально, на границе с Делла-Ровом, — сообщила я. Забыв, что посмотреть в глаза волку — значит, бросить ему вызов, я подняла взгляд на Зверя. — С тех пор я не давала согласия ни на одно свое передвижение по этим вашим землям, а значит…

Разделяющее нас пространство Зверь преодолел в пару прыжков.

Я опомниться не успела, как оказалась вжатой в стену.

Мощная грудь великана вздымалась рядом и мне пришлось выдохнуть весь воздух и не дышать, чтобы не коснуться ее.

Зверь уперся руками в стену по сторонам от меня и склонился так низко, что я чувствовала его дыхание.

— Никогда не смотри мне в глаза, — сказал он хрипло.

Зажмурившись и закусив губу, я закивала.

С рычанием волк отпрянул.

— Женщина! — вырвалось у него. — Не такой я страшный, чтобы переставать дышать в моем присутствии.

— А вы когда последний раз в зеркало смотрелись? — вырвалось у меня, и я снова зажмурилась.

Из горла Зверя вырвался рык, но затем с видимым усилием он взял себя в руки.

— Сегодня. Когда надевал это все, прежде чем идти к тебе.

Зверь потянул носом воздух, а мне некстати вспомнилось, что белье мне так и не выдали.

— Ты пахнешь, как ягодный пирог, Лирей, — сказал волк. Краем глаза я заметила, как он облизнулся. Мелкая дрожь перешла в крупную. У меня даже зубы застучали. Я поспешно прижала ладонь к губам.

— Проклятье, женщина! — рявкнул волк мне в лицо. — Ты можешь не бояться меня?!

И клацнул зубами.

А может, и не клацнул.

Может, показалось.

Просто внезапно мир накренился и наступила тьма, а потом показалось, что бегу по залитой солнцем лужайке…

Глава 2

Я пришла в себя от пристального взгляда. Вспомнив, что потеряла сознание от страха, поежилась, закусила губу. Когда открыла глаза, выдохнула с ощутимым облегчением: у кровати сидит Адела и смотрит на меня с таким видом, словно я нанесла ей личное оскорбление.

Правда, когда волчица увидела, что я очнулась, попыталась даже растянуть губы в улыбке. Вышло плохо, но она явно старалась, поэтому я попыталась отплатить ей тем же.

Нахмурившись, Адела буркнула:

— Хорошо, что вы очнулись. Госпожа.

— А долго я… спала? — уточнила я, привставая на постели. Озираясь, боялась наткнуться взглядом на того, кто напугал до обморока. Но когда не обнаружила его в покоях, облегченно выдохнула, ощутив, как отчего-то пунцовеют щеки.

Вместо ответа Адела посмотрела в окно. Проследив за ее взглядом, я с удивлением отметила, что солнце, которое светило прямо в глаза утром, спряталось, что означало: время сейчас обеденное или даже позже.

— Вы голодны? — спросила Адела, словно прочитав мои мысли.

Я покачала головой. Чего-чего, а голода после обильного завтрака, а также после продолжительного обморока я не ощущала.

— Вам позволено выходить в сад, — огорошила меня волчица и пояснила: — Вы слишком слабы. Вам надо бывать на свежем воздухе.

Я хотела возмутиться, что вовсе я не слабая, просто не надо было меня пугать до потери сознания, но благоразумно промолчала. Осмотреть место, куда меня забросило в очередной раз, хотелось. Возможно… Нет, мысль о побеге была слишком невероятной, и все же, если есть хоть малейший шанс, стоило попробовать.

Несмотря на ледяные шапки гор, здесь явно теплее, чем в Ньюэйгрине, где не так давно были размытые весенние дороги, а в воздухе стоял едва уловимый запах гари, который отчего-то всегда чувствуется весной. Здесь же лето полностью вступило в свои права.

Стоило нам покинуть замок, в лицо ударил теплый ветер, который принес ароматы луговых трав и цветов, растрепал выбившиеся из прически волосы. Окна в выделенной мне опочивальне выходили на горы и извилистую реку, а сейчас мы с Аделой вышли с другой стороны замка.

По дороге нам попалось несколько волчиц: тех самых, молодых, что приносили завтрак, и пара взрослых (по отношению к волчицам почему-то не приходило на ум сказать «пожилых», несмотря на обильную седину в их волосах). Я вспомнила рассказы Виллы, Лил и Фоссы о том, что оборотни живут долго, но войну с людьми пережили очень немногие.

Меня провожали взглядами, пристально изучали, словно запоминали, даже принюхивались.

Мужчины тоже здесь были, но держались в отдалении, возле невысоких домиков, в которых обычно живет стража, садовники и прочие слуги, чья вотчина — двор и окрестности замка, а не сам замок.

Мы прошли по широкой тенистой аллее, а потом оказались в саду.

Хватило одного взгляда на вымощенные дорожки, разграниченные и ступенчатые клумбы, каменные кадки с редкими заморскими растениями, которые не вырастают и за тысячу лет, чтобы понять: когда-то за этим садом ухаживали, заботились о растениях, потом, судя по обилию бурьяна и дикорастущих трав, случилось что-то, что заставило владельцев внезапно покинуть это место. Сейчас же, судя по неумело орудующему садовыми ножницами волку, саду пытаются вернуть прежний вид. Правда, почти безрезультатно. Даже издалека заметно, что волк совершенно не умеет держать ножницы, не говоря уже о том, что способ стрижки кустарника выбрал какой-то и вовсе варварский.

Я чуть было не направилась к нему, чтобы объяснить, под каким углом надо держать ножницы и сколько можно снимать молодых побегов, но в последний момент вспомнила, что я здесь пленница. Которой разрешили выходить в сад. Но не более того.

Адела не сводила с меня взгляда, словно боялась, что в любой момент оторвусь от земли и улечу.

Внимание волчицы тяготило. Поэтому, когда за поворотом живой изгороди услышала разговоры и сдавленное хихиканье и по голосам узнала молодых волчиц, даже приободрилась. В том, что смеются надо мной, не сомневалась. Но хотелось, чтобы пристальное внимание Аделы хоть ненадолго переключилось на кого-то другого.

И оно переключилось.

— Джейси, Эльза, — сказала Адела, хмурясь. — Вам недостаточно работы? Добавить еще?

— А мы за тобой, Адела, — попытавшись изобразить книксен, ответила то ли Джейси, то ли Эльза.

— Срочно, — тоже несколько неуклюже присев, подтвердила вторая девушка. — К господину. Кажется, фиолетовые, — и она покосилась на меня.

Адела нахмурилась.

— Джейси, со мной. Эльза, присмотришь… то есть останешься с госпожой на случай, если ей что-то понадобится, — скомандовала Адела.