Самый Лучший Ветер 2

— Ты думаешь, что я — твой будущий учитель, балда, — она ласково взъерошила мне волосы и уселась поближе и поудобнее, поджав одну ногу под себя. — Арчи думает, что я его странная бабушка. Но я — всего лишь одна из удач в вашей жизни, не больше.

— Арчи сказал, что ты сделаешь меня магом, — удивился ей в ответ я.

— Я сделаю? — в свою очередь удивилась она и с улыбкой доверила мне семейную тайну. — Арчи у меня все-таки немного туповат и при этом суеверен, ну просто как старая баба. Наводит тень на плетень и боится непонятно чего. Как я могу сделать тебя магом, если ты уже им стал? Могу подтолкнуть, показать, разбудить, оградить на первых порах от детских ошибок, а дальше ты сам. Разве я могу научить тебя осознанно ценить дружбу и уклоняться от зла не потому, что так надо, а потому, что это противно твоей натуре? Разве я могу научить тебя удивляться и радоваться, быть любопытным и деятельным?

— Ничего не понял, — нерешительно признался я, когда она остановилась. — Чушь какая-то благостная. Приятно, конечно, но непонятно совсем. Вот когда я магом успел стать?

— Наш мир и все, что тебя окружает — живое, и ты это прекрасно знаешь, — уже с досадой объяснила она и я опасливо поежился. — Когда-то давно, когда ты был очень маленьким, ты просто слишком громко удивлялся и радовался ему, вот и все. Мир тебя заметил, улыбнулся в ответ, и привет новому магу! Ты ему понравился, и с этих пор он прислушивается к твоим желаниям, и готов их выполнять, и ничего больше.

— Как-то все слишком миленько, — все больше и больше успокаивался я, но решил поделиться с ней своими страхами, что не давали мне спокойно дышать со вчерашнего дня. — А что же с Николаем тогда случилось, почему он убежал? Ну, тот самый, что был вместе с Арчи? Он его еще Колюней называл.

— И с ним все просто, — успокаивающе улыбнулась мне Лара. — Арчи был готов тогда удивляться, радоваться и идти вперед. Коленька же опасался всего, от жизнерадостного ребенка в нем не осталось и следа, и он больше хотел контролировать и защищать от непонятного ему других. Ну, тут уже ничего не поделаешь, и пришлось мне поступить по уложению, отдать его чернецам, потому что он был из них. Не вышло бы из него мага.

— Так вот кто Николая обработал, — некстати догадался я и Лара тут же поднесла палец к своим губам, покосившись на меня с укоризной, так что мне пришлось ей быстро поклясться. — Буду молчать, как рыба об лёд, Арчи ни слова!

Лара заговорщицки мне подмигнула, мол, пусть это будет наш с тобой секрет.

— А как же те маги, на Торговом Острове? — запоздало возмутился я. — Они-то здесь каким боком, как-то не стыкуется все это с тем, что ты мне сейчас говоришь, ну не может наш Мир таким быть!

— А может не только Мир в ответ улыбнуться, — терпеливо продолжила просвещать меня Лара. — Может и огонь, но это по большей части к гномам. Может Ветер, может Лес, а может и Тьма. Вот мучит какой-нибудь мерзкий малолетний ублюдок котёнка, и улыбается, прямо щерится от своего поганого счастья. И не замечает, выродок, как Тьма из-под кровати или из шкафа скалится ему в ответ. Там немного-то и надо, чтобы тебя заметили, в конце-то концов. Только искренность.

— Дела..., — ошеломленно выдохнул я. — А Бог здесь причем?

— С церковью потом разберемся, — отмахнулась Лара, уже начиная проявлять нетерпение. — Не до них пока, да и сложнее все там. Но можешь на досуге сам прикинуть. Исходные данные тебе для понимания дам. Огромная организация, несколько десятков тысяч человек, сохраняет себя на сломе эпох, и видит возвращение магии в немагический мир. И начинает вдохновенно усиленно молиться своему божеству, совместно призывать его. Подумай, что в этом случае может быть.

— Какой еще слом эпох? — потрясенно удивился я, ведь передо мной открывались все самые странные тайны. — И как можно кого-то призвать? Хотя да, свято место пусто не бывает, это у них любимая присказка.

— Какая вам магия, неучи? — уже немного разозлилась Лара на мою непонятливость, хотя я-то видел, что ее безмятежность не уменьшилась ни на йоту, а эта старательно показываемая мне досада была лишь легким порывом ветерка в тихий безветренный день. — Вам история нужна, география с литературой! Физика с химией, математика, в конце-то концов! Чтобы понимали, где живёте, и почему именно так, а не иначе, живёте!

Воздух посвежел, как при грозе, заискрили травинки на газоне, и я с невольной усмешкой почувствовал, как переполошился Арчи в ангаре, и как он против своей воли пробежался в легкой панике туда-сюда, пока его не поймал мрачный, всё тут же понявший Далин. Лара тоже это заметила, мы переглянулись, улыбнулись друг другу, и я все-таки с облегчением почувствовал, как она оттаяла, хоть и сердилась вроде бы понарошку.

— Ладно, ты только не вздумай меня бояться, — предупредила она меня, поднимаясь на ноги. — Раньше же не боялся, и даже в вырез умудрялся заглядывать, помню-помню. Но не липко, со слюнями, а с восхищением, поэтому тебе я это прощала. А сейчас пошли, кушать хочется. У Смирнова я могу съесть много, он молодец на этот счет.

— А как же фигура? — решившись, вставил ей шпильку я, только чтобы подержать репутацию не боящегося ее ученика, и закрепить наши новые отношения.

— А вот тут чистая магия, — Лара ослепительно мне улыбнулась, все сразу же поняв и решив поддержать игру. — Мне моя фигура дорога, и без магии тут никак. Всё должно быть идеально, если есть такая возможность, любая женщина меня поймет и поддержит. Особенно я горжусь своей троечкой торчком, как говаривал один, ныне из-за этого покойный, говнюк.

— Да что ж такое, — я даже остановился. — Сама же говоришь не бояться, и тут же такие истории. Мало ли кто чего сказал, нельзя же так. Скажи, что пошутила. И не говорят женщины про себя так, не верю.

— Ох, милый, — Лара не постеснялась подойти ко мне и приобнять за плечи. — Если б ты знал, о чем говорят женщины, когда их не слышат, ты бы точно расстроился и стал бы меньше нас любить. Но иногда в самом деле я и правда уже могу сказать что-то не то, пойми и не обращай внимания. Хотя вот твоя Настя-буфетчица в выражениях перед подругами не стеснялась, можешь мне поверить.

— А убиенный по поводу твоей троечки, он тут каким боком? — я все еще не сдавался и стоял на месте.

— Да пошли уже, — Лара с силой поволокла меня в ангар, и я с удивлением понял, что она физически будет посильнее даже нашего гнома. — Вот остолоп. Не думаешь же ты, что я сожгла его за эти слова. Там было много разных подвигов, один другого паскуднее, просто запомнился он мне именно этим. Давай шевели ногами и не придумывай себе лишнего!

Я сдался и пошел по своей воле, просто чтобы не выглядеть смешно, и Лара тут же меня отпустила, дружески при этом подмигнув.

Мы вошли с ней в притихший ангар, где Арчи уже ждал нас, стоя у накрытого стола вместе с Антохой, и лишь Далин демонстративно и независимо ковырялся в своем инструменте.

— Охти ж мне, старой, — Лара остановилась между магом и гномом. — Какая у моего внучка с дружочками песочница-то чистая! А игрушки-то какие красивые!

Гном вспыхнул и, не оборачиваясь, засопел еще сильнее, а маг страдальчески возвел глаза вверх.

— Далин, если будешь вести себя как ребенок, я именно так и буду с тобой разговаривать, — по-доброму предупредила его Лара. — Иди сюда, поздороваемся. Претензии свои потом мне предъявишь, после обеда.

Гном подумал, согласно кивнул, кинул в ящик гаечный ключ, неторопливо вытер руки ветошью и направился к нам. Но Лара не стала его дожидаться, а принялась обниматься с Арчи, потом забавно потетешкала покрасневшего Антоху, и поцеловала гнома последним, при этом не дав никому садиться за стол.

— Сходите покурите, мальчики, — предложила она нам, направляясь к Лариске. — Мне тут с одной вашей девочкой поговорить надо, гостинцев ей от родных передать.

Мы и не подумали идти на выход, а лишь с небольшой тревогой, помня утренний взрыв ревности у нашей саламандры, следили за ними обоими, готовясь к возможным неприятностям. Не дернулся никуда даже Антоха, за что заслужил от Далина одобрительное похлопывание по плечу.

Лара недоуменно обернулась, и я с потрясением увидел, что у нее уже гораздо больше общего с нашей саламандрой, чем с нами. Все-таки это был уже не человек и не эльф, а что-то мне непонятное.

Лариска, недоуменно потягиваясь и позёвывая спросонья, выглянула на шум, и вдруг неожиданно обрадовалась, осветив ярко-алым весь ангар и чуть при этом не выскочив из своего домика. Под удивленным взглядом эльфийки облегченно отступил в сторону побледневший Кирюшка, преградивший было ей дорогу, и тут Лара потеряла терпение. Она быстро обернулась, вытянула в нашу сторону руку и гневно прищелкнула пальцами.

Очнулись мы уже за закрытыми воротами ангара, но как мы здесь оказались, не помнил ни один из нас. Потом приоткрылась боковая дверь, и в нее кубарем вылетели оба наших нечистика, причем Микентий почему-то еще и дымился.

Арчи вместе со мной облегченно присел на лавочку, домовые забились под нее, и лишь Далин встал напротив нас, засунул руки в карманы куртки и нахмурился.

— Мне это уже не нравится, — без обиняков объяснил он нам с магом свою позицию. — Этот дурдом я не потерплю. Сегодня еще ладно, пусть даже переночует, а завтра как хотите, но чтобы спровадили ее в город, понятно вам? Или я поговорю с ней сам.

Мы с Арчи страдальчески переглянулись, но гном не унимался.

— До чего дошло, в сортир не моги сходить, — с этими словами Далин пнул лавочку и заглянул под нее. — Это было в первый и последний раз, понял меня, Микентий?

Микешка забился под мои ноги и отсвечивать не рисковал, зато вперед вылез Кирюшка, которой принимал все близко к сердцу и которому до всего было дело.

— На «Ласточке» же есть туалет! — от всей своей несуществующей души попытался порадовать он механика. — Я все вентили открою и потом закрою! Я умею! Пожалуйста, Далин! Ты только скажи! Я мигом!

— Ах ты ж мой маленький, — гном не погнушался присесть на корточки и погладил вытянувшегося ему навстречу Кирюшку по голове. — Вот тебя я люблю. Но получается, что теперь у нас в экипаже два домовых. Один молодец и умница, медаль имеет, а второй баклан, который много о себе возомнил. Но я это дело мигом исправлю. Ты слышишь меня, Микентий?

Не посмевший проигнорировать слова гнома старший домовой робко выглянул в щель между моих ног и насупленно кивнул. Далина он побаивался и очень уважал.

В ангаре еще раз полыхнуло алым, и раздался радостный переливчатый визг. Гном прислушался и немного оттаял.

— С другой стороны, — задумчиво вслух начал размышлять он, — если нашей девочке общение с Ларой идет на пользу, то это очень хорошо. Они ведь и раньше между собой шушукались.

— Вот именно, — тут же принялся ковать железо, пока горячо, Арчи. — Ты на другие экипажи с саламандрами посмотри, с кем мы вместе начинали! Два здесь, два в Новониколаевске, и нигде такого прогресса нет! Им всем до нас еще лет двадцать, не меньше.

— Это да, — с сомнением протянул гном, в упор глядя на воодушевившегося мага. — Только ты шибко-то не прыгай, я тебя насквозь вижу. Мы вчетвером плюс эти два — это экипаж и есть, а все остальные наши родственники тут прямо лишние. А где Антоха, кстати?

Мы заполошно подскочили, но обнаружили юнгу здесь же, под кустом на газоне. Под головой у него была подушечка, а в руке пирожок.

— Сильно его приложило, — с сочувствием произнес Далин, начиная теребить Антоху. — Молодой ишшо.

Юнга немного очухался, посмотрел на нас мутными глазами и попытался встать, отбросив в сторону Смирновский пирожок.

— Собачки съедят, — объяснил он нам, хотя мы не требовали он него никаких объяснений, и попытался дотянуться до лавочки. Ему становилось лучше на глазах, и Далин облегченно выдохнул, мрачно посмотрев в сторону ангара.

Тут дверь как по заказу отворилась, и прямо под его сумрачный взгляд на улицу вышла нимало не смутившаяся Лара.

— Арчи, зови своих дружков, и идите уже домой, обедать, — улыбаясь, произнесла она. — Хватит игр на сегодня. А ты, Антоша, прости бабушку. Но не люблю я, когда меня не слушаются, понятно вам?

Далин независимо кивнул, серьезно глядя ей в глаза, я тоже саркастически скривился, а вот что за рожи состроили себе Арчи с Антохой, я рассмотреть не успел, потому что мы дружно пошли обедать.

Глава 4, в которой описывается церемония награждения

Утро следующего дня выдалось торжественным. Назначено было на десять, но мы немного загодя успели выгнать «Ласточку» за ворота, пришвартовались к причальной мачте и развернули силовой каркас процентов на семьдесят от минимального, чтобы не дай бог случайно никуда не улететь.

Церемонию награждения для нашего трюмного затеяли Лара и, в первую очередь, Арчи. Вчера весь вечер она в его сопровождении хлопотала по своим и нашим Новониколаевским делам. Сюда же из столицы примчался князь со свитой, и теперь наверху разбирались, что же это там такое на рудниках случилось, и кто конкретно в этом виноват. Вот покажите нам его, негодяя, а мы уже решим, что с ним делать. Летели головы, раздавались награды, вершился скорый суд и правёж, потому что скандал, на самом деле, вышел жуткий. Все заинтересованные группировки при власти воспользовались моментом, и вцепились было друг другу в горло, но грозный рык сверху окоротил всех.

Наше участие в этом деле все заинтересованные стороны, в том числе и мы, договорились замазать. Нашему экипажу от признания его геройства было ни тепло, ни холодно, да и лишнее внимание не хотелось привлекать, а вот для товарища Семенова и для некоторых чинов из дружины это был вопрос жизни и смерти. Они пытались было преподнести все случившееся как полный успех и свою личную заслугу, но князь был не дурак, и информацию черпал не только от них. Но требовалось создать официальную благостную картину случившегося, и мы в ней были лишние.

Нам намекнули на огромную благодарность потом, в случае молчания сейчас, и еще куча всяких плюшек по мелочи. Лара согласилась, я с Далином был не против, но вот Арчи закусил удила. Он вытребовал официальное награждение княжеской медалью для нашего трюмного, со всеми почестями, и чтобы по полной программе, сумев настоять на своем. Во-первых, он обещал, а во-вторых, просто по-приколу, как он объяснил нам потом, вот захотелось ему. Я одобрительно хлопнул его по плечу, Далин неопределенно поморщился, но ничего не сказал, что уже можно было расценивать как похвалу.

Все заинтересованные стороны были в курсе происходящего, но оформили награждение как выполнение князем каприза великой магессы. Почему бы, как говорится, и нет.

И вот теперь мы стояли по стойке смирно в тени нашего дирижабля, одетые в одинаковые неизмятые синие комбезы, с одинаковым же серебряным рисунком ласточки на спине, груди и левом рукаве. Я стоял между Арчи и Далином, молча слушая, как они от нечего делать вполголоса препираются. По идее, рядом со мной сейчас должен был стоять Антоха, как третий по росту в нашем экипаже, но Далин на такое пойти не смог, и юнга смирно стоял там, куда его пододвинул гном.

Саныч привез из своих несметных закромов и установил на стартовом пятачке небольшую красную трибунку с магическим матюгальником, поставил рядом стол, и накрыл его красной же торжественной бархатной скатертью. Приволок еще откуда-то три разномастных стула и расположил их за столом для наградной комиссии. Потом выстроил помогавший ему дежурный наряд в шеренгу по левую руку от нас, и в ожидании уселся за стол.

Мужики из дежурной группы отнеслись к делу серьезно, нацепив на торжественную форму все свои регалии, и выстроились, застыв в привычном ожидании, стараясь при этом не смотреть на Лару.

Эльфийка сидела в легком креслице, одетая в торжественное синее платье, и легкомысленно лакомилась чем-то Смирновско-воздушным из хрустальной посудинки на длинной тонкой ножке. Помахивая серебряной ложечкой, она переглядывалась с любопытной и веселой Лариской, которая в этом момент всех нас очень сильно любила. Саламандре просто до ужаса нравилось и это немного пасмурное утро, и торжественное построение, и все остальное. Сдвинув набок новую, расписанную рунами красивую крышечку для своего домика, которую ей вчера привезла Лара, она во все глаза рассматривала новое для нее зрелище.

Кирюха прятался пока на борту «Ласточки», стесняясь выходить и изо всех сил борясь со свой застенчивостью.

Аэродромные собаки, этот самый настоящий бич и проклятие всех построений и парадов на открытом воздухе, потому что они всегда были ужасно охочи до всего торжественного, подходить не рисковали, уж не знаю почему. Но и без них зрителей хватало. Соседские экипажи, свободные от вахты аэродромные служащие, просто зеваки оккупировали газоны и курилки во всей округе, дожидаясь торжества и обещанного сквозь зубы Смирновым угощения для всех после него.

Ждали только представителей церкви, городской и военной администрации, но до десяти было еще несколько минут, так что все было в норме.

Тут Далин чувствительно подтолкнул меня в бок, и я очнулся.

— Слышал? — требовательно прошипел он. — Со Смирновым разговаривать не смейте, оставьте это мне. Не мешайте получать удовольствие.

— Нужен он мне тыщу лет, — тут же открестился я. — Разговаривать с ним ещё. А что случилось?

— А видишь, какой он смурной стоит? — указал мне гном глазами на грустного ресторатора. — Денежки подсчитывает, морда. Чуть не плачет. Ему, скотине, мало того, что Лара ему покровительствует, и лечит его самого и всю его семью с сотрудниками забесплатно. Я сейчас в основном про девок говорю. Грусть его взяла, смотри ты.

— Каков подлец, — серьезно подумав, оценил я Смирнова. — Куркуль самый настоящий. И что?

— А то, что он не унимается, — шепотом просветил меня злорадно предвкушающий свой будущий разговор с ресторатором Далин. — К Антохе подходил сегодня. Длинные речи говорил. Начал с того, что все это бесплатно, конечно, но только для Лары. На всех он никак не рассчитывал. Закончил тем, что попросил хотя бы извозчика за вчера оплатить, двадцатку требовал.

— Ого, — хохотнул я, представляя себе эту сцену. — И что Антоха?

— Антоха молодец, — одобрительно подпихнул юнгу локтем Далин. — Сообразил дураком прикинуться, мол, ему дяденьки в экипаже деньги не доверяют, но обещал передать. А сейчас он к Санычу подошел, Арчи расслышал, по магии-то. Сказал, что фуршет на всех, и поэтому пусть все и скидываются. Саныч не дурак, ко мне его отправил. Мол, гном за деньги отвечает. Ох, и повеселюсь я сегодня!

Мы все дружно переглянулись и заулыбались, и лишь один Антоха немного недоуменно, но это просто потому, что его тогда с нами в ресторации Смирнова не было. Далин успокаивающе подмигнул вдруг тревожно посмотревшему на нас ресторатору и похлопал себя по нагрудному карману, где у него обычно лежали денежки.

Было уже без пяти десять, и я заметил въезжающую на территорию летного поля какую-то кавалькаду из трех довольно дорогих и редких автомобилей.

— Начинается, — прошептал подобравшийся Арчи и обернулся, чтобы подбодрить Кирюху. — Трюмный, будь готов и держись веселей!

Кирюшка что-то согласно пискнул, а я вдруг заметил в глубине нашего ангара, в углу под самой крышей рассевшихся на подоконниках верхних окон и на помосте целую армию домовых во главе с Нилычем и Микентием. Я помахал им рукой, они мне в ответ, Лара это заметила, удивленно оглянулась, заулыбалась, но ничего не сказала.

Тем временем машины подъехали, и из них выползли на свежий воздух отец Николай, какой-то немолодой пузатый гном в гражданском костюме и кожаной черной папкой под мышкой, и еще, к моему удивлению, товарищ Семёнов в паре с командиром дружины в Белом Камне. Саныч охнул, отдал честь и побежал к нам в ангар еще за одним стулом.

Гости великодушно дали ему на это время, и место за трибункой занял одетый в форменный мундир командир местной дружины, при всех регалиях и с наградным оружием на боку.

Все подобрались и замерли, Лара отставила в сторону свой так и недоеденный десерт, и скромно уселась за столом. Часы на здании аэровокзала отсчитывали последние секунды до десяти, потом раздался один звонкий удар в колокол, и председательствующий, одетый в цивильное платье гном, объявил церемонию открытой.

— Товарищи! — зычным голосом на всю округу начал свою речь командир. — Дружинники! Лётный состав! Персонал охраны аэродрома! И все присутствующие! От имени князя! И по его поручению! Поздравляю вас с участием в церемонии награждения высокой княжеской наградой присутствующего здесь героя! Члена экипажа «Ласточки», трюмного Кирентия Кузьмича! Где он сам, кстати?

Успевшая подняться и подойти к «Ласточке» Лара на руках вытащила из дирижабля смущенного в край, но упрямо сжавшего губы и на все готового Кирюшку. Она аккуратно поставила его перед нашей командой на заранее подготовленную подставочку и встала так, чтобы быть между нашим домовым и отцом Николаем. Тот укоризненно на нее покосился, но ничего не сказал. Напрягшаяся было Лариска погрозила ему еще лапкой, и Кирюшка воспрял духом и успокоился совершенно.

— За героизм и самоотверженность! — продолжил командир, перед этим с интересом рассмотрев нашего трюмного. — По именному указу князя! Приказываю наградить домового Кирентия Кузьмича медалью «За отвагу», и сообщить ему о пожалованной свыше фамилии Ласточкин! Признать его нечистью зело полезной и на этом основании не подлежащей святейшему суду, а только княжескому, о чем внести записи в церковные, судебные и дружинные реестры! И присвоить ему высокое звание рядового дружины в отставке! Товарищ рядовой запаса Ласточкин, для награждения выйти из строя!

Лара осадила рванувшегося было вперед Кирюшку, и сама вышла на получение медали.

— Ну, или лицо, им на то уполномоченное! — быстро поправился командир, глядя на эльфийку, и перевел взгляд на нашего трюмного. — Уполномоченное?

Кирюшка быстро согласно кивнул, и Ларе вручили открытую неуставную коробочку из красного дерева с серебряными рунами, в которой на бархатной подушечке сияла серебряная же медаль на гвардейской ленточке, прошитое снова же серебряными нитями красное удостоверение и черные погоны рядового. Лара обернулась, показала все это сверкающее свежим серебром великолепие, и Кирюшка понял, почему его не пустили вперед.

Потом быстро, но очень торжественно выступил гном из администрации, и вручил Ларе почетную грамоту на имя Кирентия Ласточкина. За ним встал отец Николай, при этом спрятавший руки за спину, чтобы никого из присутствующих случайно не благословить, и затеял недлинную, но очень хорошую речь.

Он говорил что-то о настоящем героизме, который проистекает из смирения и послушания, и этим самым он отличается от ненастоящего героизма, который вообще не пойми что. О том, что только подвиги на пользу общества хороши, и что только общество за это щедро вознаграждает. О том, что геройствовать необходимо лишь идя на помощь другим или выполняя свой долг, а так вообще надо быть умным и послушным, никуда не лезть и слушать старших, которые лучше знают. У меня возникло странноватое ощущение, что текст ему писали Нилыч с Микешкой.

Я перевел взгляд в дальний верхний угол ангара, откуда во все глаза за действом наблюдали нечистики, и понял, что речь святого отца проняла их всех до печенок, в отличие от слушателей на поле. Я невольно хмыкнул, и наметил себе рассказать об этом отцу Николаю при случае. Во всяком случае, более благодарных слушателей у него сегодня не было. Микентий, так тот вообще возбужденно тыкал лапкой в сторону трибунки, и тряс всех рядом находящихся, как будто призывая домовых немедленно проникнуться этой речью. Нилыч же одобрительно кивал в такт всем словам отца Николая и поглядывал на подопечных, внимательно следя, все ли домовые прочувствовали их смысл. Оба они прямо светились от восторга и всем своим видом показывали — а мы вам что говорили? Честно говоря, я и не заметил, когда Микешка успел стать правой рукой Нилыча, но то, что эти двое спелись и теперь держали всю свою команду в ежовых рукавицах, было понятно без слов.

Я невольно хихикнул, и показал глазами недоуменно покосившемуся на меня Арчи на этот балаган. Маг оценил цирк и только покрутил головой, стараясь не улыбаться и не портить чрезвычайно серьезному Кирюшке праздник.

Потом святой отец наконец-то угомонился, и его место за трибункой заняла Лара, которая показала всем, что такое настоящая эльфийская торжественная речь. Она магичила на полную без всякого стеснения, и я потом даже не смог толком вспомнить, о чем же таком она говорила. Помнил только, что проникся до глубины души и чуть не пустил слезу от восторга и умиления.

К счастью, магесса быстро закруглилась, и закончила свою речь приглашением всех присутствующих на фуршет а-ля пикничок в честь свежеиспеченного героя. Гражданский гном закрыл было церемонию, но Саныч перехватил инициативу и вышел вперед, чтобы отдать приказ караульной команде на троекратный салют. Звонко бахнули три раза подряд холостыми зарядами винтовки караульщиков, народ радостно зааплодировал, и развеселившаяся Лариска плюнула вверх огненными звездами, добавив красоты и шума в церемонию. Наградная комиссия восприняла это благосклонно, потому что получилось что-то вроде фейерверка, и все потянулись к накрытым столам.

Кирюха все еще стоял на подставочке, пытаясь продлить торжество хотя бы на чуть-чуть, и подошедшая к нам Лара ласково его погладила. Мы тоже расслабились, и сгрудились вокруг домового, подтащив Лариску к нашему кругу.

— Вообще-то, не должны были ему звание давать без присяги, — почесал в затылке гном. — Странно. Хотя бы и в отставке. Но я только за, вы не думайте. Рад за тебя, рядовой запаса Ласточкин!

— Ну, это я князя попросила, — с усмешкой поглядела на него Лара. — Ему хотели гражданскую медаль дать, дружинники уперлись, что без звания нельзя, и вот... Держи погоны-то, они без серебра!

Совсем обалдевший Кирюха схватился за них, и попытался сходу приладить их к комбинезону, но получилось странновато, что-то вроде двух небольших демонских черных крыльев, и наклонившийся Далин мягко отобрал их у него.

— Вечером соорудим тебе по размеру, — пообещал он провожающему погоны глазами трюмному. — Слушай, ты медаль со всем прочим сам хранить будешь, или нам доверишь, мы ее тогда на «Ласточке» спрячем, а?

— Медаль общество хранить будет, все вместе, уже договорено, — отозвался Кирюшка. — И грамотку, и коробочку с книжечкой. И погоны эти большие тоже.

— О-о-общество, — с сомнением протянул Далин. — Ну, смотри сам. Если ты этим клоунам доверяешь, то ладно. Только осторожнее будьте, столько серебра сразу для вас смерть.