Помоги проекту - поделись книгой:
— Туз, у нас здесь подарки, — уже совсем не таясь раздался голос — хриплый, прокуренный, навскидку принадлежащий какому-то здоровяку.
— Еще какие.
— Поделитесь?
В этот миг Майя открыла глаза, и я словно испытала дежавю. Девица мгновенно приподнялась, с ужасом взирая на людей, вышедших из леса за моей спиной, и вдруг закричала — громко, надрывно, сразу беря высокую ноту. И умудряясь в перерыве между криком звать меня по имени.
— Заткните ее кто-нибудь!
— Надо просто чем-то занять ее прекрасный ротик. — Слова вызвали отвращение, и я ощутила отголоски темных дел.
Легкая добыча для спектров. Костяшки пальцев на моей руке побелели.
— Только зубы выбей, а то откусит, — хохотнул один из незнакомцев.
Майя задрожала. Теперь и мое настоящее лицо смотрелось так, будто по нему прошлись белилами. В лунном свете оно точно принадлежало мертвецу.
Один из разбойников подошел так близко, что его нога оказалась неподалеку от моей головы.
Маленькое лезвие взметнулось в темноте, вонзившись в сапог, прорезая кожу как масло и проникая в плоть. Следующий удар, произошедший в унисон с вскриком мужика, пришелся в лодыжку.
Провернув лезвие, я вытащила кинжал, отскакивая от мерзавца.
Пусть тело было слабым, но мышечная память, развитая интуиция, ничего не исчезло.
Минус один.
Остались трое. И еще один, что застыл у края барьера, шаря по нему руками с крайне озадаченным видом. Преступлений и тьмы в нем оказалось достаточно, чтобы печати не пропустили его внутрь.
Один из мужчин кинулся вперед, выбрасывая руку, сжатую в кулак. Я же, поднырнув вниз, ушла вбок. Мой ножик вскользь прошелся по рукаву его дублета, но короткое лезвие лишь попортило ткань. Вместе этого я вытащила кинжал из чужого пояса.
Мне хватило взгляда, чтобы понять: длинное искривленное лезвие затуплено. Это далеко не Туманный. Хотя и без того не одно обычное оружие не смело сравниться с мечами даэвов, выплавленными из руды ограждающих скал.
Новым оружием я не подрезаю, а скорее рву сухожилия на ногах мужика, и тот валится на землю.
Краем глаза замечаю, как Майя вытаскивает что-то из корзинки и бросает в одного из незнакомцев. Раздается новая порция ругательств — отборных, витиеватых. Если бы я в свое время не жила в человеческой деревне, то, возможно, отыскала бы для себя пару новых словечек. Даэвы, даже теневые, ругаются мало, по крайней мере не строят из ругательств целые словесных конструкции.
«Перцовый порошок», — мгновенно догадалась я.
— Стоп, стоп, остановись! — Незнакомец у границы печатей примирительно поднял руки. — Мы осознали свою ошибку. Давай разойдемся мирно.
Его улыбка показалась мне ядовитой, хитрой. Я ни на миг не поверила ему. Но в то же время я была не уверена, что справлюсь со всеми.
Я выжала из этого тела максимум, и легкое головокружение лишь подтверждало, что долго оно не выдержит.
— Хорошо. Разойдемся, — ответила, не выпуская из руки чужой кинжал. Майя подкралась ко мне и теперь стояла, прижавшись к моей спине и содрогаясь мелкой дрожью. — Но без шуток.
Поначалу разбойник улыбнулся. Но затем его улыбка сползла с лица, и он добавил:
— Да, конечно. Мы не хотим привлекать ничье внимание.
Я наблюдала, как один за другим мужчины выползали за пределы охранного круга.
«Они думали, что мы легкая добыча. Поэтому напали», — осознала я, провожая взглядом, пока их спины не исчезли среди деревьев.
Как только они пропали из виду, я медленно сползла на землю, поддерживаемая Майей.
— Что с тобой? Что такое?
— Немного устала. Сейчас пройдет.
Конечности ныли, кажется, я потянула запястье. Головой я знала, что смогу справиться с этими разбойниками. Даже выборочная потеря воспоминаний не могла вытравить все знания и многие годы тренировок. Но мне понадобилось убедить в этом чужое тело, и теперь оно запоздало говорило мне «нет».
— Подожди, у меня есть кое-что из трав. — Майя на некоторое время пропала, кинувшись к своей корзинке, а я через силу следила, как она копается в ней с тихим шорохом.
Потом вернулась и сунула мне несколько листьев, требуя их пожевать.
— Взбодришься. Они горькие, но сознание не потеряешь. Где-то болит?
— Да. Кажется, запястье, — поморщилась я, и лишь чуть задрав рукав, увидела, как оно опухло.
От трав во рту вязало. Будто я ела хурму, которую подавали дома по праздникам, а не жевала какую-то траву.
Майя пережевывала другую порцию листьев.
— Ты говорила ночью ходить относительно безопасно? Но как тогда мы наткнулись на этих людей? — нерадостно спросила я, добавляя: — По крайней мере, у одного из них руки точно запачканы кровью. В любой другой ситуации я должна была схватить их и передать…
Плюх.
Я замолчала. Майя, смотревшая на меня с видом внимательного слушателя, размазывала по моему запястью пережеванную ею массу.
— Кому передать? Паладину?
— Неважно, — пробормотала я.
Запястье пульсировало, но действительно успокаивалось.
— Так почему они были здесь?
— Я… Не знаю. Правда. — Майя немного отползла от меня. — Возможно, бежали подальше от портала. Говорят, на юге в третьем королевстве попадается все больше переродившихся. Но это естественно, там же раскол.
Выбрали меньшее из двух зол. Лучше скрываться от даэвов тени и паладинов короны, они хотя бы материальны и, наверное… менее пугающие, чем перспектива стать перерождением.
Уму непостижимо. Я до сих пор не верила, что на материке правда появился портал в Серый мир. Если бы кто-нибудь рассказал мне об этом двадцать семь лет назад, я бы посчитала все его слова бредом, и не важно, человек бы это был или даэв.
В Сером мире правит темная магия, там нет никакого разделения, да и жизни как таковой нет. Лишь магия тьмы, кормящаяся нашими грезами, страхами, кошмарами и преступлениями. Но все проблемы начинаются в момент, когда отдельные сгустки этой энергии попадают в наш мир.
Спектры и ревенанты — вот плоды этой силы. Первые — призраки, ведомые лишь одним инстинктом — обратить как можно больше существ в тень, чтобы растерять свою магию и стать вновь ничем. Ревенанты — живые мертвецы, что жаждут крови. Иногда обращенных людей еще можно спасти, но далеко не всегда.
Поэтому портал на материке, да еще и на территории светлых орденов — бедствие. Но судя по рассказам Майи, все вокруг привыкли с ним жить. И в моей голове это никак не укладывалось. Мне казалось, спокойная жизнь в таких обстоятельствах просто невозможна.
Второе, чего я совершенно не понимала: даже зная, что грехи погружают душу во тьму, делая ее гораздо уязвимее для силы Серого мира и, что еще ужаснее, делая изменения в случае перерождения необратимыми, некоторые все равно идут по кривой дорожке.
Глупцы, выносящие приговор самим себе.
— Нам пора, — сказала я, поднимаясь. Благодаря стараниям Майи, мне действительно стало гораздо лучше. — Не стоит здесь оставаться, они могут вернуться.
На небе уже давно брезжили первые лучи солнца, а среди темных стволов деревьев, словно кутая мелкие кустарники в одеяло, расползся туман.
Похолодало.
Руки замерзли настолько, что было тяжело сжимать пальцы.
— И извини, Майя, что тебе приходится через все это проходить, — проговорила я, понимая, что за последние сутки девушка пережила слишком многое.
— Да нет, ничего, — умудряясь испытывать в подобной ситуации стыд, отозвалась она.
Ее волосы разметались, и в них застряли мелкие листики. Со стороны она была похожа на лесную нимфу. Мое лицо с ее сущностью выглядело куда мягче и невиннее в сравнении с тем, когда я являлась его владелицей.
— Не «ничего». Я запомню это. И отплачу за твою помощь. Деньгами или, если ты того захочешь, услугой.
— Услугой? — ошарашенно переспросила она. Судя по ее виду, она знала, что я предлагаю. Помощь в будущем. Невыплаченный долг.
— Да. Поэтому подумай об этом. — Я остановилась у своего меча, со смешанными чувствами глядя на сверток.
Туманный — часть меня. Но теперь он меня не принимал, вызывая какую-то детскую обиду.
Я подняла оружие, вновь повесив себе на спину.
Какой же тяжелый…
— Пора, — произнесла, делая первый шаг. — И да, Майя, теперь расскажи мне все, что знаешь о появлении второго раскола…
Глава 2. Столкновение с настоящим
Даэвам даровано четыре вида внутренней магии. Темные даэвы обладают силой воплощений и силой исхода и называются мортемами и скардами соответственно. Среди светлых же распространены эмпаты, управляющие чувствами, и сомниумы, чей дар связан со снами.
Каждый даэв рождается с одной из четырех сил. Но способности к управлению своим даром, как правило, не равны.
Мои ладони оказались непривычно мягкими, ни намека на загрубевшие мозоли, от которых не спасали никакие мази травников. Я свыклась с ними. И давно перестала обращать внимание. Но теперь, сжимая руки, принадлежавшие Майе, не могла себе отказать в удовольствии потрогать нежную кожу. Будто я и не упражнялась ежедневно на протяжении многих лет с Туманным.
Мы совсем недавно вышли за пределы леса и забрались на холм, чтобы отыскать главный тракт, ведущий к городу.
Майя тихо засмеялась, поведя плечами.
— Щекотно.
Я сосредоточенно кивнула, перемещая свои пальцы к ее запястьям.
Помня, что мы поменялись, когда девушка держалась за меня, я все же пришла к выводу, что, возможно, это произошло по моей вине. Хотя каким именно образом, пока даже не предполагала. За все годы жизни я ни разу не слышала о магии, способной обменять тела.
Колдовство имело четкие границы — четыре врожденных дара. У каждого даэва была предрасположенность к одному из них. У светлых — силы чувств и сновидений, их обладателей называли эмпатами и сомниумами, а у теневых, мортемов и скардов — дар воплощений и дар исхода…
Но теперь, вновь пробуя внушить Майе спокойствие, я почувствовала пустоту, и где-то в глубине — едва отзывающийся холод. Чего-то недоставало, будто я сосуд, наполненный лишь на треть.
— Сара, ты молчишь уже несколько часов. Ты что-то вспомнила? — заглядывая в мое лицо, спросила девушка. — Когда я рассказывала тебе о расколе.
— Я… Мне просто надо время, чтобы осмыслить это, — призналась я, пытаясь отделить охватившие меня грусть, скорбь и недоверие друг от друга. Я привыкла препарировать свои эмоции. Порою сильное влияние на чужие чувства требовало, чтобы я просто забирала их себе.
Уныние, горе, страх, гнев, зависть — я задохнулась бы, если бы не могла с ними справляться. И это неизменно повлияло на мое поведение. Я редко улыбалась, смеялась и плакала. Моя сила иссушала мои собственные эмоции.
Хотя, по правде, мало кто из подобных мне способен был на такое глубокое влияние.
Майя выжидательно смотрела на меня, и я неожиданно для самой себя поделилась:
— Я не понимаю, почему даэвы вдруг восстали друг против друга. Это неправильно.
Наверняка людская молва за двадцать семь лет исказила случившееся, но сомневаюсь, что стычка между даэвами тени и света была выдуманной, как и слова о множественных жертвах с обеих сторон.
С того момента прошло много лет, и между ними вновь воцарилось перемирие. И временно опустевшая Академия Снов успела выпустить не менее пары сотен выпускников. Внушительное число, ведь на поток поступало всегда не больше тридцати — сорока студентов, а иной раз и гораздо меньше.
Поэтому я не сомневалась, что знала лично по крайней мере нескольких из тех, кто погиб в тот злополучный день.
Об этом я и рассказала Майе. Она долго молчала, прежде чем спросить:
— И Люция Морана тоже знала? Дива, что создал раскол.
В памяти всплыло лицо: белая кожа, высокие скулы, серые, будто дым костра, глаза, которые становились темнее, когда парень колдовал, и короткие белые волосы, точно свежевыпавший снег. Иной раз казалось, что орден, основанный его предками, назван Северным именно по этой причине.
Вся внешность Люция Морана состояла из контрастов, как и его характер, — будто хорошего и плохого в нем ровно половина к половине. Порой он был слишком беспечным, непредсказуемым и наглым, доставляя проблемы. А порой вызывал доверие и уважение, которые я испытывала далеко не ко многим. Но, к сожалению, первого было гораздо больше.
— Да. Сталкивались, — призналась я.
Вдруг лес позади нас словно содрогнулся. Вдалеке над верхушками поднялась стая черных птиц. Они кружили, закручиваясь в какую-то жуткую воронку, что расширялась кверху и постепенно растворялась, когда существа разлетались в стороны.
Мои брови сошлись на переносице, я задумчиво поглядела на небо.
— Поспешим. — Я отпустила руки Майи и направилась к главному тракту.
Тронг окружало высокое, выстроенное из серого кирпича ограждение. Резные деревянные ворота, возле которых кружили стражники, были распахнуты.
Вокруг города росла лаванда, простиравшаяся на много миль от поселения. Ее аромат делал людей невидимыми для порождений тьмы и темной энергии. Совсем скоро ее соберут, чтобы жечь по ночам в домах. Самое опасное время наступало весной, когда запас цветов подходил к концу и любая веточка стоила дорого, настолько, что не каждый мог себе позволить.
Внутри города кипела жизнь, даже издалека я видела прогуливавшихся по улице людей.
Дорога прорезала город насквозь, чтобы путники, направляющиеся к границе, могли войти, пополнить запасы и покинуть его с обратной стороны, где вновь начинался лес.
— Зайдем сначала к ювелиру, — предупредила я Майю.
Еще вчера я сняла бусины с воротника платья, что теперь было надето на девушке. Если я не ошиблась, то их сделали из драгоценных камней. Сапфиры. Они стоили баснословно дорого. Я даже сомневалась, что местный мастер предложит мне подходящую за них сумму. Скорее всего, таких денег у него не будет.
Поделиться книгой: