Хранители Мультиверсума 7

— Буду!

Лысый, ушастый и серьезный сын Зеленого деловито полез на диван. Ему года полтора, насколько я помню. Интересный мальчик — почти все время молчит. Что-то, наверное, себе думает.

Дорога внизу стала отклоняться, и я положил руку на выключатель резонаторов.

— Капитан?

— Штурман, выход!

Щелчок, вибрация, чуть закладывает уши — мы не над дорогой, а над Дорогой. Туманный шар, сквозь который проглядывает что-то расплывчато-никакое, и только пятно Дороги внизу видно четко.

— Ух ты! — реагирует девочка Маша. — Какое тут всё…

Да, вот такое. Никто не знает, почему. Но это не мешает нам пересекать это странное над-пространство, не теряя направления на цель. Но лучше тут не задерживаться, странное это место. У меня от него до сих пор мурашки везде.

— Штурман, зигзаг!

— Есть зигзаг!

— Кхаботри цур! — восхищается (наверное) Маша.

— Маш! — мягко укоряет ее Лена, — но красиво, да.

Внизу просто пустыня, но низкое солнце превращает ее песок в золотой. Он переливается красками от тускло-оранжевого до густо-багрового, чередуясь с полосами яркой желтизны там, где падают рассеченные выветрившимися скалами косые лучи заката. Шикарное зрелище, но дорога здесь почти не видна. Ее давно поглотил песок, оставив только редкую цепочку столбов с оборванными проводами. Пока солнце окончательно не село, сколько-то пройдем над ними, направление верное.

— Наелась, Маш?

— Угу, псибмам!

— Отнеси Насте тарелку, пожалуйста. И чаю я сейчас ей налью…

— Как она? — спросил я у Лены.

— Переживает. Выходить не хочет. Очень расстроена, бедная девочка.

Лена как-то естественно взяла шефство над моей приемной дочерью. Настя, едва не угробившая целый мир, в этом нуждается. Она не виновата, разумеется, но поди объясни это подростку. Я пытаюсь. Вчера весь вечер просидел в ее каюте, разговаривали о всяком. Но глупо рассчитывать, что полученные психотравмы вот так возьмут, и рассосутся. Досталось ей, как мало кому достается. Надеюсь, в Школе корректоров ей станет легче, там все такие — синеглазые Разрушители, из которых пытаются воспитать Хранителей. Иногда даже успешно.

Солнце над пустыней село окончательно, на срез упала ночь, последние следы дороги растворились в фиолетовых тенях.

— Штурман, выход!

— Есть выход!

— Подлетаем? — а вот и рыжая моя соблазнительница проснулась.

Выглядит прекрасно, ведет себя как ни в чем не бывало. Она такая.

— Последний переход, Ольга Павловна, — поясняет Иван. — Полчаса — и выйдем в Центре.

— Тогда я успею попить кофе.

Иван с ней подчеркнуто корректен, по имени-отчеству. Привык в Коммуне. Но не доверяет и опасается. Правильно, наверное, делает. Это я балбес бесхарактерный, всю жизнь бабы мной крутят, как хотят.

Капитан несколько раз щелкнул клавишей селектора.

— Да проснулся я, проснулся, — недовольно ответил Зеленый. — Чего там?

— Один переход остался, ты просил разбудить.

— Хорошо, спасибо.

Центр Мира, как пафосно называют это место, сверху выглядит очень странно. Я прожил тут три месяца, но даже не предполагал, что он похож на леденец. Такой, знаете, спиральный леденец, где узкие треугольные сектора закручены вокруг центра. Снизу это не разглядеть.

— Не вижу следов штурма, — сказал Зеленый, — я-то думал тут война и немцы. Паника, дым, пожары, мародерство, партизаны…

Город действительно цел. Ни дымка, ни развалины. Сверху видно, что население не прячется и не бежит, а наоборот — кучкуется на главной площади. Там уже собралась приличная толпа, окружившая механизм мораториума. С импровизированной трибуны перед ней кто-то выступает. Дирижабль поплыл туда, неспешно подрабатывая винтами. Когда наша овальная тень легла на землю, лица повернулись вверх.

— Машине стоп, — скомандовал капитан, — прибыли.

Выяснилось, что никто, собственно, на Центр и не нападал. Хотя пугали нас не зря — как только кто-то повредил мораториум, над городом появились летающие платформы Комспаса. Две больших, боевых и одна маленькая, двухвинтовая, без оружия. Она села прямо тут, на площади и ее пилот, весь в высокотехнологичной кирасе и глухом шлеме, дождавшись прихода иерарахов Церкви, озвучил ультиматум.

Комспас требовал выдать Искупителя.

То, что Искупителя у Церкви нет, и что он, возможно, вообще еще не родился, их не волнует. Они готовы принять его младенцем, или в животе матери, а в то, что Церковь не знает, кто это, они не верят. Зато предупредили, что абы какого ребенка им подсунуть не выйдет. Есть, мол, способы проверить.

Представитель Конгрегации, сидя у нас в большой кают-компании, только руками разводил. У Церкви такого способа нет.

Этого властного пожилого священника я раньше не видел. Одет в стандартный балахон, но совершенно не похож на духовное лицо. Ольга на него сразу стойку сделала, почуяла коллегу по разведделам. Кстати, существование такой организации при церкви Зеленый предсказал задолго до того, как мы увидели ее первого представителя. Вычислил своей странной логикой, мрачно заявив, что они еще преподнесут нам сюрпризы.

Сам Зеленый послушал этого «конгрегатора» — и свалил вниз, на площадь, шепнув, что «все равно ничего не скажет». Теперь они с Иваном осматривали поврежденный мораториум, оставив дипломатические функции мне и Ольге. Ну, то есть, предполагалось, что именно мне — но рыжую, разумеется, от такой интриги за уши не оттащишь. А из меня дипломат никакой, меня семья волнует.

— Да, мы считаем, что Комспас имеет в виду вашего ребенка, — подтвердил мои худшие опасения представитель Конгрегации.

Он представился, но у меня его имя сразу из башки вылетело. Нервы.

— Какого из трех? — спросил я мрачно.

— Возможно, они вообще не подозревают, что их три. Или хотят всех трех. Или имеют способ выбрать…

— Вы тоже считаете, что я отец Искупителя? — от одной мысли об этом мне становилось дурно.

— Будущий отец, — поправил меня он. — Ваши жены ждут вас, чтобы родить. Но нет, я так не считаю. Искупитель — сложнейший философско-метафизический феномен, и я не думаю, что можно вот так ткнуть пальцем и сказать: «Вот он!» Но не важно, что думаю я. Важно, что думает Комспас.

— Они же собираются как-то это определить?

— Я подозреваю, что они могут узнать не то, является ли конкретный ребенок Искупителем, а то, является ли он вашим.

— Ты же был в плену, — напомнила Ольга, — у них наверняка есть материал для генетической экспертизы. А Сева сумел убедить всех, что Искупитель родится именно от тебя. Не с вашей ли подачи, кстати?

Ольга уставилась пронзительными голубыми глазами на собеседника.

— Без комментариев! — строго ответил тот.

Даже отпираться не стал, сволочь.

— А что значит «ждут, чтобы родить»? — внезапно дошло до меня. — Как это вообще можно «ждать»?

— Ваши жены, Артём, — укоризненно сказал церковник, — очень серьезно относятся к своей миссии. Родить без вас — было бы просто неправильно. Я бы на вашем месте поспешил к ним. Им и так непросто.

— Черт подери, а раньше нельзя было сказать? — ответил я уже не бегу.

Кто-то более сообразительный и ответственный, чем я, позаботился о том, чтобы возле дома нас ждал большой автомобиль. Мне осталось только обнять своих пузатых женщин и осторожно подсадить в салон. Меланта здорово располнела, но ей это парадоксально шло, она стала какой-то мягкой и уютной, не перестав фонтанировать весельем даже сейчас. Смешно переваливается, поддерживая живот, и хохочет. Алистелия тоже слегка округлилась, налившись грудью, а вот Таира — все такая же худая и стройная, с прямой спиной. Круглый выпуклый живот забавно торчит на спортивной поджарой фигуре.

— Наконец-то, — сказал она с облегчением. — Мы трудно ждать!

— Ха, — отмахнулась Меланта, — не слушай эту зануду! Они так смешно толкаются, пощупай!

Я торжественно возложил руки на ее живот и живот Алистелии, жалея, что рук всего две. В ладони синхронно пнули изнутри. Я испытал странное чувство. Не найду слов, чтобы его описать, это что-то совсем в моей жизни новое. И мне оно, пожалуй, нравится, несмотря на всю причудливость ситуации.

— Они готовы, муж мой, — тихо сказала Алистелия. — Мы ждали только тебя.

Я не стал уточнять, как это у них получилось. Лучше не вдаваться в детали.

Здешняя больница мало похожа на наши. Какая-то… академическая, что ли? В ней не пахнет антисептиками и хлором, интерьер холла в стиле модерн, медсестры в кружевных накрахмаленных колпаках. Солидный врач с седой бородкой принял нас без всякой бюрократии и расспросов. Нас явно ждали. Может это глупо, но я нервничал и бегал из угла в угол как самый обычный будущий отец, и бросился навстречу вошедшему доктору с самым обычным: «Ну что? Ну как?».

— Девочки, — сказал он спокойно, — и мальчик. Все здоровы, все чувствуют себя хорошо.

— Слава богу! — выдохнул я.

Меня нарядили в халат и провели в большую светлую палату. Женщины мои выглядели усталыми и осунувшимися, но довольными. И какими-то… Исполнившими долг, наверное. Я сразу почувствовал это в атмосфере.

— Как вы, дорогие мои?

— Не так все и страшно! — оптимистично заявила Меланта, — хотя бывали в моей жизни моменты и получше. В это место приятнее впускать, чем выпускать оттуда.

Она откровенно похлопала себя внизу живота.

— Мы справились, муж наш, — тихо сказала Алистелия.

— Мальчик — мой, — с гордостью сообщила Таира.

— Пфуй, девочки лучше! — засмеялась Меланта. — Ты кого больше любишь, мальчиков, или девочек?

— Я вас люблю, — сказал я машинально, не вдумываясь.

В тот конкретный момент это было чистейшей правдой, но все вдруг как-то странно замолчали и уставились на меня так, как будто я невесть чего ляпнул. Мне аж неловко стало.

— Да потрогай ты их уже! — со смехом нарушила смущенное молчание Меланта, — они не стеклянные!

Младенцев уложили на один широкий столик с мягким углублением, и они были, на мой взгляд, совершенно одинаковыми. Не розовыми и щекастыми, а слегка сизоватыми и очень маленькими. Глазки закрыты, носики сопят, а больше ничего не видно из-за пеленок. Как они их различать-то будут?

— И который тут мальчик? — спросил я неуверенно.

— Вот мой сын! — сказала Тайра, без колебаний ткнув пальцев в левого. На мой взгляд, он ровно ничем не отличается от остальных.

Я осторожно коснулся его щеки. Сын (мой сын, мамадорогая!), недовольно пошевелил в ответ носом. Ну вот я и стал отцом. Сразу троих. Теперь они будут как-то расти, умнеть, с ними надо будет что-то делать… К горшку, там, приучать, учить чтению… Что еще с детьми делают? В эту секунду я с ужасом осознал, что совершенно не готов быть отцом. Я полностью и всецело отвечаю за эти три жизни? Да я вообще не представляю себе, что с ними делать! Я про себя до сих пор иногда думаю: «Вот, вырасту, и тогда…».

Меланта эмпатически уловила мою панику и, приподнявшись на кровати, усадила рядом, на край. Обняла за плечи, смешно фыркнула ежиком в ухо.

— Перестань! — сказала она весело, — все дети так или иначе вырастают.

— Но я не знаю, как…

— Никто не знает! — смеется она. — Нет никакого правильного способа растить детей. Они сами вырастут, как лопухи на обочине. И в любом случае не будут такими, как ты себе представляешь, так что даже не начинай представлять!

— Не волнуйся, муж мой! — добавила Алистелия, — я позабочусь о них!

— Мужчине нет надо думать про младенец! — веско подвела итог Таира. — Мужчина учить его драться после!

Я не чувствовал в себе таланта научить кого-то драться, но подумал, что эта проблема встанет еще не завтра. Сейчас у них есть на троих шесть отличных сисек и больше ничего не требуется. С остальным будем разбираться по ходу жизни. Переживать рядом с Мелантой все равно невозможно, так что я поддался ее ментальному позитиву и начал просто радоваться. В конце концов, у меня же дети родились!

— Обмыв копыт! — строго сказал встретивший меня в холле Зеленый.

— Давняя священная традиция! — подтвердил Иван.

Я подозрительно огляделся — Ольги не было.

— Смылась рыжая, — подтвердил Зеленый. — Как тот Карлсон, пообещав вернуться. Унеслась куда-то с инквизитором, или кто он там. О чем-то они договариваться будут, но нас это вроде как не касается.

— У нас своих дел полно, — подтвердил Иван, — но это подождет. А вот копыта настоятельно требуют немедленного обмыва. Твоих когда выпустят?

— Вроде бы уже завтра. Все благополучно прошло.

— Девочка-мальчик-девочка? Сложно будет пацану, — вздохнул Зеленый, — сестры — дело такое… Но, между тем — копыта ждут! Поехали!

Оказывается, они приехали на УАЗе, выгрузив его из дирижабля. Тот так и висел над площадью, потому что никакой парковки для него тут не предусмотрено. Но энергии у нас много, мы под пробку залили энерготанк в башне. Висеть вот так он, наверное, тысячу лет может.

В кают-компании Лена накрывала на стол, расставляя тарелки. С камбуза вкусно пахнет жареным мясом, об ноги интенсивно обтираются два заинтригованных этим запахом кота — рыжий и сиамский. Каждый из них старательно делает вид, что он единственный, игнорируя соперника.

— Забрал своих? — сообразил, увидев сиамца, я.

— Да, здесь они, — кивнул Иван, — не без приключений, но добрались. Идея отправить их с цыганами оказалась не такой хорошей, как выглядела.