Помоги проекту - поделись книгой:
— А теперь фанты! — возвестил ведущий.
“Твою ж мать!” — выругался мысленно Аркадий. Это была любимая игра их семейства, традиционная. И каждый год ему доставалось самое идиотское задание…
Глава 4. Поцелуйная
Варвара
Я все-таки нашла способ отомстить гаду, который смущал меня весь вечер и не давал спокойно и глотка вина сделать. Согласилась на свою голову, называется. Если бы я не была на все сто процентов уверена, что он гей, то подумала бы, что этот гад во мне заинтересован. То тут приобнимет, то тут нашепчет. Мурашки уже устали мигрировать по моему телу. Сердце устало сбиваться с ритма каждый раз, а я устала запариваться из-за всего этого.
Мантра: “Просто дождаться окончания вечера”. Работала на ура. Пока…
— А теперь фанты! — объявил ведущий. — Прошу всех гостей расстаться с какой-нибудь приятной мелочью. Носовым платком, заколкой или галстуком. Прошу вас.
По залу с небольшим шелковым мешочком пробежала девушка-официантка. Все послушно расставались с кольцами, губными помадами, дорогими ручками и прочими вещицами.
Девушка замерла рядом с нами. Этот лохматый гад почему-то медлил, я, не долго думая, сняла с руки тонкий золотой браслет в надежде, что он затеряется среди более крупных вещей и его вообще не вытащат. Подарок бывшего парня носила скорее по привычке, чем из сладких воспоминаний. Можно было и потерять, случайно…
— А вы, молодой человек? — обворожительно улыбнулась моему “парню” официантка. Тот ответил ей не менее яркой улыбкой.
— Нет. я, пожалуй, воздержусь.
— Еще чего, — это был слишком замечательный повод для мести и я, не подумав, схватила его мобильник со стола и кинула в мешочек. Девушка, хихикая, удалилась.
— Ты с ума сошла? — Аркадий проводил ее взглядом голодной собаки, мимо которой пронесли батон краковской колбасы.
— Нечего надо мной издеваться, — показала ему язык и отвернулась. — Веди себя прилично, Нилов.
Сзади что-то обиженно пробурчали, но какое это имеет значение? Я была собой довольна.
Аркадий
“Вот гадость!”- кипел он, бросая гневные взгляды в спину. Сейчас ему точно достанется по полной программе. Сердце ёкнуло, когда котомку взяла в руки мама. Елизавета Нилова обожала придумывать задания и славилась талантом вытаскивать самых нестандартных исполнителей желаний. Всем было весело, поэтому отец и дядя благополучно доверяли ей эту миссию.
— Ну что ж, — объявила в микрофон мама. — начнем с самого простого и романтичного. Поцелуй! Пусть этот фант поцелует свою пару, а если пары нет, то соседа слева! — возвестила она и запустила тонкую ручку в котомку с жертвами. Рылась долго, доставая до самого дна. Будто старательно что-то выискивала.
Аркадий же расслабился. Его мобильник она достала бы за секунду и подставила сына по полной. Он медленно налил себе еще немного вина, сунул в рот небольшой кусок курицы и развалился на стуле…
Когда в руках Лизы блеснула тонкая золотая цепочка, Варя испуганно обернулась и виновато на него посмотрела.
Уж попали, так попали…
Варвара
О нет. Это кошмарный сон. Это просто ужас какой-то. Я медленно обернулась к Аркадию за поддержкой, но увы, там лишь не менее растерянный взгляд. Еще мгновение и наша история полетит к чертям, либо придется целоваться.
— Варенька, это же ваш браслетик? — пропела в микрофон Елизавета и все взгляды устремились у нам. Мне оставалось только послушно кивнуть. — Ну что ж, это ваш фант. Повезло, что вы с парой, а то пришлось бы целовать незнакомца, — хихикнула женщина, не подозревая, что мне сейчас на самом деле придется целовать незнакомца. Даже не так, знакомца, но гея. Которому все это, наверное, будет противно. Может, проще рассказать правду и сбежать отсюда?
Аркадий поднялся вместе со мной. Смотрел пристально и умоляюще. Видимо, желание сбежать отразилось на моем лице очень красноречиво.
Ладно, Варя, изящные решения твой конек. Попробуем.
— Хорошо, — я улыбнулась и, приблизившись к нему, целомудренно и мило прикоснулась губами к гладко-выбритой по поводу праздника щеке. Приятный запах, чуть прохладная кожа и мои горячие губы. Сердце сделало сальто с переворотом, заполнило кровь бурлящей газировкой. Анатомически мне точно кранты.
— Уууу! — разочарованное по залу.
— Нет, давайте нормально! — пробасил пузатый мужчина из-под расстегнутой рубашки которого виднелась тельняшка. — Аркадий, ты мужик или ты не мужик? Давай её по-взрослому!
“Он мужик, который любит мужиков. Что я должна с ним делать?” — раздраженно подумала я, но ответить не успела. Сильная рука привлекла меня к себе, губы накрыли губы и на мгновение лишили меня этого мира. Я не знала, подыгрывала ли, прижимаясь ближе, обвивая руками шею. Я не слышала аплодисментов за выполненный фант. Были только настойчивые губы, сильные руки и ярко вспыхнувшие чувства, от которых не убежать. Желание прикасаться снова и снова, которому нельзя сказать: “Стоп, это гей. Он не любит девушек”. Потому что сейчас этот гей девушек любил, по крайней мере одну из них, что по странному стечению обстоятельств оказалась мной…
Аркадий
Это было слишком странно, слишком сладко и правильно. Схватить её и заставить замолчать, чтобы спасти их легенду, чтобы не выставлять ее полной идиоткой, чтобы вспомнить нечто давно забытое…
Мягкие губы с легким привкусом помады, дурманящий разум запах духов и нежные пальцы, играющие с волосами. Под ладонями мягкое и отзывчивое тело. Они говорили на давно забытом цивилизованным обществом языке, но понимали друг друга с полуслова. Желания. Инстинкты.
Нилов давно не чувствовал себя так, давно так не желал женщину…
Сколько прошло лет? Пятнадцать? Нет, уже двадцать с хвостиком. Вся взрослая жизнь под нежно-голубым цветом, потому что он был уверен, ни одна женщина в мире не заменит её…
Глава 5. Трагически ностальгическая
Очень много лет назад
Загорелый мальчишка тринадцати лет с растрепанными, выгоревшими под летним солнцем кудрями бежал босиком по траве.
— Вовка! Вовка приехал! — радостно вопил он, подбегая к дому своего друга. Они дружили с пяти лет, но виделись только летом. В остальное время его самый-самый лучший друг жил в Лондоне, а сюда приезжал на каникулы. Друзья не разлей вода переписывались все остальное время, да и писать, если честно, научились только, чтобы письма друг другу слать и делиться последними новостями о том не развалился ли их домик на дереве, кусачий гусь Енафьи Сергеевны еще жив или его уже пустили на мясо и о том, как скучно в Лондоне и хочется в деревню.
— Привет! — выскочил из дорогой иномарки одетый в смешные шорты и пока чистую белую футболку нескладный темноволосый Вовка. По взрослому пожали руки, так у них было принято. — Ну что, ты червей накопал?
— А то! Целую банку, так что тащи удочки, — гордо достал из кармана давным давно грязных штанов жестянку и потряс. — Там, говорят, щуку видели!
— Вова, переоденься сначала! — к ним подошла стройная улыбчивая женщина с вьющимися светлыми волосами, что под солнцем отливали золотом. — И покажи все Лилечке. Она же первый раз! Не бросай сестру!
— Понял-понял, — насупился Вовка. К ним как раз подбежала смешная похожая на мать девчушка с двумя светлыми хвостиками. — Это Лиля, моя сестра. На год меня младше, соплячка.
— Сам ты сопляк, — не осталась в долгу девчонка и отвесила брату приличные подзатыльник.
— Так, я тут самый старший, вообще-то! Не драться! — быстро навел порядок Нилов.
Аркадий тогда и представить себе не мог, что перепалка между братом и сестрой просто игра. На самом же деле Лиля Лозовская стала их третьим мушкетером, поддержкой во всех затеях и самым близким другом-девчонкой.
Это были его последние каникулы в деревне — дальше учеба в академии. Позади все экзамены и нормативы, дома ждет постановление о зачислении. Куча новых идея для программ, для старт-апа, в голове только код, жажда экспериментов и неуемная энергия. Ему тогда хотелось перевернуть мир, сделать все правильно, но сначала просто встретиться с друзьями. Как раньше сходить на рыбалку, сбегать до ближайшего города за пивом и устроить маленький праздник на троих в домике на дереве, который пришлось укрепить. Все-таки им не по тринадцать лет. Семнадцать, шестнадцать и пятнадцать. Как обратный отсчет. К чему? Неизвестно…
Вот только Лиля приехала одна…
Вышла из машины: тонкая ножка, закованная в плен ремешков босоножки, коснулась травы. Девушка улыбнулась и глубоко вдохнула свежий воздух. Он наблюдал это, как в замедленной съемке. Легкое белое платье с подолом в цветочек открывало стройные ноги, плотно обхватывало тонкую талию и подчеркивало едва-едва сформировавшуюся грудь. Когда их лучшая подружка, девочка-пацанка в драных джинсах успела так измениться? Прошел всего год. Но год между тринадцатью и четырнадцатью меняет людей сильнее, чем они могут себе представить.
— Аркашкин! — девушка бесцеремонно повисла на шее у остолбеневшего на секунду парня. — Как ты? Представляешь, папа Вовку не отпустил! Говорит, он должен подрабатывать в конторе. Вливаться в семейный бизнес.
— Лиля, я тебя умоляю, переоденься, — улыбнулась все та же солнечная женщина, чуть-чуть постаревшая. — Аркадий, добрый день.
— Здравствуйте, — кивнул и почему-то отодвинул от себя девушку, смутившись. — Переодевайся и приходи в убежище. Все расскажешь, — подмигнул Лиле.
Это был странный месяц без Володьки. Вроде, все как всегда, но что-то не так. Чуть больше неловкости, чуть больше долгих взглядов и звонков в Лондон. Баланс их простеньких мобильников улетал в трубу за считанные дни.
В один из теплых летних вечеров Аркадий слегка поцапался с отцом, тот настаивал, что лучше было бы пойти в академию после армии, более осмысленным и зрелым. Уговаривал забрать документы. Нилов-младший же считал, что это потеря времени, если он все равно принят. Зачем тянуть? Только из-за папиных принципов? Бред!
В общем, мелочь, а неприятно. Он, раздраженно пиная траву, шел в их убежище, в надежде побыть наедине с собой и уложить в голове сумбурные мысли. Хотелось позвонить Вовке, но на балансе минус, а отец денег после ссоры не даст.
— Ай! — испуганный громкий визг из домика.
“Лиля?” — безумная мысль в голове. Что-то случилось, еще никогда так шустро Аркадий не лазил по хлипкой веревочной лестнице, но недаром сдал все нормативы при поступлении. Залез быстро и увидел бледную испуганную девушку.
— Что случилось?
— П…паук, — произнесла дрожащими губами.
Повинуясь мгновенному порыву, развернул девушку к себе и обнял. Медленно и успокаивающе погладил по спине ладонью. Это было так приятно и так правильно, что он на секунду зажмурился от удовольствия. Раньше сестру в приступе девичьих страхов всегда успокаивал Вовка, аккуратно так обнимал и целовал в лоб. Та сразу успокаивалась. Была между братом и сестрой какая-то таинственная связь, он всегда знал, что нужно делать. Как будто чувствовал её.
— Ты же никогда пауков не боялась, — улыбнулся, чуть отстраняя Лилю, чтобы заглянуть в заплаканное лицо.
— Всегда боялась, просто вам не показывала, — всхлипнула еще раз. — А тут он как на меня с потолка прыгнет, прямо по коже пробежал! — пожаловалась совсем по-детски и провела пальчиками по обнаженной коже плеча. — Вот здесь.
— Думаю, он твоего крика больше испугался, — улыбнулся Аркадий и провел горячей ладонью по прохладному загорелому плечику. Девушка вздрогнула и подняла на него взгляд. Убежище внезапно стало тесным, стены будто давили со всех сторон, приближая их друг к другу. Руки к рукам, губы к губам, дыхание к дыханию.
— Что ты делаешь? — шепнула в последний момент Лиля.
— Ты забудешь этот страх, если напугать тебя еще сильнее, — остановиться он уже не мог. Коснулся ее губ целомудренно и осторожно. Аккуратно, пробуя на вкус. Она, видимо, только что пила чай. Лимон и мята. Желание прикоснуться снова, поцеловать крепче разбилось о мысль “Лозовский меня убьет!”.
— Ты мне тоже нравишься, — выдохнула девушка ему в губы, не открывая глаз. Напряженная, как самая тонкая и звонкая струна гитары. — Очень, — за следующим поцелуем потянулась сама и получила ответ с процентами.
Так грустное лето превратилось в лето, наполненное романтикой и любовью. Поцелуями под хлипкой крышей убежища, прогулками в лесу и разговорами обо всем на свете. Впервые к своему стыду Аркадий обрадовался, что Вовка не приехал. Рано или поздно ему придется все объяснить, но не сейчас, когда её губы с привкусом лесного меда и малины хочется целовать и целовать…
— Я напишу тебе, — Лиля обнимала его до боли в хрупких руках. — Приеду следующим летом, обещаю.
— Хорошо. Буду звонить, как смогу. Не знаю, какой будет в Академии распорядок. Может быть, уговорю отца помочь съездить к вам, если выпустят вообще, — поцеловал в висок, последний раз вдохнул запах ее волос и отпустил, желая лишь одного — не отпускать никогда. Обнимать. Чувствовать эту трогательную, несмелую во всем, что касается проявления чувств, девочку рядом.
Если бы он знал, если бы он только знал, то не отпустил бы её никуда. Похитил. Запер в убежище. Сбежал с ней, наплевав на академию и свою жизнь, только бы она не садилась на тот самолет…
На следующее утро ему позвонил Вова. Его голос дрожал.
Самолет не долетел…
Чуда не произошло…
Выживших нет.
С тех пор, как отрезало. Ни одна даже самая красивая женщина не могла зажечь в нем огонь. Он даже к психологу ходил, там с ним долго разговаривали и посоветовали оглядеться по сторонам, найти то, что его привлекает. Как ни странно, с голубоглазыми блондинами все работало на ура…
О коротком летнем романе Владимир так и не узнал. Зачем? У него после аварии буквально крыша поехала, слишком тесной была его связь с сестрой и матерью. В один момент он потерял обеих… Став чужим в собственной семье. Отец всегда относился к сыну исключительно потребительски.
Много врачей, терапии. Уже много лет Вальдемар Лозовский не упоминает сестру вслух. А напоминать об этом? Бередить старую рану? Рассказывать, как ему было больно и как он любил тонкую светловолосую девчушку? Нет. Лишнее. Запертое на сто замков, но не забытое.
Пока они с Варей молча ехали на такси домой, сцены из далекой, прошлой жизни пролетали перед глазами. Лиля Лозовская была для него единственной девушкой.
Так он думал до этого вечера…
Глава 6. Задумчивая
Это было странное чувство. Весь вечер прошел, как в тумане. Поцелуй закончился, как будто так и надо. Нилов сделал вид, что ничего не случилось, и мило подливал вино в бокал до конца праздника. Мое же сердце было не на месте. Неужели я умудрилась влюбиться? Влюбиться в гея! В человека, который целовал мужиков — от одной мысли я поморщилась, глядя в окно.
С другой стороны, ему не было противно целовать меня, это явно сделано с удовольствием и полной самоотдачей. Что происходит в голове у этого хмурого гада?
Я обернулась и замерла, глядя на Нилова. Сейчас он был другим, незнакомым мне: серьезным, задумчивым и очень грустным. Как будто не здесь…
— Мы приехали, — он вздрогнул и, кажется, очнулся.
— Эй, еще едем же! — возмутился и потер подбородок.
— Прости, не придумала другого способа вернуть тебя в реальность. Что ж, все прошло хорошо, кажется? — старалась улыбаться как можно непринужденнее. Этот поцелуй ничего не значит. Просто прикосновение. Просто пролетевшая искра. Все ради того, чтобы сыграть свою роль наилучшим способом.
— Да, спасибо тебе за помощь. За мной должок. Четверг, девятнадцать ноль-ноль? — подмигнул как-то наигранно весело.
Машина как раз повернула в мой темный двор и затормозила у подъезда. Короткий писк телефона о снятии наличных, и мы на улице. Оба.
— Я провожу тебя до квартиры и прогуляюсь. Нужно освежить голову, — взлохматил волосы. Даже я заметила за ним эту привычку, у Лозовского была похожая, но он держал себя в руках значительно лучше. — У вас тут тот еще райончик.
— Ну не центр, зато уютный, — буркнула я и открыла дверь подъезда…
Поделиться книгой: