Помоги проекту - поделись книгой:
С победой вернулись новгородцы домой. Погибших воевод и простых воинов схоронили у церкви святых Бориса и Глеба и за правило взяли поминать их вечно, а Александра с тех пор прозвали Невским. Было князю тогда всего двадцать лет.
Отец и защитник новгородцев
Го́да не прошло после битвы на Неве – отозвал Александра Ярославича отец к себе во Владимир. Новгородцы своего князя проводили с почтением, однако без большой печали. Хитры были новгородские бояре, так рассуждали: «Чего доброго, возгордится князь после славной победы, да и примется искоренять наши обычаи. Нас, бояр, слушать не станет, посадскому люду запретит на совет собираться. Не отдадим вольностей новгородских! Пусть уж едет, Бог с ним. А мы тут как-нибудь своим умом проживём». И не стало в Новгороде князя.
Недолго продолжалась мирная жизнь. Едва шведов выгнали, пришли с запада рыцари-крестоносцы, Ливонский орден.
– Эти россы – хуже язычников, – говорили они. – А кроме того – все они варвары. Неведомо им, что такое благородное рыцарство. Вот и нечего с ними церемониться! Завоюем их, а русские земли разберём по себе.
Захватили крестоносцы город Изборск, осадили Псков, сожгли все сёла вокруг города. Не желали жители открывать врагам ворота – и не открыли бы по доброй воле, но нашёлся предатель, псковский боярин Твердила. Сговорился он тайком с немецкими рыцарями, пообещали они ему, что он сам будет владеть Псковом, как князь. А чтоб Твердила не сомневался, сказали так:
– Мы благородные рыцари, и своё слово всегда держим.
Соблазнился Твердила… и впустил ночью крестоносцев в город. Увидели горожане на улицах врагов, схватились за оружие – да поздно!
А наутро магистр велел жителей известить: всем именитым псковитянам отдать своих детей ему в заложники. Вот тебе и благородные рыцари. Плачут матери, а делать нечего. Радуются крестоносцы: богатая земля им досталась. Начали делить между собой пашни, покосы, леса…
– Все северные княжества завоюем и данью обложим!
Как узнали о том новгородцы, испугались: ведь от Новгорода до Пскова не так уж далеко. Решили отправить посла к князю Ярославу Всеволодовичу. Да не простого человека, а именитого боярина. Принял его Ярослав Всеволодович честь честью, в горнице за стол усадил.
– Не откажи, княже! – попросил гость. – Пошли в Новгород сына, помоги одолеть супостата!
Задумался Ярослав Всеволодович… видно, что беда пришла грозная, малой кровью не обойдёшься. Кого из сыновей послать? Какой палец ни укуси, всё больно.
– Пошлю младшего сына, Андрея, – решил князь. – Молод он, семнадцати лет, но храбр и разумен.
Вздохнул новгородец.
– Так-то оно так, княже, твоя воля, да просили новгородцы звать Александра Ярославича…
Рассмеялся князь.
– Эх вы, вольные люди новгородские! Не обошлись, стало быть, без князя! Много в Новгороде умных голов, а верхнего слова сказать некому. Ладно уж, пошлю к вам Александра. Вы ему поклони́тесь, да впредь не обижайте. Лучшего князя вы себе не найдёте.
Вернулся Александр Ярославич в Новгород. Встретили его на славу, как и обещали: все жители на улицы высыпали, хлеб-соль поднесли, под ноги соболью шубу бросили. Ничего, мол, не жалко! Важные купцы новгородские молодому князю до земли поклонились.
– Ты, князь, наш отец, мы твои дети. Не попомни обиды, оборони нас от недруга!
А торговый старшина Александру связку стрел поднёс, связанных шёлковой тесьмой. Протянул Александр руку, хотел стрелы взять, а старшина тесьму дёрнул, они все и рассыпались. Нахмурился князь: что за шутки? А старый купец улыбнулся.
– Верно твой отец сказал: много в Новгороде голов, да все врозь. Ты, князь, будь нам вроде этой вот тесьмы…
Мудрое слово!
Нет больше той любви…
Отбил Александр Ярославич у немцев Псков – выступил в поход вместе с братом Андреем и застал рыцарей врасплох: подкрепление к ним подойти не успело. Завязла в весенней грязи рыцарская конница. Ведь это тяжесть какая! И воин в доспехе, и конь в доспехе. А ещё меч, копьё, щит… попробуй-ка со всем этим пробраться по незнакомым дорогам, по болотам, по бесконечным лесным засекам. Хитры местные мужики: заваливают деревьями тропы, да так, что врагу через этот бурелом в жизни не пролезть! Лежат могучие дубы с острыми сучьями, рыхлые берёзовые колоды, скользкие сосновые стволы. Медведь не продерётся, не то что лошадь.
– Дóма и стены помогают! И лес-батюшка, и река-матушка – нам к добру, а врагу на погибель.
Взяли русские витязи в Пскове в плен много рыцарей, а изменника Твердилу так и не нашли: убежал он куда-то с перепугу и пропал без вести. Князь Александр не позволил пленных перебить, сказал своим дружинникам так:
– Кто с нами дрался до смерти, того суди Бог. А безоружного губить – последнее дело. Лежачего не бьют.
Рядовых рыцарей он на волю отпустил, велел возвращаться домой и на Русь больше войной не ходить. А знатных орденских братьев князь отправил в Новгород: пусть сидят, покуда их родные не выкупят, за весь тот ущерб, который крестоносцы причинили Изборску и Пскову.
Поклонились жители князю Александру, за свои дела принялись – кто пашет, кто скот пасёт, кто избы строит. Думают: прогнали иноземцев, теперь они к нам не сунутся. А следующей весной, в конце марта, из-под Юрьева гонец прискакал: разбили там русскую дружину, убили воеводу. Снова крестоносцы на Русь движутся!
– И что же им дома не сидится? – сетуют люди. – Куда как худо воевать. Опять поля вытопчут, скот угонят, избы сожгут… А народу-то сколько поубивают! Не доведи, Господи, до войны.
Князь Александр со своими воеводами так рассудил: разбили крестоносцы под Юрьевом малую дружину и решили, должно быть, что у русских силы невелики. Понадеялись рыцари отомстить за поражение под Псковом. Разведка донесла: ведёт войско сам магистр Ливонского ордена, и движется оно к Чудскому озеру. Хотели крестоносцы обойти русичей и ударить на Новгород. Однако князь Александр и тут их опередил – вывел своих новгородцев на озеро у острова Вороний Камень и преградил рыцарям путь.
Перед боем Александр Ярославич обратился к дружине:
– Святослав Игоревич, великий князь Киевский, в старину так сказал: «Не посрамим земли русской, ляжем здесь костьми, ибо мёртвые позора не имеют. Если же побежим – будет нам великий позор». Так не забудем же мы заветы отцов и дедов наших, не побежим, но встанем крепко! Я сам буду впереди вас.
Крикнули ратники:
– Где
Ибо сказано: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за дру́ги своя».
Кто взял меч, от меча и падёт
– Дозорные говорят – силы у нас с ливонцами почти что равные.
Глаза у седого воеводы, как у рыси, острые, внимательные, через всю щёку шрам от половецкой сабли. Немало походов прошёл он с Ярославом Всеволодовичем и Александра знал с детских лет, терпеливо учил его воинской науке. Вот уроки и пригодились…
– Силы-то равны, княже, да у них конницы больше. А у нас почитай все пешие. Выстоим ли? Как навалятся они…
– Мы пешие, зато поворотливые. Ты, воевода, вот что сделай. Ратников построй, как обычно, да поставь их спиной вон к тому крутому берегу. Лучшую мою дружину отведи и спрячь в рощице, по правую руку.
– Хорошо рассудил, княже! – одобрил воевода. – Пускай витязи немецкие к нам жалуют по открытому льду. Они у нас как на ладошке, а им ничего не видать. Вот и пусть голову ломают, сколько у нас во́йска, да как оно расставлено.
На рассвете началась битва. Рыцари выстроились, по своему обыкновению, клином, выставили вперёд длинные копья – так удобней пробивать ряды противника. Столкнулись оба во́йска… только и слышно, как звенят мечи и ломаются древки! Теснота такая, что рукой не взмахнуть. Где мечом нельзя рубить, там ратники за ножи берутся, стаскивают рыцарей крючьями из сёдел. Лёд на озере кровью покрылся…
Удалось-таки рыцарям пробиться сквозь передовой русский полк. Магистр ордена на радостях велел трубить в трубы, поднимать повыше знамёна.
– Наша победа близко!
Ошибся магистр. Смяли крестоносцы новгородское «чело», дошли до самого берега озера, да там и завязли. Берег крутой, обледенелый, по нему не влезешь. Хитро придумали князь с воеводой! Скучилась рыцарская конница, негде ей развернуться. Задние передних давят, а передним деваться некуда. А отборная княжеская дружина в это время ударила во всю мощь с боков и в спину. Словно в клещах, зажало железный клин.
Не ждали рыцари, что у русских столько сил. Стали они отступать, а там и побежали. Солнце в глаза светит, слепит, лёд под ногами трескается…
– Наша взяла! – ликуют русичи. – Пешие конных побили!
Не бывало ещё у ливонцев такого поражения. Семь вёрст скакали они без оглядки, пятьсот воинов оставили на озере убитыми, многие в плен попали. Пятьдесят знатных рыцарей босиком и в одних рубахах шли пешком за княжеским конём до Пскова. Долго думал князь, что с пленниками делать. Много крестоносцы крови пролили, многих детей осиротили. Некоторые бояре князю советовали: «Казнить надо немцев, да пострашнее, чтоб другим неповадно было!» Александр Ярославич всё-таки рассудил по-другому.
– Сказано в Писании: кто взял меч, от меча и падёт. А после драки махать кулаками незачем. Какие счёты между нами были, те на Чудском озере покончились. Негоже нам лютыми казнями тешиться. Пусть сидят братья-ливонцы в Новгороде, покуда их свои не выручат. Пусть помнят, что победители должны быть милостивы.
Летом прибыли в Новгород немецкие послы, поклонились Александру Ярославичу. Пообещал Ливонский орден вернуть все земли, которые захватил, и обменять пленных. Вернулись на Русь пленники из неволи, обняли родных, которых уж и не надеялись увидеть. Заключил князь с Орденом мир на вечные времена. Грозно гремело в те годы имя Александра Ярославича, слава о его победах разошлась далеко за пределы Руси.
На поклон в Орду
Через четыре года случилось большое горе – скончался отец Александра Невского, великий князь Ярослав Всеволодович. Говорили люди, что не своей смертью он умер. С тех пор как захватили Русь степняки-ордынцы, все русские князья ездили на поклон в Золотую Орду. Если угодишь хану, получишь ярлык – ханскую грамоту с дозволением княжить. А не поклонишься, не привезёшь подарков – беда! И сам живым не вернёшься, и княжество твоё разорят. Горько недругу кланяться, терпеть издёвки, а делать нечего. Не хватало у Руси сил, чтоб Орду прогнать: много воинов убитыми полегли, а новые ещё не выросли. Вот и пришлось князю Ярославу ехать в далёкие края – в город Каракорум к хану Гуюку. Пригласили его в покои к матери хана, а та русскому князю из своих рук поднесла еды и питья, вроде как в знак почёта. Отведал гость того и другого, вернулся к себе – и заболел. Через семь дней не стало князя Ярослава Всеволодовича…
Не стало вскоре и другого сильного князя – старого Михаила Черниговского. Мученическую смерть принял он в Орде за то, что не пожелал принести жертвы идолам. Те, кто был с ним, рассказывали, как уговаривали его бояре покориться хоть для виду и как бросил он им под ноги алый княжеский плащ, сказав: «Неужели я одним только названием христианин? Не хочу славы и власти мирской, хочу пострадать за Христа!» И пошёл на смерть…
Всем было страшно в Орду ездить. То ли выпустят живым, то ли нет.
Пришлось и князю Александру Невскому ехать в далёкий Каракорум. Отправились они вдвоём с братом Андреем – и только через два года вернулись на Русь. Неблизкий путь! Получил Александр Ярославич ярлык на киевский престол и на всю Южную Русь. Только немного в том было проку. Киев хотя и считался по-прежнему главным из городов русских, однако ордынцы вконец его разорили и обезлюдили. От каменных палат и храмов одни развалины остались, вместо теремов и изб землянки торчат, да и тех мало. Знал Александр, что худое княжение будет в Киеве… лучше уж в Новгороде сидеть.
Негоже отрекаться от правды
Тяжело было Александру Ярославичу думать, что – вот, немцев-иноземцев, железных рыцарей, победили, а Орду терпеть приходится. Но, пока ездили с братом в Каракорум, убедился князь: могуче степное царство. Не справится с ним разорённая Русь, не сможет воспротивиться власти ханов. Нужно ждать, копить силы, строить заново города и сёла. Приходилось князьям так поворачиваться, чтоб своим людям хоть какое-нибудь облегчение принести. Зато если с умом дело поведёшь, если не наживёшь в Орде врагов – поднимется княжество, вырастут те, кому ужас перед монгольским воинством неведом. Глядишь, они и возьмутся в своё время за оружие…
Недаром князь Александр об этом задумывался: писал к нему римский папа Иннокентий IV, предлагая союз для борьбы с Ордой. Докатились степные полчища до западных стран, напугали тамошних государей. А вдруг монголы отдохнут после похода на Русь, сил наберутся и дальше бросятся воевать?
Вместе, конечно, бить врага сподручнее, и верный союзник бывает ближе брата. Предложил папа Иннокентий князю Александру перейти под покровительство римского престола. Александр Ярославич папских послов принял ласково, согласился выстроить в Пскове латинскую церковь для гостей-иноземцев, однако с ответом не торопился.
– Слышали мы, что ты князь достойный и храбрый, и владения твои велики, – сказали послы. – Папа отзывается о тебе с уважением. Потому и прислал он к тебе двух кардиналов, искуснейших в спорах, чтобы ты послушал наше учение о законе Божьем.
Долго беседовал князь со своими советниками и наконец решил так:
– Спорить с латинянами не станем. Скинуть иго ордынское они русским князьям не помогут и за Русь заступаться не станут – у них своих забот хватает. Если ударить теперь на Орду, нам же хуже будет. Латиняне, если что, за свои пределы отступят, а нам отступать некуда. В чужие земли прятаться не побежим, да и не ждут нас там. Останемся мы на расправу хану. Он со зла всю русскую землю выжжет, опустошит, не оставит ни старого, ни малого… тогда уж вовеки Русь не поднимется.
Новгородский владыка Спиридон с ним согласился:
– И церковь нашу подчинять латинянам негоже. Хоть и сулят они оставить нам наши обряды, однако помним мы, как губили крестоносцы православных ливов заодно с язычниками, как разорили Юрьев, Изборск, Псков. Сам рассуди, княже! Негоже отрекаться нам от заветов дедовских, от правды, что принёс на Русь пращур твой, святой князь Владимир…
Поднялся Александр Ярославич и сказал решительно:
– Хотят иноземцы ездить в гости – пускай ездят по-прежнему. Зла мы им не сделаем. Но под руку их не пойдём и союза с ними не хотим. Орде кланяемся Божьим попущением, за наши грехи. Смирюсь перед ней – зато разорения на Руси не допущу!
С тем и отправились послы восвояси. Не вышел к ним князь, велел только передать письмо римскому папе. А в том письме говорилось: «О чём вы хотите с нами говорить – от Адама до потопа и далее до царства Константинова, всё то хорошо ведаем, а от вас учения не принимаем».
Нелёгкий был это выбор…
Брат Александра Ярославича, Андрей, с которым вместе когда-то на Чудском озере стояли, Орде покоряться не желал. Женился он на дочери галицкого князя Даниила Романовича, и с ним вместе они решили бороться с ордынцами, гнать их с русской земли. И случилось то, чего Александр как раз и боялся: узнал об этом великий хан и послал на Русь войско под началом царевича Неврюя, чтоб наказать мятежных князей. Полегла в бою под Владимиром почти вся дружина Андрея Ярославича, сам он насилу спасся и бежал в Швецию. Железным гребнем прошли ордынцы по северо-восточной Руси, без числа людей в плен увели. Снова кровь, снова слёзы…
А к Александру явился ордынский посол.
– Ты, князь Искандер, в своём роду старший, – сказал он. – А потому великий хан дарует тебе ярлык на владимирский престол.
…В том же году князь Александр Ярославич вернулся из Орды во Владимир. Стал он великим князем, главой всей Руси, а в Новгороде вместо себя посадил старшего сына, Василия.
После Неврюева нашествия от Владимира почти что одни головешки остались. Александр Ярославич в городе новый кремль построил, церкви возвёл, погорельцам немало денег и хлеба роздал. Стали люди потихоньку на прежнее место возвращаться, новые дома взамен сгоревших строить. Ожил Владимир… Ремесленный люд за работу принялся, как встарь – кузнецы молотками стучат, сапожники обувь шьют, каменщики стены кладут. Крестьяне землю пашут, поля засевают, чтоб зимой без хлеба не остаться. Жаловал князь храмы богатыми дарами и землёй, жертвовал в них книги и утварь, потому что понимал: главное в беде – не отчаяться, веры не утратить. Сегодня поражение, а завтра победа – всё в воле Божьей.
Тяжела ты, шапка Мономаха
– Не всё оружием побеждать, иногда и смирением, – говорил князь Александр.
Трижды приходилось ему ездить в Орду, платить великую дань, просить ханов не гневаться, не ходить войной на Русь. А хуже всего, что иной раз и своих усмирять приходилось. Прибыли как-то на Русь ордынские переписчики, которым было велено людей на покорённых землях исчислить, чтобы точнее обложить их данью. Переписали они всё княжество Суздальское, и Рязанское, и Муромское, избавили от дани только духовенство, наказав: «Молитесь своему Богу за нас!». Неохотно люди «давали число», говорили, что это знак антихриста – наступают, мол, последние времена. В Новгороде волю великого хана выполнять и вовсе отказались – целый год волновались горожане, гнали прочь ордынских численников. Молодой князь Василий, сын Александра Ярославича, поддержал новгородцев.
Разгневался хан:
– Видно, слишком хорошо живут в Новгороде, до сих пор беды не знали!
И отправил к городу войско, чтобы наказать мятежников, а Александру Ярославичу велел раньше своими силами рассудить новгородцев, принудить их к повиновению. Ну а если не покорятся великому князю, тогда ордынская рать сровняет Новгород с землёй…
Разгневался князь Александр на сына: «Я столько лет тружусь, чтоб тихо на Руси было, чтоб не ходили на наши земли ордынцы с огнём и мечом, а ты новгородцев на мятеж подбиваешь? Тебе бы как князю вразумить их, успокоить, а ты что делаешь! Если не сам это выдумал, если дурных советов послушал – тем более не годишься в князья!» Молодой Василий Александрович с испугу, не дождавшись отца, бежал из Новгорода в Псков. А великий князь новгородцев судил строго – тех, кто беспорядки затеял и молодого князя к тому же склонял, велел казнить. Сам с ордынскими численниками ездил по городу, пока те жителей переписывали – только так и удалось бунта избежать.
Тяжела ты, шапка Мономаха – власть княжеская! Очень тяжела…
В 1262 году Александр Ярославич в четвёртый раз поехал в Орду. Новое несчастье случилось: после переписи наложили ордынцы на Русь такую дань, что всем невмоготу стало. Ходят сборщики по домам, тащат всё, что приглянётся. Заплатишь, что положено – бедняком останешься. А не заплатишь – вовсе разорят, силой отнимут и хлеб, и утварь, последнюю тряпицу из рук вырвут, скот угонят, людей в рабство заберут. В Ростове, в Суздале, в Ярославле не стерпели жители бесчинств, поднялись против сборщиков дани, стали бить ордынцев. Тогда князь Александр отправился к хану – просить, чтоб не посылал он во́йска на Русь. Удалось ему и на сей раз отмолить своих людей от великой беды.
Почти год не был дома Александр Ярославич.
Солнце земли русской
Хорошо на Руси осенью! Леса золотые стоят, в небе птицы тянутся, поутру земля под ногами хрустит от инея. Дышать легко. Едут по дороге всадники – видно, что люди непростые: одеты богато, и воинов много. Между двух коней носилки приделаны, медвежьей шкурой застелены для тепла, сверху по́логом закрыты. Возят так больных или немощных, если человек в седло сесть не может.
Попался по пути мужичок на телеге – ехал в лес за дровами. Увидел всадников, свернул, шапку скинул, а сам не утерпел и спросил:
– Кого везёте, добрые люди?
Ответили ему:
– Князя Александра Ярославича из Орды…
Хороша осень, да только князю не в радость. Приехал он на Русь больным – занемог по дороге, а добравшись до Нижнего Новгорода, совсем расхворался. Почувствовал Александр Ярославич, что смерть близка.
Всего сорок два года прожил он, а сколько дел совершил! И воевал, и судил, и договоры заключал… сколько побед было! А сколько крепостей отстроил, сколько храмов возвёл, сколько людей спас от голода, от разорения, от смерти… Твёрдо стоял за православную веру, недругам ни пяди родной земли не уступал. И другое было: Орде кланялся, новгородцев жестоко усмирил, родного сына отправил в изгнание. «Боже мой, Боже, простишь ли мне слёзы людские? Простишь ли, что врагу покорялся, вместо того чтобы, подобно Михаилу Черниговскому, храбро принять мученический венец?»
Перед смертью Александр Ярославич принял монашеский постриг, а четырнадцатого ноября скончался. Завершился его многотрудный жизненный путь.
Хоронили его в великокняжеской вотчине, во Владимире. Весь город собрался, чтобы проводить князя в последний путь. Митрополит Кирилл вышел к людям со словами:
– Дети мои! Зашло солнце русской земли! Не будет больше такого князя на Руси.
Многие плакали, услышав это…
И записано было в летописи: «Много князь Александр Ярославич потрудился за всю Русскую землю».
Мощи благоверного князя были открыты перед Куликовской битвой – в 1380 году, и тогда же установлено местное празднование. А почти сто лет спустя, во время большого пожара во Владимире, людям было чудесное видение: князь-воин, поднимающийся на коне в небо.
В 1547 году при митрополите Макарии на Московском соборе Александр Невский был причислен к лику святых. 30 августа 1724 года мощи его были перенесены в знаменитую Александро-Невскую лавру в Санкт-Петербурге, а вскоре императрица Екатерина I учредила орден святого благоверного князя Александра Невского – одну из высших наград Российской империи. К заступничеству святого князя, оборонявшего Русь от недругов, русские полководцы прибегали и в последующие времена.
Поделиться книгой: