Ходок по Дороге. Книга вторая.

— Я вообще образованная особа, — улыбнулась девушка. — Ты до сих пор не знал? Семь лет учебы в классической гимназии Новгородской общины даром не проходят. Наверное, я пошла в мед именно потому, что меня в детстве чересчур пичкали литературой и историей искусств, как положено воспитанной барышне из хорошей семьи. Так что не будь так самоуверен, дорогой. Ученость в неуче несноснее всего, — весело рассмеявшись, показала мне язык медичка.

— Вот сейчас обидно было…

— Это тоже цитата из Мольера. Не принимай на свой счет Ваня, я просто так сказала, чтобы поддержать светский разговор о литературе, — продолжала улыбаться подруга.

— Что-то ты до хрена развеселилась, — нахмурился я. — Приказываю — отставить фривольности. Вперед шагом марш!

— Есть мой командир! Выполняю ваш приказ. Подчинение воле любимого — высшее доказательство любви, — хмыкнула вредная пигалица и зашагала вперед. Я, еще раз покрутив головой так, чтобы столб с отметкой «396» попал в объектив нашлемной видеокамеры для отчета, последовал за ней.

Хорошая штука — киннеровская броня! Во время нашего марша я еще раз в этом убедился. Толщина гибкого комбинезона чуть больше сантиметра, полный вес, включая шлем и ботинки, около одиннадцати килограммов. Вместе с расходниками, вроде экстренного запаса кислорода на двадцать минут дыхания, воды во встроенной фляжке, лекарств, киннеровского ножа «овод» и дополнительной усиленной энергетической батареи — двенадцать с половиной. При этом защищено почти все тело, класс бронирования позволяет удержать пулю с относительно невысокой энергией. Под выстрел из винтовки в упор в инопланетной броне лучше не подставляться, но вот от осколков, холодного оружия или пистолетных пуль она, по словам инструктора, защитит в большинстве случаев. Еще в ней можно спать на снегу, не чувствуя холода и ощущать себя комфортно в любую жару, градусов до ста. Маскировка почти идеальная, внешний слой-хамелеон спецброни сам подстраивается под местность. Герметичность настраиваемая — от проницаемых микропор по всей площади, чтобы не задерживать пот и теплообмен, до состояния наглухо задраенного скафандра. Правда, включенный обогрев или кондиционирование с маскировкой требуют энергии, вкупе с работающей электронной начинкой, а батарея на Дороге традиционно «подтекает». Но все равно, должно хватить надолго, если не расходовать заряд почем зря. Плюсом к спецброне идет мощный деструктор весом в пару килограммов и шестикилограммовый рюкзак, в основном с расходниками и едой, часть которой в выданных нам пайках — очень легкая, из сублимированных продуктов. Как говорится: стильно, модно, молодёжно… Тяжело? Учитывая, что вес брони равномерно распределен по телу — не особенно. На сто километров Дороги энергии и запасов продовольствия должно хватить с избытком. Знай себе, шагай. Действительно — прогулка получается. Только вот вещует мне сердце — без сюрпризов нас Дорога до трехсотого километра не оставит.

Однако, пока все было спокойно. Все тот же лес, старый асфальт Дороги, остающиесяпозади километровые столбы с цифрами «394», «390», «385»… Мы шли молча и сосредоточенно, в одном ритме, изредка обмениваясь короткими репликами. Недалеко от последнего указателя в низинке у обочины нашелся небольшой прудик, где было решено сделать привал на обед. Отфильтровали воду, и вскоре рядом с удобным плоским камнем, на который я положил наши рюкзаки, а Катя постелила небольшую туристическую скатерть, стал закипать походный котелок с концентратом «горохового супа с копченостями», распространяя дразнящие ароматы.

— Что будем делать, если встретим переход, Ваня? — спросила Катерина, заваривая крепкий чай и размазывая толстым слоем подогретую имперскую тушенку по пшеничным галетам. Выглядела и пахла говядина аппетитно, но крупных кусков в ней не попадалось, почему-то имперцы рубили мясо чуть ли не в колбасный фарш. — Продолжим идти дальше или вернемся? — щедро насыпав в кружку сахара, протянула она мне чай и один бутерброд.

— Вряд ли мы его найдем так скоро, — задумался я, откусив кусок. — Но, после нашего лихого рейда на танке и вмешательств Айвера, я уже ничего предсказывать не берусь. Хрен его знает, где он окажется. Если встретим переход сегодня, то точно пройдем мимо. Чем больше протопаем, тем лучше. А если завтра или послезавтра — по обстоятельствам. Будем стараться пройти подальше, но без лишнего фанатизма, Кать. Учебу на танкодроме мы еще не закончили и машину не получили, а на ней ехать удобнее и приятнее. Хотя, если на то пошло, в имперской броне мы дойдем до башни Хранителя по любому морозу и ветру без танка. Не так-то это и сложно. В общем, нужды рвать все жилы, чтобы непременно с первого раза осилить всю сотню километров я не вижу.

— Вот как? — задумалась Катя, снимая котелок с огня. — Значит, пойдем дальше, в горы?

— Как ты сказала?

— Ваня, а ты разве не заметил, что Дорога меняется?

— Да? Хотя…, — окинул я взглядом окружающий ландшафт. А ведь верно: вокруг все тот же асфальт шоссе и лес, но это лишь на первый взгляд. Камней стало гораздо больше, кое-где на обочине из-под дерна выпирают целые валуны, а сам лес неуловимо изменился: стали преобладать хвойные деревья и мелкий кустарник. И что-то в последнее время Дорога начала сильнее петлять и постоянно то подниматься вверх, то опускаться вниз, пусть уклон и небольшой. «А ведь медичка права» — подумал я. «Такое ощущение, что мы и в самом деле подходим к предгорьям. Хотя, самих гор на горизонте не видать. Что бы это могло значить»?

— Верно замечено, декурион, — похвалил я Катю. — Хвалю за наблюдательность. Нет, пока мы своих планов менять не будем. Пойдем вперед как можно дальше.

После обеда шагать стало труднее. И дело не только в наших потяжелевших желудках, сама местность начала преображаться на глазах: равнина окончательно сменилась пологими каменистыми холмами, причем каждый холм был выше и отвеснее предыдущего и мне это порядком не нравилось. Этак мы скоро вымотаемся и сорока запланированных на сегодня километров не пройдем. Мы с Катей все же не горные стрелки и не спортсмены, хотя физическая форма у меня сейчас получше, чем была до попадания в ГНЦЭМТ. Когда позади остался столб с отметкой «380», ноги уже гудели вовсю, а день начал потихоньку клониться к вечеру. Точно, конечно, ничего не скажешь, солнца не видно, поэтому в какой момент времени мы попали на Дорогу неизвестно. Но, судя по ощущениям, так оно и есть.

А дальше случилось два события: сначала, забравшись на очередную вершину, мы увидели слева внизу море. Где-то в нескольких километрах от нас, за лесом, но это было именно оно: серое, в мелкой зыби волн, простирающееся до самого горизонта. Почему-то при взгляде на него стало сразу ясно — это северная студеная пучина, а не теплая южная водная гладь. Мы с Катей даже постояли пару минут, любуясь — впервые на Дороге появилась возможность заглянуть далеко за горизонт. Справа был лес — нескончаемый, до края окоема. Вот ведь… раньше я вообще не был уверен, что мир дальше нескольких сот метров от Дороги реален. Или это иллюзия? Нет ответа.

Спустившись вниз, к подножию холма, мы обнаружили еще один сюрприз. Дорога, вместо того, чтобы петлять по очередной возвышенности, выглядевшей уже не как очередной холм, а почти как самая настоящая скала, уходила прямо в черный округлый зев туннеля с полуосыпавшейся каменной кладкой наверху. Довольно большого, кстати: диаметром метров в восемь-десять.

— Это еще что за ерунда? — подойдя к входу, я осторожно заглянул внутрь. — Не видать ни зги, темно как в лисьей норе. Что-то не охота мне туда лезть, блин.

— Да уж, — зябко передернула плечиками Катя. — Может, обойдем?

— А как? — недоверчиво помотал я головой. — Я не скалолаз. Попробуем вскарабкаться по кустам, сквозь туман и ветер? Ну, хорошо, подстрахуй меня отсюда, я попробую разведать вон там, справа. Вроде бы там склон не слишком крутой. Если что подозрительное увидишь, — вызывай по рации, — захлопнул я забрало шлема.

Однако, моя попытка предсказуемо провалилась. Всем хороша киннеровская броня, но ползать в ней по скалам неудобно. Поначалу, мне еще удавалось продвигаться, выбирая наиболее пологие участки, но вскоре я понял, что дело это бессмысленное. Чуть залезешь в сторону и из-за сгущающегося тумана уже ничего не видно, усиливающийся ветер сдувает в сторону, мешают деревья и кусты. Сорвавшись с очередного камня и кубарем прокатившись по откосу пару метров, затормозив спиной об ствол ели, я окончательно понял — обойти туннель не выйдет. Придется идти в темноту.

— Ладно, хрен с ним, — вернувшись к Кате, я поудобнее подтянул рюкзак и взял деструктор наизготовку. — Полезли. Фонари не включаем, используем приборы ночного видения. И идем тихо-тихо, на цыпочках… Ни приведи Создатель на каких-нибудь подземных «гномов» напороться, нам и «эльфов» по самые гланды хватит.

Черно-белая картинка, проецируемая электроникой на забрало шлема, была довольно четкой. Изображение, полученное тепловизором и усилителями видимого и ультрафиолетового излучения сначала обрабатывалось компьютером и лишь затем выводилось на экран, без зеленоватого свечения и размытых световых пятен. Однако с периферийным зрением были проблемы, да и разглядеть мелкие детали изображение не позволяло. Но чтобы продвигаться вперед нам этого хватало.

— Смотри, Ваня, ящики какие-то, — раздался в наушниках шепот Кати, когда мы прошли метров двести от входа. — Или это сундуки? Целый штабель у стенки. Один, кажется, открыт.

— Да хоть ларцы с бриллиантами! Тихо, идем мимо.

— А вон там дверца куда-то вбок… железная, со штурвалом. И куча железок на полу.

— Не трогай.

— Понимаю, просто интересно же. Смотри, а там слева, за камнем…что это? Тряпки какие-то, но них что-то завернуто…кости?

— Катя, родная! Ничего в них не завернуто, тебе пригрезилось! Ты помнишь, что бывает, если потрогать и оживить что-то подобное на Дороге? Давай хотя бы здесь пройдем мимо и ни во что не вляпаемся!

— Да знаю я, знаю. Я не трогаю ничего. Просто мне немного страшно, Ваня. А когда я слышу твой голос, то уже не так боязно…

— Все равно, давай поменьше болтать. Должен же этот хренов туннель когда-то закончиться?

Однако, туннель все никак не кончался. Наоборот, предметов, свидетельствующих о чьей-то деятельности, становилось все больше и больше: ящики, детали каких-то механизмов, инструменты, стелящиеся по полу провода. Но потом вдруг весь этот бардак куда-то делся, а еще через несколько десятков метров на забрале шлема появилось системное сообщение о том, что освещенность пришла в норму. Режим ночного видения отключился, оставив нас стоять в мерцающем голубоватом свете посреди… нет уже не туннеля, а огромной пещеры. Рассеянный свет пробивался откуда-то сверху и сбоку, потолок резко поднялся, а неровные стены раздались в стороны, когда мы с Катей вышли в гигантский подземный зал.

— А вот и мумии появились, — в этот раз я сам нарушил режим тишины. — Кто бы сомневался, ёшкин ты кот! Как это — на Дороге и без жмуриков! И…это еще что хрень?

Больше всего увиденное мной в центре зала сооружение напоминало вытащенную из болота разлапистую корягу гигантских размеров. Только эта коряга явно была искусственного происхождения. Ближе к ее утолщающемуся основанию заметны массивные, отливающие металлическим блеском штыри — «корни» и коробчатые сооружения, напоминающие обводами имперские генераторы Бейла. Более-менее прямой ствол облепили какие-то асимметричные наросты-заклепки и ажурная, мерцающая голубым светом «паутина». Вокруг самого сооружения вились трубки, которые мне что-то смутно напоминали… точно, примерно такие же я видел у артиллерии клат-эйра. Сбоку был заметен чуть подсвеченный изнутри красным светом открытый провал люка, ведущего внутрь сооружения и приставленный к нему пандус.

— Пожалуй, эта, как ты любишь выражаться, «хрень», слегка похожа на потерпевший аварию звездолет киннеров, — задумчиво ответила Катя, разглядывая сооружение. — Но очень отдаленно. Какой-то он… некрасивый для них, что ли. Техника союзников обычно изящна и симметрична, киннеры эстеты с хорошим вкусом. Не стали бы они строить такое.

— Это точно, вид у «звездолета» уродский, — согласился я.

— Обойдем его стороной? Кажется, я вижу тоннель на той стороне.

— Погоди-ка, — в этот раз я сам придержал Катю. — Дай мне посмотреть на этих мумий. И на их технику, что-то мне все это до боли знакомо.

Осторожно ступая, я подошел поближе к «звездолету» и, включив видеозапись, начал осматривать со всех сторон в неверном голубоватом свете «паутины» ближайших жмуриков. Трое, лежат рядышком, одеты в какие-то тряпки, рядом угадываются приборы, возможно оружие. Ладно, идем дальше, там еще парочка: видна тележка, на которой эти двое выволокли из корабля какой-то длинный продолговатый ящик с прозрачной крышкой, и в нем…

В нем лежал клат-эйра, ошибки быть не могло. Такое же худое длинное тело, вытянутые конечности, характерное лицо с носом-клювом — я на них успел вволю насмотреться в мире Айвера. Только этот был целехонький, почти как живой, одетый в плотно прилегающий к телу чешуйчатый скафандр.

— Катя, тебе случайно не кажется, что этот прибор с дохлым клат-эйра напоминает капсулу для Дороги? — задумчиво спросил я подошедшую ко мне медичку.

— Нет, — отрицательно покачала головой девушка. — Не кажется. Может быть, это камера для анабиоза? И он там сейчас спит?

— Может быть… я анабиозных камер в жизни не видел. Но! Расцветка бело-синяя, сбоку сенсоры в виде трилистника, совсем как у нас. Кроме того, есть кольцеобразное утолщение у головы, из-за которого в питомнике я в первый раз принял капсулу за томограф.

— Зато все остальное совсем не похоже. И крышки у наших капсул другие, непрозрачные. Ваня, я бы не стала делать поспешных выводов…

— И я бы не стал. А приходится. Понимаешь, подруга, на Дороге ничего просто так не валяется, это я уже понял. Сдается мне, в этой пещере лежит часть общего паззла, который мы пока никак не можем собрать. Здесь клат-эйра, но это не совсем те клат-эйра, с которыми воюет Айвер. У этих техника гораздо более продвинутая на вид. И выглядят они чуточку иначе. Потом, сами капсулы… ну не могли их изобрести в Америке, я не настолько верю в американскую науку. Будь ты умен как сам Илон Маск, но суметь создать устройства, которые придают корпускулярно-волновые свойства квантов макрообъектам? Устройства, настолько сложные, что в них не разобрались имперские ученые? Не верю! Американцы могли создать периферию капсулы, но сердце прибора, тот самый «черный ящик», о котором говорил Ситников, они где-то слямзили. Или им его дали с некой целью. Например, вот это жмурики, — ткнул я пальцем в лежавшего под прозрачной крышкой клат-эйра. — Логично?

— Не очень, — возразила Катя. — У тебя логика основана не на доказательствах, а на умозрительных допущениях и натяжках.

— Есть такое дело, — самокритично признался я. — Поэтому нам надо что? Нам надо эти доказательства добыть.

— Ты меня пугаешь, командир, — обеспокоилась медичка. — Ты же всегда был за осторожность на Дороге. Что ты собрался делать?

— Хотелось бы заглянуть внутрь этого «звездолета». Или хотя бы разобрать одну из капсул. Если верить легату, мы там найдем центральный блок, он же — черный ящик.

— Или не найдем. Или не поймем, что это он, мы же не знаем, как он выглядит. Может быть, все же обойдем стороной?

— Нет.

— Опасно!

— Знаю! Мне самому не по себе и тоже страшно! Но иначе мы так и будем блуждать по Дороге и разным мирам как слепые котята. А нас продолжать пользовать в своих целях все кому не лень. Понимаешь, я вообще никому не верю — ни Торбышеву, ни Холдеру, ни Айверу! Все их заявленные цели вроде наработки Д-антигена для создания вакцин и лечения больных, желание повлиять с помощью Дороги на американские политические и бизнес-расклады, спасение тент-ал от клат-эйракоторого якобы можно добиться вмешательством Хранителей или нижайшей просьбой к некой сущности в конце Дороги, — это… нет, я не утверждаю что это все сплошная ложь. Но это и не вся правда. Возможно, это часть правды, отвлекающий маневр или сопутствующая цель. Не складывается все в одну картинку, что-то мы с тобой упускаем. И я хочу разобраться, что именно. Откуда взялись капсулы? Куда ведут Дороги остальных Ходоков? Почему Айвер управляет Дорогами и порталами, но сует нас как гонцов вместо себя? Что у него действительно произошло с Хранителями?

— Империи ты тоже не веришь? — сделав паузу, спросила девушка.

— Скажем так, Империи я верю немного больше чем остальным. Твои соотечественники, похоже, единственные кто был с нами честен. Мне понятна цель Ситникова и его начальства. Кроме того, так уж вышло, что я им присягнул и они меня не предали, а наоборот — вытащили, когда я думал что уже пришел полный абзац. Поэтому я хочу попробовать разобраться в происходящем с их помощью и готов рискнуть. Нам нужно добыть для имперских ученых больше информации. Или образцов чужих технологий, что тоже может многое прояснить.

— Ясно, — голос Кати построжел. — Мы здесь, получается, вроде разведчиков?

— Можно и так сказать. Аналогия неплохая. Знаешь, как в древности, когда гонцы, послы, купцы и разведчики были зачастую одними и теми же людьми.

— Хорошо, давай попробуем. Что мне делать?

— Достань Дорожную звезду и будь готова ее применить. Не отходи от меня далеко и смотри в оба. Будем надеяться, что нам повезет и в этот раз.

Отойдя от тележки с «капсулой» в которой лежал клат-эйра, мы осторожно подошли к инопланетному звездолету и, забравшись по пандусу, остановились перед самым открытым люком. А потом, собравшись с духом, вошли внутрь, в слабо освещенный падающим с потолка красным светом коридор с гладкими грязно-розовыми стенами. Осмотревшись, я махнул рукой вперед — обнаружить что-то ценное в носу корабля больше шансов, чем в корме.

Карабкаться вверх под небольшим уклоном было нетрудно, а в боковые помещения мы не заходили. Да и ничего ужасно интересного я за парочкой открытых люков не увидел — провода, трубки, причудливая мебель, какие-то лежанки, на одной из которых обнаружилась еще одна мумия. Что-то вроде приборных досок? Не знаю, но какая-то логика в пятнах и наростах на настенных панелях «кают» была — возможно, это сенсоры и датчики, или еще что… Пылищи море! Конечно, неплохо было бы прихватить пару предметов на память, но я пока не рисковал. Тронешь артефакт, и сразу начнутся проблемы, как уже случилось с разбитым танком Снежкина и в Трансгене. Если брать, то что-то на самом деле стоящее.

Коридор закончился раскуроченным люком — мембраной, несколько полуоборванных и загнутых оплывших «лепестков» от которого свисали сверху. Похоже, проход в закрытом люке чем-то проламывали или прожигали, или то и другое вместе. А за ним я увидел круглый зал, с десятком стоящих полукругом «капсул», экранами на стене, и креслами перед «приборными досками» в которых сидели пристегнутые ремнями мумии клат-эйра. Но самой большой была капсула в центре зала, с подсвеченными «наростами-сенсорами» по ее бокам. На ее крышке светился искрящимся синим светом помещенный в прозрачный кожух причудливый кристалл размером с теннисный мяч.

— Кажется, мы пришли, Катя, — пробормотал я. — Ну что, самое время помародерствовать?

Глава 4

— Ох, — только и выдохнула напарница, когда я подошел к центральной капсуле и дотронулся рукой до светящегося синего огонька одного из сенсоров. Честно говоря, сначала я сразу хотел схватиться за кожух с кристаллом, но потом осторожность взяла верх. Кто его знает, чем оно аукнется? Как бы меня не ударило током или не взорвалось что-нибудь. Вообще вот так, без подготовки лезть к чужим артефактам — это глупо, признаю. Не умнее, чем проверять уровень бензина в баке, подсвечивая себе зажигалкой, или пилить найденный ржавый снаряд болгаркой. Но что делать? Какие у меня есть другие варианты? О реальном назначении всех этих приборов я все равно не имею никакого понятия, а образцы забрать надо. Вагона времени у нас с Катей нет. Вернуться сюда снова нельзя — Дорога не даст. Кроме того, у меня с собой нет ни монтировки, ни нормальных пассатижей, лишь универсальный мультитул, но толку-то с него? Я на капсуле болтов и шурупов, которые можно аккуратно открутить, не вижу. Выходя на Дорогу, мы с медичкой готовились к бою, а не к монтажным или демонтажным работам. Как мне добраться до «черного ящика» капсул звездолета, если он в них существует, или забрать информацию с «жестких дисков» инопланетных компьютеров, если таковые есть? Никогда не знаешь, какие задачки подбросит Дорога, вот в чем проблема.

Прикосновение к сенсору ничего не дало. Вообще никакой реакции. Осмелев, я ткнул пальцем в соседний огонек, затем попробовал сдвинуть «нарост» в сторону. Снова ничего… Вот тогда-то я осмелел и все же схватился за кожух с кристаллом, попытавшись выдрать его из гнезда на крышке капсулы. Сначала он подавался с трудом, но потом я потянул его со всех сил и артефакт с щелчком покинул свое место, оказавшись у меня в вытянутой руке. Вот тут-то все и началось…

Лежащая передо мной капсула вспыхнула разноцветными огнями как новогодняя елка. Вслед за ней вовсю начали перемигиваться огоньки на других капсулах и на «пультах управления», за которыми валялись в креслах мумии операторов. А один из настенных экранов вдруг включился сам собой, и на нем появилась бегущая строка из каких-то красных иероглифов на белом фоне и стилизованным рисунком кричащего человечка с выставленными перед собой в защитном жесте ладонями.

— Тей-нол Лейн карра те лоэр! — громко и внятно крикнула Катя, и синие камни Дорожной звезды, висевшей на ее поясе, разом вспыхнули. Тей-нол стань нашим щитом! — тут же последовала вторая команда. Порядок действий был обговорен заранее, и сейчас медичка работала на опережение — быстро и четко. Вокруг нас вспыхнул переливающийся синевой прозрачный купол… вот только теней клат-эйра так и не появилось. Мумии остались валяться в своих креслах, а мы застыли в центре зала, озираясь по сторонам и пытаясь сообразить, что делать. Но продолжалось это недолго — спустя десяток-другой секунд я услышал шаги, раздававшиеся из ведущего к залу центрального прохода, по которому мы вошли сюда несколько минут назад. Неспешные, не очень-то и громкие, но гулкие и тяжелые, совсем не похожие на человеческие, звучавшие особенно жутко в воцарившейся вокруг тишине. Кто-то большой и грузный шел к нам, приближаясь все ближе и ближе, и я поневоле сглотнул тягучую слюну. Страшно, что тут говорить… Кроме того, очень раздражала мешанина мерцающих огней от капсул и «приборных досок» делавшая полутемное помещение похожим на танцпол ночного клуба и мешающая целиться.

— Стой, кто идет! — громко заорал я, чувствуя, как бешено колотится о грудную клетку сердце. — Стой, сука, стрелять буду! — направил я в дыру люка деструктор, наощупь сдвинув и утопив в положение «снято» шпенек предохранителя. В то, что мои крики помогут остановить поднимающееся нечто, я не особенно верил, но попытаться стоило. Потому что если оно не отзовется и придет сюда, то у меня никаких нервов не хватит и бойня случиться наверняка.

Однако, произошло чудо и шаги ненадолго прекратились. Затем раздалось характерное механическое клацанье, как будто кто-то передернул затвор винтовки, и шаги возобновились вновь. Но теперь, судя по звукам, в зал с капсулами поднималось уже двое идущих — один совсем рядом, а другой чуть подальше.

— Трындец, блин! — выматерился я, облизав пересохшие губы. — Катя, не стой столбом! Ложись скорее, спрячься за что-нибудь. К бою! — я упал на пол и перекатился за угол центральной капсулы, укрывшись за ним и изготовившись к стрельбе. Успел, но в последнюю секунду, потому что в проеме люка появилась массивная пузатая фигура с горящими зеленым огнем глазами и чем-то смахивающим на обрез винтовки в толстенных руках. «Это же голем»! — промелькнуло в голове, но продолжения эта мысль не имела… потому что думать стало некогда.

Оглушительно жахнул выстрел, и вокруг капсулы взметнулась вверх пыль, а я почувствовал, как что-то резко ударило меня в плечо и в забрало шлема, с такой силой, что мотнулась назад голова. Но киннеровское бронестекло выдержало, и я тут же открыл огонь в ответ, послав сразу сдвоенный разряд плазмы в живот голема. Без особого толку: металл, из которого была сделана тварь, оплавился, местами пошел трещинами, но объятый пламенем монстр, пройдя несколько шагов вперед, вошел в зал, где выстрелил в нас еще один раз. Этой модели не требовалось долго перезаряжать свой самострел, и она оказалась немного быстрее тех созданий, что дрались с нами у замка Айвера.

В ответ мы с Катей вдвоем продолжили шквальный огонь, кромсая плазменными разрядами голову, тело и конечности голема. Получалось плохо, очень уж тварь попалась тугоплавкая. Однако, оружие выстрелившего в третий раз монстра снова не нанесло нам фатального вреда. А затем в зал вошел второй голем, и стало совсем жарко. Прильнув к оружию, мы стреляли в максимальном быстром темпе, но монстры вели огонь в ответ и упорно шли на сближение, заставляя нас менять позицию. Ползала уже было в огне, ярчайшие вспышки деструкторов освещали помещение словно молнии, но големов это не останавливало. Я выкрутил вариатор мощности до упора, не жалея ни быстро садившейся батареи, ни перегретого оружия, хотя при этом мы рисковали сгореть в закрытом помещении от последствий собственного огня. Но после того как нас зажали за капсулами, стоящими у самой стены, пришлось идти ва-банк. Если эти железные толстяки подберутся вплотную, то нам конец, — это я понял сразу. Просто расплющат в кисель, один удар тяжеленной ручищей и каюк, летальная заброневая травма обеспечена.

Сначала упал первый голем, ногу которому Катя прожгла до такой степени, что она подломилась под тяжелой тушей. Вслед за ним из строя вышел и его напарник — своим деструктором я ухитрился выжечь ему мозги, попав несколько раз подряд межу горящих глаз. А затем мы с медичкой сообща добили рухнувшего безногого монстра. Последние выстрелы ему в голову поставили в бою точку. Надо сказать, что успели мы вовремя — нас с Катей от уничтоженных големов отделяло всего с полдесятка метров, а отступать было некуда. Успей твари сделать еще несколько шагов и началось бы избиение с предсказуемым печальным результатом.

Глянув на часы в углу спроецированного на забрало шлема экрана, я увидел, что времени с начала схватки прошло не так уж и много, минуты две или три. Но зал с капсулами оказался разгромлен полностью. Приборные доски и аппаратура вовсю горели, все помещение быстро затягивал черный дым, мерцающие огоньки светодиодов и разбитый настенный экран погасли, обшивка стен оказалась оплавлена и раскурочена. Если бы не экстренный запас кислорода, мы бы уже начали задыхаться. Однако, с эвакуацией медлить не стоит, — понял я.

Впрочем, бежать из звездолета сломя голову не потребовалось…

Едва я успел подать Кате руку, помогая подняться из-за горящей капсулы, как раздался сильный шум, и поле боя быстро начало заполняться клубами белесого газа, подающегося откуда-то сверху. Под его воздействием горение мгновенно прекращалось, а когда он заполнил зал полностью, невидимый насос взвыл вновь и газ вместе с дымом начал улетучиваться, втягиваясь под потолок. Еще пять минут стояния в редеющем тумане и на забрале шлема я увидел сообщение, что содержание кислорода приходит в норму, а фильтры справляются с нагрузкой. Аварийные системы клат-эйра работали как положено, что не могло не радовать.

Но количество проблем от этого сильно не уменьшилось. Тело болело так, как будто меня повесили вместо коврика на турник и не жалея сил выхлопали от пыли деревянной колотушкой. Катя еле-еле стояла на ногах, опираясь на меня. Деструкторам требовалось охладиться после интенсивной стрельбы, и вступать в новый бой прямо сейчас было бы крайне нежелательно. Ну, а зал с аппаратурой был основательно разгромлен, и как в нем теперь следовало искать артефакты — решительно непонятно.

— Чем это они нас так отделали? — простонала девушка, отпуская мое плечо и с трудом выпрямляясь. — У меня, наверное, сейчас все тело — сплошной синяк, — пожаловалась Катя.

— Дробью, блин, — прокашлявшись, ответил я, достав засевшую в плече маленькую горошину. — Вторым номером, на гуся. Или чуть покрупнее, вроде нулевки. Броня выдержала, хотя стреляли почти в упор. Но ощущения те еще, ты права… Сказочные ощущения.

— Вот сволочи безмозглые! — от души выругалась Катя. — Откуда они тут только взялись, Вань? Я присяду ненадолго, а? Что-то меня мутит, и голова немного кружится. Посмотрю нашу аптечку, там должно что-то быть на этот случай.

— Конечно, — вздохнул я. — Садись, отдохни, подлечись. А я пока тут пошуршу немного.