Патрик Несс
Освобождение
Посвящается Джону Маллинсу (1966–2015).
Нам тебя не хватает
А еще (она как раз сегодня утром почувствовала) этот ужас; надо сладить со всем, с жизнью, которую тебе вручили родители, вытерпеть, прожить ее до конца, спокойно пройти – а ты ни за что не сможешь; в глубине души у нее был этот страх.
This pain
It is a glacier moving through you
And carving out deep valleys
And creating spectacular landscapes
1
Иго
Адаму пришлось самому ехать за цветами.
Маме, видите ли, они понадобились именно сегодня,
Адам, конечно, не преминул напомнить матери – уважительно и без явного наезда в голосе, – что в
– Решай сам, – сказала мама, не глядя на него.
«Ладно, скоро вашему игу конец, недолго терпеть осталось», – думал Адам, садясь за руль. И все же ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем завести мотор.
Зато впереди целый день. Длинное воскресенье в конце лета, множество часов, которые нужно чем-то заполнить – и Адам
«Доброе», – тренькнул лежавший у него на коленях мобильник.
Адам едва заметно улыбнулся. Ага, и без
«Доброе! – ответил он. – Поедешь со мной за цветами?»
«Теперь это так называется?»
Адам улыбнулся еще раз и начал сдавать назад. Все, долой злость и обиды, впереди прекрасный день! Чумовой просто! Смех, пицца, бухло, друзья и секс! Но как грустно это все закончится, просто нож в спину – вечеринка-то прощальная. Кое-кто уезжает. Адам пока не решил, рад он этому или нет.
Что за день!
«Во сколько приедешь?» – спросил телефон.
«Около 14?» – напечатал Адам, тормозя перед знаком «СТОП».
В ответ пришел эмодзи – оттопыренный вверх большой палец.
Он выехал из своего лесистого квартала на лесистую дорогу, которая вела в город. Эпитетами «лесистый» и «лесной», впрочем, легко описывалось что угодно в радиусе пятидесяти миль. То была особая примета городка под названием Фром (да и всего штата Вашингтон). Местные воспринимали лес как данность – то есть вовсе его не замечали.
Адам подумал о назначенной на два часа встрече. Сколько радости его ждет. Целое море сокровенной радости.
И – печали…
Нет, нет, хватит! Он с нетерпением ждет свидания. Ага. Прямо ждет не дождется. Одна мысль об этом…
Да, об
Снова знак «СТОП».
«Прямо чувствую, как кровь приливает, – напечатал Адам. – Все, что надо, уже набухло».
В ответ – два больших пальца.
Итак, представьте себе нашего героя – Адама Терна. В этот миг он выезжает на шоссе – лесистое, разумеется, – которое ведет к садоводческому магазину. Несмотря на ранний воскресный час, движение на шоссе с каждой минутой становится все оживленнее. Адам Терн родился почти восемнадцать лет назад в местной больнице в десяти милях отсюда. За все эти годы он почти не покидал родных краев – только раз вместе с семьей съездил на гору Рашмор (и чуть не умер там от скуки). Когда он учился в шестом классе, папа, мама и Марти отправились с миссионерской поездкой в Уругвай, а его с собой не взяли. Папа потом рассказывал, что это был кошмар: всюду грязь и на редкость равнодушные к Благой вести местные, но Адам (оставшийся по причине юного возраста на три недели с бабулей Пэт и дедулей Джоном) прекрасно понял, что из поездки его родные привезли совсем другие впечатления.
Еще двенадцать месяцев, и игу конец.
Через неделю начинается учеба. Выпускной класс.
А дальше – только небо.
Ведь Адам Терн так хочет отсюда уехать. Вырваться. Адам Терн мечтает об этом всей душой, так сильно, что голова идет кругом. Будь на то воля Адама Терна, он уехал бы вместе с тем, кто закатывает сегодня прощальную вечеринку.
Ну… да, скорей всего – уехал бы.
Адам Терн. Белокурый и здоровенный (увы, внушительные размеры пока его не красят – кажется, что его тело еще не нашло общего языка с силой земного притяжения). Отличник. Изо дня в день он пытается отстоять свое право самостоятельно выбрать, где учиться – да и вообще право
Адам Терн, хранитель секретов.
Когда он въехал на парковку садоводческого магазина, зазвонил его мобильник.
– Сегодня, смотрю, все такие ранние пташки, – сказал он в трубку.
– Сколько раз говорить: я – не все?! – проворчала Анджела.
– Вообще-то все – это все. В том и фишка.
–
– А ты чего не спишь?
– Угадай. Куры и вот это вот все.
– Такое чувство, что без кур ничего не обходится. Когда-нибудь они будут править миром.
– Моим уже правят. Ну, а ты чего так рано?
– За цветами поехал. Для маминого садика наказаний.
– Прямо слышу, как по тебе плачет психолог.
– Мои не верят в психологов. Если человеку не помогает молитва, значит, он все придумал.
– Ох уж эти родители… Как они отпустили тебя на вечеринку? Особенно после истории с Кэтрин ван Лювен.
Кэтрин ван Лювен была той самой девчонкой, которую недавно убили (хотя казалось бы: человеку с такой мощной фамилией уже ничего не грозит). Она училась в школе Адама, но выпустилась в прошлом году, и они не были знакомы. Ладно, предположим, ее действительно убили на том же озере, где сегодня вечером он «встречается» с друзьями (разговаривая с родителями, Адам никогда не использовал слово «вечеринка» – иначе его бы точно не отпустили), но убийцу уже поймали, он во всем сознался и теперь ждал вынесения приговора. Кэтрин вечно тусовалась со всякими нариками. Ее убил бойфренд, у которого на почве наркоты основательно сорвало крышу. Согласно показаниям единственного свидетеля, такого же нарика, в тот вечер он загнался – подумать только – из-за каких-то
– Ты же ее не знаешь! – орала она на каждого, кто так говорил. – Не знаешь, какая у нее была жизнь, не знаешь, что такое зависимость. Никто не знает, что творится в голове у другого человека!
Что правда, то правда – и слава богу. Особенно Адаму бы не знать, что творится в головах у его родителей.
– Они думают, я иду на «
– Почему «мол»? Вроде так и есть.
– Так-то оно так, но про самое интересное я умолчал.
– Ну да, ну да. А что с пиццей? Пицца, пиво и вот это вот все.
– Сперва я на пробежку, потом на работу, потом в два встречаюсь с Линусом. А, еще надо отцу в церкви помочь, он меня загрузил по полной…
– В церковь прямиком из койки с Линусом? Ах ты, негодник!
– В общем, около семи заеду, о’кей? И сразу двинем на вечеринку.
– То есть на «встречу».
– Ну да, сперва-то мы встретимся, конечно.
– В семь. О’кей. Мне еще надо с тобой поговорить.
– Про что?
– А, про всякое. Не парься. Ладно, я к курам. Куры зовут.
Ее родители держали ферму. Анджела всем говорила, что ее нарочно удочерили из Кореи – мол, это выгоднее, чем нанимать постоянного работника. Конечно, она сама отлично понимала, что это не так; мистер и миссис Дарлингтон – чудеснейшие люди – хорошо относились к Адаму и косвенно давали понять (вслух сказать такое они не решались), что у них дома он всегда может укрыться от родителей.
– Напомни-ка, когда мы друг за дружку горой? – спросила Анджела (так они обычно прощались).
Адам усмехнулся:
– Всегда. До конца света.
– Ага. Ну ладно, пока.
Она повесила трубку.
Адам вылез из машины на утреннее солнце. Еще только восемь утра, а парковка возле магазина уже наполовину забита машинами серьезных садоводов, которые начали готовиться к осени. Адам минутку постоял под открытым небом – точнее, под небольшим клочком этого неба, расчищенным от вездесущего леса. Закрыл глаза, ощутил на веках солнце.
Сделал глубокий вдох.
«Иго» – это ведь даже не его слово. Библейское. Папино. Слово Здоровяка Брайана Терна, бывшего лайнмена защиты, успевшего до травмы плеча блестяще отыграть три сезона за футбольную команду «Сихоукс», а ныне бессменного проповедника «Дома на камне», второй по размеру евангелической церкви города Фром. «Пока ты живешь в этом доме, – однажды проревел отец прямо в лицо Адаму, – ты под моим игом, ясно?!» В тот раз у Адама на месяц отобрали машину. За то, что он вернулся домой на десять минут позже условленного.
Он вдохнул, выдохнул и пошел в магазин за хризантемами.
В цветочном отделе сегодня работал Джейди Макларен – они с Адамом пересекались на уроках литературы и химии.
– Привет, – как всегда дружелюбно поздоровался Джейди.
– Привет! Я и не знал, что ваш магаз так рано открывается.
– Ага. Начальство увидело, сколько народу собирается у «Старбакса» в пять утра, и решило не упускать клиентуру.
– Ясно. Может, они и правы. Я за хризантемами приехал.
– Корневища? Их вообще-то весной сажают.
– Нет, мне нужны цветущие кусты. Брат недавно наехал на те, что росли у нас вдоль дорожки, ну и раздавил их всмятку. Маму хватил удар.
– О, господи!
– Да не настоящий удар, ты что!
– А… Ну, лан.
– Вот меня и послали за хризантемами. Если не привезу – запрут дома.
– То есть не пустят на сегодняшнюю тусу в честь отъезда Энцо?
– Угу. Ты идешь?
– Иду. Говорят, там даже пиво в кегах будет – родаки-то у него из Европы. Типа им все равно, будем мы пить или нет.
– Мы с Анджелой привезем пиццу. С ее работы.
– Вообще супер!.. Цвет хризантем имеет значение?
– Наверняка, но мама не уточнила, так что это ее проблемы.
– Принесу какой-нибудь вырви глаз, да?
– Ага. Слушай, и давай…
Джейди обернулся. Не глядя ему в глаза, Адам добавил:
– …давай не самые дорогие, о’кей?
– Без проблем! – серьезно ответил Джейди и ушел к огромному полю с цветочными паллетами. Там стояли одни горшки, но в магазине был и холодильник со срезанными цветами – для желающих приобрести букет. Адам подошел к холодильнику, неспешно размышляя о предстоящем дне и даже не замечая, что напевает себе под нос.
В пластиковом ведре стояла одинокая красная роза. Он машинально потянулся к ней и очнулся, лишь когда уже держал цветок в руках. Одна красная роза. Можно же ее купить? Это нормально? Парни так делают? Если девушке подарить – это одно, а вот если…
Никаких правил на этот счет вроде нет. С одной стороны, это здорово упрощает дело – раз нет правил, то и подчиняться им не надо, даже с Линусом. Но порой все же хочется иметь какую-то точку отсчета – книжку или историю. Можно ли подарить Линусу красную розу? Как он отнесется к подарку? Неужели только ему, Адаму, пришел в голову подобный вопрос, а все остальные давно знают ответ?
Он прикоснулся к острому, как у терна, шипу на стебле (Адам давно научился не обращать внимания на плоские шуточки про колючесть своей фамилии – про «тернии к звездам» и «терновый венец» – все равно над ними никто не смеялся, кроме самих шутников) и решительно надавил. Шип пронзил кожу, и в налившейся на пальце капле крови он увидел…