Дело всей жизни

Галина Романова

Дело всей жизни

Он точно это заслужил! Не выклянчил, не выпросил через знакомых, не прогибался и не стучал. Он просто это заслужил!

Три года вообще без отпуска. Потом три года подряд отдыхал зимой. А это что за отпуск? Сонно скучал дома перед телевизором, почти никуда не выбирался. Пару раз съездил к сестре поиграть с племянниками. Один раз сходил с ребятами в баню. Упился там пива и болел потом весь следующий день. Ещё трижды позвонил бывшей жене, послушал, что она думает о нём. Понял, что ничего нового в её мыслях на его счёт за проведённое врозь время не появилось. Звонить перестал. И снова диванная дремота с пультом в руках.

И вот теперь! Теперь после успешно проведённой операции по задержанию наркоторговцев ему подписали рапорт на отпуск. Середина июля, а ему рапорт на отпуск подписали.

Что-то теперь будет!

А что будет?

А будет море, солнце, песок. Точно будет, без сомнений!

Валера Майков послушно остановил машину на светофоре, повертел головой. Народ в городе будто вымер. Так бывало всегда в это время. Кто на дачах, в тени вишнёвых веток, багровеющих созревающими ягодами. Кто на курортах, кто на пляже, а пляж у них знатный. Песчаный, чистенький, с лежаками, биотуалетами и раздевалками. Есть спасательная станция и два катера при ней. Несколько торговых точек, торгующих горячими чебуреками, пирожками, шашлыком, ледяным пивом и минералкой. Народу там отдыхается неплохо.

Теперь вот и ему повезёт. И он станет нежиться на морском побережье, зарываться локтями в песок, станет слушать шуршащий, обволакивающий шёпот волн, любоваться загорелыми стройными девчонками. Может, даже и решится с кем-нибудь познакомиться.

Хотя ему редко везло со знакомствами. Непременно нарвётся на какой-нибудь выдающийся экземпляр.

Жена, к примеру, наставила ему рога со своим одноклассником и его же — Валеру — и обвинила в собственном грехопадении. Не уделял внимания, постоянно работал. Мало получал, правильнее — мало на неё тратил. Претензий было много, короче.

Потом, после жены, одна девушка, пожив у него два дня, лихо обнесла его квартиру.

Он просто очертенел, когда вошёл к себе домой и обнаружил пропажу музыкального центра, плазменного телевизора, фотоаппарата, видеокамеры и кухонного комбайна. До денег она не добралась, всю нехитрую наличность Майков всегда носил с собой. Если что-то заводилось, тут же тратил, презирая всё на свете накопительство.

Девицу он потом вычислил, конечно, нашёл. И часть награбленного, что та не успела сбыть, вернул. Остальное содрал с неё деньгами. Но никому он в этом не признался, никому.

Стыдобища же, ну! Лучшего опера района обнесла какая-то девка. Скажи кому, заклеймят по гроб жизни так, что не отмыться.

Потом ещё случалась парочка знакомств. Но тоже так себе. Одна сразу начала квадратуру его квартиры высчитывать, какие-то обмены намечать. Вторая потащила к маме знакомиться.

Нет, не везло Майкову со знакомствами, точно не везло. И посему он будет просто наслаждаться отдыхом, без всяких вытекающих из него последствий.

Сегодня или, может, завтра купит себе широченные цветные шорты и широкую рубаху в пальмах, этот наряд казался ему верхом расхлябанности и беззаботности. А ему ведь ничего так не хотелось сейчас, как быть расхлябанным и беззаботным.

Хотелось не слушать телефон и будильник, не наглаживать стрелки на брюках, не чистить китель, не бриться в день два раза. И не менять в день два раза носки. Хотелось забыть о часах и времени, не торопить течение суток.

Вот по этой самой причине он и купит себе широченные цветные шорты по колено. Широкую лёгкую рубаху без рукавов в громадных нелепых пальмах, сандалии без задников и широкополую смешную панаму. И станет похожим на хулигана, вот!

Всего этого так хотелось Майкову, всё это было так давно и страстно выстрадано, что он просто чувствовал ступнями и спиной горячий песок, ощущал, как он сочится между пальцев, как липнет к влажным губам, стоит ветру его чуть потревожить.

Всё это будет, будет, будет уже через два дня!

Отпуск начинается у него уже завтра, сегодня он сдаёт дела напарнику. Запирает свой стол на ключ, говорит всем до свидания и уходит из кабинета на месяц. Завтрашний день уйдёт на сборы и на то, чтобы осмотреть машину ещё раз — сто двадцать первый, наверное. А послезавтра…

— Майков, зайди к начальнику, — встретил его завистливым взглядом дежурный. — Радуешься, да?!

Заметил наверняка, как он залихватски подбрасывал свою папку, когда шёл со стоянки.

— А что такое? — ничто ещё пока не дрогнуло в его душе, не зародилось никаких предчувствий.

— А я знаю! — скособочил рот дежурный и тут же съязвил: — Может, в командировку тебя отправить решил, что-то такое я сегодня слыхал краем уха.

— Какая командировка, Ваня! — фыркнул в ответ Валера как можно беспечнее, но в затылке вдруг неприятно заныло. — У меня с завтрашнего дня отпуск подписан!

— Делов-то, — продолжал тот его доводить. — А то не знаешь, как у нас такие дела делаются! Сегодня подписали, завтра отозвали. Иди, два раза тебя уже спрашивал.

Пока поднимался по лестнице на второй этаж, всё гадал, всё надеялся. Даже сочинил нелепицу какую-то о возможной премии, которой его желают наградить за успешно проведённую операцию по раскрытию и задержанию.

А что? Разве он не заслужил?

Заслужил! И он, и ребята его. Такой канал перекрыли. А работы сколько проделано было! Вот возьмёт сейчас начальник и премирует его в дополнение к отпускным.

На, мол, Валера, возьми и наслаждайся жизнью и отдыхом.

Майков вздохнул, преодолев последний лестничный пролёт. Старательно отдышался.

Конечно, премировать его никто не станет, смешно об этом мечтать. И вручать с помпезностью премию никто не станет тоже. Слова благодарности в скупой форме выслушал, и то хорошо. Да вот отпуск ещё подписали, это вообще сверх всяких наград расценивать надо.

Что же он вызвал-то его?

Гадать долго не пришлось. Стоило вывернуть из-за угла к приёмной и увидеть крохотную сгорбленную фигурку, притулившуюся с самого края жёсткой казённой скамейки, как всё стало ясно.

Клавдия Ивановна Ситникова…

Господи, только не это! Только не теперь!!! И почему он-то всё время, почему???

— Здрассте, — на ходу поздоровался Майков и, старательно отворачивая голову, хотел уже прошмыгнуть мимо Клавдии Ивановны в приёмную, как она, встрепенувшись, бойко соскочила со скамейки и торопливыми мелкими шажками ринулась к Валере.

— Валерочка, здравствуйте, — улыбнулась Клавдия Ивановна кроткой улыбкой милой безобидной старушки. — У меня до вас дело! Срочное, срочное дело!!!

Это был полный крах! Крах его мечтам, его надеждам. Если Клавдия Ивановна Ситникова, в далёком прошлом возглавляющая Комитет гражданской обороны их города и почему-то стоящая до сих пор на страже порядка, в него вцепится, дело будет швах. Хватка у дамы, невзирая на её вполне безобидный вид, была мёртвой.

— Клавдия Ивановна, рад видеть вас, — соврал Майков и тут же загородился от неё своей рабочей папкой. — Но помочь ничем не могу! Ухожу в отпуск!

Всё ещё надеялся, всё ещё думал, что пронесёт.

— В отпуск?! — она изумлённо приподняла тщательно выщипанные и подкрашенные бровки. — А почему мне ваш начальник ничего об этом не сказал?

— А должен был? — попытался пошутить Майков, хотя тут же понял, как обстояло дело.

Когда к их начальнику являлась Клавдия Ивановна Ситникова, у того случался приступ головной и зубной боли. Не то чтобы он не переносил её и не мог лицезреть, нет. Просто вопросы, затрагиваемые этой старушкой поначалу как бы походя, зачастую вытекали потом в такие глобальные проблемы, что требовали впоследствии пристального внимания, тщательного расследования и привлечения огромных сил.

К примеру, неоднократно привлекали ОМОН.

Это когда Ситникова сигнализировала о безобидной будто бы компании в доме по соседству. Ходят и ходят туда, утверждала Клавдия Ивановна, какие-то непонятные люди. Всякий раз разные и всё время с сумками. В компании той, как потом оказалось, двое из шести были грабителями со стажем. Квартира использовалась ими как склад награбленных вещей.

И что потом?

А ничего! Клавдии Ивановне объявили благодарность от самого высокого руководства. Их обругали за то, что у них под самым носом творится непонятно что.

Дальше она потребовала проверить одну из торговых точек их города, утверждая, что там творятся какие-то тёмные делишки.

Послали туда одного молодого следователя из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, а он под обстрел попал. Чудом жив остался. И что там оказалось? А оказалось, что хозяин магазина в подвале, где хранилась тара, хоронил двоих беглых дезертиров.

И что потом?

А ничего! Снова Клавдии Ивановне благодарность от самого высокого руководства, а им нагоняй.

Мог при таком раскладе их начальник радоваться встрече с Клавдией Ивановной? А Валера Майков, отрабатывающий план бегства на морское побережье, мог радоваться встрече с ней?

Нет!!! Сто тысяч раз нет!!!

Но сейчас его не столько сама встреча с Клавдией Ивановной волновала, сколько то, почему именно его решил привлечь в помощь Ситниковой начальник?! Он что же, и впрямь решил отозвать его из отпуска?! Решил поломать ему все планы, а заодно и жизнь?!

В кабинет к нему Майков вошёл едва не плача. Отказался от предложенного стула, оставшись стоять по стойке «смирно».

— Всеволод Петрович! Ну что же это получается?! Ну почему я???

— А кто, Валер?

Начальник сидел нахохлившийся, взъерошенный, с покрасневшими щеками, шеей и вспотевшим лбом. Если учесть, что кондиционер в его кабинете работал исправно, то наобщался он, судя по всему, с Клавдией Ивановной предостаточно.

— Мне же завтра в отпуск, Всеволод Петрович! — решил использовать последний аргумент Майков. — Я уже и вещи собрал!

— Ну и… И поедешь ты в свой отпуск. Никто тебя отзывать не собирается, — порадовал его Всеволод Петрович хоть чем-то. — Можно даже сказать, что он у тебя с сегодняшнего дня, прямо вот с этой самой минуты и начинается.

— Как это?

Он ничего не понимал. И тоже, невзирая на работающий кондиционер, с тихим гулом выплёвывающий порцию за порцией ледяные потоки воздуха, почувствовал, что вспотел.

Что опять за дела-то?! Как это с этой самой минуты в отпуске? Не значит ли это, что с этой самой минуты он поступает в полное распоряжение Ситниковой Клавдии Ивановны?

— Вот за что тебя люблю, Майков, так это за стремительность в рассуждениях, — похвалил начальник с кислой улыбкой. — Лучший опер ты у меня, Валера. Потому и в самом деле поступаешь ты на сегодня в её распоряжение.

— Почему я??? — возмутился он спокойным ровным голосом, именно таким, каким позволял ему устав возмущаться. — Может, кто-то из ребят…

— Нет, Валера. Ты! Ребята все в деле. Ты забыл? Ты в отпуск уезжаешь, а они остаются. И работу твою станут тянуть. И ты в знак благодарности им за это не можешь на себя эту старушку взвалить?

— Ноша-то непосильной может оказаться, Всеволод Петрович, — пожаловался Майков.

— Но ведь и ты не слабак, Валера. К тому же она утверждает, что это всего лишь на один день — на сегодня. И всё! Завтра ты уже свободен. Иди, иди, она тебе всё расскажет. И можешь сегодня уже не появляться. К тому же времени у тебя на то, чтобы вернуться на работу, не будет.

— А если вдруг снова что-то всплывёт эдакое… — Майков неопределённо повёл в воздухе рукой. — Сами знаете, чем обычно её безобидные вступления заканчиваются.

— Не думаю. — Всеволод Петрович тут же насторожился и покосился на кабинетную дверь, за которой в коридоре терпеливо дожидалась Ситникова. — Она утверждает, что дело выеденного яйца не стоит. И что это только на один день. Кстати, плавки-то успел купить?

— Успел, — расплылся в улыбке Майков, довольный тем, что тема отпуска всё ещё не снята с повестки дня.

— Вот и отлично. Они тебе сегодня как раз будут кстати…

Да, как и вышло из последнего замечания начальника, покупка плавок Майковым никакого отношения к его отпуску не имела. Он в самом деле должен был облачиться в них уже сегодня и провести весь день на городском пляже. И можно было бы, конечно можно, отнести подобное к неожиданным подаркам судьбы, если бы не семенящая рядом Клавдия Ивановна, инструктирующая его деловито и без устали:

— Валерочка, вы обязаны помнить, что познакомиться с ней вы должны будто бы случайно. Она такая девочка… Очень умненькая, славная, но чрезвычайно серьёзная. Если она заподозрит подвох, то всё пропало!

Будь он в тот момент пособраннее, повнимательнее, он бы и сам почувствовал этот самый подвох, на который неоднократно намекалось, и допросил бы старушку с пристрастием. Глядишь, и не пришлось бы ему весь день лежать пузом вверх на городском пляже.

Но слушать ему её совершенно не хотелось. Он слушал себя-второго, который уговаривал себя-первого не расстраиваться и искать во всём позитивные стороны.

Нужно провести весь день на пляже? Понаблюдать за отдыхающими в процессе купания и загорания? Да почему нет-то! Он и без заданий от руководства это делает регулярно, потому что привык всё замечать и откладывать в памяти, где бы он ни был: в магазине, в кинотеатре или в кафе.

Он будет загорать, купаться, а попутно выявлять телефонного воришку, промышляющего на пляже. Заметит он его или нет, вопрос другой. Поймает с поличным или нет, вопрос уже третий. Главное, что от него требовалось именно сегодня, — это наблюдать.

Ах да, чуть не забыл! Ему надлежало будто бы невзначай познакомиться с внучатой племянницей Клавдии Ивановны — Сашенькой, у которой как раз вчера телефончик-то с пляжа и умыкнули.

— Девочка сиротка, Валерочка, поймите меня правильно, — верещала Ситникова, не отставая от его широкого шага ни на сантиметр, при этом она прочно висела на его руке и без конца заглядывала в душу своими небесно-голубыми глазами, странным образом сохранившими необычайную прозрачность и чистоту. — Я — это все, кто у неё остался. Она совсем одна!

— Я понял, — мямлил Майков, стремительно двигаясь к своей машине.

— Девочка с отличием окончила университет, сейчас успешно учится в аспирантуре. Всё своим умом! Платить за нас никто не платит, а нам неоткуда взять! И вот в подарок ей я решила купить этот самый телефон, за её успехи, за её труд! Я так долго собирала ей на этот телефон денежки. Сами знаете размер наших пенсий… А его украли!!! Она очень, очень расстроилась!!!

— Я понял. — Майков остановился у водительской дверцы своего автомобиля и глянул выжидательно на Клавдию Ивановну. — А если за сегодня я его не поймаю, что тогда?

— Вы??? — она снова пощекотала самое его сердце своими невероятными голубыми глазами. И произнесла с уверенностью: — Вы поймаете!!! Я в этом уверена!!! И если не его, так кого-то ещё, Валерочка. Всё, вечером увидимся.

— Вечером? — ахнул он. — Увидимся? Но с какой стати, Клавдия Ивановна? Уговор у нас с вами лишь на день и…

— Но ведь вы проводите мою Сашеньку до дома, Валерочка? — изумлённо вскинулась Клавдия Ивановна. — Она такая наивная и беспомощная…

Наивную и беспомощную Сашеньку Валера Майков узнал по словесному портрету почти сразу. И без труда обнаружил её худенькую фигурку на пластиковом лежаке неподалёку от спасательной станции.

Всё было именно так, как рассказывала ему Клавдия Ивановна.

Девочка-сиротка лежала спиной к солнцу, грызла мелкие яблоки из сада двоюродной бабки и читала толстенный фолиант на английском языке. На окружающих она не обращала никакого внимания. Майков специально проверил, трижды обойдя её лежак с разных сторон. Потом установил свой, разбрыкивая песок ступнями так, что несколько песчинок опустились на голые ноги Сашеньки.

И снова никакого внимания.

Он улёгся, раздевшись до плавок и низко надвинув панаму, которую купил полчаса назад. Оглядел пляж.

Народу, вопреки его ожиданиям, было немного. То ли рабочий день стал помехой, то ли облачность, случившаяся неожиданно и без конца загораживающая солнце. С полсотни отдыхающих насчитал Майков, прежде чем приступил к осмотру объекта, расположившегося в полуметре от него. И среди этих отдыхающих он не нашёл ни одного, кто мог был попасть под подозрение как телефонный вор. В основной массе приличные семейные люди. Многие с детьми. Чуть дальше резвилась молодёжная компания, но никто из них даже не сделал ни одной попытки выйти за очерченный ими самими круг. Пили пиво, играли в волейбол. Ни метра в сторону с той площадки, где отдыхали.

Что касается объекта, Сашеньки то есть, то…

То она ему понравилась! Совершенно неожиданно и сильно понравилась!

Худенькое загорелое тело. Стройные ноги, с которых его так и подмывало стряхнуть тот песок, который он сам же и взбаламутил своими нарочито неосторожными передвижениями, когда устанавливал лежак. Очень симпатичная умненькая мордашка в обрамлении колец светлых волос, выбившихся из оранжевой резинки на макушке. Глаз видно не было за полуопущенными к фолианту на английском языке ресницами. Но почему-то Майкову казалось, что они непременно должны были быть такого же небесно-голубого цвета, что и у её двоюродной бабки.

Что касается наивности и доверчивости, о которых без конца твердила Клавдия Ивановна, то тут Валера мог бы поспорить. Скорее отстранённой казалась ему Сашенька, а не наивной. Ей не было никакого дела до всего остального мира, существующего вне толстой книги, страницы которой она перелистывала очень быстро. Ей не было никакого дела до молодого мужчины, расположившегося совсем рядом с ней, до него то есть. И это не могло не задеть.