Лизе страшно полюбить.Полно, нет ли тут обмана?Берегитесь — может быть,Эта новая ДианаПритаила нежну страсть -И стыдливыми глазамиИщет робко между вами,Кто бы ей помог упасть.* * *59
Ты вянешь и молчишь; печаль тебя снедает;На девственных устах улыбка замирает.Давно твоей иглой узоры и цветыНе оживлялися. Безмолвно любишь тыГрустить. О, я знаток в девической печали;Давно глаза мои в душе твоей читали.Любви не утаишь: мы любим, и как нас,Девицы нежные, любовь волнует вас.Счастливы юноши! Но кто, скажи, меж имиКрасавец молодой с очами голубыми,С кудрями черными?.. Краснеешь? Я молчу,Но знаю, знаю все; и если захочу,То назову его. Не он ли вечно бродитВкруг дома твоего и взор к окну возводит?Ты втайне ждешь его. Идет, и ты бежишь,И долго вслед за ним незримая глядишь.Никто на празднике блистательного мая,Меж колесницами роскошными летая,Никто из юношей свободней и смелейНе властвует конем по прихоти своей.ЧААДАЕВУ60
К чему холодные сомненья?Я верю: здесь был грозный храм,Где крови жаждущим богамДымились жертвоприношенья;Здесь успокоена былаВражда свирепой Эвмениды:Здесь провозвестница ТавридыНа брата руку занесла;На сих развалинах свершилосьСвятое дружбы торжество,И душ великих божествоСвоим созданьем возгордилось.. . . . . . . . . . . . . . . .Чадаев, помнишь ли былое?Давно ль с восторгом молодымЯ мыслил имя роковое61Предать развалинам иным?Но в сердце, бурями смиренном,Теперь и лень и тишина,И, в умиленье вдохновенном,На камне, дружбой освященном,Пишу я наши имена.АКВИЛОН62
Зачем ты, грозный аквилон,Тростник прибрежный долу клонишь?Зачем на дальний небосклонТы облачко столь гневно гонишь?Недавно черных туч грядойСвод неба глухо облекался,Недавно дуб над высотойВ красе надменной величался...Но ты поднялся, ты взыграл,Ты прошумел грозой и славой -И бурны тучи разогнал,И дуб низвергнул величавый.Пускай же солнца ясный ликОтныне радостью блистает,И облачком зефир играет,И тихо зыблется тростник.* * *
Пускай увенчанный любовью красоты63В заветном золоте64 хранит ее чертыИ письма тайные, награда долгой муки,Но в тихие часы томительной разлукиНичто, ничто моих не радует очей,И ни единый дар возлюбленной моей,Святой залог любви, утеха грусти нежной -Не лечит ран любви безумной, безнадежнойВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ К ЦЕНЗОРУ65
На скользком поприще Тимковского66 наследник!Позволь обнять себя, мой прежний собеседник.Недавно, тяжкою цензурой притеснен,Последних, жалких прав без милости лишен,Со всею братией гонимый совокупно,Я, вспыхнув, говорил тебе немного крупно,Потешил дерзости бранчивую свербежь -Но извини меня: мне было невтерпеж.Теперь в моей глуши журналы раздирая,И бедной братии стишонки разбирая(Теперь же мне читать охота и досуг),Обрадовался я, по ним заметя вдругВ тебе и правила, и мыслей образ новый!Ура! ты заслужил венок себе лавровыйИ твердостью души, и смелостью ума.Как изумилася поэзия сама,Когда ты разрешил по милости чудеснойЗаветные слова божественный, небесный67,И ими назвалась (для рифмы) красота,Не оскорбляя тем уж господа Христа!Но что же вдруг тебя, скажи, переменилоИ нрава твоего кичливость усмирило?Свои послания хоть очень я люблю,Хоть знаю, что прочел ты жалобу мою68,Но, подразнив тебя, я переменой сеюПриятно изумлен, гордиться не посмею.Отнесся я к тебе по долгу моему;Но мне ль исправить вас? Нет, ведаю, комуСей важной новостью обязана Россия.Обдумав наконец намеренья благие,Министра честного наш добрый царь избрал69,Шишков наук уже правленье восприял.Сей старец дорог нам: друг чести, друг народа,Он славен славою двенадцатого года70;Один в толпе вельмож он русских муз любил,Их, незамеченных, созвал, соединил71;Осиротелого венца Екатерины72От хлада наших дней укрыл он лавр единый.Он с нами сетовал, когда святой отец73,Омара да Гали прияв за образец74,В угодность господу, себе во утешенье,Усердно задушить старался просвещенье.Благочестивая, смиренная душаКарала чистых муз, спасая Бантыша75,И помогал ему Магницкий76 благородный,Муж твердый в правилах, душою превосходный,И даже бедный мой Кавелин77-дурачок,Креститель Галича78, Магницкого дьячок.И вот, за все грехи, в чьи пакостные рукиВы были вверены, печальные науки!Цензура! вот кому подвластна ты была!Но полно: мрачная година протекла,И ярче уж горит светильник просвещенья.Я с переменою несчастного правленьяОтставки цензоров, признаться, ожидал,Но, сам не зная как, ты, видно, устоял.Итак, я поспешил приятелей поздравить,А между тем совет на память им оставить.Будь строг, но будь умен. Не просят у тебя,Чтоб все законные преграды истребя,Все мыслить, говорить, печатать безопасноТы нашим господам позволил самовластно.Права свои храни по долгу своему.Но скромной истине, но мирному умуИ даже глупости невинной и довольнойНе заграждай пути заставой своевольной.И если ты в плодах досужного пераПорою не найдешь великого добра,Когда не видишь в них безумного разврата,Престолов, алтарей и нравов супостата,То, славы автору желая от души,Махни, мой друг, рукой и смело подпиши.* * *
Тимковский царствовал79 — и все твердили вслух,Что в свете не найдешь ослов подобных двух.Явился Бируков, за ним вослед Красовский:Ну право, их умней покойный был Тимковский!* * *
Полу-милорд, полу-купец80,Полу-мудрец, полу-невежда,Полу-подлец, но есть надежда,Что будет полным наконец.* * *
Певец-Давид был ростом мал81,Но повалил же Голиафа,Который был и генерал,И, побожусь, не ниже графа.* * *
Не знаю где, но не у нас82,Достопочтенный лорд Мидас,С душой посредственной и низкой, -Чтоб не упасть дорогой склизкой,Ползком прополз в известный чинИ стал известный господин.Еще два слова об Мидасе:Он не хранил в своем запасеГлубоких замыслов и дум;Имел он не блестящий ум,Душой не слишком был отважен;Зато был сух, учтив и важен.Льстецы героя моего,Не зная, как хвалить его,Провозгласить решились тонким...* * *
Вот Хвостовой покровитель83,Вот холопская душа,Просвещения губитель,Покровитель Бантыша!Напирайте, бога ради,На него со всех сторон!Не попробовать ли сзади?Там всего слабее он.* * *
Охотник до журнальной драки84,Сей усыпительный зоилРазводит опиум чернилСлюнею бешеной собаки.* * *
Лихой товарищ наших дедов,Он друг Венеры и пиров,Он на обедах — бог обедов,В своих садах — он бог садов.1825
СОЖЖЕННОЕ ПИСЬМО85
Прощай, письмо любви! прощай: она велела.Как долго медлил я! как долго не хотелаРука предать огню все радости мои!..Но полно, час настал. Гори, письмо любви.Готов я; ничему душа моя не внемлет.Уж пламя жадное листы твои приемлет...Минуту!.. вспыхнули! пылают — легкий дымВиясь, теряется с молением моим.Уж перстня верного утратя впечатленье,Растопленный сургуч кипит... О провиденье!Свершилось! Темные свернулися листы;На легком пепле их заветные чертыБелеют... Грудь моя стеснилась. Пепел милый,Отрада бедная в судьбе моей унылой,Останься век со мной на горестной груди...* * *
Лишь розы увядают,Амврозией дыша,В Элизий улетаетИх легкая душа.И там, где волны cонныЗабвение несут,Их тени благовонныНад Летою цветут.ОДА ЕГО СИЯТ. ГР. ДМ. ИВ. ХВОСТОВУ86
Султан87 ярится88. Кровь ЭлладыИ peзвocкачет89, и кипит.Открылись грекам древни клады90,Трепещет в Стиксе лютый Пит91.И се — летит продерзко судноИ мещет громы обоюдно.Се Бейрон, Феба образец.Притек, но недуг быстропарный92,Строптивый и неблагодарныйВзнес смерти на него резец.Певец бессмертный и маститый,Тебя Эллада днесь зоветНа место тени знаменитой,Пред коей Цербер днесь ревет.Как здесь, ты будешь там сенатор,Как здесь, почтенный литератор,Но новый лавр тебя ждет там,Где от крови земля промокла:Перикла лавр, лавр Фемистокла;Лети туда, Хвостов наш! сам.Вам с Бейроном шипела злоба,Гремела и правдива лесть.Он лорд — граф ты! Поэты оба!Се, мнится, явно сходство есть. -Никак! Ты с верною супругой93Под бременем Судьбы упругойЖивешь в любви — и наконецГлубок он, но единобразен,А ты глубок, игрив и разен,И в шалостях ты впрям певец.А я, неведомый Пиита,В восторге новом воспоюВо след Пиита знаменитаПравдиву похвалу свою,Моляся кораблю бегущу,Да Бейрона он узрит кущу94,И да блюдут твой мирный сон95Нептун, Плутон, Зевс, Цитерея,Гебея, Псиша, Крон, Астрея,Феб, Игры, Смехи, Вакх, Харон.КОЗЛОВУ96
Певец, когда перед тобойВо мгле сокрылся мир земной,Мгновенно твой проснулся гений,На все минувшее воззрелИ в хоре светлых привиденийОн песни дивные запел.О милый брат, какие звуки!В слезах восторга внемлю им.Небесным пением своимОн усыпил земные муки;Тебе он создал новый мир,Ты в нем и видишь, и летаешь,И вновь живешь, и обнимаешьРазбитый юности кумир.А я, коль стих единый мойТебе мгновенье дал отрады,Я не хочу другой награды -Недаром темною стезейЯ проходил пустыню мира;О нет! недаром жизнь и лираМне были вверены судьбой!ЖЕЛАНИЕ СЛАВЫ97
Когда, любовию и негой упоенный,Безмолвно пред тобой коленопреклоненный,Я на тебя глядел и думал: ты моя, -Ты знаешь, милая, желал ли славы я;Ты знаешь: удален от ветреного света,Скучая суетным прозванием поэта,Устав от долгих бурь, я вовсе не внималЖужжанью дальному упреков и похвал.Могли ль меня молвы тревожить приговоры,Когда, склонив ко мне томительные взорыИ руку на главу мне тихо наложив,Шептала ты: скажи, ты любишь, ты счастлив?Другую, как меня, скажи, любить не будешь?Ты никогда, мой друг, меня не позабудешь?А я стесненное молчание хранил,Я наслаждением весь полон был, я мнил,Что нет грядущего, что грозный день разлукиНе придет никогда... И что же? Слезы, муки,Измены, клевета98, все на главу моюОбрушилося вдруг... Что я, где я? Стою,Как путник, молнией постигнутый в пустыне,И все передо мной затмилося! И нынеЯ новым для меня желанием томим:Желаю славы я, чтоб именем моимТвой слух был поражен всечасно, чтоб ты мноюОкружена была, чтоб громкою молвоюВсе, все вокруг тебя звучало обо мне,Чтоб, гласу верному внимая в тишине,Ты помнила мои последние моленьяВ саду, во тьме ночной, в минуту разлученья.П. А. ОСИПОВОЙ99
Быть может, уж недолго мнеВ изгнанье мирном оставаться,Вздыхать о милой старинеИ сельской музе в тишинеДушой беспечной предаваться.Но и в дали, в краю чужомЯ буду мыслию всегдашнейБродить Тригорского кругом,В лугах, у речки, над холмом,В саду под сенью лип домашней.Когда померкнет ясный день,Одна из глубины могильнойТак иногда в родную сеньЛетит тоскующая теньНа милых бросить взор умильный.* * *
Храни меня, мой талисман100,Храни меня во дни гоненья,Во дни раскаянья, волненья:Ты в день печали был мне дан.Когда подымет океанВокруг меня валы ревучи,Когда грозою грянут тучи, -Храни меня, мой талисман.В уединеньи чуждых стран,На лоне скучного покоя,В тревоге пламенного бояХрани меня, мой талисман.Священный сладостный обман,Души волшебное светило...Оно сокрылось, изменило...Храни меня, мой талисман.Пускай же ввек сердечных ранНе растравит воспоминанье.Прощай, надежда; спи, желанье;Храни меня, мой талисманАНДРЕЙ ШЕНЬЕ101
ПОСВЯЩЕНО Н. Н. РАЕВСКОМУ.
Ainsi, triste et сарtif, mа lyre toutefois
S'eveillait...
Меж тем, как изумленный мирНа урну Байрона взирает,И хору европейских лирБлиз Данте тень его внимает,Зовет меня другая тень,Давно без песен, без рыданийС кровавой плахи в дни страданийСошедшая в могильну сень.Певцу любви, дубрав и мираНесу надгробные цветы.Звучит незнаемая лира.Пою. Мне внемлет он и ты.Подъялась вновь усталая секираИ жертву новую зовет.Певец готов; задумчивая лираВ последний раз ему поет.102Заутра казнь, привычный пир народу;Но лира юного певцаО чем поет? Поет она свободу:Не изменилась до конца!"Приветствую тебя, мое светило!Я славил твой небесный лик,Когда он искрою возник,Когда ты в буре восходило.Я славил твой священный гром,Когда он разметал позорную твердынюИ власти древнюю гордынюРазвеял пеплом и стыдом;Я зрел твоих сынов гражданскую отвагу,Я слышал братский их обет,Великодушную присягуИ самовластию бестрепетный ответ.Я зрел, как их могущи волныВсе ниспровергли, увлекли,И пламенный трибун предрек, восторга полный,Перерождение земли.Уже сиял твой мудрый гений,Уже в бессмертный ПантеонСвятых изгнанников входили славны тени,От пелены предрассужденийРазоблачался ветхий трон;Оковы падали. Закон,На вольность опершись, провозгласил равенство,И мы воскликнули: Блаженство!О горе! о безумный сон!Где вольность и закон? Над намиЕдиный властвует топор.Мы свергнули царей. Убийцу с палачамиИзбрали мы в цари. О ужас! о позор!Но ты, священная свобода,Богиня чистая, нет, — не виновна ты,В порывах буйной слепоты,В презренном бешенстве народа,Сокрылась ты от нас; целебный твой сосудЗавешен пеленой кровавой:Но ты придешь опять со мщением и славой, -И вновь твои враги падут;Народ, вкусивший раз твой нектар освященный,Все ищет вновь упиться им;Как будто Вакхом разъяренный,Он бродит, жаждою томим;Так — он найдет тебя. Под сению равенстваВ объятиях твоих он сладко отдохнет;Так буря мрачная минет!Но я не узрю вас, дни славы, дни блаженства:Я плахе обречен. Последние часыВлачу. Заутра казнь. Торжественной рукоюПалач мою главу подымет за власыНад равнодушною толпою.Простите, о друзья! Мой бесприютный прахНе будет почивать в саду, где провождалиМы дни беспечные в науках и в пирахИ место наших урн заране назначали.Но, други, если обо мнеСвященно вам воспоминанье,Исполните мое последнее желанье:Оплачьте, милые, мой жребий в тишине;Страшитесь возбудить слезами подозренье;В наш век, вы знаете, и слезы преступленье:О брате сожалеть не смеет ныне брат.Еще ж одна мольба: вы слушали стократСтихи, летучих дум небрежные созданья,Разнообразные, заветные преданьяВсей младости моей. Надежды, и мечты,И слезы, и любовь, друзья, сии листыВсю жизнь мою хранят. У Авеля, у Фанни103,Молю, найдите их; невинной музы даниСберите. Строгий свет, надменная молваНе будут ведать их. Увы, моя главаБезвременно падет: мой недозрелый генийДля славы не свершил возвышенных творений;Я скоро весь умру. Но, тень мою любя,Храните рукопись, о други, для себя!Когда гроза пройдет, толпою суевернойСбирайтесь иногда читать мой свиток верный,И, долго слушая, скажите: это он;Вот речь его. А я, забыв могильный сон,Взойду невидимо и сяду между вами,И сам заслушаюсь, и вашими слезамиУпьюсь... и, может быть, утешен буду яЛюбовью; может быть, и Узница моя104,Уныла и бледна, стихам любви внимая..."Но, песни нежные мгновенно прерывая,Младой певец поник задумчивой главой.Пора весны его с любовию, тоскойПромчалась перед ним. Красавиц томны очи,И песни, и пиры, и пламенные ночи,Все вместе ожило; и сердце понеслосьДалече... и стихов журчанье излилось:"Куда, куда завлек меня враждебный гений?Рожденный для любви, для мирных искушений,Зачем я покидал безвестной жизни тень,Свободу, и друзей, и сладостную лень?Судьба лелеяла мою златую младость;Беспечною рукой меня венчала радость,И муза чистая делила мой досуг.На шумных вечерах друзей любимый друг,Я сладко оглашал и смехом и стихамиСень, охраненную домашними богами.Когда ж, вакхической тревогой утомясьИ новым пламенем незапно воспалясь,Я утром наконец являлся к милой девеИ находил ее в смятении и гневе;Когда, с угрозами, и слезы на глазах,Мой проклиная век, утраченный в пирах,Она меня гнала, бранила и прощала:Как сладко жизнь моя лилась и утекала!Зачем от жизни сей, ленивой и простой,Я кинулся туда, где ужас роковой,Где страсти дикие, где буйные невежды,И злоба, и корысть! Куда, мои надежды,Вы завлекли меня! Что делать было мне,Мне, верному любви, стихам и тишине,На низком поприще с презренными бойцами!Мне ль было управлять строптивыми конямиИ круто напрягать бессильные бразды?И что ж оставлю я? Забытые следыБезумной ревности и дерзости ничтожной.Погибни, голос мой, и ты, о призрак ложный,Ты, слово, звук пустой...О, нет!Умолкни, ропот малодушный!Гордись и радуйся, поэт:Ты не поник главой послушнойПеред позором наших лет;Ты презрел мощного злодея;Твой светоч, грозно пламенея,Жестоким блеском озарилСовет правителей бесславных;105Твой бич настигнул их, казнилСих палачей самодержавных;Твой стих свистал по их главам;Ты звал на них, ты славил Немезиду;Ты пел Маратовым жрецамКинжал и деву-эвмениду!Когда святой старик от плахи отрывалВенчанную главу рукой оцепенелой,Ты смело им обоим руку дал,И перед вами трепеталАреопаг остервенелый.Гордись, гордись, певец; а ты, свирепый зверь,Моей главой играй теперь:Она в твоих когтях. Но слушай, знай, безбожный:Мой крик, мой ярый смех преследует тебя!Пей нашу кровь, живи, губя:Ты все пигмей, пигмей ничтожный.И час придет... и он уж недалек:Падешь, тиран! НегодованьеВоспрянет наконец. Отечества рыданьеРазбудит утомленный рок.Теперь иду... пора... но ты ступай за мною;Я жду тебя".Так пел восторженный поэт.И все покоилось. Лампады тихий светБледнел пред утренней зарею,И утро веяло в темницу. И поэтК решетке поднял важны взоры...Вдруг шум. Пришли, зовут. Они! Надежды нет!Звучат ключи, замки, запоры.Зовут... Постой, постой; день только, день один:И казней нет, и всем свобода,И жив великий гражданинСреди великого народа106.Не слышат. Шествие безмолвно. Ждет палач.Но дружба смертный путь поэта очарует107.Вот плаха. Он взошел. Он славу именует...108Плачь, муза, плачь!..K РОДЗЯНКЕ
Ты обещал о романтизме109,О сем парнасском афеизме,Потолковать еще со мной,Полтавских муз поведать тайны,А пишешь мне об ней одной...Нет, это ясно, милый мой,Нет, ты влюблен, Пирон Украйны!Ты прав: что может быть важнейНа свете женщины прекрасной?Улыбка, взор ее очейДороже злата и честей,Дороже славы разногласной...Поговорим опять об ней.Хвалю, мой друг, ее охоту,Поотдохнув, рожать детей,Подобных матери своей;И счастлив, кто разделит с нейСию приятную заботу:Не наведет она зевоту,Дай бог, чтоб только ГименейМеж тем продлил свою дремоту.Но не согласен я с тобой,Не одобряю я развода!Во-первых, веры долг святой,Закон и самая природа...А во-вторых, замечу я,Благопристойные мужьяДля умных жен необходимы:При них домашние друзьяИль чуть заметны, иль незримы.Поверьте, милые мои:Одно другому помогает,И солнце брака затмеваетЗвезду стыдливую любви.К***
Я помню чудное мгновенье:110Передо мной явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.В томленьях грусти безнадежной,В тревогах шумной суеты,Звучал мне долго голос нежныйИ снились милые черты.Шли годы. Бурь порыв мятежныйРассеял прежние мечты,И я забыл твой голос нежный,Твои небесные черты.В глуши, во мраке заточеньяТянулись тихо дни моиБез божества, без вдохновенья,Без слез, без жизни, без любви.Душе настало пробужденье:И вот опять явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.И сердце бьется в упоенье,И для него воскресли вновьИ божество, и вдохновенье,И жизнь, и слезы, и любовь.ЖЕНИХ111
Три дня купеческая дочьНаташа пропадала;Она на двор на третью ночьБез памяти вбежала.С вопросами отец и матьК Наташе стали приступать.Наташа их не слышит,Дрожит и еле дышит.Тужила мать, тужил отец,И долго приступали,И отступились наконец,А тайны не узнали.Наташа стала, как была,Опять румяна, весела,Опять пошла с сестрамиСидеть за воротами.Раз у тесовых у ворот,С подружками своими,Сидела девица — и вотПромчалась перед нимиЛихая тройка с молодцом.Конями, крытыми ковром,В санях он стоя правит,И гонит всех, и давит.Он, поровнявшись, поглядел,Наташа поглядела,Он вихрем мимо пролетел,Наташа помертвела.Стремглав домой она бежит."Он! он! узнала! — говорит, -Он, точно он! держите,Друзья мои, спасите!"Печально слушает семья,Качая головою;Отец ей: "Милая моя,Откройся предо мною.Обидел кто тебя, скажи,Хоть только след нам укажи".Наташа плачет снова.И более ни слова.Наутро сваха к ним на дворНежданая приходит.Наташу хвалит, разговорС отцом ее заводит:"У вас товар, у нас купец;Собою парень молодец,И статный, и проворный,Не вздорный, не зазорный.Богат, умен, ни перед кемНе кланяется в пояс,А как боярин между темЖивет, не беспокоясь;А подарит невесте вдругИ лисью шубу, и жемчуг,И перстни золотые,И платья парчевые.Катаясь, видел он вчераЕе за воротами;Не по рукам ли, да с двора,Да в церковь с образами?"Она сидит за пирогом,Да речь ведет обиняком,А бедная невестаСебе не видит места."Согласен, — говорит отец; -Ступай благополучно,Моя Наташа, под венец:Одной в светелке скучно.Не век девицей вековать,Не все косатке распевать,Пора гнездо устроить,Чтоб детушек покоить".Наташа к стенке уперласьИ слово молвить хочет -Вдруг зарыдала, затряслась,И плачет и хохочет.В смятенье сваха к ней бежит,Водой студеною поитИ льет остаток чашиНа голову Наташи.Крушится, охает семья.Опомнилась НаташаИ говорит: "Послушна я,Святая воля ваша.Зовите жениха на пир,Пеките хлебы на весь мир,На славу мед варите,Да суд на пир зовите"."Изволь, Наташа, ангел мой!Готов тебе в забавуЯ жизнь отдать!" — И пир горой;Пекут, варят на славу.Вот гости честные нашли,За стол невесту повели;Поют подружки, плачут,А вот и сани скачут.Вот и жених — и все за стол.Звенят, гремят стаканы,Заздравный ковш кругом пошел;Все шумно, гости пьяны.Жених"А что же, милые друзья,Невеста красная мояНе пьет, не ест, не служит:О чем невеста тужит?"Невеста жениху в ответ:"Откроюсь наудачу.Душе моей покоя нет,И день и ночь я плачу:Недобрый сон меня крушит".Отец ей: "Что ж твой сон гласит?Скажи нам, что такое,Дитя мое родное?""Мне снилось, — говорит она, -Зашла я в лес дремучий,И было поздно; чуть лунаСветила из-за тучи;С тропинки сбилась я: в глушиНе слышно было ни души,И сосны лишь да елиВершинами шумели.И вдруг, как будто наяву,Изба передо мною.Я к ней, стучу — молчат. Зову -Ответа нет; с мольбоюДверь отворила я. Вхожу -В избе свеча горит; гляжу -Везде сребро да злато,Все светло и богато".Жених"А чем же худ, скажи, твой сон?Знать, жить тебе богато".Невеста"Постой, сударь, не кончен он.На серебро, на злато,На сукна, коврики, парчу,На новгородскую камчуЯ молча любоваласьИ диву дивовалась.Вдруг слышу крик и конский топ...Подъехали к крылечку.Я поскорее дверью хлопИ спряталась за печку.Вот слышу много голосов...Взошли двенадцать молодцов,И с ними голубицаКрасавица девица.Взошли толпой, не поклонясь,Икон не замечая;За стол садятся, не молясьИ шапок не снимая.На первом месте брат большой,По праву руку брат меньшой,По леву голубицаКрасавица девица.Крик, хохот, песни, шум и звон,Разгульное похмелье..."Жених"А чем же худ, скажи, твой сон?Вещает он веселье".Невеста"Постой, сударь, не кончен он.Идет похмелье, гром и звон,Пир весело бушует,Лишь девица горюет.Сидит, молчит, ни ест, ни пьетИ током слезы точит,А старший брат свой нож берет,Присвистывая точит;Глядит на девицу-красу,И вдруг хватает за косу,Злодей девицу губит,Ей праву руку рубит"."Ну это, — говорит жених, -Прямая небылица!Но не тужи, твой сон не лих,Поверь, душа-девица".Она глядит ему в лицо.«А это с чьей руки кольцо?»Вдруг молвила невеста,И все привстали с места.Кольцо катится и звенит,Жених дрожит бледнея;Смутились гости. — Суд гласит:«Держи, вязать злодея!»Злодей окован, обличен,И скоро смертию казнен.Прославилась Наташа!И вся тут песня наша.* * *
Если жизнь тебя обманет112,Не печалься, не сердись!В день уныния смирись:День веселья, верь, настанет.Сердце в будущем живет;Настоящее уныло:Все мгновенно, все пройдет;Что пройдет, то будет мило.* * *
На небесах печальная лунаВстречается с веселою зарею,Одна горит, другая холодна.Заря блестит невестой молодою,Луна пред ней, как мертвая, бледна.Так встретился, Эльвина, я с тобою.ВАКХИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ
Что смолкнул веселия глас?Раздайтесь, вакхальны припевы!Да здравствуют нежные девыИ юные жены, любившие нас!Полнее стакан наливайте!На звонкое дноВ густое виноЗаветные кольца бросайте!Подымем стаканы, содвинем их разом!Да здравствуют музы, да здравствует разум!Ты, солнце святое, гори!Как эта лампада бледнеетПред ясным восходом зари,Так ложная мудрость мерцает и тлеетПред солнцем бессмертным ума.Да здравствует солнце, да скроется тьма!Н. Н.
Примите «Невский Альманах».Он мил и в прозе, и в стихах:Вы тут найдете Полевого,Великопольского, Хвостова;Княжевич, дальный ваш родня,Украсил также книжку эту;Но не найдете вы меня:Мои стихи скользнули в Лету.Что слава мира?.. дым и прах!Ах, сердце ваше мне дороже!..Но, кажется, мне трудно тожеПопасть и в этот альманах.САФО
Счастливый юноша, ты всем меня пленил113:Душою гордою и пылкой и незлобной,И первой младости красой женоподобной.* * *
Цветы последние милей114Роскошных первенцев полей.Они унылые мечтаньяЖивее пробуждают в нас.Так иногда разлуки часЖивее сладкого свиданья.19 ОКТЯБРЯ115
Роняет лес багряный свой убор,Сребрит мороз увянувшее поле,Проглянет день как будто поневолеИ скроется за край окружных гор.Пылай, камин, в моей пустынной келье;А ты, вино, осенней стужи друг,Пролей мне в грудь отрадное похмелье,Минутное забвенье горьких мук.Печален я: со мною друга нет,С кем долгую запил бы я разлуку,Кому бы мог пожать от сердца рукуИ пожелать веселых много лет.Я пью один; вотще воображеньеВокруг меня товарищей зовет;Знакомое не слышно приближенье,И милого душа моя не ждет.Я пью один, и на брегах НевыМеня друзья сегодня именуют...Но многие ль и там из вас пируют?Еще кого не досчитались вы?Кто изменил пленительной привычке?Кого от вас увлек холодный свет?Чей глас умолк на братской перекличке?Кто не пришел? Кого меж вами нет?Он не пришел, кудрявый наш певец,С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:Под миртами Италии прекраснойОн тихо спит, и дружеский резецНе начертал над русскою могилойСлов несколько на языке родном,Чтоб некогда нашел привет унылыйСын севера, бродя в краю чужом.Сидишь ли ты в кругу своих друзей,Чужих небес любовник беспокойный?Иль снова ты проходишь тропик знойныйИ вечный лед полунощных морей?Счастливый путь!.. С лицейского порогаТы на корабль перешагнул шутя,И с той поры в морях твоя дорога,О волн и бурь любимое дитя!Ты сохранил в блуждающей судьбеПрекрасных лет первоначальны нравы:Лицейский шум, лицейские забавыСредь бурных волн мечталися тебе;Ты простирал из-за моря нам руку,Ты нас одних в младой душе носилИ повторял:Друзья мои, прекрасен наш союз!Он как душа неразделим и вечен -Неколебим, свободен и беспеченСрастался он под сенью дружных муз.Куда бы нас ни бросила судьбина,И счастие куда б ни повело,Все те же мы: нам целый мир чужбина;Отечество нам Царское Село.Из края в край преследуем грозой,Запутанный в сетях судьбы суровой,Я с трепетом на лоно дружбы новой,Устав, приник ласкающей главой...С мольбой моей печальной и мятежной,С доверчивой надеждой первых лет,Друзьям иным душой предался нежной;Но горек был небратский их привет.И ныне здесь, в забытой сей глуши,В обители пустынных вьюг и хлада,Мне сладкая готовилась отрада:Троих из вас, друзей моей души,Здесь обнял я. Поэта дом опальный,О Пущин мой, ты первый посетил;Ты усладил изгнанья день печальный,Ты в день его лицея превратил.Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,Хвала тебе — фортуны блеск холодныйНе изменил души твоей свободной:Все тот же ты для чести и друзей.Нам разный путь судьбой назначен строгой;Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:Но невзначай проселочной дорогойМы встретились и братски обнялись.Когда постиг меня судьбины гнев,Для всех чужой, как сирота бездомный,Под бурею главой поник я томнойИ ждал тебя, вещун пермесских дев,И ты пришел, сын лени вдохновенный,О Дельвиг мой: твой голос пробудилСердечный жар, так долго усыпленный,И бодро я судьбу благословил.С младенчества дух песен в нас горел,И дивное волненье мы познали;С младенчества две музы к нам летали,И сладок был их лаской наш удел:Но я любил уже рукоплесканья,Ты, гордый, пел для муз и для души;Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,Ты гений свой воспитывал в тиши.Служенье муз не терпит суеты;Прекрасное должно быть величаво:Но юность нам советует лукаво,И шумные нас радуют мечты...Опомнимся — но поздно! и унылоГлядим назад, следов не видя там.Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,Мой брат родной по музе, по судьбам?Пора, пора! душевных наших мукНе стоит мир; оставим заблужденья!Сокроем жизнь под сень уединенья!Я жду тебя, мой запоздалый друг -Приди; огнем волшебного рассказаСердечные преданья оживи;Поговорим о бурных днях Кавказа,О Шиллере, о славе, о любви.Пора и мне... пируйте, о друзья!Предчувствую отрадное свиданье;Запомните ж поэта предсказанье:Промчится год, и с вами снова я,Исполнится завет моих мечтаний;Промчится год, и я явлюся к вам!О сколько слез и сколько восклицаний,И сколько чаш, подъятых к небесам!И первую полней, друзья, полней!И всю до дна в честь нашего союза!Благослови, ликующая муза,Благослови: да здравствует лицей!Наставникам, хранившим юность нашу,Всем честию, и мертвым и живым,К устам подъяв признательную чашу,Не помня зла, за благо воздадим.Полней, полней! и, сердцем возгоря,Опять до дна, до капли выпивайте!Но за кого? о други, угадайте...Ура, наш царь! так! выпьем за царя.Он человек! им властвует мгновенье.Он раб молвы, сомнений и страстей;Простим ему неправое гоненье:Он взял Париж, он основал лицей.Пируйте же, пока еще мы тут!Увы, наш круг час от часу редеет;Кто в гробе спит, кто, дальный, сиротеет;Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;Невидимо склоняясь и хладея,Мы близимся к началу своему...Кому из нас под старость день лицеяТоржествовать придется одному?Несчастный друг! средь новых поколенийДокучный гость и лишний, и чужой,Он вспомнит нас и дни соединений,Закрыв глаза дрожащею рукой...Пускай же он с отрадой хоть печальнойТогда сей день за чашей проведет,Как ныне я, затворник ваш опальный,Его провел без горя и забот.* * *
Все в жертву памяти твоей:И голос лиры вдохновенной,И слезы девы воспаленной,И трепет ревности моей,И славы блеск, и мрак изгнанья,И светлых мыслей красота,И мщенье, бурная мечтаОжесточенного страданья.СЦЕНА ИЗ ФАУСТА116
БЕРЕГ МОРЯ. ФАУСТ И МЕФИСТОФЕЛЬ.
ФаустМне скучно, бес.МефистофельЧто делать, Фауст?Таков вам положен предел,Его ж никто не преступает.Вся тварь разумная скучает:Иной от лени, тот от дел;Кто верит, кто утратил веру;Тот насладиться не успел,Тот насладился через меру,И всяк зевает да живет -И всех вас гроб, зевая, ждет.Зевай и ты.ФаустСухая шутка!Найди мне способ как-нибудьРассеяться.МефистофельДоволен будьТы доказательством рассудка.В своем альбоме запиши:Fastidium est quies — скукаОтдохновение души.Я психолог... о вот наука!..Скажи, когда ты не скучал?Подумай, поищи. Тогда ли,Как над Виргилием дремал,А розги ум твой возбуждали?Тогда ль, как розами венчалТы благосклонных дев весельяИ в буйстве шумном посвящалИм пыл вечернего похмелья?Тогда ль, как погрузился тыВ великодушные мечты,В пучину темную науки?Но — помнится — тогда со скуки,Как арлекина, из огняТы вызвал наконец меня.Я мелким бесом извивался,Развеселить тебя старался,Возил и к ведьмам и к духам,И что же? все по пустякам.Желал ты славы — и добился, -Хотел влюбиться — и влюбился.Ты с жизни взял возможну дань,А был ли счастлив?ФаустПерестань,Не растравляй мне язвы тайной.В глубоком знанье жизни нет -Я проклял знаний ложный свет,А слава... луч ее случайныйНеуловим. Мирская честьБессмысленна, как сон... Но естьПрямое благо: сочетаньеДвух душ...МефистофельИ первое свиданье,Не правда ль? Но нельзя ль узнатьКого изволишь поминать,Не Гретхен ли?ФаустО сон чудесный!О пламя чистое любви!Там, там — где тень, где шум древесный,Где сладко-звонкие струи -Там, на груди ее прелестнойПокоя томную главу,Я счастлив был...МефистофельТворец небесный!Ты бредишь, Фауст, наяву!Услужливым воспоминаньемСебя обманываешь ты.Не я ль тебе своим стараньемДоставил чудо красоты?И в час полуночи глубокойС тобою свел ее? ТогдаПлодами своего трудаЯ забавлялся одинокой,Как вы вдвоем — все помню я.Когда красавица твояБыла в восторге, в упоенье,Ты беспокойною душойУж погружался в размышленье(А доказали мы с тобой,Что размышленье — скуки семя).И знаешь ли, философ мой,Что думал ты в такое время,Когда не думает никто?Сказать ли?ФаустГовори. Ну, что?МефистофельТы думал: агнец мой послушный!Как жадно я тебя желал!Как хитро в деве простодушнойЯ грезы сердца возмущал! -Любви невольной, бескорыстнойНевинно предалась она...Что ж грудь моя теперь полнаТоской и скукой ненавистной?..На жертву прихоти моейГляжу, упившись наслажденьем,С неодолимым отвращеньем:Так безрасчетный дуралей,Вотще решась на злое дело,Зарезав нищего в лесу,Бранит ободранное тело; -Так на продажную красу,Насытясь ею торопливо,Разврат косится боязливо...Потом из этого всегоОдно ты вывел заключенье...ФаустСокройся, адское творенье!Беги от взора моего!МефистофельИзволь. Задай лишь мне задачу:Без дела, знаешь, от тебяНе смею отлучаться я -Я даром времени не трачу.ФayстЧто там белеет? говори.МефистофельКорабль испанский трехмачтовый,Пристать в Голландию готовый:На нем мерзавцев сотни три,Две обезьяны, бочки злата,Да груз богатый шоколата,Да модная болезнь: онаНедавно вам подарена.ФаустВсе утопить.МефистофельСейчас.(Исчезает.)ЗИМНИЙ ВЕЧЕР117
Буря мглою небо кроет,Вихри снежные крутя;То, как зверь, она завоет,То заплачет, как дитя,То по кровле обветшалойВдруг соломой зашумит,То, как путник запоздалый,К нам в окошко застучит.Наша ветхая лачужкаИ печальна и темна.Что же ты, моя старушка,Приумолкла у окна?Или бури завываньемТы, мой друг, утомлена,Или дремлешь под жужжаньемСвоего веретена?Выпьем, добрая подружкаБедной юности моей,Выпьем с горя; где же кружка?Сердцу будет веселей.Спой мне песню, как синицаТихо за морем жила;Спой мне песню, как девицаЗа водой поутру шла.Буря мглою небо кроет,Вихри снежные крутя;То, как зверь, она завоет,То заплачет, как дитя.Выпьем, добрая подружкаБедной юности моей,Выпьем с горя; где же кружка?Сердцу будет веселей.* * *
Вертоград моей сестры118,Вертоград уединенный;Чистый ключ у ней с горыНе бежит запечатленный.У меня плоды блестятНаливные, золотые;У меня бегут, шумятВоды чистые, живые.Нард, алой и киннамонБлаговонием богаты:Лишь повеет аквилон,И закаплют ароматы.* * *
В крови горит огонь желанья119,Душа тобой уязвлена,Лобзай меня: твои лобзаньяМне слаще мирра и вина.Склонись ко мне главою нежной,И да почию безмятежный,Пока дохнет веселый деньИ двигнется ночная тень.БУРЯ
Ты видел деву на скалеВ одежде белой над волнамиКогда, бушуя в бурной мгле,Играло море с берегами,Когда луч молний озарялЕе всечасно блеском алымИ ветер бился и леталС ее летучим покрывалом?Прекрасно море в бурной мглеИ небо в блесках без лазури;Но верь мне: дева на скалеПрекрасней волн, небес и бури.* * *
Хотя стишки на именины120Натальи, Софьи, КатериныУже не в моде, может быть;Но я, ваш обожатель верный,Я в знак послушности примернойГотов и ими вам служить.Но предаю себя проклятью,Когда я знаю, почемуВас окрестили благодатью!Нет, нет, по мненью моему,И ваша речь, и взор унылый,И ножка (смею вам сказать)Все это чрезвычайно мило,Но пагуба, не благодать.С ПОРТУГАЛЬСКОГО
Там звезда зари взошла121,Пышно роза процвела.Это время нас, бывало,Друг ко другу призывало.На постеле пуховой,Дева сонною рукойОтирала томны очи,Удаляя грезы ночи.И являлася онаУ дверей иль у окнаРанней звездочки светлее,Розы утренней свежее.Лишь ее завижу я,Мнилось, легче вкруг меняВоздух утренний струился;Я вольнее становился.Меж овец деревни всейЯ красавицы моейЗнал любимую овечку -Я водил ее на речку,На тенистые брега,На зеленые луга;Я поил ее, лелеял,Перед ней цветы я сеял.Дева издали ко мнеПриближалась в тишине,Я, прекрасную встречая,Пел, гитарою бряцая:"Девы, радости моейНет! на свете нет милей!Кто посмеет под луноюСпорить в счастии со мною?Не завидую царям,Не завидую богам,Как увижу очи томны,Тонкий стан и косы темны".Так певал, бывало, ей,И красавицы моейСердце песнью любовалось;Но блаженство миновалось.Где ж красавица моя!Одинокий плачу я -Заменили песни нежныСтон и слезы безнадежны.ИЗ ПИСЬМА К ВЯЗЕМСКОМУ122
Сатирик и поэт любовный,Наш Аристип и Асмодей123,Ты не племянник Анны Львовны,Покойной тетушки моей.Писатель нежный, тонкий, острый,Мой дядюшка — не дядя твой,Но, милый, — музы наши сестры,Итак, ты все же братец мой.* * *
О муза пламенной сатиры!Приди на мой призывный клич!Не нужно мне гремящей лиры,Вручи мне Ювеналов бич!Не подражателям холодным,Не переводчикам голодным,Не безответным рифмачамГотовлю язвы эпиграмм!Мир вам, несчастные поэты,Мир вам, журнальные клевреты,Мир вам, смиренные глупцы!А вы, ребята подлецы, -Вперед! Всю вашу сволочь будуЯ мучить казнию стыда!Но если же кого забуду,Прошу напомнить, господа!О, сколько лиц бесстыдно-бледных,О, сколько лбов широко-медныхГотовы от меня принятьНеизгладимую печать!* * *
Наш друг Фита, Кутейкин в эполетах,Бормочет нам растянутый псалом:Поэт Фита, не становись Фертом!Дьячок Фита, ты Ижица в поэтах!* * *
Сказали раз царю, что наконецМятежный вождь, Риэго, был удавлен."Я очень рад, — сказал усердный льстец, -От одного мерзавца мир избавлен".Все смолкнули, все потупили взор,Всех рассмешил проворный приговор.Риэго был пред Фердинандом грешен,Согласен я. Но он за то повешен.Пристойно ли, скажите, сгорячаРугаться нам над жертвой палача?Сам государь такого доброхотстваНе захотел улыбкой наградить:Льстецы, льстецы! старайтесь сохранитьИ в подлости осанку благородства.ПРИЯТЕЛЯМ
Враги мои, покамест я ни слова...И, кажется, мой быстрый гнев угас;Но из виду не выпускаю васИ выберу когда-нибудь любого:Не избежит пронзительных когтей,Как налечу нежданный, беспощадный.Так в облаках кружится ястреб жадныйИ сторожит индеек и гусей.СОВЕТ
Поверь: когда слепней и комаровВокруг тебя летает рой журнальный,Не рассуждай, не трать учтивых слов,Не возражай на писк и шум нахальный:Ни логикой, ни вкусом, милый друг,Никак нельзя смирить их род упрямый.Сердиться грех — но замахнись и вдругПрихлопни их проворной эпиграммой.* * *
Напрасно ахнула Европа,Не унывайте, не беда!От петербургского потопаСпаслась «Полярная Звезда».Бестужев, твой ковчег на бреге!Парнаса блещут высоты;И в благодетельном ковчегеСпаслись и люди и скоты.ПРОЗАИК И ПОЭТ
О чем, прозаик, ты хлопочешь?Давай мне мысль какую хочешь:Ее с конца я завострю,Летучей рифмой оперю,Взложу на тетиву тугую,Послушный лук согну в дугу,А там пошлю наудалую,И горе нашему врагу!ЖИВ, ЖИВ КУРИЛКА!
