Этот голос мне был не знаком.
— Да он же… он магию!
— Какую, на хрен, ма… — и на входе замер ещё один гимназист.
Этот явно подкачал плечи, вон аж сюртук в швах натягивается. Шире меня в два раза, квадратная челюсть, и лысый череп.
И чёрные глаза… кто-нибудь сказал бы, что глаза тупые, а наличие мускулистого тела дорисовало бы картинку. Но я видел очень много людей, касался псионикой их разума, и кое-что понимал.
Этот крепыш явно не был дураком, уж точно поумнее этого хрюни на полу.
Я покосился на раненого, продолжая хладнокровно отряхивать сюртук, хотя моё новое тело в этот момент выдавало целый букет гормонов. Ну, давай, седой, у нас же коленки не будут дрожать?
— Хра… — подал звук каштан на полу, к облегчению столпившихся в коридоре дружбанов.
— О, Николас живой, — радостно осклабился пеликан за плечом здоровяка, — Гром, он живой!
— Для него классненько, — буркнул тот, расстёгивая пуговки на сюртуке, и не сводя с меня взгляда, — А для тебя хреновастенько…
Глава 2. Лысый
Сняв сюртук, здоровяк передал его за спину пеликану. В выглаженных синеватых брюках и белоснежной рубашке он ещё раз подтвердил мою теорию, что это какая-то академия.
— Василий, объясни хорошенько, — Гром покрутил шеей, раздался гулкий хруст, — А то мне сказки тут рассказывают.
Я сразу покосился на кусок плитки, который ускользнул под раковину. От крепыша мой взгляд не укрылся, и он сделал уверенный шаг в туалет, чуть поводя покатыми плечами.
Дёрнувшись, я попытался нырнуть под раковину, чтоб схватить единственное оружие… И не смог, так и остался стоять истуканом.
Жжёный пёс, опять адреналин в крови!
— Хра… — каштан продолжал радовать признаками свинячьей жизни.
— Это он сам себя? — Гром повернулся к троим в двери.
Брови пеликана поднялись возмущённо, но потом он кивнул. И сразу добавил:
— Этот вон виноват, если б стоял, безлунь драная, и не рыпался…
Здоровяк ничего не ответил, только повёл плечами, снова обратив своё внимание на меня.
Так, нужен полный контроль над телом. А ведь гениальная иллюзия, умники тут превзошли сами себя — попробуй выжить, когда не можешь влиять на уровень гормонов в крови.
Медленный вы-ы-ы-ыдох.
— Чего ты? — крепыш усмехнулся, мотнул головой, — В штаны не надо, вон, толчок же рядом. Я подожду.
Я выдавил из себя усмешку. Даже не знал, что бывают задачи такой сложности…
— Парню помощь нужна, — кивнул я на раненого.
— Хра… — подтвердил тот.
— Ничего, целитель справится. Николас — утренний маг, иначе бы вообще без башки валялся.
Утренний маг? Незнакомое слово сдвинуло триггер сомнений ещё дальше. Сначала запахи, теперь непонятная языковая начинка. Один два не в пользу иллюзии.
Внутри стало зарождаться нехорошее предчувствие. Действительно, просто предсмертная галлюцинация?
Так, ладно, любая задача имеет решение. Для начала надо справиться с гормонами в этом теле.
Я сделал усилие, сжал и расслабил кулаки. Надо уже кончать с этим.
— Да, твою псину! — рявкнул я, оглянувшись на зеркало.
Седой смотрел на меня оттуда, округлив от страха глаза. Я тебе, жжёный пёс, сейчас покажу.
— Руку на кран, — процедил я, стиснув зубы.
Крепыш остановился, чуть склонил голову, с интересом глядя на мой концерт. Блин, а ведь взгляд у него слишком проницательный, это опасный противник.
— Руку на кран! — мой крик заставил вздрогнуть троих в проходе.
Гром повернулся к ним:
— Это он кому?
— Я же говорил, он странный, — выдал пеликан, — Выход искал из толчка.
А у меня как раз получилось, хоть это и стоило усилий. Я положил руку на барашек, открыл горячую, а потом ладонью обхватил раскалённый кран. Крепко сжал…
Комната вспыхнула, словно свет резко прибавили — я даже почувствовал, как зрачки расширились.
— М-м-м! — моё мычание заставило даже крепыша отшагнуть, а троица на выходе вообще отпрыгнула в коридор.
Боль оказала нужное действие, и я сразу опустился, взял плитку. Чуть больше уверенности — седой хозяин моего тела уже знал, на что я способен с ней.
— Что, магии нет, научился метанию? — Гром с недоброй улыбкой кивнул, — Уважаю, это классненько.
Я не ответил, на всякий случай держась рядом с краном.
Магии, говорит, нет? Ещё слово в копилочку сомнений.
Кстати, а как там моя псионика? Да, без импланта поток уже не совсем чистый — в наше время хрен найдёшь человека, согласного сидеть по пятьсот лет в медитации, разгоняя поток энергии до нужного уровня.
Я снова попробовал заглянуть в себя, но тут Гром шагнул ко мне, держа руки в боксёрской стойке. Он переступил через хрюкающего каштана, но сделал это слишком вальяжно…
Когда он резко рванул вперёд, выкидывая кулак, я был готов.
Правда, реакция у моего тела была никудышной — я чуть все жилы не порвал, уходя в сторону, но мощное предплечье всё равно прижгло ухо. Зато мой плиточный нож пошёл в ребро крепышу.
Нет, тот локтем сбил мою руку вниз, чуть не сломал. Но плитку я не выронил, рванул за собой.
Хря-я-ясь…
Белоснежная рубашка здоровяка перестал быть девственно целой. Моё оружие всё-таки нанесло урон — ребристый кусок зацепил нежную белую ткань, да так и протянул за собой, оставив разрыв на животе.
Пара пуговок упала на пол, едва слышно зазвенев.
— Ну, чушка, — крепыш ошарашенно поднял руки, глядя на рваную рубаху, — Я тебя…
Договорить я не дал. Быстро оттолкнувшись, аж икра заныла, я ударил его в подбородок тыльной стороной ладони. В кулаках не был уверен, ещё сломаю — я же совсем дрищ.
Гром всё-таки не ожидал, отшатнулся, уперевшись в раковину, хотя мой удар был ему как слону дробина. Я уже собирался воткнуть кусок ему в живот, но тот выкинул ногу, и тут мне пришлось уворачиваться — у него одна нога, как две моих.
«Какой неуклюжий дрищ», — подумал я, когда тяжёлый ботинок всё же скользнул мне по ребру, и меня отбросило в сторону.
Я споткнулся о тело каштана, и, падая, едва успел сгруппироваться. Моя же плитка скользнула мне по щеке — выпускать я её не хотел, а боевые навыки чужое тело плохо воспринимало.
— Охренеть, — Гром тронул губу, на пальце осталась капля крови. Видимо, прикусил от моего удара.
— Ой-ой, — выдохнул пеликан.
— Бежим, — крикнули двое за его спиной и исчезли.
— Трусы, — Гром едва не сплюнул, — Хоть бы на стрёме постояли.
— Гром, не надо, — пеликан держался за косяк, глядя вслед убежавшим.
Крепыш, оттолкнувшись от раковины, быстро пошёл ко мне. Я успел встать, и уже пятился к кафельным кабинкам. Пострадавший торец стенки, откуда я до этого вытащил кусок, опять упёрся мне в лопатки.
Тут произошло то, что на миг покоробило мою логику.
Крепыш снова поднял руки в боксёрскую стойку, но его кулаки… стали покрываться какой-то пылью! До меня не сразу дошло, что это каменная поверхность, будто кто-то обмазал ему руки цементом.
— Плохонько, ага? — улыбнулся Гром.
Тут его бицепс вздулся, едва не порвав рубашку, и каменная булава метнулась мне в голову. Я едва успел рвануть в сторону и вниз, как его кулак вошёл прямо в кафель…
БАХ!
Стенка, разделяющая два унитаза, выплюнула гору камней, деревянный лист дверцы пролетел где-то надо мной. Я как раз кувыркался, пытаясь не потерять контроль над телом, и расщепленный край деревяшки прошёлся по моей заднице.
По плечу мне ещё добавило вылетевшим куском кирпича, но я наконец приземлился на корточки, и сразу же этот кусок прихватил. А вот керамический клинок обломался от моего неудачного падения, и пришлось его выкинуть.
— Ты, пустырь, на кого руку поднял? — Гром снова пошёл ко мне.
Вскочив, я не сводил взгляда с его кулаков. Чуть ниже здоровенного локтя, посередине предплечья начиналась зона ороговевшей кожи. Через десяток сантиметров она переходила в самый настоящий камень, напоминающий гранит. Конечно, он сохранял форму руки, ладони и пальцев, но это…
Я метнул кирпич, каменный кулак свистнул — и снаряд взорвался облаком крошева. Мне даже пришлось прикрыть глаза.
— Один удар, и ты труп, — рыкнул крепыш.
— Гром! — пеликан в дверях чуть не трясся от страха, — Стой! Исключат же!
— Ну, значит, хреновастенько будет, — поморщился тот.
Пеликан выругался, и всё же исчез, только звук его ног ещё слышался некоторое время.
— Ты кто такой? — наконец, сипло спросил я.
Моя нога наступила на покорёженную дверцу кабинки. Я прошёлся по ней, ступил на пол, перешагнув выгнутый от удара край.
— Ты издеваешься? — Гром ухмыльнулся и стукнул каменными кулаками друг о друга.
Он тоже ступил на дверцу, дерево жалобно захрустело под его весом. Его мышцы заметно бугрились, когда он поднимал кулаки, а значит, у этих каменных молотов масса внушительная.
Интересно, а как это влияет на его координацию?
— Правильно говорят… — начал было Гром, желая добавить что-то важное.
Тут я рвусь вперёд, и крепыш замахивается. Сразу же приседаю, откинувшись назад, и пяткой со всей силы толкаю торчащий выступ дверцы.
Да, удар слабоват, да и надломанное полотно не выдержало, окончательно согнулось. Но дверь всё же скользнула под крепышом сантиметров на десять, и он клюнул вперёд, подставляя ногу, замахал руками.
— Да чтоб тебя, — вырвалось у него, когда его кулаки свистнули мимо цели.
Новый прыжок, и я намечаю удар ему в сплетение. Опытный Гром решил не терять время на баланс, а просто рванулся на меня — он закрылся руками, собираясь в падении ответить ударом.
А я уже скользнул вбок, отталкиваясь ногой ещё раз и собираясь проскользнуть мимо него. Свободная дверь так и манила…
Я почти разминулся с ним, но каменный кулак всё же достал моё бедро, и, подломившись, я неловко пробежал два шага, чтобы рухнуть сверху на каштана.
— Хра…
Глубокая стреляющая боль в бедре конкретно намекнула, что повреждения серьёзные. Я даже не пытался вскочить на эту ногу, а сразу, опираясь на целые конечности, поскакал к выходу как подбитый пёс.
И упёрся в начищенные ботинки… Да не одни, в коридоре показались ещё ноги.
Мне только и оставалось, что упасть на задницу, перекатиться и нырнуть под раковину.
Где тут шланг горячей воды? Руки судорожно принялись трогать соединения, чтоб сделать себе экстренное кипятковое оружие.
Я уже собирался рвануть горячую трубку, но тут в моё поле зрения попал Гром. Его кулаки медленно возвращались в нормальное состояние, а глаза испуганно смотрели в сторону двери. Нет, злости в его взгляде было достаточно, но что-то мне подсказывало, что в конфликте появилась третья сила.
— Господа студенты, — густой, наделённый властью голос прозвучал в помещении, — Надеюсь, вы понимаете, что это — залёт?
— Ну, Вася, — крепыш подарил мне ненавидящий взгляд.