Помоги проекту - поделись книгой:
– У магазина остановишь.
Алексей усмехнулся, будто подобного только и ожидал, и когда выехал на основную дорогу, спросил:
– Может, сходим куда?
Открыла рюкзак и, достав конфетку, закинула в рот, прожевала и порадовала его:
– Нет, не сходим.
– Еще обижена?
То есть этот умник ждал, пока я обижаться перестану?! Посчитал, что такое легко забыть? Надо же какой сообразительный! Долго он будет в помощниках юриста ходить, пока ушлый не явится и его не подвинет в сторонку.
– Нет, кто ты мне такой, чтобы я обижалась? Никто!
– Ну, зачем так сразу? Мы встречались два года.
– Да ты брось, – выдавила из себя улыбку, – не знаю, о чем ты говоришь. Мы с тобой только кувыркались в постели, когда пауза была в перерывах между обсуждениями технических характеристик машин.
– Наташенька… – ласково начал Самойлов, с надеждой посматривая на меня. Повернулась, не скрывая того, что его ласковые слова раздражают, хотя раньше я таяла от них, как масло на сковородке, и проговорила:
– Я уже все сказала. И давай держаться прежней политики – не нужно на работе ждать меня и подходить, привлекая внимание, если только по делу.
– Тогда встретимся в…
– Нет. Я не хочу.
– Наташа, я никогда…
– Давай без уверений? Я как-нибудь обойдусь.
– Можно в кино сходить, пообщаться.
– Вот и иди. Я пас, – бросила, не понимая, почему раньше не замечала, что он такой нудный.
– Слушай, я подумал, что поговорю с мамой, подготовлю ее…
Все. Меня торкнуло. Я прыснула от смеха и начала громко хохотать, удивляясь наглости некоторых. Это же… Выдумщик. Интересно, на вот такие фразочки ведутся хорошие девочки? Мне что, слезу пустить, кинуться на шею и закричать: «Ты невероятный!»?
– К чему подготовишь? Ей недостаточно того, что она видела?
– Между прочим, не стоило выливать на меня горячий напиток. Мама так волновалась… и ты еще больше упала в ее глазах.
– А давай без нравоучений?
– Наташа, ты взрослая и можешь изменить себя, чтобы понравится моим родителям. Это не так сложно, если захотеть, – отчитывал меня таким тоном, будто я провинилась. Нет бы сказал «спасибо», что не заехала ему по мордочке, а он еще жалуется.
– Да с чего я должна кому-то нравиться? Я что кукла, которую покупают? Я нуждаюсь в этом? Нет. Не нравится – свободен. Тебя никто не держит.
– Плевать на меня и мои желания?
– Еще бы из-за недостойного труса я меняла себя. Жирно не будет?
Оскорбился до глубины души. Всемирный идеал всех женщин резко посмотрел на меня, а потом произнес:
– Еще слово и я…
– Ага, я уже поняла. Ладно, останови на остановке, я сама дальше.
– Я сказал, что довезу, значит – довезу.
Надоело! Пора нормально поговорить. Покажу ему, как нужно. Повернулась, отмечая в его глазах, что он чуда ждет, и отчеканила:
– Знаешь что, Алексей, вот что я скажу. Да, я не утонченная леди, но я с детства знаю, что если человек предал, обманул, то он вновь так поступит. Ты парень, который ждет одобрения родичей, спрашивает совета, зависит от их слова, а я… другая. Слишком мы разные, чтобы понять друг друга. Поэтому ты иди своей дорогой, а я своей. Поверь, так будет лучше. Секс сексом, но я тоже не хочу тратить время на мужчину, который использует меня как любовницу, в то время как ему ищут нежную невесту. Зачем?
– Ты не так поняла!
– Зато ты сказал так Литикову, когда он спросил. Евгений Петрович мне сказал перед тем, как мы в магазин пошли. Я думала над его словами, а тут встреча с твоими родителями и все стало на свои места.
Отмечая, как он отвел взгляд, только хмыкнула. Кто бы сомневался. Прижали за хвост красавца. Да плевать. Пусть себе дуется в сторонке.
– Останови.
– Просто ты совсем не соответствуешь…
– Согласна! А ты мне не соответствуешь. В моем понятии мужчина – это человек слова и дела. Сказал – сделал. А ты трепло.
– Наташа! – повысил он тон, резко сворачивая в правую сторону, перестраиваясь в соседнюю линию.
– Ну, уж извини, меня не учили быть корректной, так что как есть, так и говорю. Вероятно, хороших девочек все устраивает, а я… лучше одна, чем с таким.
– Ты оскорбляешь меня! – обида и гнев переполняли его.
– Да? Заметь, ты увидел оскорбление, когда оно прозвучало в твою сторону, а когда сам их выплевывал на меня, даже не обратил внимания.
Самойлов ничего не сказал, лишь молча ехал, а потом включил музыку. И я поняла, что он согласился со мной. Правильно. Нужно было сразу так. Странно, что решил отвезти, а не оставить на остановке. Но настаивать на том, чтобы остановился, не стала. Если он так решил что-то доказать, пусть. Я свои выводы сделала.
Через сорок минут, поворачивая на мой поворот, Алексей спросил:
– Где твой магазин?
– На той остановке останови, и я побегу. Спасибо.
Он кинул взор в нужную сторону, отмечая людей, толпящихся на одном месте, не желающих выбегать на дождь, и показал рукой.
– Дождь. Может, до общаги?
– Нет.
– Если будет нужна помощь, я всегда помогу, – услышала, когда уже вышла, захлопывая дверь.
Промолчала и не сказала подобной ерунды. Смысл говорить? Если нужно – помогу, а просто так трепаться – это его работа. Накинула капюшон, чувствуя, как изнутри жрет обида, но так лучше. Все лучше. Сейчас уже было все равно, только не понимала, почему два месяца он ждал, чтобы подойти? Неужели так правильно? Не лучше все сказать и расстаться? Не знаю, я считала такое поведение трусостью.
В магазине купила молоко и булочки. Мечтала поужинать, в душ сходить и спать. Уже подходя к общаге, увидела Пушистика. Белоснежного котенка, который жил у женщины-преподавателя. Малыш часто гулял по территории общаги, пока хозяйка не возвращалась домой. Она боялась, что все загадит в комнате, а так набегается к ее приходу и хорошо себя ведет, лишь бы покормила. Если повезет, кто-нибудь днем его накормит, а если нет, ходит и жалобно мяукает. Погладила его, взяла на руки, присаживаясь на корточки, и прошептала:
– Ну, привет, мой хорошенький! Ты голодный, да? Елена Александровна допоздна сегодня? Опять тебя без еды оставила?
– Мяу! Мя-я-я-у… Мяу! – выдал котенок, шерстью потираясь о мои ладони. Улыбнулась и, глянув на пакет, произнесла:
– У меня много нет, но молоком тебя угощу. Пошли.
Вместе с Пушистиком побрели через вахту, когда вдруг услышала:
– Антонова, подойди!
За столом в маленькой комнатке сидела Никитина Анна Петровна, грузная женщина, работающая много лет вахтером и комендантом. Она с аппетитом уплетала холодец, наворачивая с хлебом и чаем, смачно чавкая, поглядывая на экран маленького телевизора. Свело желудок от невероятного запаха. Так, приду и пожарю себе картошку. Вот!
– Завтра собираешь вещи и уходишь. И чтобы не медлила! А то знаю я вас, вечно плачутся, что некуда идти. Не выгонишь! В двенадцать часов уже закройщица новая явится, так что не тяни резину.
Пораженно смотрела на нее, пытаясь понять, что это она мне говорит. Не поняла, с чего я должна куда-то переезжать?!
– Я же заплатила за весь год. Вы не имеете права!
– Ну и что? Ты вообще никаким боком здесь не вяжешься. Тут от фабрики все живут, а ты кто такая? Подойдешь завтра в бухгалтерию, тебе все вернут. А вещи сегодня собирай и смотри, чтобы имущество наше не загребла. Я по списку проверю. Не думай, что меня обмануть сможешь. Все, иди, у меня вон танцы начались. Мешаешь, – сказала и закинула в рот огромный кусок холодца, поспешно хватая четвертинку лука, хлеб, отправляя следом.
– Подождите! Как меня могут выгнать? Я заплатила. Мне обещали!
– Слушай, Антонова, ты что ко мне пристала? Мое дело маленькое – выдать ключи новым жильцам и выпроводить старых. Завтра и жалуйся, кому посчитаешь нужным. Главное – ключи верни. Хотя кому что говорить? Ты же не работаешь на фабрике? Нет! Тогда все. Какие проблемы? Пока была возможность – жила, теперь все – лавочка закрыта. Или из-за тебя должны все получить от руководства? Пошла отсюда!
– Но ведь свободны комнаты на втором этаже. Почему меня выкидывать? Или…
– Все забито! Завтра жду пополнение. Все, давай, Антонова, иди уже. Я все прослушала из-за тебя. Какие там оценки-то? Ай… вечно поесть не дадут.
Медленно поднималась на третий этаж, обдумывая, что буду делать. Завтра…Куда идти? А работа? Хорошо хоть в автосалоне выходной, но я в фотосалон должна выйти.
Открыла комнату и плюхнулась на кровать, устало поглядывая на стену. Котенок крутился у ног, отираясь, мурча, напоминая о себе. С тоской глянула на него, поднялась и пошла к старому холодильнику, хватая пакет молока, наливая в миску, которую купила специально для Пушистика.
Пока до краев наполняла, разлила случайно. Устало вздохнула и пошла за тряпкой, ломая голову над тем, как выкручиваться. Вытерла пол на три раза и села на пружинистую кровать. Сняла куртку и, бросив ее на стул, обхватила руками голову и стала качаться, придумывая, как выйти из ситуации.
Глава 3
Зевнула, понимая, что выспалась. Вчера до трех ночи лежала на кровати, обдумывая, как быть. Не до булочек было и не до жареной картошки. А после четырех вырубилась. И вот утро… хотя так светло. Приподнялась на локтях, взирая в грязное окно. Все хотела помыть, но уже не придется. Странно, уж очень светло. Села, тут же хмурясь, потому что спала в одежде. Вот черт! Теперь помятая буду. И даже в душ не ходила. Вонючка. И, естественно, вещи не собрала.
Так, все же который час? Посмотрела на часы и как ошпаренная вскочила, понимая, что через сорок минут уже явится недовольная комендантша.
Я проспала. Проспала! Как я могла?!
Нужно было видеть, как я все вещи выкидывала из шкафа, пихая в мусорные пакеты. А как по-другому, если сумка у меня одна. Спортивная. Там самое важное. В общем, вышло двадцать пакетов. Интересно, откуда столько добра? Если только посуда, постельное, ведь вещей-то почти нет.
Заметив, что осталось десять минут до положенного срока, бросилась в сторону душа на первый этаж, не реагируя на прищуры Никитиной, столкнувшейся со мной в коридоре. Она только открыла рот, как я пролетела мимо, крича ей на бегу, что у меня еще есть время.
Ровно в двенадцать часов я стояла у кровати с мокрыми волосами, наблюдая, как Анна Петровна щурится, придираясь ко всему, качая головой. Даже вспомнила про холодильник. Оказывается, после неправильной эксплуатации теперь он громко гудит. Если она забыла, он не работал. Я его за свой счет отремонтировала.
– А что не вымыла тут все? И посмотри, какие стены кривые! – от ее наглости меня переклинило, и я весело оскалилась, ожидая, когда она приступит к главному. – Будешь платить штраф! И только тогда я приму.
Кто бы сомневался! Вот к чему она вела.
Жадная старушка решила содрать с меня денег. Ага, сейчас. Уже побежала за кошельком. Надоело. И второй день голодная. Или третий? Выступила вперед, медленно начиная двигаться к ней, отчего она стрельнула глазами и начала отступать. Состряпала счастье на мордочке и напомнила:
– Я когда переезжала в эту комнатку, тут дохлая мышь за шкафом воняла и тараканы бегали по столу, напевая серенады в ее честь. На мое возмущение вы сказали, что я пересмотрела фильмы ужасов, вот мне и видится. Поэтому сейчас настоятельно рекомендую вам сходить к окулисту. Настаиваю. Пол я мыла три дня назад. В комнате идеальный порядок.
– Что? Да как ты смеешь?!
Оказавшись почти вплотную к ней, ехидно заявила:
– Теперь-то вы меня уже не выкинете, так что могу сказать, а еще лучше написать жалобу, что некрасиво устраивать собрания и вводить еженедельные генеральные уборки, за что вам платят, потому что ваш внук после очередной пьянки гадит на лестнице и везде, где приспичит. Пусть ваш засранец и вылизывает все. Или вы там дружно вытирайте за ним. Мы-то тут причем?
– Ах ты подлая!
– И пожар в кухне, из-за которого все складывались на ремонт и новые плиты, устроила ваша дочь – алкоголичка Вера. Мне кажется, вы понимаете, что превышаете свои полномочия. Или нет? – резко дернулась к ней, отчего она налетела мягким местом на стол. Отмечая по испуганным глазам, что озадачила бабулю, отошла в сторону. – И чем вы сейчас недовольны? Кстати, за взятки по выдуманным нарушениям… грозит статья. Придется вам научиться вязать носочки, чтобы дни шли быстрее на зоне.
– Что?! – не было предела ее возмущению. Одно слово, а мне уже нужен платочек, чтобы вытереться. Бабуля пожевала во рту неизвестно что, напоминая верблюда, и завизжала: – Пошла вон!
– Уже бегу, только вот подпишите для бухгалтерии воооон ту бумажку на кровати, которая сто лет тому назад списана, а вот новой все нет, и я… с неспокойным сердцем уйду, оставляя на вашей совести этот груз.
Может, мне еще на актерский податься? Нет, лучше попроситься играть Бабу Ягу на детских праздниках. Или там Кикимору. За деньги, естественно. Просто так очень голодно.
Тем временем Никитина, забывая о том, что ноги болят, слышит плохо, быстро подлетела к указанному месту, схватила бумагу и, черкнув подпись, гневно рявкнула:
– Вот! Убирайся немедля! Грубиянка!
– И вам всего доброго! Не болейте! А то кто же внука-засранца будет тащить с первого на пятый? А еще лучше… закажите лифт, чтобы уж он точно доползал до него, а после передышки до своей комнаты, – заботливо подсказала, пряча бумажку в рюкзак.
– Иди, давай! – буркнула она, вспоминая про все свои болезни, плюхаясь на кровать.
Шла по лестнице, чувствуя себя новогодней елкой с игрушками. Вместо игрушек мусорные пакеты с длинными ручками. Матрешка – пять в одной. По дороге встретилось двое мужчин, но они только с подозрением смотрели на мое добро, не предложив помощи. Ага, дождешься. Как только выползла на улицу, посмотрела по сторонам.
Такси вызывать? Да, только куда ехать? Эх-х-х… теперь еще и бездомная. Второй раз выгоняют. Кстати, все же заеду потом в бухгалтерию, разберусь.
Вероятно, сегодня сниму гостиницу, а завтра… Послышался писк телефона. Нажала на прием, предчувствуя, что это хозяйка фотосалона. Я ведь не пришла – соня. Но Вухина мировая женщина. С ней можно договориться и она всегда все понимает. Поспешно взяла и услышала:
– Наташенька…
Да! Во попала… Застонала, а в следующую секунду протараторила:
Поделиться книгой: