Попал так попал, или Орки рулят – 2

Игорь Гардер

Попал так попал, или Орки рулят — 2

Мы в боях часто видели смерть, И терялся в пожарах закат. И ревела в ночи горнов медь, И кто рядом в строю — тот нам брат. Вот закончился долгий наш бой, Расчехлила косу свою Смерть. Сотни братьев нашли здесь покой, Ложем стала гранитная твердь. Я хотел бы увидеть свой дом… На земле, на хозяйстве осесть… Но опять умирать мы идём, Легион наш в пути и в бою, Каждый первый в строю ветеран. Смерть жатву начинает свою, Тех, кто пал от бесчисленных ран. Стяг кровавый алей, чем рассвет, Враг вокруг, значит, наш вышел срок, Но пока легион наш идёт Через трупы друзей и врагов.

Пролог

Я не хочу вспоминать подробности битвы, и что потом делали с нами эльфы, скажу лишь, что пацан с нашим флагом спасся. А вот мы не смогли прорваться, споткнулись об эльфийские легионы. Споткнулись, и больно ушибли себе лбы и другие части тела. Мне эти твари ломали все кости, а маги жизни поддерживали, не давая ускользнуть от боли и страданий за грань, что отделяла меня от темноты извечного покоя. А несчастного барона они на воротах живьём распяли. А вот нам так не повезло, нас раз за разом пытали, срезали кожу с рук и ног, и тут же приживляли её заново. И так день за днём, пока не доставили нас в лагерь смерти, из которого никто ни разу за всю его историю не сбегал.

Из нас сделают инкубаторы для боевых химер. Как по секрету сообщил наш мучитель, что в нас будут расти и развиваться личинки и что они будут нас поедать изнутри, а лучшие маги-целители эльфийского леса не дадут нам умереть, чтобы мы, так сказать, наслаждались каждой минутой адской боли. Ой, с каким бы я удовольствием вбил бы ему его зубы через пасть в задний проход. Эта ушастая тварь рассказывал в таких подробностях, чтобы мы все прониклись ситуацией, и с такой радостной ухмылкой, что вот эту ухмылку и хотелось стереть с его поганой рожи один раз и навсегда.

Глава 1. Собибор местного разлива

Как всегда, я встретил новый день, придя в себя, но новый день был для меня уже сам по себе странным и непривычным. Я оказался не связанным, но и не на свободе, а в клетке, в самой настоящей клетке, знаете — такие классические, с металлическими прутьями, в них ещё содержат диких зверей. Так вот, в одной из них и оказался я заперт. Вместо пола была металлическая решётка, а под ней полукруглое углубление с яйцами. С сотней яиц, что лежали ровными рядами, а саму клетку обрамлял полуметровый ров с водой. Эти яйца я успел пересчитать раз десять за те две недели, что провёл в клетке. Больше нечем была заняться, клетка стояла в пещере, куда попадал лишь тусклый свет из вентиляционных отверстий.

За время, проведённое в клетке, я окреп и немного оклемался после ежедневных пыток. Не, в первый день я хотел разбить себе голову об металлические решётки, но мне не хватило решимости. И я стал думать, долго и упорно анализировал всё, что со мной случилось, и как я себя вёл в последнее время. Во-первых, я себя проявил неправильно, я по привычке рассчитывал на свои физические способности, а не на магические. Но, как говорится, близкая смерть очень стимулирует умственную деятельность. Вот и моё серое вещество в черепной коробке задумалось, как спасти пятую точку нашего общего организма. Знаете, и надумало-таки. Оно вдруг вспомнило, что я, оказывается, шаман, и могу оперировать духами. А раз моей мышечной массы не хватает сломать или раздвинуть прутья клетки, то надо призывать магические способности.

К сожалению, я не владею боевой магией, и не могу управлять огненной или другой стихией, что помогло бы мне в моём спасении, или хотя бы умереть, сражаясь, и не просто сражаясь, а убивая моих врагов. Я долго размышлял, благо, времени было — вагон и маленькая тележка. Мои охранники, что следили за тем, чтобы я нечаянно не умер, меня не беспокоили. Вот я и думал, как сделать бяку, и нашёл оригинальное решение. Я повторю обряд, что проводил с яйцами черепах. Я создам духа из этих яиц. Плохо, что этот дух не совсем боевой, зато испорчу кладку, что уже не так и плохо само по себе. Да и всё, что мне надо — это моя кровь, а она пока при мне.

Сказано-сделано, и я принялся за работу. Писать магические иероглифы я не мог, но зато мог кровью капать на пол, и с помощью этих капель наносить нужный мне рисунок подо мной. Точность попадания зависела не только от мeня, но и от силы, вложенной в мою кровь, а силушку и кровушку я не экономил, и не боялся подорвать свое здоровье и душевное равновесие, мёртвым на всё это наплевать.

Мысленно перекрестившись, вспомнил все руны и загогулины, что я чертил собственной кровью под просмотром старого шамана. Это заклинание мне врезалось в память, да и трудно забыть такое художество, особенно, когда ты его творишь своей кровью. Так и я не забыл ни одной закорючки, что рунами зовутся. Вгоняя ногти себе в ладони, я вспарывал свою кожу, и, когда потекла кровь, начал творить магические действия. Ох, и натворю я сейчас. Но собака оказалось зарыта не в надёжности моей памяти, как я думал, а в объёме красной жидкости в моём организме. Как показала практика, её явно не так много, как мне бы хотелось.

Не закончил и половины своей задачи, когда у меня начало свистеть в ушах и появились круги перед глазами. Но помощь пришла откуда не ждал: большой красный кристалл над моей головой засветился, и в меня полился ярко красный поток, отчего мне стало легче. А охрана забегала вокруг клетки, возбуждённо вереща. Но мне до их телодвижений было фиолетово, я занят своей задачей. Я двигался, как сонная черепаха, с трудом шевеля конечностями. Но упрямство и упорство заставляли меня двигаться, и, упав на колени, я продолжал ползти по кругу, уже толком не соображая, что и как я делаю. Мной уже руководил не разум, а подсознание.

Мне казалось, что я уже пересекал кромку между жизнью и смертью не один раз, но этот свет раз за разом возвращал меня в наш грешный мир. Всему рано или поздно приходит конец, так и мой труд был закончен благополучно, и я отключился с чувством выполненного долга, но с лёгкой вкусом горечи. Я так и не смог ускользнуть за грань, всё из-за этого артефакта и магов, что постоянно его подзаряжали. А вот приблизиться ко мне они явно не горели желанием.

Эльфийская охрана.

— Доложите, что здесь произошло!? — спросил эльф в золотых погонах.

— Уже четвёртая кладка погибает. Я вам докладывал, что сейчас не сезон, холодно для них. Личинки вылупляются, но они очень слабые от недостатка тепла, и даже добравшись до объекта, погибают. У объекта сильный магический защитный фон. Он все свои силы тратит на свою защиту, и с периодичностью пытается покончить жизнь самоубийством. С помощью магии пускает себе кровь, наши маги раз за разом заправляют артефакт силой. Вот если б было достаточно тепла, и личинки смогли сформироваться в оптимальных для них условиях. Ему ничто бы не помогло, а из него химера получилась бы сильной.

— Так обездвижить его, введите в сонное состояние, — раздражённо произнёс эльф в золотых погонах.

— Вы, наверное, забыли, для привлечения внимания личинок объект должен быть в сознании, и производить естественные движения, — терпеливо напомнил докладывающий эльф своему собеседнику.

— Так усыпите и привяжите к рукам и ногам верёвки. И дергая за них, вы заставите объект двигаться, — произнес старший с умным видом.

— Я осмелюсь вам напомнить, что движения должны быть естественными, плавными, а не дёргаными. У личинок плохое зрение, и они реагируют лишь на естественные движения, — терпеливо напомнил младший по рангу.

— Сколько всего осталось кладок? — невольно произнёс эльф в золотых погонах.

— Ещё шесть. Я почти уверен — если мы продолжим эксперимент с этим объектом, то мы потеряем все яйца, что у нас в наличии. А следующие кладки будут только через семь месяцев.

— Продолжайте. Я знаю, что вы считаете меня никчемным отпрыском моего благородного семейства. Может, отчасти вы и правы, я ничего не понимаю в ваших экспериментах. Мне ближе звон бокалов и блек магических сполохов. Но это решение не моё, и не мне его отменять. Я понимаю, что десяток химер лучше, чем ни одной, но мы будем делать так, как приказали старейшины.

— Приношу свои извинения, старейшинам действительно видней, что и как нам делать, — произнес со смирением в голосе закончивший доклад эльф и проводил взглядом выскочку в золотых погонах, не разгибая спины. Потом обернулся к своим подчинённым. — Выполнять приказ, запитать руны магией, объект опять пытается окончить жизнь самоубийством.

— Может, ему ногти на руках поотрывать? Чтобы он не вскрывал раз за разом себе вены? — предложил один из магов.

— Я за, можешь и зубы заодно ему выбить. Но делать будешь это сам, — легко согласился его начальник.

— Вы думаете, что в клетке могла затаиться одна из личинок? — произнёс другой маг, делая непроизвольный шаг назад от клетки.

— Может да, а может и нет. Я лично не собираюсь собой рисковать, и не пошлю ни одного сына леса туда.

Барак

Очередное пробуждение принесло новый сюрприз: я уже не в клетке, а в совсем другом помещении, в кромешной тьме. Первым делом я осмотрел и ощупал себя на наличие несанкционированных отверстий в организме, заодно выискивая подозрительные уплотнения или вздутия. Сколько я ни искал, так и не нашёл следов проникновения в свой организм личинок химер. Если исходить из того, что яйца были размером с куриное, то они могли проникнуть в мой организм через два естественных отверстия. Понятно, что не сами яйца, а их обитатели.

— Можешь смело убрать руки от задницы. Ты оказались несъедобным. Я видел тех, в кого вселились личинки, у них пустой взгляд и они двигаются словно деревянные куклы. А ты вон как бодро себя ощупывал.

— А где мы? — спросил я моего сокамерника, я узнал его голос, мы вместе пытались прорваться из замка.

— В бараке, завтра на рассвете нас распнут на крестах. Меня и тебя за то, что не стали инкубаторами для личинок. А может, и бросят живьём в клетку к химерам, кто его знает.

— Мне больше нравится вариант с химерами, — произнес я, разглядывая помещение, в котором я оказался. В полумраке я разглядел лишь ряды лежаков, что располагались в три ряда и терялись в темноте.

— А позвольте узнать, чем обоснован ваш выбор? — раздался заинтересованный голос откуда-то слева.

— Ну, хочу умереть сражаясь, а в идеале — убив ещё кого-нибудь.

— Я тебе говорил, что длинноухие нашего орка не сломали. Кишка у них тонка.

— Я сам слышал, как он кричал и умолял чтобы прекратили пытки, — не согласился его собеседник.

— Это, брат, была военная хитрость, я тебе говорил, что, когда к нему приблизился один из эльфов, он ему нос откусил. А ты: выдумки, выдумки, — произнес третий голос.

— Как ты мог это видеть, ты со мной рядом шёл, закованный в цепи, — не унимался второй голос.

— Всё, всем спать, а то охрана услышит и всем нам тогда несдобровать. Я сам лично укажу на нарушителей тишины, не собираюсь из-за вас огребать.

И наступила мёртвая тишина, все замолчали. Я тоже уснул сном младенца, а чего мне боятся, я уже не раз умирал и ожидание смерти для меня в последнее время стало каждодневной реальностью. А вот утром моего соседа, и ещё десяток людей с ним за компанию, распяли — они отказывались работать или имели другие провинности. Предварительно их отдали палачу, он над каждым измывался не один час. А нас всех заставляли на это смотреть.

Затем отправили вместе со всеми в карьер, добывать камень, а распятие отложили на неопределенное время. В течение почти месяца, что я провёл в этом лагере, каждый день кого-нибудь пытали или зверски убивали. Вокруг была атмосфера всеобщего уныния и обречённости. Все понимали, что мы обречены стать либо инкубаторами, либо, в качестве альтернативы, кормом для химер. Поэтому нас голодом не морили, но и разносолами не баловали. А вот за малейшую провинность каждый из нас мог попасть в руки к палачу, а потом в кормушку для химер. Но несмотря на то что каждый день убивали, нас не становилось меньше. Периодически пригоняли как военнопленных, так и простых крестьян.

Вокруг меня сам собой организовался кружок из тех, кто участвовал в обороне крепости. То есть, из тех, кто дожил до сего момента, нас было чуть больше двух десятков. Кстати, я был единственным орком в этом лагере, всех остальных увезли в ближайший город, а вот зачем и что с ними там стало — никто не знал. А я смотрел и думал, как сбежать из места, где царит страх и уныние, да обречённость в окружающих меня взглядах. Сбежать куда глаза глядят. И не видел ни одного варианта.

Народ периодически пытался бежать, как в одиночку, так и группами. Но никто из них не смог уйти, несмотря на все ухищрения. Максимум, что удавалось — выбраться за территорию, а вот дальше шла ровная и открытая, как стол, местность на два дня пути в любую сторону. Лишая возможности скрыться или спрятаться от преследователей. Все, кто бежал, оказывались в руках палача, но многим даже не удавалось начать свой побег. Как кто-либо приступал к подготовке, его сдавали стукачи, коих было ну очень много на каждый барак, и это они следили за порядком и соблюдением местных правил. Да и охрану между бараками осуществляли не длинноухие, а ренегаты, что переметнулись на сторону к ушастым в надежде на то, что их пощадят.

***

— Что будем делать? Сколько можно ждать? Я предлагаю завтра на рассвете напасть на охрану. Сдохнем хоть как войны, не в руках палача. — с нетерпением прошептал молодой.

— Не спешу умирать. — произнёс я, подняв взгляд в небо.

— О, орк заговорил. Говори, что придумал? Когда и как будем бежать? — раздались несколько шепотов.

— Не дергайтесь, у нас привал. Сидите спокойно, не привлекайте внимание стукачей, — одернул один из стариков молодого.

— А как будем бежать, по одному или группами? Может, все вместе побежим сразу в разные стороны, кто-нибудь да убежит, — в нетерпении стал он сыпать вариантами побега, не обращая внимания на предупреждения.

— Делали так, не сработало, — остудил его сосед справа.

— А как тогда бежать? По одному не сработает, по двое не сработает, веером не сработает. Что предлагаете, умереть? Как баранам умереть? — начал он закипать.

— А ну, не кипятись, — произнёс я с усмешкой. — Да и зачем умирать, когда нужно убивать, — произнёс я с умным видом.

— Не понял? — произнёс он, в миг успокоившись — Не, я понял, что надо убивать, но как не умирать? Их больше в разы, чем нас, и у них оружие. Тут без вариантов придётся умереть, сражаясь, но умереть. Как воины умереть.

— Ну, почти правильно сказал, но в одном ты ошибся. Подумай до вечера, в чём. Думать всем полезно, от этого умнеют, — произнёс я, вставая и берясь за кирку.

И с сегодняшнего дня начались кардинальные перемены в нашей жизни. Первым делом я попросил всех своих бойцов сегодня же ночью рассредоточится по баракам и постарается вычислить всех стукачей и лидеров, что сплотили вокруг себя людей. А также время и численность патрулей ренегатов. Мы почти две недели не виделись и не встречались, дабы не вызвать ненужных подозрений. А я занялся магической подготовкой. Местные маги посчитали — если лишить шамана его духов, то он становится беззубой собакой, что может лишь брехать. Ага, я может и беззубый, но не безобидный.

Они круто просчитались, что перед тем, как посадить меня в барак, не проверили на наличие духов. А духи у меня есть, и их десяток. Правда, не боевых, что могут убивать и калечить, а паразитов. Да, оказывается есть и такие духи-паразиты, да и что стоило ожидать от беззубого шамана, окромя паразитов. Но мои подопечные — это вам не глисты и не острицы там всякие, а духи личинок химер. Так что потанцуем ещё мы на ваших могилках.

Глава 2. Восстание орочьего Спартака

Пока мои люди рассредоточились по бараком и вели наблюдения, я в свободное время медитировал, старательно собирая магическую энергию. А за полночь проскальзывал между патрулями к вольеру с химерами. Там я отдавал всю накопленную за день энергию духам-личинкам. Они поселились во взрослых химерах, и сейчас медленно, но верно росли в них, постепенно захватывая сознание и волю своих носителей. Самих химер я не видел, а только чувствовал их наличие за стенами вольера.

Так шел день за днём, неделя за неделей и даже месяц за месяцем. Мои спутники искренне не понимали, чего я медлю и жду, и куда исчезаю каждую ночь. А я ждал созревания личинок, они пока могли лишь на мгновение влиять на желания самих химер. Но духи постепенно набирали силу и с каждым днём постепенно захватывали тела и сущности химер. Мне нужно было время, а его катастрофически не хватало, и это ещё удача, что никого из моих людей не забрали в руки палача. Но всем было понятно, что такое везение не могло продолжаться вечно.

И вот настал день, когда одному из старых гвардейцах не повезло попался, что называется, на горячем: он удавил очередного стукача и его увели с побледневшим лицом. Мы все знали, что с ним случится на рассвете следующего дня, как впрочем и он сам. Мы почти каждое утро наблюдали сцены, где нашего брата отдавали в руки истязателя и он демонстрировал нам своё искусство. Когда товарища уводили, никто не смотрел в глаза седому ветерану, я же не стал прятать взгляд. А когда наши взгляды встретились, я, повинуясь внутреннему порыву, отдал честь. Громко ударив себя правой рукой в грудь, издал гортанный звук, а затем затянул песню. На меня тут же набросилось трое и стали избивать дубинками, а я так и стоял, прижав руку к руди, под градом ударов.

Когда приближается смерть, Очень трудно не быть малодушным, Но у тебя не дрогнул нерв, Сомненья любые тебе чужды. Враг решил, что это финал? Ну, какой же он всё-таки глупый. Я уже вижу его злобный оскал, Сейчас он узнает, как умирает русский. Даже если небо накрыло огнём, Выбор мой сделан — я остаюсь. И пусть в обойме последний патрон - Я умираю, но не сдаюсь. Кто-то захочет сказать, Что я выполнил свой долг. И только мама будет знать, Что по-другому я не мог. Мне не страшно остаться в бою Врагом окруженным. Где стою, там и паду, Но останусь непобежденным.

После этих слов я выкинул руки в стороны, схватил двоих за горло и стал душить, а третий попятился, испуганно глядя на меня. Его больше всего испугал резкий переход от пассивного стояния к активным действиям.

Даже если небо накрыло огнём, Выбор мой сделан — я остаюсь. И пусть в обойме последний патрон - Я умираю, но не сдаюсь. Будет ярким новый рассвет И подует свободы ветер. Меня больше нет, Но подвиг мой вечен. И по силам сделать одному, Что казалось невозможным. И будет страшно узнать врагу, Что нас таких — миллионы. Даже если небо накрыло огнём, Выбор мой сделан — я остаюсь. И пусть в обойме последний патрон - Я умираю, но не сдаюсь. (слегка изменённый текст песни Артёма Гришанова)

С последними словами я разжал пальцы, и двое прихвостней упали мертвыми куклами.

— Пока жив хоть один легионер, Империя не пала! За империю! За Мать! За отца! За брата и сестру! Смерть! Смерть! Смерть! — стал я скандировать.

— Смерть! Смерть! Смерть! — стали раздаваться голоса, набирая обороты, и всех стукачей сразу начали забивать, кто чем и как мог.

А в глазах людей стал зарождаться огонь ненависти, что готов был поглотить любого, кто встанет у них на пути. Да и смерть каждому из нас уже стала приятельницей и постепенно перестала пугать. Каждый понимал, что всех нас ждал один конец.

— Орк, веди нас на прорыв к свободе. Умрём в чистом поле, а не среди этих душных стен! — произнёс старый ветеран.

— Я не собираюсь умирать. Я ещё молод и хочу умереть от старости в своей постели, окруженный внуками, а в идеале и правнуками, — спокойно произнёс я, поднимая одну из дубин с пола и поигрывая ей. А за стенами стали тревожно бить колокола.

— Я не понял, что нам делать? — растерянно произнёс совсем юный пацан.

— Как что? Убить всех, кто не даёт нам спокойно дожить до старости! — произнёс я спокойно, кидая ему в руки дубину.

— Действительно, чего проще! Перебить две сотни эльфов, и хрен его знает сколько жаполизов, — усмехнулся стоявший рядом человек, что растерянно крутил палку.

— А кто сказал, что свобода любит слабых? Свобода одаряет своей любовью лишь сильных. Душой сильных людей. Если тебя не сломили, пусть ты даже умрёшь в оковах — ты всё равно свободен.

— А, к чёрту эти заумные речи! Смерть! Смерть идёт, и она сейчас простёрла над нами свою кровавую длань. Я устал жить как шакал и всего боятся, я иду убивать, и даже если я умру, то я умру свободным северным волком! Смерть! Смерть! — и разорвав на себе одежду, провёл кровавой ладонью по лицу. — Морская владычица, прими кровавую дань! — и, макнув пальцами в рану с ещё не запекшейся кровью одного из стукачей, провёл пальцами по груди, изображая волны.

— Отдай приказ вождь, и потомок морской девы его выполнит, меня может оставить лишь смерть, — произнес он, вставая на одно колено.

— У меня на родине говорят: “умри, но выполни приказ”. То есть, настоящего героя не остановит даже смерть. Так что нам есть на кого равняться. А сейчас там нас ждут те, кто должен умереть, чтобы мы жили.

Как я не люблю громкие слова и напыщенные речи, но всё это часть моей новой жизни, и от неё никуда не деться. А ещё моими постоянными спутниками стала смерть с косой. Всем попаданцам в спутники даётся стандартный набор из жабы и хомяка, а в довесок к ним гаремчик девушек всех цветов и расцветок, а мне вот в спутники костлявая. А, не жили счастливо, нечего и мечтать, а сейчас пора показать силушку орочью, да так, чтобы развернулась рука и полетела чья-нибудь голова, да с чужих плеч.

Выскочив вслед за всеми из барака, я увидел, как стихийное восстание начинало набирать обороты. Везде были крики, стоны и просьбы о пощаде и помощи. Это народный гнев добрался до людей, что знали на ять форму доклада. Да и стражником досталось на орехи, тем, что не успели убраться подальше.

Эльфы, к сожалению, не дремали, и сейчас спешно занимали места на стенах по периметру. Но и наши братишки-смертнички не собирались изображать из себя ростовые мишени. У многих был опыт боевых действий. Вот эти ветераны сейчас и командовали небольшими отрядами заключенных, и уже штурмовали стены, местами даже сошлись в рукопашной с длинноногими и буквально зубами проводили купирование остроконечных ушек.

Напомнил себе в очередной раз, что путь силы — не совсем мой путь, и что я, чёрт возьми, шаман, а это должно звучать гордо и страшно для врагов моих. А сейчас, если они и дрожат, то лишь от смеха. Буквально заставил себя выпрямиться, и гордой спокойной походкой направился к вольеру с химерами. Надо же посмотреть, что за твари там обитают.

В тоже время, в офицерском блокгаузе

— Господин…

— Давай без титулов и спокойно, — прервал эльф в золотых эполетах, сидевший с бокалом вина.

— Заключенные подняли бунт и перебили часть гарнизона. Сейчас они пытаются отбить стену, что огораживает бораки.

— Ну наконец-то, это быдло решилось на восстание. Я, если честно, уже перестал надеяться, — и отставив бокал, он резкими движениями одернул свою форму, приводя её в безукоризненный порядок. — На стенах оставить людишек, их не жалко. А первородных отвести на внешние стены и приготовиться. Отстреливать лишь особо рьяных, что будет пытаться прорваться через внешнюю стену. Да, и передай магам, пусть выпускают химер. Посмотрим, как они себя покажут в бою, — и надел самую натуральную треуголку на голову, а в руки взял трость. — Прошу вас, офицеры, пройдемте на дозорную башню, посмотрим, насколько хороши химеры.

— Да на что там смотреть? Как ваши монстры расправляются с безоружной толпой?

— Не совсем, там заранее размещён склад с копьями и мечами. Щиты и защитное снаряжение мы не стали там размещать, для удобства отстрела тех, кто не захочет сражаться. Да, и проследите, чтобы каждый солдат знал, что орк нужен живым.

— А зачем он вам? Насколько я понял, вы специально его там поселили, чтобы он поднял восстание, так?

— Да мой друг, вы правы. Но ему ещё предстоит стать инкубатором, — с усмешкой произнёс эльф, и вышел из комнаты.