Прыгай

– Только, не дай бог, ты откроешь ее раньше времени и прочитаешь без меня! – предупредила Хельга, возвращая Оливеру бумажку.

Он мастерски изобразил искреннее удивление:

– Новакова, ты за кого меня принимаешь? Все будет в строжайших рамках честности и приличия!

– Имей в виду, я сразу пойму, если ты сжульничаешь. – Она снова взяла нож и ткнула в его сторону лезвием.

– Ты мне угрожаешь? – ухмыльнулся Оливер.

– Если ты сейчас же не возьмешься за работу, угрожать тебе начну уже я, – вмешался Матиас, грациозно проплывая мимо с подносом, полным тарелок, в одной руке и ведерком льда в другой. – У нас сегодня аншлаг! Давай, пошевеливайся, пока посетители не взбесились. Две дамочки за седьмым столиком голодны и нетерпеливы. И что я должен им сказать? Что один из наших поваров слишком занят, воображая себя Питером Пэном, вместо того чтобы заняться их пастой карбонара?

– Ты можешь скрасить их ожидание своим неповторимым шармом, – улыбнулся Оливер, пряча коробочку в карман фартука.

Он прекрасно знал: на женщин Матиас – среднего роста широкоплечий шатен – производит примерно такое же впечатление, как Джонни Депп. Матиас был еще и очень обаятельным. В сочетании с фирменной улыбкой и пронзительным взглядом голубых глаз это гарантировало ему девичьи сердца и отличные чаевые.

– Я уже делал это. Дважды, – ответил Матиас, прежде чем выйти в зал. – Боюсь, в третий раз они захотят, чтобы я начал раздеваться.

Оливер рассмеялся.

– Тогда у нас все под контролем. Тебе не привыкать, да? – бросил он вдогонку.

– Он ведь вернется, – произнесла Хельга, нарезая помидоры.

– Что ж, у него есть время придумать достойный ответ. – Оливер взял кастрюльку с длинной ручкой и ловко подбросил ее. – По крайней мере, что-то более интересное, чем тот жест, который, я уверен, он мне мысленно продемонстрировал.

Сердце напомнило о себе иголками боли. Хельга очнулась от воспоминаний, несколько раз моргнула. Пора. Сняв крышечку, она обнаружила два аккуратно сложенных листочка. Ее записка была на клетчатой бумажке, которую Оливер без угрызений совести вырвал из блокнота Матиаса. Достав ответное послание, она не на шутку разволновалась. Стоит Хельге увидеть знакомый почерк, голос Оливера тут же зазвучит в ее голове, читая написанное.

Тук.

Тук-тук-тук.

Тук-тук.

Тук.

С этим нужно покончить прямо сейчас.

Крепко зажмурившись, Хельга развернула листочек. Когда она взглянет на него, назад дороги не будет, и семьдесят восемь дней тишины взорвутся отчаянным криком боли. Когда она взглянет на него, призраки прошлого тут же настигнут ее, поймают и утащат за собой. Когда она взглянет… Когда. Сейчас. Уже.

Хельге не сразу удалось разобрать размашистые буквы. Слезы навернулись на глаза и потекли по щекам. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки и прочитать:

«Я могу любить тебя вечно… а ты даже не догадываешься».

Слова обрушились на Хельгу: острая вспышка боли пронзила тело. Сердце замерло. Она не могла ни пошевелиться, ни вдохнуть. Комната перевернулась с ног на голову, а потом закружилась с такой силой, что начало мутить.

Главное не паниковать. Если Хельга сейчас потеряет сознание, то может пролежать здесь несколько часов, а то и больше. Матиас с ума сойдет. А потом и родители, которым он сразу же позвонит. Левая рука онемела и не слушалась, а вот правая еще худо-бедно работала. С невероятным трудом Хельга достала из кармана телефон и попыталась включить его.

Новая волна боли в груди заставила ее заскулить. Хельга судорожно изогнулась, и мобильный выпал из руки, глухо стукнувшись о пол. Свет вокруг померк. Тьма подбиралась все ближе, окутывая со всех сторон и куда-то унося.

Тук. Тук. Т…

Говорят, в такой момент перед глазами пролетает вся жизнь.

2

Вдох. Прохладный ветер развевает длинные волосы. Выдох. Утренний воздух бодрит и освежает. Вдох. Она бежит с такой скоростью, что, кажется, ноги не касаются земли. Выдох. В предрассветной тишине каждый шаг гулким эхом отдается от стен домов дремлющего города. Вдох. Желание взлететь распирает изнутри. Выдох.

Хельга вытянула руку и, ухватившись за фонарный столб, перепрыгнула стоявшую на пути деревянную скамейку с изогнутой спинкой. Подошвы мягко коснулись брусчатки, и, грациозно приземлившись, она перешла на медленный шаг. Непривычная боль в груди усилилась, отдаваясь тупым покалыванием в левой руке. Пошевелив пальцами, Хельга всмотрелась в ладонь, словно надеялась, что хитросплетение линий подскажет ей, в чем дело. Возможно, виной всему изнурительные тренировки, которых стало значительно больше, когда их команда прошла в полуфинал соревнований по паркуру и свободному бегу. Возможно, ей просто надо отдохнуть.

Шаги за спиной становились все более отчетливыми, и уже через несколько мгновений послышался сдавленный голос:

– Выпендрежница! – запыхавшийся Оливер догнал Хельгу и, недовольно покосившись на нее, добавил: – Бэмби, я догадывался, что ты ужасная, но чтобы настолько – это для меня новость! Без зазрения совести оставила меня плестись далеко позади…

Хельга остановилась.

– Ты бы меньше красовался перед парнями, глядишь, бежал бы быстрее.

– Да как ты можешь? – притворно ужаснулся Оливер. – Я исполнял свои лучшие трюки, а ты…

Закончить ему помешали Ян и Томаш, которые появились следом. Не то перепрыгнув, не то перевалившись через скамейку, они впились в Хельгу сердитыми взглядами.

– Как тебе это удается? – Ян расстегнул молнию нейлоновой куртки. – Четверо парней не смогли за тобой угнаться, а ты даже не запыхалась!

– Я ведь говорил вам, что она дьявол. – Томаш театрально мотнул головой, отбрасывая с глаз непослушные прядки.

– Возможно, – согласился Оливер. – Но мы зовем ее Бэмби.

Ян фыркнул.

– Мультяшный олень? Не хочу тебя расстраивать, но если здесь и есть олени, то это мы. По крайней мере, на ее фоне…

– Девочки, не стоит преувеличивать, – улыбнулась Хельга. Парни всегда злились, стоило ей в очередной раз обойти их. – Кстати, а где Матиас?

Она оглянулась, но кроме них четверых на улице никого не было.

Томаш потянулся, разминая спину.

– Плетется где-то позади вместе с Френцисом и Лидией. Не знаю насчет вас, но меня этот итальяшка сводит с ума! – скорчив кислую мину, он продолжил неестественно высоким голосом: – Но, Томач, но! Пицца перфект, пер фаворе… О, паста беллиссима! Си! Граце милле, сеньорита Хельга. Си! – Жестикуляция Томаша сейчас была достойна настоящего итальянца. – Капиши, Томач? Но? Дио мио!.. А потом он взмахивает руками и повторяет слово, которое я никак не запомню.

– В следующий раз спроси его, что это значит, – хохотнул Ян. Его бабушка была итальянкой и научила внука разговаривать на своем родном языке еще в детстве. Теперь он мог свободно общаться с Френцисом, за что тот просто обожал Яна.

Томаш притих, недоуменно глядя на друга, выражение лица которого намекало на то, что высказывание Френциса немного не дотягивает до комплимента. Подозрительно прищурившись, он перевел взгляд на Оливера и Хельгу, но те лишь пожали плечами.

– Проклятье! Я с самого начала подозревал, что это какие-то ругательства! – возмутился Томаш и сердито вернулся к тренировке.

Хельга склонила голову к плечу и внимательно посмотрела на парней. Она знала их так давно, что уже считала почти братьями. Томашу недавно исполнилось восемнадцать. Высокий, жилистый, темноволосый и с острыми чертами лица, он отличался общительностью и веселым нравом. А вот Ян, его лучший друг, был жутко вспыльчивым и упрямым; постоянно ввязывался в драки и никогда не лез за словом в карман. И будто в противовес скверному характеру Ян обладал потрясающей внешностью: крепкое телосложение, кожа цвета кофе с молоком, короткие слегка вьющиеся волосы, аристократичное лицо и голубые, словно осеннее небо в ясный день, глаза.

Оливер выразительно щелкнул пальцами у Хельги перед носом.

– Новакова, не знаю, что настолько заняло твои мысли, но я просто обязан это прекратить. У тебя сейчас слюна потечет, – съязвил он.

– О господи, замолчи! – отмахнулась Хельга и пихнула его локтем в бок.

Тем временем из-за угла трехэтажного дома вынырнул Матиас и бодро направился к друзьям. Следом семенил долговязый загорелый Френцис, парень лет восемнадцати, который без умолку что-то тараторил и размахивал видеокамерой. Замыкала шествие несколько раздраженная Лидия – невысокая, плотного сложения девушка с темными волосами до плеч и падающей на глаза длинной челкой. Она несла сразу три ноутбука и, пытаясь не уронить ничего из драгоценной техники, старательно маневрировала, дабы не налететь на излишне темпераментного итальянца.

То, что Лидия не попросила помощи парней, никого не удивило: она бесилась, стоило кому-то подойти к ее технике ближе, чем на три метра. Хельга толком не знала, чем Лидия занимается, уткнувшись одновременно в три монитора, но Томаш уверял, что она пытается взломать какой-то супершпионский сайт. Теория звучала бы забавно, если бы не выглядела настолько правдоподобной. Лидия действительно была компьютерным гением. Она не случайно готовилась вскоре поступить в один из университетов Лиги плюща в США.

– Не расслабляйтесь! – велел Матиас. – Скоро рассвет, а нам еще надо снять финальный эпизод. До подачи ролика на конкурс осталась всего неделя, и если мы не успеем, то упустим наш «золотой билет».

Френцис горячо закивал.

– Минутку внимания, пер фаворе! – Он развел руками, словно дирижер. – У нас осталось мало времени, давайте попробуем снять все с первого дубля, бене?

Хельга заметила, как Томаш драматично закатил глаза и что-то пробормотал. Не сдержав улыбку, она взглянула в чистое безоблачное небо – на востоке уже мерцали первые лучи солнца, отгоняя тьму на запад. Последний день августа обещал быть жарким.

– …И потом твой выход, птичка! – восторженно воскликнул Френцис.

Хельга удачно пропустила его монолог мимо ушей, но вот кульминация не обошла ее стороной. Френцис схватил ее за руку и ловко закружил в нехитром танцевальном движении.

– Ох!

– Беллиссима, – прошептал он, прижавшись к Хельге, а уже в следующее мгновение отпустил ее и обратился к ребятам: – Значит, все запомнили, что надо делать? Первыми идут Матиас и Томач…

– Томаш, – поправил Оливер, переглянувшись с едва сдерживающим смех Яном.

– Си, – равнодушно отмахнулся Френцис. – После них Ян, затем Хельга и… этот… блондинчик…

– Оливер, – на этот раз вмешалась Лидия. Судя по скучающему виду, ассистировать Френцису она согласилась исключительно по доброте душевной. Паркур ее не интересовал.

Матиас заверил Френциса, что беспокоиться не стоит: они сделают все как надо. Окинув компанию критическим взглядом, итальянец фыркнул и, демонстративно включив камеру, направился вниз по улице.

– Ли, солнышко, пойдем, нам нужно приготовиться, – бросил он командным тоном. – А потом возьмем себе по чашечке кофе.

Упоминание кофе заметно приободрило Лидию, и, удобнее перехватив ноутбуки, она покорно поспешила за Френцисом. Как только они свернули на параллельную улицу, Томаш присвистнул и, глядя на Хельгу, любезно сообщил:

– Похоже, кое у кого на тебя есть планы.

– Ты имеешь в виду Френциса? – удивилась она.

– Ну не себя же.

Хельга рассмеялась.

– Брось. Он просто очень дружелюбный.

– Я бы даже сказал, слишком, – добавил Оливер.

– Ревнуешь? – тут же подколол его Матиас.

Оливер на секунду растерялся, но быстро нашелся:

– Конечно! Все, кто захочет встречаться с Бэмби, должны соответствовать трем критериям. И ты сам прекрасно об этом знаешь.

Матиас ухмыльнулся, явно готовясь отпустить очередную колкость, но в разговор вмешался Ян:

– Хватит трепаться! Френцис и Лидия ждут нас на Староместской площади. К тому же я хочу перед работой забежать домой и принять душ. А вы знаете, как Лукаш не любит опозданий.

– Ты прав, – неохотно согласился Матиас. – Делаем все как на последней тренировке. У кого-то есть вопросы? Нет? Погнали! – и он первым сорвался с места.

Проводив брата взглядом, Хельга озадаченно уставилась на Оливера.

– Три критерия? – спросила она. Ни о каких критериях она раньше не слышала, даже не догадывалась об их существовании. – Это что за новость?

– Ты еще спасибо скажи, – многозначительно поднял брови Томаш. – Изначально их было семнадцать.

– Что?

– Пришлось парочку сбросить. – Оливер сокрушенно покачал головой. – Никто никогда не проходил больше, чем по двум.

Хельга возмущенно втянула воздух.

– Я надеюсь, это шутка такая?

– Надейся, – рассмеялся Ян.

Все дальнейшие вопросы Хельги парни пропускали мимо ушей, как и ее угрозы. Проворчав, что не очень-то и надо, она сдалась: потом все равно прижмет Оливера к стенке и все узнает.

Рассвет наполнял город золотистым светом. Солнечные лучи едва коснулись красных черепичных крыш, вырвали из тени башню Староместской ратуши и осветили островерхие шпили Тынского храма, гордо возвышавшегося над здешними домами. В едва прогретом воздухе ощущался сладкий аромат выпечки: свежий хлеб, штрудель и трдельники[1]. Хельга обожала трдельники! Будь это возможно, она бы всю жизнь питалась только ими.

Родная Прага напоминала Хельге антикварную драгоценность: местами потертую, но прекрасную вопреки всему. Здесь древность удивительным образом сочеталась с современностью, а волшебство – с реальностью. Город башен, город историй, город тайн.

Уже совсем скоро улицы заполнятся людьми: туристы выйдут на экскурсионные прогулки, а горожане заторопятся по делам. И мало кто из них догадывается, как прекрасна Прага на рассвете. Хельге вдруг захотелось предложить каждому хоть раз в жизни проснуться в пять утра, чтобы просто выйти из дома и с глазу на глаз встретиться с родным городом. А пока Прага по праву принадлежала только им семерым – мечтателям, бегущим наперегонки с ветром и своей мечтой.

Краем глаза Хельга увидела, как Оливер поднял голову к утреннему небу. У него были мягкие черты лица мальчишки, который еще окончательно не окреп и не стал мужчиной; в нем чувствовались юность и нетерпеливая жажда жизни. Немного вздернутый нос, длинные ресницы, зеленые глаза и пухлые губы – все было таким знакомым и близким, что Хельга в любой момент могла мысленно воссоздать его образ до мельчайших деталей. Пшеничного цвета волосы за лето выгорели и казались почти белыми, да и брови заметно посветлели. Он, как обычно, слегка сутулился, но даже так был выше Хельги почти на голову.

– Ну, мы пошли. – Ян похлопал по плечу Томаша. – Не отставайте!

Парни ринулись вперед, а через пару десятков метров свернули на соседнюю улицу, скрывшись из виду. Хельга откинула с глаз растрепанные волосы, в который раз сожалея, что Матиас с Френцисом убедили ее не стягивать их в привычный конский хвост.

– С тобой все в порядке? – в голосе Оливера звучала тревога. – Ты очень бледная.

Теплая ладонь скользнула по ее спине, и сильные пальцы осторожно сжали плечо. Надоедливая боль в груди не утихала, сердце колотилось так, будто Хельга до сих пор бежала. Более того, оно стучало как-то неровно, раз за разом сбиваясь с ритма.

Началось это два дня назад, после очередной тренировки. Вернувшись домой, Хельга обессиленно упала на кровать в надежде, что все пройдет, стоит немного отдохнуть. Так она пролежала несколько часов, прислушиваясь к надорванному биению в груди, напоминающему удары отбойного молотка. Ничего не менялось.