Эдуард Стрельцов. Честная биография

Кстати, наблюдая, как отец запоем читал книжки, я и сам пристрастился к чтению. А любимыми фильмами давно стали для нас «Белое солнце пустыни», «Добровольцы», в общем, популярные советские ленты с участием великих отечественных актеров. В кино он с мамой ходил с удовольствием, а театры и концерты не любил посещать.

…Когда я слушал его футбольные откровения, то думал: поиграй ты еще пару-тройку лет, «Торпедо» вернуло бы себе былое величие. Многое шло к тому. Но травмы, всякие козни, интриги за спиной не позволили сбыться мечтам болельщиков, да и самого Стрельцова тоже. Почти не сомневаюсь, что не собирался он в 33 года завершать блестящую карьеру игрока.

Шустиков, Иванов, Стрельцов, Воронин, Никонов, Медакин, на последнем рубеже – Анзор Кавазашвили, появившийся в составе молодой Гершкович… Поистине «звездный» коллектив, способный сметать защитные порядки искусных соперников. Казалось – играйте и наслаждайтесь. Хватало истинных талантов в «Торпедо»!

Тандем Стрельцов – Иванов признавался едва ли не идеальным сочетанием во всем советском футболе. По оценкам очевидцев, прекрасно шла игра и в паре с Гершковичем, когда Валентин Козьмич Иванов уже стал тренером. Гершкович и Стрельцов блестяще дополняли друг друга: техничный, пластичный Михаил Данилович и наделенный пробивной мощью Эдуард Анатольевич с потрясающим рывком, неуемной жаждой гола. Лучше, пожалуй, не придумать.

Гершкович выделялся не только мягкой, почти кошачьей манерой, но и стремился забивать. Что особенно ценно – не боялся идти в обыгрыш, поэтому его индивидуализм смотрелся еще ярче. По рассказам отца, даже резко отскочивший от газона мяч после передачи партнера Михаил Данилович обрабатывал легко, непринужденно. Слыл настоящей грозой для вратарей соперника.

Один из матчей советского первенства выдался феерическим. Гершкович забил трижды, и все мячи влетели после выверенных передач Стрельцова. Не случайно Михаил Данилович почитает отца своим футбольным гуру.

…Болельщики мне часто задают такой вопрос: неужели Эдуард Анатольевич настолько был предан «Торпедо», что даже не мыслил о переходе в другой клуб? Например, в «Спартак». Между прочим, ему импонировал стиль «красно-белых». Во всяком случае – с его слов. Короткий, точный пас, «стеночки», забегания – отец даже причмокивал от удовольствия, когда вместе со мной смотрел трансляции с участием спартаковцев. Да, если и перешел бы, то только в стан этой симпатичной команды. ЦСКА и «Динамо», насколько знаю, были не в его футбольном вкусе.

Думаю, имелись предложения из разных клубов еще до того, как он вернулся в большой футбол после выхода из заключения. Только не возьмусь утверждать, из каких именно. Но он же коренной торпедовец! Особого смысла менять клубную прописку не было, потому что состав тогдашнего «Торпедо» позволял команде претендовать на самые высокие позиции в советском чемпионате. Без всяких натяжек это был «звездный» коллектив.

Эдуард Анатольевич идеально сыгрался с ними, органично вписался в ансамбль. Да и любовью верных болельщиков очень дорожил. Они с нетерпением ждали его появления в клубе после вынужденной разлуки. Взаимное притяжение было очень мощное – словами исчерпывающе не описать, не рассказать…

Я-то маленьким был во время активной карьеры отца. Поэтому полагаюсь на рассказы очевидцев. Бабушка Софья Фроловна со мной – пяти-шестилетнем ребенком – приходила на стадион «Лужники». Что в столь юном возрасте можно почерпнуть? Почти ничего, кроме бурлящих эмоций, выливавшихся в овации болельщиков, когда папа, видимо, точными ударами мяча поражал ворота соперников. Вот его друзья, ровесники, люди чуть моложе вдоволь насладились атмосферой тех встреч, игрой «Торпедо» и главного голеадора черно-белой команды.

Надо понимать, что переходы из клуба в клуб носили совсем иной характер, чем нынче. Иной раз представители разных структур – от военных до милицейских – вмешивались в ход событий. Мечтали видеть в своих командах сильнейших мастеров. Всеми правдами, а чаще неправдами, тащили к себе игроков.

Тогда модным считалось призвать приглянувшегося мастера в армию. И человек, чаще вопреки своей воле, оказывался не только в ЦСКА, но и в других армейских коллективах. География широкая – от хабаровского до ростовского СКА. Нередко таким образом ломались судьбы – спортивные и человеческие. Примеров множество. Отца подобная участь миновала, но меч над ним висел. Подробности в деталях знают более опытные собеседники.

А ведь за кромкой футбольного поля отец был скромнейшим, мягким, добрым и абсолютно неконфликтным человеком. Всегда был спокойным, уверенным в себе – душа компании! Если человек ему был несимпатичен, то просто вставал и уходил. Даже не вступая с ним в дискуссию. Так был устроен. В процессе общения не переходил на личности, не грубил, не хамил – типа «да пошел ты…». Для Эдуарда Стрельцова это вообще неприемлемо, я его таким не видел. Отходил в сторонку, всегда был «над схваткой». Отношений ни с кем не выяснял. Подобная манера поведения была всегда и со всеми, включая друзей, знакомых, членов нашей дружной семьи.

Моя мама для отца – роскошный подарок судьбы

Для отца моя мама – роскошный подарок судьбы. Словно глоток свежего воздуха после выхода на свободу из затхлой тюремной атмосферы. Думаю, чувство к женщине во многом помогло ему творить футбольные шедевры. Любовь действительно вдохновляет на подвиги, очищает, одухотворяет, делает нас лучше, чище, сильнее. Разве не так?

Иногда думаю: это был божий промысел, что они встретились и полюбили друг друга. Не фрагментарно – на один или два года, а на всю жизнь. Только очень жаль, что папа слишком мало пожил. Всего 53 года – почти самый расцвет мужчины. Мог еще карьеру сделать, к примеру, на тренерском поприще или в федерации футбола поработать. А главное – наслаждался бы общением с нами, самыми близкими ему людьми. Увы, сложилось так, как сложилось. Да и мама-то ненадолго папу пережила. Словно полдуши из нее ушло с кончиной любимого…

А вот, к сожалению, подробностей истории их любви, где и при каких обстоятельствах родители познакомились, не знаю. Но точно знаю: очень хорошо, что после выхода из тюрьмы в феврале 1963 года папа встретил именно мою будущую маму. Думаю, без нее он пропал бы. Спустя восемь месяцев после заключения мои родители поженились, а в феврале 1964-го на свет появился я. Отец тогда еще был в депрессии после зоны, а тут еще я кричу мокрый в пеленках – но мама находила в себе силы и оптимизм, чтобы держать семью на плаву. Она очень сильная женщина. Но после ухода отца из жизни пережила два инсульта… Ведь они так любили друг друга…

Помню, что отец ее немного побаивался. Если бы завел роман на стороне, то мама сама пресекла бы возможные поползновения. Да отец и не стремился таким образом «разнообразить» свою личную жизнь: не в его характере было «ходить налево». Конечно, ссоры между родителями случались, как и в любой семье, – обычно после поездок с командой ветеранов. Но оба отходчивы, не злопамятливы. Да разве могла мама долго злиться на любимого ею человека? Редко, но бывало, что родители пару дней подряд могли не разговаривать друг с другом. Но ни о каком разводе они даже не мыслили – так были преданы друг другу.

Отец умел найти подход к любимой жене, не просто извинялся, – делал это красиво, элегантно. Например, если чувствовал, что был не прав, то приходил домой с огромной охапкой цветов. Как тут устоять, сердиться любящему сердцу? Причем букетами радовал маму регулярно, а не от случая к случаю – всегда искренне, от души. Недалеко от дома стоял цветочный ларек. Отец – по натуре неисправимый романтик – не мог пройти мимо такой красоты. Поэтому очень часто вся наша квартира буквально утопала в цветах.

А если ходил на базар, то покупал не один, а сразу несколько арбузов! Очень хотел приятно удивить, порадовать нас с мамой. Был щедрой натурой во всем. Доставал в несезон где-то простых ромашек – красотища! У мамы душа пела – мне со стороны было заметно.

Я, к слову, тоже не равнодушен к подобным проявлениям нежности, внимания. Отношения родителей оказались бесценным семейным опытом и для меня. Думаю, атмосфера романтики, красоты присуща и моим отношениям с моей супругой. Невольно проникся прекрасной аурой в детстве, юности – будто впитал ее.

…Но к футболу моя мама была равнодушна. Думаю, что многие женщины ее поймут. До сих пор принято, чтобы во время матчей женам футболистов выделяли лучшие места на трибунах. Но мама отказывалась посещать эти «мероприятия». Даже на матчи советского чемпионата, в которых ее муж выступал за «Торпедо», не ходила. И, помню, не в восторге была, когда меня отдали заниматься футболом. Хотя понимала, что влияние отца исключить невозможно. Ведь любой родитель всегда хочет видеть в ребенке продолжение своего дела. Тем более, такой знаменитый форвард, как Эдуард Стрельцов.

О себе: вторым Стрельцом быть не дано

О моем «месте» в большом футболе

Ближе к окончанию средней школы я стал задумываться, где и чем заняться, в какой вуз поступить? Если по материнской линии идти, то прямая дорожка – в торговый или экономический институт. Но я в то время еще поигрывал в футбол и подавал определенные надежды. Или мне это казалось? Трудно однозначно сказать. Даже в дубле «Торпедо» стал выходить. Вроде еще немного – и по стопам папы пошел бы, прописавшись в родном клубе. Ах, мечты, мечты… Но в дубле я начал довольно хорошо. Вышел на замену в домашнем матче против «Пахтакора», и почти сразу, едва ли не первым касанием мяча, забил. Но мой строгий учитель спокойно отреагировал на мой локальный успех – даже бровью не повел.

Иногда бросал в мой адрес скептические реплики: дескать, не всегда чувствую игру, не совсем верно в том или ином эпизоде сыграл, не так и не туда мяч отдал, и тому подобное. Но я не обижался. Сам видел, что не достает мне футбольного чутья, чтобы просчитать свои действия на поле. Хотя в штрафной площади соперника мог остро действовать. Но, по мнению знаменитого форварда, этого недостаточно, чтобы стать классным нападающим.

Одно время я тренировался в «Динамо» на детском уровне. Приехали мы в стан «бело-голубых» – тут же взяли. Стрельцов все-таки. Но лишь тренировался с ними. А позже отец не захотел оставлять меня там, и я вернулся в «Торпедо».

Папа, может, в глубине души переживал, что сын не столь талантлив, как он сам, что карьера в большом футболе не задается. Но внешне недовольства не проявлял. Самоцелью – непременно сделать из меня футболиста экстра-класса – не задавался. Ну, лишь в мечтах были, наверное, планы. Вот дали бы мне хоть разок сыграть за основу «Торпедо», тогда можно говорить о конкретике.

В общем, в то время я оказался на футбольном и жизненном перепутье. Предстояло решать, куда стопы направить. В перспективе – служба в рядах Советской Армии. Но после окончания института я должен был отработать тренером в «Торпедо». Однако получилось так, что я уехал на Украину – играть в футбольном клубе «Динамо-Хмельницкий», который тренировал Иштван Йожефович Секеч. Он из меня, образно говоря, основательно все соки выжал, много пота пролил на его занятиях. Это было только на пользу! Чувствовал себя великолепно, рвал соперников на поле. Иштвана Йожефовича по тренерской манере сравнил бы с невероятно требовательным, взыскательным, строгим великим хоккейным наставником Виктором Васильевичем Тихоновым, под руководством которого я прошел азы большого футбола.

Секеч давал играть, но штрафовал за провинности и шалости. Мог уделить время футболисту, указать на его недочеты в игре, рассказать, что от него ждет в перспективе и что для этого нужно делать. Предлагал тренерскую работу. Но я не видел себя в роли тренера. Хотя, как уже говорил, какое-то время работал с мальчишками в «Торпедо». Нет, не годились мы с отцом в наставники: слишком мягкие по характеру люди.

Долго вдалеке от дома я не мог оставаться. Когда мои украинские «каникулы» завершились, вернулся в Москву.

Секреты игры форварда – уроки отца

Футбольные уроки отца поистине бесценны! Вспоминаю их с душевным трепетом, настолько они хороши. Мы с ним даже детально разбирали игровые эпизоды по ходу телевизионных трансляций. Он учил, например, как вовремя и точно отдать скрытый пас партнеру, тем самым поставив в тупик оборону соперника. «Если не так ногу поставил в момент приема мяча, то не туда и передачу сделал, – спокойно, методично объяснял мне лучший игрок страны. – Учись слушать, отсекай то, что видится тебе лишним, бери на вооружение лучшее». Упрекал за позиционные промахи, даже когда я забивал. Потому что партнеры, по его мнению, лучше располагались. Стоило не бить – отдать: «У тебя пять процентов на успех, сыграй острее, подключи товарища».

Отец привил мне столь необходимую в игре склонность не бояться и брать инициативу на себя. Смело бежать на ворота соперника, идти в обводку. Обострять ситуацию, завершать комбинации. Буквально внедрил в мое сознание мысль: да, на подступах к чужой штрафной площади соперники начнут бить, толкать, провоцировать! Но надо терпеть! К сожалению, имея столь потрясающего учителя, большим игроком я так и не стал. Видимо, не дано.

Вообще, мой отец открыл мне немало секретов побед на поле. Например, когда и в какой конкретно момент надо все вложить в решающий рывок с мячом. Это и приводило к забитым мячам в ворота соперников.

По большей части это ответ на вопрос тем болельщикам, которые задавались вопросом: почему он полматча стоял на футбольном поле, как вкопанный? Будто отрешенный от событий матча? Во всяком случае, так внешне казалось. Это было ложное впечатление. Со слов отца, в определенный момент требовалось «укатать» защитников, подготовить их к процессу капитуляции – и «выстрелить»! Вот тактика и стратегия одного из лучших форвардов отечественного футбола. А по мнению многих аналитиков, экспертов, и, прежде всего, самих болельщиков, – сильнейшего в советском чемпионате.

Еще он советовал мне: «Бьют тебя, ты огрызаешься в ответ. Не огрызайся. Отойди от соперника. Дай понять, что якобы боишься. И терпеливо жди, «лови» момент, когда он ошибется, даст тебе возможность проявить себя».

О любимой жене Марине

Серьезных разногласий с родителями у меня никогда не было. Помню забавный случай в детстве. Папа почти никогда не поднимал на меня руку, кроме одного эпизода. Я однажды разогнался на велосипеде и со всего маху обрызгал девчонок водой из лужи – дождик недавно прошел. Отец из окна квартиры это увидел: «Снимай штанцы – три удара ремнем». Ну, наказание было так – символическое. Собственно, больше папа не наказывал, да я и повода не давал.

Но был в жизни один момент, когда я сильно расстроил родителей, познакомив их с моей будущей женой Мариной. Как часто бывает в жизни, ни мои, ни ее родственники наш союз сначала серьезно не восприняли. Считали, что рано нам еще жениться – мне было 24 года. Думали, поживем немного вместе и разбежимся. Но мы с Мариной очень любили друг друга, да и сейчас живем душа в душу, поэтому наш брак был и остается крепким. В общем, со временем родные изменили свое отношение к нам, а после рождения сына Эдуарда приняли Марину и душой, и сердцем. Моя мама нам и с ребенком помогала, и учила готовить ее коронные блюда.

Сначала у меня жили, затем – у тещи. Потом теще дали однокомнатную квартиру, и мы с Мариной остались вдвоем. Наверное, к лучшему. Семейный бюджет планировали самостоятельно. Родители, правда, помогали материально – не чужие мы им. В начале пути у молодых пар, как правило, мало средств. Вот и давали нам деньжат.

Папа никогда не вмешивался в мою личную жизнь. Навязчивых советов не давал, жизни не учил. Мудро себя держал. Иногда журил по мелочам, понять можно. Например, по молодости и глупости я иногда бил машины – неосторожно водил, лихачил. Результат был соответствующий. Отец не одобрял, конечно, моей манеры вождения. Но неизменно говорил примерно следующее: «Бог с ней, «железкой», важно, что ты жив, здоров. Мы с мамой очень любим тебя, переживаем». На этом «разборы полетов» заканчивались.

…Иногда меня спрашивают: любит ли футбол моя жена? Нет. Наверное, в этом смысле у нее «гены» моей мамы. Правда, матчи недавнего чемпионата мира смотрела. Заметил забавный факт: как только вместе с ней наблюдаем за игрой, то наши неизменно пропускают мячи, проигрывают. Приходится «удалять» Марину прочь, к другому телевизору. «Ой, не виновата я!» – отшучивается супруга. Когда отправлялся к друзьям мяч погонять, слышал вслед упреки: «Опять ты на свой футбол. Видно, заняться нечем». Обычные женские разговоры. Любую критику от любимой женщины принимаю без возражений. Научился из опыта родителей идти на уступки в совместной жизни. По-моему, это основа основ семьи. Само собой – чувства, любовь, проявления заботы, нежности, взаимного уважения. Но без терпимого отношения друг к другу ничего не получится. И чувства со временем уйдут, и люди в итоге разбегутся.

Уступаешь в чем-то – и тебе непременно взаимностью ответят. Жизненная аксиома. Бытует избитое выражение – «золотая середина». Даже не в ней дело, а в умении жертвовать личными амбициями, наступив им «на горло». И многое у вас получится. Об этом говорит и наш с Мариной опыт семейной жизни – все-таки тридцать лет вместе!

О выборе профессии и роли Гершковича

Еще раз хочу вернуться к теме выбора профессии… Обсуждали на семейном совете: куда мне пойти, чем заняться? Мама мечтала, чтобы я пошел по ее стопам. Мой строгий родитель предложил более приемлемый вариант. Мол, попробуй поступить в Институт физкультуры. Только не в Малаховский: там военной кафедры не было. В армию можно «загреметь». А лучше сдать экзамены в ГЦОЛИФК – Государственный центральный ордена Ленина институт физической культуры, ныне – Российский государственный университет физической культуры, спорта, молодежи и туризма. Ближе к дому, и кафедра имелась. Поступил туда сразу.

Но отец, как я говорил, не задавался целью непременно «слепить» из меня футболиста. В жизни есть немало других интересных профессий, не связанных с популярной игрой. Для него, и для меня, в том числе, не явилось трагедией мое несостоявшееся футбольное настоящее и будущее. Он же понимал, что его талант – может, один на миллионы! И что в сыне он не сможет повториться. В этом смысле, действительно, «природа на мне отдохнула». Что мне теперь, повеситься?

Как я уже упоминал, отец никогда не ругал меня за ошибки на футбольном поле. Никогда! Вел себя сдержанно, терпимо, очевидного негатива от моих, подчас неправильных действий, не выказывал. Великий игрок снисходительно относился к изъянам в игре других людей, тем более юных. Видимо, сознавал, что нетерпимость, проявление злости могут привести к обратному эффекту: ребенок утратит интерес к футболу.

Он как профессионал, скорее, анализировал, нежели критиковал. Учил думать на поле. Что, например, в конкретном эпизоде можно найти более интересное продолжение, и тому подобное. В общем, «за уши» в большой футбол не тянул. Протеже из него никакой, совсем был иного склада человек.

А вопросы с трудоустройством возникли после того, как я вернулся из Украины домой. Помог друг нашей семьи, партнер отца по «Торпедо» Михаил Данилович Гершкович. Он сыграл и до сих пор играет важнейшую роль в моей жизни. Стрельцов ему очень доверял – и на футбольном поле, и за его пределами, в обыденной жизни.

Так вот, Михаил Данилович порекомендовал меня в отдел спортподготовки Главного Управления внутренних дел (ГУВД) Москвы. И я стал курировать столичный футбол в системе милиции. Представьте, люди в погонах в свободное от работы время тоже с удовольствием гоняют мяч по полю. Было по-настоящему интересно: все-таки, футбол – моя стихия тоже, гены отца никуда не делись.

Ездил по всей Москве, пропагандировал любимый вид спорта среди сотрудников ГУВД. Практически в каждом районе создавались команды, которые участвовали в местных соревнованиях, а лучшие из лучших – в городских. Во всех районах обзавелся друзьями на почве футбола – игра нас действительно объединила. Решал важные организационные моменты. Например, приглашал обслуживать матчи знакомых мне арбитров. Все относились с пониманием. Футбольные поединки, пусть и на уровне милиционеров-любителей, немыслимы без арбитража. Чемпионат ГУВД до сих пор проводится. Популярная игра стала неотъемлемой частью спортивной жизни моих коллег. Позднее я перешел на работу в Таганский райотдел муниципальной милиции.

…Мои с Гершковичем чувства к отцу во многом схожи. Он считал Эдуарда Стрельцова наставником в его будущей карьере футболиста, да и я как сын считал себя его учеником. Михаил Данилович сам неоднократно говорил, причем искренне, что признателен ему за потрясающие уроки на футбольном поле. Данилыч проникся к нему глубокой любовью как к близкому товарищу, другу, наставнику, да и просто человеку.

Вообще наши семьи жили близко друг от друга. Это еще больше сближало. Часто в гости друг к другу ездили – во времена моего детства, юности. Конечно, много говорили о футболе, обсуждали современных спортсменов, тренеров… Когда отец попал в больницу на Каширке, то Гершкович помогал доставать нужные лекарства и подключать лучших врачей.

Михаил Данилович помогает нашей семье и сегодня – где советом, где делами. Ненавязчиво, конечно. Что двигает им? Да просто глубокие чувства к отцу, это, видимо, непреходяще. Спасибо ему!

Об отношениях со своим сыном

Подержать на руках крошечного внука – моего сына – отец успел. А погулять с ним, держась за маленькую ручку, и в футбольчик сыграть, – нет. Он, как вы помните, умер в июле 1990-го, а Эдик, названный в честь деда, родился в 1989-м. Такова судьба. Успели поездить с грудным ребеночком к моим родителям, которые жили в районе «Курской». Бабушка с дедушкой радовались от души, общаясь с малышом.

Сегодня мои отношения с повзрослевшим сыном складываются примерно, как в свое время – у папы со мной. Иногда Эдик приходит ко мне с вопросами, решение которых кардинально не влияет на его судьбу. Мы оба это понимаем. Но все равно мне самому предстоит думать и решать, как поступить в том или ином случае. Его жизнь мне дорога. Но я исподволь формирую у него независимое мышление.

Что его, прежде всего, волнует? Как и многих из нас – профессиональная работа, нюансы взаимоотношений с людьми, перспективы роста, личные проблемы. В тонкостях занятий Эдика не разбираюсь. Совсем. Обсуждаем стратегические задачи на ближайшее будущее. «Пап, может, мне уйти из компании, как думаешь?» Советовал не торопиться. Совет, кстати, возымел благотворное действие. Усилия нашего Эдуарда заметило руководство – повысило в должности. Сын благодарил за мудрую подсказку.

…Конечно, семья Стрельцовых – футбольная. К игре я тоже неравнодушен, сам поиграл, хоть и недолго, на достаточно высоком уровне. Все-таки окончил ДЮСШ, где азам футбола научили, выступал, опять же непродолжительно, в дубле «Торпедо». Но полноценной футбольной династии не получилось.

Пытался сына приобщить к игре. Привел в родное нам «Торпедо», но поздно. Сейчас чуть ли не с пяти-шести лет берут в специализированные детско-юношеские школы. А мы с женой привели Эдика в ДЮСШ «Торпедо» в 8 лет – поздновато. Поэтому что-то у него получалось, а что-то не очень. Но тренер хотел видеть в моем сыне второго великого Эдуарда Стрельцова. Требовал с него по-взрослому. А он не понимал, что от него хотят. И тренер в сердцах, с огорчением бросал обидные фразы типа «позоришь дедушку». Эдик от подобных методов обучения и воспитания, случалось, плакал. Занятия футболом превратились в пытку. Как говаривал наш знаменитый комментатор, «такой футбол нам не нужен». И чтобы не травмировать психику сына, мы прекратили ходить на тренировки.

Причины страшного диагноза: «зона» и упущенное время

Проблемы со здоровьем у отца начались в декабре 1989-го. В тот промозглый, холодный вечер он вернулся домой продрогшим. Было видно, что его могучее здоровье сдает. Папа тренировал торпедовских детей на улице, и разумеется простудился. На следующее утро температура поднялась выше 38 градусов. Спустя пару дней, не долечившись, отец помчался к любимым пацанам, которые с кем-то проводили официальный матч. Разве мог тренер бросить их на произвол судьбы?! Эдуард Анатольевич переживал за дело. И мамы дома, к большому сожалению, не оказалось, поэтому некому было удержать отца в постели. Итог печальный. Спустя сутки после игр и тренировок юных торпедовцев, которыми отец руководил, его забирает «скорая». В ЗИЛовскую больницу, с якобы двусторонним воспалением легких.

На новый, 1990-й, год папу отпустили домой. Не на больничной же койке встречать семейный праздник. Чуть позже он прошел необходимые в подобных случаях медицинские процедуры. В том числе сделали рентген. На снимке врачи увидели темное пятнышко. Оказалось, рак легких.

Мама, конечно, сопровождала своего мужа на все процедуры. Разве могло быть иначе? В холле первого этажа ЗИЛовской больницы она – дело случая – встретила знакомого ей доктора. Рассказала о проблемах с легкими. Врач окинул взглядом рядом стоявшего пациента. Затем отозвал маму в сторону и предложил привезти Эдуарда Анатольевича на Каширку – на углубленное обследование.

Увы, подтвердился страшный диагноз – рак легких. Потеряно было драгоценное время, когда еще можно было спасти близкого человека. Хотя сомневаюсь, конечно. Если бы его своевременно направили на Каширку, может, спасли бы. Но, повторюсь, потерянные дни, недели, месяцы решили судьбу отца.

Сначала лечение на Каширке шло неплохо. Отец находился там с января по апрель 1990-го. Домой даже отпустили, он выглядел довольным. Даже, представьте, отправился в поездку с командой ветеранов! Партнеры буквально уговаривали его не выходить на поле, поберечь себя. Вероятно, знали, насколько все серьезно обстоит с его здоровьем. И боялись, что игрой в футбол папа невольно усугубит свое состояние. Но разве убедишь такого бойца мяч не гонять?!

Для него же это не просто профессия или забава – образ жизни. «Нет, друзья мои, буду играть», – заявил он друзьям-партнерам. Разочаровывать болельщиков не хотел, они ведь шли на него, чтобы насладиться игрой мастера, фирменными передачами пяточкой. И внешних признаков неизлечимой болезни в его облике в тот момент вовсе не читалось.

Я с мамой тоже духом воспрял. Но радовались мы недолго. Близкий человек стал угасать буквально на глазах. Все, кто мог и хотел, приехали в онкоцентр на его день рождения. Прежде всего, самые близкие: мама, я, бабушка Софья Фроловна. Папа старался оградить ее от переживаний, маму просил лишний раз не огорчать пожилого человека, не привозить ее на Каширку. Но разве материнское сердце выдержит разлуку с сыном, зная, что он в беде? Софья Фроловна, как бы тяжело ей ни приходилось, виду не показывала.

Мы ежедневно навещали отца, потому что от больничной еды он категорически отказывался. Мама дома готовила его любимые блюда. Мне на работе давали служебную машину, я забирал маму с бабушкой, и – вперед. Кормили его, поили, поддерживали морально.

Теперь о том, что предшествовало дню рождения. 15–16 июля отец испытывал нестерпимые боли, начались, я так понял, необратимые процессы. О выздоровлении речи не шло. По его желанию только я мог остаться наедине с ним для общения. Не желал перед другими проявлять слабость.

Мама незадолго до того обронила: «Игорь, готовься к худшему. Нашего Эдика стали облучать. Надежды больше нет». Облучали, чтобы метастазы не расползались. Но было поздно. Продолжали колоть, чтобы боль заглушить. Тщетно.

Отец под капельницей лежал. Вдруг говорит: «Игорь, поехали домой, надоело мне тут находиться. Включим телевизор, кино посмотрим, вместе побудем». Стал срывать медицинское оборудование, которое ему порядком осточертело. Я срочно за доктором побежал. Возвращаемся в палату. Отец держал в руках спортивные треники, всерьез намеревался домой ехать.

18 июля совсем плохо стало, делали переливание крови. День 20-го прошел относительно спокойно. 21-го приехали поздравить с днем рождения ветераны футбола, народу мелькало в палате видимо-невидимо. Наверное, от всей этой возбужденной вокруг него атмосферы именниник растерялся. Устал, перенервничал. Снова уколы применили.

Мама весь день была на Каширке. Мне утром надо было на работу явиться – нельзя совсем пренебрегать профессиональными обязанностями. Хотя коллеги, руководство с пониманием отнеслись к ситуации.

Со слов мамы, лечащий доктор готовил нас к худшему. Начались симптомы удушья – предвестник скорой кончины. Иногда жалею, что не выполнил последнюю волю отца, не отвез его тогда домой. Он чувствовал, что умирает. Ему очень хотелось напоследок взглянуть на родной дом. Мысленно проститься. Корю себя.

Умирая, он сказал маме: «Мне не в чем себя упрекнуть. Я ни в чем не виноват». В такие минуты не врут. Я мог бы назвать имя и фамилию истинного преступника, из-за которого Эдуард Стрельцов попал в тюрьму, где стал терять здоровье. Но слово дал не делать этого. Надеюсь, кто-то из ныне здравствующих друзей отца все же озвучит фамилию мерзавца, оставшегося в «тени». Он смог уйти от справедливого возмездия. За него невинный человек срок отбывал.

Около четырех утра 22 июля 1990 года папы не стало…

Кстати, часто журналисты меня спрашивают о судьбе «наследства» знаменитого футболиста Эдуарда Стрельцова. Падкие на сомнительные сенсации, они раздули эту избитую тему до невообразимых масштабов. Не вдаваясь в суть вопроса, мололи всякую чушь на страницах своих «желтых» изданий. А на самом деле, у «русского Пеле» ничего не было, кроме медалей, трехкомнатной квартиры и автомобиля. Поэтому эпопею вокруг мифического наследства моего отца на этом можно завершить. Раз и навсегда.

Размышления внука: если бы был жив дед…

О природной скромности

– Мой дед был очень скромным, во всяком случае, по рассказам отца и бабушки, – делится внук и тезка Эдуарда Анатольевича Стрельцова. – «Звездной болезнью» не страдал. Если не знать, что он знаменитый футболист, то по манере поведения не отличишь от обычного человека.

Он не любил быть в центре внимания. Всячески избегал возможной шумихи вокруг своего имени. Опять же по причине природной скромности.

Кроме того, вновь полагаясь на мнения близко знавших его людей, дед обладал очень ценным качеством: умел слушать собеседников. Не навязывал авторитетного мнения, не вступал в дискуссии. Просто внимал разговору. Не выпячивал себя, оставаясь как бы в «тени». Никакого притворства – так был устроен.

Болельщики всегда восхищались не только его потрясающей игрой, но и его человечностью, сердечностью, отзывчивостью, добротой. Это не забывается.

Об уникальной игре

Дед, по мнению очевидцев и знатоков игры, был неповторим на поле. Смотрю эпизоды матчей с его участием – и убеждаюсь в их правоте.

Манера его игры очень своеобразная. Некоторые болельщики его ругали: мол, стоит на поле, ничего не делает. Этакий лентяй! Он-то точно знал, когда ускориться, а когда бездействовать – усыпить защитника, «взорваться», получить мяч или «отклеиться» от противника, вырваться на футбольные просторы и завершить усилия всей команды, забив гол!

Сейчас, по-моему, слишком много индивидуализма на поле, отчего страдают командные действия. Признаться, мне интереснее футбол периода Стрельцова, его партнеров…

Об отце

Мой отец – Игорь Эдуардович – никогда не кичился тем, что он сын знаменитого форварда. Но всегда буквально «болел» футболом, особенно при жизни деда. И сейчас не сказал бы, что папа потерял интерес к игре. Матчи минувшего чемпионата мира, по возможности, вместе смотрели. За нашу сборную переживали.

…Будучи мальчиком, затем юношей мой отец – Игорь Эдуардович – пытался позаимствовать финты, всякие футбольные тонкости у своего знаменитого отца. Тот щедро делился накопленным опытом, открывал мир большого футбола. С помощью деда папа осваивал азы популярной игры.

Но разве можно осуждать папу, что он не достиг вершин Эдуарда Анатольевича?! Повторюсь, дед был уникальный спортсмен, и до его уровня, получается, никто не дотянулся, не только мой отец.

У папы не вышло с большим футболом. Но все равно он получал удовольствие от игры. Иначе зачем мяч гонять? Он не забросил футбол, когда профессиональная карьера не сложилась. Продолжил выступать за команды в структурах ГУВД Москвы.

В общем, жизнь наша буквально пронизана популярной игрой. Отец, кстати, становился лучшим бомбардиром любительских соревнований. Он, подобно дедушке, тоже форвард. Можно сказать, неплохо «стариной тряхнул» во время милицейских баталий на футбольном поле.

О народном признании

Однажды отец с дедом поздно домой возвращались. Решили такси поймать. Сели на заднее сиденье «легковушки». Таксист не подозревал, что среди его попутчиков находится знаменитый футболист.

Приехали к дому, водитель решил блеснуть эрудицией: «А знаете, кто в этом доме живет? Сам Эдик Стрельцов, форвард «Торпедо» и сборной СССР». Дед спокойно заметил: «Мы в курсе».

Стал расплачиваться, протянул таксисту купюру. Конечно, водитель-болельщик сразу узнал дедушку в лицо. На секунду даже дар речи потерял. Как Эдуард Анатольевич ни убеждал таксиста, тот деньги за поездку не взял. Все-таки кумир его сердца. Магия имени сыграла роль.