На пришедших внимания не обращали. Лишь красивая девушка, этакая Клеопатра с детским лицом и тонкой талией, обернулась на Сергея Михайловича и посетительницу:

- У меня опять текст завис! Что прикажете делать?..

Но прежде чем кто-либо ей ответил, девушка отвернулась и навсегда их забыла.

Багряноликий Сергей Михайлович встал посреди этого хаоса, набрал в легкие побольше воздуха и возопил, как Зевес-громовержец:

- Так, ребята, послушайте-ка меня! Где Карина Добронравова, я привел гостью, Лену Птах. Прошу любить и жаловать, с глупостями не приставать.

- Ой!.. - Взъерошенный паренек с сигаретой за оттопыренным ухом оторвался на минуту от экрана и уставился на Елену поверх очков. - Как, говорите, ваша фамилия? Это не вы на днях галерею разнесли вдребезги?- Он смотрел на нее восторженными глазами. - В "МК" об этом на второй полосе.

- Слышь, Михалыч... - еще один юноша, повыше и поплотнее, поймал Зевеса за пуговицу. - Михалыч, у меня через пять минут выезд, я к семи в монтажку никак не успею. Передай Даше, ты все равно сейчас к ней...

И он потянул с вешалки свою куртку, отчего вешалка с гроздьями одежды, висящими на ней, покачнулась и собралась было рухнуть. Сергей Михалыч подхватил сооружение.

- Ну ты, ходячее стихийное бедствие...

- А Карина кто такая? - в смятении от всего происходящего спросила Елена.

Первые секунды смолкли все. Парень за компьютером поднял на Елену недоуменные глаза и дернул своим острым плечом.

- Да что вы?.. Карина - это...

Елену уже загримировали, отчего она ощущала себя словно в маске из папье-маше. А неведомая Карина опаздывала.

Наконец с треском распахнулась дверь, и давешняя устроительница, огненноволосая, в развевающемся плаще и длинном шарфе, ворвалась в студию.

Богаделов, приземистый, в меру упитанный телеведущий, глядел благожелательно поверх очков. Очки круглили его и без того круглую физиономию. Карина налетела на него и безапелляционным тоном начала:

- Значит, так, я все беру на себя. Вести беседу непринужденно, вопросы задавать только по ходу действия, героиня - она. - Карина указала на Елену.

Богаделов открыл было рот: его, профессионала, будут учить. Но махнул рукой. Благодушное сознание собственной значимости всегда гасило в нем вспышки гнева.

Студия, интерьер в голубом цвете, похожая на десятки других, ждала. Неудобные кресла, высокие столы-стойки, как в баре.

- Снимаем!..

Кирилл присел в кресло в синей гостиной и включил огромный, размером со стол, телевизор. На экране плохой парень безжалостно мочил хорошего, но было ясно, что добро восторжествует. На другом канале поджарый президент в горнолыжном костюме являл нации пример здорового образа жизни. На третьем охмуряла поклонников "морская черепашка по имени Наташка".

Стоп, а это?.. Мелькнули кадры вчерашней галереи, знакомое лицо.

- Что мы здесь делаем, господа? - вопрошала с экрана красавица. Лицо ее было вдохновенно, Кирилл залюбовался. - Неужели всерьез принимаем за искусство все то, вокруг чего ходим?

Кирилл заново переживал потрясающую сцену в "Астрале". Вот девушка сбежала со сцены, окинула глазами экспонаты и живо хлопнула один из них об пол. Толпа ахнула, а чертовка лишь весело развела руками.

Картинка сменилась изображением студии. Рядом с рыжеволосой Кариной восседала виновница переполоха в московском бомонде. Вид у нее был самый невинный.

- Пожалуйста, вы могли бы как-то прокомментировать ваши действия? задал вопрос ведущий, состроив профессионально заинтересованное лицо.

- Я думаю, этот хеппенинг, эта акция привлечет внимание к нашей галерее, - быстро вступила рыжеволосая. - Публика должна понимать, что мы привлекаем и собираем вокруг себя нетривиальных людей, которые мыслят отнюдь не общими категориями.

Ведущий повернулся ко второй гостье. Та, казалось, смешалась. Но взяла себя в руки.

- Вряд ли эта сцена заслуживает такого широкого освещения, - начала она. - Впрочем, как повод к разговору о том, что мы сейчас называем искусством...

Карина округлила глаза.

- Мы очень часто наблюдаем попытки самовыразиться, что называется, на пустом месте, - неумолимо гнула свою линию Елена. - Что с нами происходит, когда встречаемся с искусством? С настоящим, высоким? Наша душа обязательно дрогнет, отзовется, зазвучит. А часто ли она сегодня отзывается? Увы. Так произошло и там. Ничто не поразило, не захватило воображения. Скучно, господа. Все останется только поделкой, пока художник не вложит в камень, в холст, даже в ту же проволоку всего себя, жизнь, свою душу. Если, конечно, есть что вложить...

Общие слова? Лицо Елены дали крупным планом, и Кирилл удивился, как она взволнована.

- Но кто будет определять, вложил художник в свое произведение душу или нет? - прищурился Богаделов. - Ведь то, что вы разбили... Человек, может, ночами не спал, придумывал эту вещь, а вы безжалостно ее истребили!..

Елена невозмутимо кивнула:

- Вы могли бы отличить прекрасное от уродливого, а точней, от никакого?

- Да, но... - Богаделов смешался.

- Вот и давайте называть вещи своими именами, хоть это и может показаться опасным. Но, в конце концов, язык не только для того, чтобы прятать мысли. Пустоту надо называть пустотой, халтуру - халтурой, псевдоискусство - псевдоискусством. Мы видим выдумку и понимаем, что за ней ничего не стоит. Не было за этими экспонатами бессонных ночей! Было другое желание эпатировать, прокричать: вот я какой концептуальный! поразить балованого московского зрителя. Но только механическими приемами добиться этого невозможно.

- Нашу галерею посещают сотни людей ежедневно, - заволновалась Карина, - и всем нравится!..

- Как вечерний променад, это вполне имеет право на существование,сказала Елена. - Но претендовать...

- Внимание, у нас звонок в студии! - перебил Богаделов. - Алло, говорите!..

- У меня вопрос к вашей гостье... - бестелесный голос в студии смолк.

- Елене Птах, - подсказал Богаделов.

- Да-да. - Голос был молодой. - Елена, вы правы. И такое положение сегодня не только в живописи и скульптуре. Не пора ли нам разложить костры на площадях и спалить все, что в больших количествах поставляют нам...

- Вот такой хулиганский звонок, - деловито выправляя положение, улыбнулся ведущий.

- Как говорил какой-то мудрец, не везде требуется сила, иногда достаточно и ума! - рассмеялась Елена. - Наверное, жечь все же не стоит. Давайте жить, понимать, чувствовать самостоятельно. Я вот предлагаю всем, кто нас смотрит, на день-два выключить телевизоры. Может статься, мир настолько интереснее, что и включать не придется?

- Спасибо, спасибо, - забормотал ведущий. - А сейчас мы прервемся на рекламную паузу... Смотрите нас завтра в это же время... В студии сегодня были Карина Добронравова, хозяйка галереи "Астрал", и Елена Птах... Посетить галерею вы можете по адресу...

На выходе из студии Елена встретила Михалыча. Поднявшись со стула, откуда он следил за прямым эфиром, водитель - или кто он еще - подошел к Елене, улыбнулся.

- Ну, с крещением! Молодец, дочка.

Поправил какую-то складку на ее вороте:

- Хорошо говорила. Правильно. Даже страшновато за тебя такую. Впору охрану приставить...

Ее удивило, что уже второй человек намерен ее защищать. От чего?

Елена шла домой, и на душе у нее было легко. Как никогда. Ничто не давило, не смущало. А после эфира и Богаделов, и Карина выглядели кисло. И одновременно взбудораженно. Как ни настаивала Карина, Елена отказалась от автомобиля, хотелось прогуляться.

У самого подъезда неожиданно прозвучал знакомый голос:

- Добрый день, Лена. Выглядите прекрасно!..

Елена оглянулась. На скамейке сидел, положив ногу на ногу, ее недавний добровольный телохранитель Кирилл собственной персоной.

- Привет, - нерешительно проговорила Елена. - Вы меня ждете?

- А то кого же, - улыбнулся Кирилл. - Только что видел вас в прямом эфире. Поздравляю, снова победа. Задали всем перцу.

- Э-э... - протянула Елена, стараясь скрыть, что комплимент пришелся ей по сердцу. - Спасибо, конечно... Вообще-то у меня не было такой задачи.

- У меня для вас еще один подарок, - полез в карман Кирилл.

- Еще один? - Елена догадалась: он имеет в виду розы. - Да, спасибо огромное за букет... Там не было вашего номера, а то я бы обязательно позвонила, поблагодарить...

- Ну, это не обязательно, - произнес Кирилл. - Но теперь у вас будет номер. Вот, держите, мой номер здесь, в памяти. - он протянул ей маленький сотовый телефон, почти насильно вложил в руку.

Ласково кивнул на прощание и развернулся.

- Подождите! - крикнула растерявшаяся Елена. - Куда же вы?..

- Дела, - отозвался он и пропал за углом.

Ну и ну!.. Елена повертела в руках серебристую коробочку. Она не умеет обращаться с такими вещами. Мало того, игрушка, наверное, дорогая. Сегодня же вечером она позвонит Кириллу и предложит забрать эту штуку.

Глава третья

Елена застала себя бессмысленно взирающей на настенный календарь. Глаза устали от электрического света настольной лампы в зеленом абажуре. Распластанная на столе ученическая тетрадь с неровными строчками закрылась, и чернильная ручка - Елене нравилось это старомодное стело - откатилась, наткнулась на томик Семена Кирсанова. От долгого сидения в неподвижности болели плечи.

Постепенно, отвлекаясь от сочинения, Елена приходила к горестным размышлениям. О природе всего, как она это называла. Подумать только, нигде, куда ни повернись, куда ни сунься, нет таких заказников, заповедных пространств, где люди бы вели себя так, как им нравится, как они умеют и как, в конце концов, им подобает. Метро, школьный класс, дом, кинозал, выставка, театр, музей - нигде не встретишь непосредственности поведения и легкости порывов. Везде и над всеми довлеют правила; взгляды, мысли, внешность, внутренность - все заранее определено. Не надо быть на Красной площади, на Тверской, на произвольной остановке трамвая, в кафе или в цирке, чтобы понять, что там сейчас происходит, кто пришел. Везде натыкаешься на само собой понятное, заранее знаешь, что будет и в какой последовательности. Обычность, обыденность, обыкновенность.

И даже если в вагоне разбушевавшийся дед сгоняет клюкой попутчиков с сидений, а на площади оригинальничает студент, исполняя болеро на боливийской свирели, - эти и им подобные мелкие события суть незначительные отступления от канонов, исключения, которые подтверждают правила лучше самих правил.

А где-то ведь бытует необычный танец и мимическое искусство, художники натягивают канат через поле - просто так, ради самого действия, бессмысленно, как и многое другое, что мы делаем по всяким важным причинам.

Возможен ли бунт? Если и возможен, то для какой-нибудь необычной, нездешней личности. Но не для Елены. Которая сама слишком погрязла в сценах. Нельзя совершить прыжок неожиданно для Бога.

Да еще этот Кирилл...... Майка, верная наперсница, должна подсказать, как себя с ним вести.

- Он мне сотовый преподнес, как бы этот сотовый ему половчее вернуть?

- Чего? - Майка изумилась всерьез. - Вернуть? Да ты, похоже, не в себе, дорогуша. Уясни: ты - восходящая звезда. И должна принимать все сопутствующее этому как должное. Телефоны, яхты, самолеты...

- Да ну тебя!..

- То, что для тебя дорого, для него пустяки, - отрезала Майя. - Дай человеку сделать тебе приятное.

- Но я же буду чувствовать себя обязанной.

- Вот это сразу выкинь из головы. Это он должен чувствовать, что ты его облагодетельствовала. Не отказывай поклоннику в удовольствии надеяться. Он ведь не тебе, а себе самому сделал этот подарок.

- Софистика.

Елена взвесила сотовый в руке. Расставаться с вещицей не хотелось. Не слишком ли накладны некоторые принципы? Может быть, ничто другое настолько не обременяет, как правила, придуманные тобою самой. Подарок, сделанный от сердца, заслуживает признательности. Но почему эта признательность будет ей в тягость?

Сама того не замечая, Елена начала уже воспринимать подарки судьбы как должное. Увы, похоже, она стала поддаваться на те провокации, которые окружающие ее люди, гораздо более влиятельные, чем она сама, легко могли обратить ей во вред. И не было решительно никого, способного в эту переломную минуту поддержать Елену, выслушать, направить, предостеречь, никого, кроме Майки, конечно. У которой, к сожалению, и у самой голова частенько бывала не на месте.

- Невероятно! - Богаделов был удивлен и сам не замечал, что говорит с интонациями из рекламного ролика. - Вы посмотрите на это!..

Он торжественно держал обеими руками лист с диаграммой. Креативный совет телекомпании глядел на него, ведущего и продюсера собственной программы, как собрание ученых могло бы взирать на только что выведенного клона давно заледеневшего мамонта.

- Рейтинг нашей передачи поднялся на пять пунктов. Сразу, как мы дали прямой эфир с этой скандалисткой, Еленой Птах. Телезрители завалили нас письмами, просьбами о продолжении темы...

- Есть предложения?..

- Есть целый проект. - Полированная поверхность П-образного стола отразила вдохновенный жест. - Специально "под нее". Передача о культуре. Уверен, если она будет вести ее в том же духе, мы соберем серьезную аудиторию. К этой пташке стоит повнимательнее присмотреться...

- Но у нас и без того плотная сетка вещания! - это подал голос вечный оппонент и соперник Богаделова - Леон Липович. - Девочка хороша, слов нет. Но больше сгодилась бы для другого... Несет отсебятину о том, в чем ни ухом ни рылом.

У Липовича был вес в компании. Немалую часть инвестиций привлек сюда он - от друзей в стране, за рубежом.

- Но рейтинг!..

- Что рейтинг? Случай. Дадим какую-нибудь игралку новую, очередное поле дураков, да пооригинальнее, вот вам и рейтинг.

Спор прервал председатель совета директоров. Он пожевал губами:

- Смотрел я эту Птах. Черт его знает... Есть что-то. Давайте подумаем, - резюмировал он. - Что касается сетки... В принципе всегда можно урезать кого-нибудь из вас, господа...

Улыбнулся, давая понять, что шутит. По столу пролился жидкий смешок креэйторов.

- Карина Львовна, ну Карина Львовна... - за огненной Кариной семенил по редакционному коридору прихрамывающий человечек. - Ну давайте поговорим, давайте обсудим. Я мог бы сделать для вас скидку, скажем, пятьсот... Человечек зажмурился от собственной смелости. - Нет, тысячу баксов!.. Только для вас.

- Нет, - отрезала Карина. - Двадцать тысяч за жалкую статью? Да это просто смешно. Думаете, ваша газетенка что-нибудь из себя представляет?.. Поймите, все этого уже наелись, вас никто не читает.

- Как это нас никто не читает? - оскорбился человечек, и на его физиономии отобразилось выражение оскорбленного достоинства. - Вы ошибаетесь! Ну пусть тиражи у нас не те, что раньше. Но все-таки мы еще имеем прибыль.

- За счет рекламы! - рявкнула Карина.

- В этой стране нищий народ, мы не можем его обирать. Это негуманно!..

- Не желаю с вами дискутировать!

- Карина Львовна, ну ладно, сколько же вы хотите заплатить?..

- Пять тысяч.