Один шаг до заката (СИ)

Девятнадцатилетний программист Олег с некрасивой фамилией Червяков досадливо мотнул головой, но глаз от любимого компа так и не поднял. Лишь незаметно сморщился: он терпеть не мог, когда его отрывали от работы. Правда, ответить все-таки соизволил:

– Сводку по Питеру за сегодняшний день листаю. А на Круг Шеф вызвал. Прямо с рейда сдернул. Сказал – срочно.

– Ты ж его знаешь! – хохотнул Шмель и с нескрываемым удовольствием снова взялся за бутерброд. – Мы как раз собирались на Боровую: нюхачи там определили аж троих слизняков. Не гнездо, конечно, но к этому шло. Уже и спецовки натянуть успели, Олежка свои железки упаковал, но твой батя поймал буквально в дверях.

– Вот и ждем теперь, как дураки, неизвестно чего, – хмуро буркнул программист. – А там ещё кого-нибудь задерут в это время… Ого! Гляньте, что в Питере-то творится: пятнадцать рейдов за неполные три недели, четыре крупных гнезда по окраинам, и одно рядом с центром. Местный Клан потерял троих, ещё семеро ранены!

– Троих? – переспросила Ева, неожиданно нахмуриваясь. – Не многовато ли?

– Α я о чем? Вампиры, судя по всему, начали перебираться поближе к пригороду, что вообще-то довольно странно. Нетипично для них: раньше все время в центр тянулись, где народу побольше. Но это не все: у меня складывается впечатление, что Питерская Охота или резко поглупела, или же дружно наплевала на инструкции: позволили трупоедам забрать аж троих спецов за пару недель! Посмотри, всех их здорово погрызли; причем, это случилось так быстро, что они и среагировать не успели. Даже «световушками» не воспользовались, не говоря обо всем остальном! Οтчеты, правда, довольно куцые, но общий смысл ясен. Среди погибших, между прочим, был Задира!

– Плохо. Задира – мужик грамотный, – Шмель даже жевать перестал и заметно помрачнел. – Очень опытный, лет десять уже в Клане. Я с ним в паре работал, когда в Питере стажировался, он мне тогда шкуру спас… Эх, как жаль! Отличный был Охотник, один из лучших! Ну, не мог он напортачить! Не верю. И вообще, ребята там не далеко дураки, инструкции не хуже нашего знают. Что-то сомневаюсь я, чтобы Задира попался по глупости.

– То-то и оно, – Чери оторвался, наконец, от экрана и без охоты схватил со стола последний оставшийся бутерброд. – Это уже не первый случай. Причем, не только в Питере: похожая сводка промелькнула по Туле, Самаре, Астрахани и кое-где еще. Не нравится мне все это…

Программист принялся угрюмо жевать.

– Эй, а где Кот? – вспомнила вдруг Ева. – Он же с вами должен быть?

– Соскучилась по мне, цыпа? – раздалось развязное от дверей. Она невольно улыбнулась и повернулась к входящему.

Славка Котов – высокий сероглазый блондин, мечта всех девушек – весело подмигнул присутствующим и шумно упал в соседнее кресло. В стандартном комбезе, с кобурой у пояса, тяжелых армейских сапогах… вот уж правда, сдернули прямо с рейда, даже пушку отстегнуть не успел! Старая мебель жалобно скрипнула под его тренированным телом, отличавшемся завидной мускулатурой, но выдержала. Кот по дороге исхитрился хлопнуть по плечу Шмеля, заставив его поперхнуться, пихнул в бок тощую фигуру программиста и расслабленно откинулся на спинку. Радостно оскалился при виде Евы, но ошибки Шмеля не повторил: просто кивнул.

В этой разномастной тройке он вот уже три года был ведущим, и его небольшая бригада считалась одной из лучших в Московском Клане. Интересно, зачем отец их вызвал?

Худощавый и субтильный Чери традиционно отвечал за информационную поддержку и рабочее снаряжение, был этаким «мозговым центром» команды. Из Инета буквально веревки вил и любые сведения мог достать в два счета, хоть с сервера Министерства обороны, хоть из секретных архивов ФСБ. Держал в памяти огромную кучу совершенно непонятных цифр и, на первый взгляд, ненужных сведений, но, как никто, умел свести разрозненные байты скупой военной статистики воедино. Не говоря уж о том, что бесконечно совершенствуемый им комп слушался его, как ребенок в детстве – маму.

Шмель по сложившейся традиции обеспечивал огневое прикрытие группы. Первым лез в самое пекло и последним его покидал, поливая оставшиеся после вампиров ошметки из своего любимого оружия: огнемета. Кот работал с ним в паре. Шустрый, подвижный, как дикий барс, и такой же опасный; он был бессменным лидером бригады, а на время рейда – абсолютным и безоговорочным командиром. Отличался просто фантастической интуицией и чутьем на опасность. А уж как владел ножом…

Иногда классические тройки бригад дополнялись нюхачами: людьми, способнымм после инъекции «суперсенса» чуять вампиров на расстоянии в несколько десятков метров, видеть почти так же хорошо ночью, как и днем, и слышать не хуже лесной кошки. Правда, всего на несколько часов. Но нюхачей было не так уж много, всего с полсотни человек, и их берегли, как зеницу ока: далеко не каждый испытуемый выдерживал такую нагрузку на нервную систему. Препарат «суперсенс», созданный аж целое десятилетие назад каким-то умником из сверхзакрытого НИИ, по каким-то непонятным причинам работал, как надо, лишь на одном из десяти-пятнадцати добровольцев, вызывая после введения резкое понижение порога восприятия и что-то вроде сенсорного удара. У многих с непривычки oт переизбытка информации нервные окончания буквально сходили с ума, трещала голова, закладывало уши, краснели глаза и непроизвольно текли слезы, но после третьего применения организм привыкал и на время превращал счастливчика в этакого супермена. Жаль только, использовать нюхачей можно было не чаще одного раза в два-три дня, потому что при большей дозе наступали нежелательные эффекты: свето- и звукобоязнь, сильная дрожь в руках, резкая потеря обоняния. Правда, тоже временные. Каждого из Охотников в обязательном порядке проверяли на переносимость препарата, и если нужный эффект достигался, человек навсегда переходил в состав подразделения нюхачей и от другой работы надолго отстранялся.

Ева знала об этом лучше кого бы то ни было, потому что вот уже три года работала в составе бригад под видом такого «нюхача». Кроме отца, никто не знал, чем объяснялась ее повышенная чувствительность к запаху вампиров, острое зрение, требовавшее почти постоянного ношения специальных линз или темных очков, и феноменальный слух. О необычной силе в хрупких с виду руках имели понятие очень немногие, но привычно списывали на наследственность: Кирилл Сергеевич пальцами подковы гнул и легко сминал из двухмиллиметрового листа железа фигурки оригами.

– Ну что, все собрались?

Бригада разом подтянулась, когда в кабинет широким шагом вошел нынешний глава Клана. Строгая тройка от дорогого дизайнера сменилась на свободный костюм военного покроя, который не скрывал его могучей фигуры. Исчез галстук, вместо модных ботинок – удобные мокасины с гибкой подошвой, надежно скрадывающие шаги. На левом запястье сиял новейший многофункциональный комп, за один взгляд на который спецы из министерства обороны съели бы свои фуражки.

Ева чуть улыбнулась: приближение отца почувствовала уже за десяток шагов, да и знакомый с детства запах его кожи не дал бы ошибиться. Шмель поспешно вскочил, словно невзначай спрятав одну руку за спину, торопливо проглотил недожеванный кусок и принял как можно более независимый вид. Кот, оказавшийся на ногах в тот самый миг, когда дверь только открылась, уважительно кивнул. Программист с кислой миной выдернул из-под тощего зада затекшую ногу и развернулся к двери.

Кирилл Сергеевич кивнул всем присутствующим и уверенно прошествовал к своему креслу.

– Отлично, тогда начинаем.

– Α как же Круг? – немного опешила Ева.

– Через полчаса. Но к этому времени вас тут быть не должно, ясно?

Бригада переглянулась и молча подтянулась к столу, гадая про себя об этих непонятных странностях.

– Α рейд? – решился уточнить Чери. – У нас заказ на Боровую.

– Сделают без тебя, не переживай. Бригада уже уехала. Я собрал вас совсем по другому поводу… есть задание, – Кирилл Сергеевич обвел внимательным взглядом всю компанию. Шмель, до сих пор неловко прячущий за спиной надкушенный бутерброд, непонимающе переглянулся с Котом, Чери нахмурился, Ева вопросительно посмотрела на отца.

Тот, не дождавшись напрашивающегося вопроса, медленно опустился за стол.

– Все вы знаете, что в последние два года вампиры сильно активизировались. Чери, ты посмотрел отчеты, что я просил?

– Да, шеф. Согласно статистике, число нападений только за прошлый год выросло на восемнадцать процентов. Причем, участились случаи в отдаленных районах, особенно страдают северные и восточные окраины. А в этом году темпы прироста вообще зашкаливают. Частота обнаружения гнезд нашими нюхачами выросла почти в полтора раза, а численность особей по ним увеличилась в среднем до семи-восьми штук. Я проверил трижды, но… все сходится.

– Совершенно верно, спасибо, – кивнул Кирилл Сергеевич. – Я скажу больше: в последние двенадцать лет и мы не сидели сложа руки, численность Охотников по Москве тоже значительно увеличилась. Мы разработали систему регулярного патрулирования, обучили и внедрили в бригады нюхачей, обзавелись световыми гранатами, увешали весь город камерами скрытого наблюдения (хотя пришлось немало потрудиться, чтобы Дума безнаказанно пропустила этот финт), взяли на вооружение разрывные пули, обзавелись ускорителями реакций и адаптогенами, но… – Ева заметно напряглась, потому что лицо отца стало неприятно бесстрастным. – …но мы все равно не справляемся.

Охотники мрачно переглянулись.

– В Питере тоже проблемы, – повторил Олег. – И если я все правильно понял из вашего отчета, это происходит по всей стране.

– Не только в России, Чери. По всему миру тоже, можешь мне поверить. Вот именно поэтому я вынужден сегодня созвать Круг, – негромко закончил шеф. – Вампиров становится слишком много, чтобы это было простым совпадением, вот-вот о них станет известно людям… думаю, мы должны менять систему. Всю. Целиком. И разобраться, почему их число не только не уменьшается, а с каждым годом растет. Да ещё так быстро, будто нас и вовсе не существует.

– Зачем ты рассказываешь об этом сейчас? – тихо спросила Ева.

– Затем, что через два часа вы отправляетесь в Тверь.

– Куда?!

– В Тверь, – терпеливо повторил он.

– Но зачем?!

– Там же было тихо, сколько я себя помню! – не сдержался Шмель. – Ни одного крупного гнезда за десять лет! Мы во время обучения целый месяц провели в этом клоповнике, а нашли лишь одного жалкого трупоеда! Сонное царство!

– Все изменилось…

– Но там есть свой Клан, – поддержал друга Кот. – Зачем им мы? У нас в Москве работы по горло, а вы отправляете нас…

– Кот, помолчи, – Ева нахмурилась и внимательно посмотрела на отца. – Что-то случилось? Почему ты отсылаешь туда одну из лучших бригад?

– Не только ее. Ты едешь тоже.

– ЧТО?! – теперь уже не сдержались все. – Как? Зачем?!

– За последний месяц город потерял четыре полных бригады Охотников, – жестко сказал глава Клана. – Четыре! Без причины с ними оказалась потеряна всякая связь, тел так и не нашли. Ни крови, ни обрывков одежды, ни самих вампиров поблизости. Абсолютно никаких следов. Теперь там осталось всего семь охотничьих троек и два штатных нюхача. И это только начало… примерно за то же время без вести пропало около полусотни человек, в основном бомжи и наркоманы, нo есть и парочка бывших вояк, четыре молодых девчонки из колледжей и несколько приезжих студентов-медиков. Местная милиция с ног сбилась, разыскивая секту маньяков или банду террористов, похищающих людей, но ни трупов, ни требований выкупа не поступало. Думаю, вам не надо объяснять, что это значит. Поэтому завтра вы уезжаете. Я хочу знать, что там происходит.

Ева растеряно переглянулась с остальными. Нет, она, конечно, не раз и не два участвовала в рейдах: высматривала и выискивала лежбища вампиров, а затем наводила на их след натасканную бригаду настоящих Охотников. Вот и с Котом раньше пересекалась, да и со многими другими тоже. Бывало, участвовала в зачистках выявленных гнезд, и, разумеется, знала с какого конца браться за автомат: двухлетний курс обучения на закрытой базе в Подмосковье, на котором она в свое время настояла к неудовольствию родителя, не прошел даром. Хоть и оставил далеко не самые приятные воспоминания. Но войти в состав бригады надолго?

Она помотала головой и ошарашенно воззрилась на отца. Он что, с ума сошел? Да парням потребуется всего пара дней, чтобы заподозрить неладное и понять, что свойства нюхача для нее – норма жизни! И «суперсенс» не имеет к этому никакого отношения! Что темные очки – не глупая причуда, не атрибут пресловутой «крутизны», а покраснение кожи и жжение на солнце – не банальный ожог. Да даже не в этом дело! Нет никакой гарантии, что приступы подозрительной болезненной чувствительности не вернутся в самый неподходящий момент! Ведь Кот далеко не дурак. Быстро просечет, что дело нечисто. А если он увидит в такой миг ее неестественно красные глаза, ужасающе похожие на глаза трупоедов? Упаси господь! Это вам не сказочка про суперпупермена, лихо размахивающего посеребренными железками и косящего откровенно туповатых кровососов направо и налево. Это – жуткая реальность, кошмарная явь, от которой нет спасительного эликсира из чесночной вытяжки, как нет рядом врача-гематолога, способного придумать волшебную таблетку. Современные вампиры – не новая раса. Это мерзкие, склизкие, жадные и абсолютно тупые твари, которые умеют делать только две вещи: искать и пожирать теплую, ещё живую добычу. А некоторые их жертвы с определенным, неясным пока процентом, после укуса не погибают, а превращаются в таких же монстров. Пусть не сразу, но если парни хоть на миг усомнятся в ее человечности, всего лишь заподозрят…

Кирилл Сергеевич тяжело вздохнул, заметив настоящий ужас, промелькнувший в глазах дочери. Он бы все отдал, чтобы этого кошмара в ее жизни никогда не случилось. Все сделал, чтобы вернуть Веронику, не пожалел бы и второй ноги, и даже жизни… но прошлого не вернуть. Ева тоже сделала свой выбор, и теперь у нее другого пути не было.

– Οтец…

Он быстро подошел и крепко обнял ее, не смущаясь присутствием посторонних. Бережно погладил коротко стриженные волосы, легко коснулся губами макушки.

– Прости, милая. Лучше, чем ты, у меня нет нюхачей. Лучше, чем бригада Кота, у меня нет людей. Ты поможешь им, а они позаботятся о том, чтобы ты не пострадала.

– Но…

– Я все знаю. Однако мне действительно больше некого туда отправить. Я надеюсь на твои способности и благоразумие… кроме того, не хочу, чтобы вы ввязывались во что-то, что вам не понравится. Мне нужна только информация, понятно? Вы должны выяснить, что там происходит. И все. Приехали, обошли город, разнюхали, залегли, отчитались. Никакой самодеятельности. Никаких глупостей. Никакого геройства. Все ясно?

Бригада, неловко отводя взгляды от трогательной семейной сцены, дружно кивнула.

– Подробную информацию получите на месте, вам окажут всю помощь, какая потребуется. Отчеты отправлять каждый день. Лично мне. Напролом не лезьте, думайте головой. Кот, на тебя надеюсь! Если возникнут трудности, немедленно дашь знать – я пришлю подкрепление.

Лидер бригады широко улыбнулся и, покосившись на Еву, неожиданно озорно сверкнул глазами.

– Понял, шеф!

– Ничего ты не понял, – сухо констатировал Кирилл Сергеевич. – Я тебя, дурья башка, не на прогулку отправляю. Это далеко не обычный рейд, а чтобы вы это осознали… – он поджал губы и негромко бросил в наручный комп:

– Зайди.

Бригада удивленно обернулась к открывшимся дверям. Кто там еще? Чего это шеф удумал? Помощника им нашел, что ли? Зачем?

Ева всегда отличалась крайней сдержанностью, крепкими нервами и по праву гордилась своей способностью сохранять невозмутимость в любых ситуациях, но при виде вошедшего даже она не смогла сдержать мимолетной дрожи в руках. Кот же мгновенно переменился в лице и невольно сделал шаг назад, передернув плечами, как от сквозняка, Шмеля и Чери вообще перекосило, а Ева застыла соляным столбом. Кулаки сжались так сильно, что внезапно подросшие ногти опасно глубоко впились в кожу. Скулы свело, словно от судороги, все тело непроизвольно напряглось, будто перед прыжком, а вдоль позвоночника прокатилась холодная волна. Она едва позорно не сорвалась. И лишь внезапно вспыхнувшая боль в ладонях да запах собственной крови, ударивший в ноздри, отрезвили и приглушили мгновенно вспыхнувшее чувство.

Отец обеспокоенно покосился на ее окаменевшее лицо.

Ева угрюмо молчала и очень недобро смотрела на вошедшего.

Если в мире существует человек, способный вызывать одновременно у множества людей всю огромную гамму негативных эмоций, то это был именно он. Страх, неуверенность, стойкая неприязнь, отторжение, лютая злоба, доходящая до жгучей, а временами просто звериной ненависти; у кого-то – зависть, у некоторых – нервная дрожь в коленях и непроизвольное заикание, а то и недержание… все это без преувеличения относилось к нему. Жуткий человек… да и человек ли? Он – тот, кто был способен одним своим видом внушать какой-то подспудный, первобытный страх. Человек, на протяжении почти десяти лет руководивший обучением молодых Охотников. Тот, кого за жестокость и равнодушие прозвали Упырем и ненавидели все без исключения ученики. Смертельно опасный и очень опытный сукин сын, прошедший не одну схватку с порождениями мрака и не боящийся идти в рейд даже в одиночку. Бесконечно презирающий смерть и боль и требующий от остальных того же. Человек, благодаря которому нынешние бойцы не боялись даже вампиров: это было не так страшно, как вступить в короткую схватку с НИМ на «выпускном». Он являлся им в ночных кошмарах еще многие годы после окончания четырех самых страшных лет обучения в жизни молодых рейдеров. Εму мечтали свернуть втихую шею, многократно пытались избить до полусмерти, отравить, покалечить, даже повесить! Человек, железную волю которого не смогли сломить Охотники нескольких поколений! Человек, которого опасались задевать, лишний раз просто проходить мимо и сторонились как чумного…

– С этого момента они твои, Край, – сухо сообщил Кирилл Сергеевич, коротко пожимая руку вошедшего.

Ρазглядев на родном, знакомом с детства лице мимолетную усмешку, Εва вздрогнула и внезапно поняла, что совсем не знает отца.

Глава 3

Забудьте все, что вы когда-нибудь слышали о вампирах. Забудьте сказки о бархатном голосе, легко соблазняющем разомлевших девиц, эффектном черном плаще с алым подбоем и бескровном, но благородном лице истинного аристократа, как у киношных кровопивцев. Забудьте про нетопыриные крылья и ровный бреющий полет над головами прохожих. Об осиновых кольях и серебряных крестах, святой воде и гробах, в которых эти гады якобы проводят день.

Все это ложь.

То, что зовем вампирами мы, Охотники, – бледные пародии на стремительных ночных хищников, которых так воспевают фантасты. Они вечно голодны, жадны до крови и живого мяса. Свои жертвы любят поедать целиком, не гнушаясь внутренностями и костями: крепкие зубы позволяют дробить даже их. Выть не воют, но издают мерзкое шипение, похожее на звук стравливаемого из воздушного шарика воздуха. Не любят свинец с малой толикой серебра. Плохо переносят дневной свет, что правда, то правда. Но не испаряются эффектно под солнечными лучами, а лишь слепнут и испытывают нечто вроде кратковременно шока, если в полной темноте направить на них свет специального фонаря. Этим обычно и пользуются: световую гранату за угол, высунул автомат с глушителем и знай, поливай все подконтрольное пространство, пока там не перестанут шевелиться. Затем – спалить.

Днем они отсыпаются в подвалах и на чердаках, прячутся под старыми коробками и в заброшенных домах. Тела уродливые, бледные до синевы, покрытые липкой прозрачной слизью, легко разъедающей кожу до кости, если неосторожно коснешься. Поэтому спецодежда в рейде обязательна (разработана в одном из НИИ и успешно применяется для ликвидации последствий аварий на химических объектах). Руки длинные, чрезвычайно мощные, с загнутыми кривыми когтями, способными в долю секунды разорвать тело человека пополам.

Не рекомендуется подпускать близко!

Свежесозданный вампир неуклюж, медлителен, изрядно туп и весьма уязвим, такие гнезда уничтожать гораздо проще. Но только до первого глотка крови. По какой причине они выбирают жертвы – неясно, но кажется, им все равно, кого жрать. Из тех, кого не разорвали на части, примерно десятая часть не умирает, а словно впадает в анабиоз на десять-двенадцать суток, затем покрывается коконом все из той же ядовитой слизи, и через две недели готов свеженький вампир. «Родитель» стаскивает своих «деток» в одну кучу и прячет до поры до времени, обычно штуки по три-четыре. Редко – больше, хотя бывают и исключения. Почему так? А пес его знает! До сих пор причины перерождения точно установить не удалось. Но факт остается фактом: вампиры – это стойкая, трудно уничтожимая, невероятно живучая, самовоспроизводящаяся популяция полуживой фауны. Единственный существующий на планете вид хомо кадаверус.

Трупоеды…

* * *

Ева молча смотрела на быстро проносящиеся мимо фонарные столбы с яркими огоньками зажженных ламп. Шины влажно шелестели по мокрому асфальту: снаружи моросил дождь. Тихо работали дворники, исправно очищая лобовое стекло. Изредка тонированные стекла старенького «Фольксвагена» освещались фарами встречных машин, но в целом трасса Москва – Санкт-Петербург пустовала.

В уютном салоне немолодого, но еще шустрого минивэна было непривычно тихо. Вся дальняя часть машины от пола до потолка оказалась завалена сумками со снаряжением. Брали свое, привычное и многократно проверенное, справедливо решив не полагаться на чужие милости. Чери по сложившейся традиции сидел за рулем, Кот притулился рядом с единственной дамой, хотя свободных мест вокруг было хоть отбавляй, Шмель предпочел занять сидение со скучным видом на заднюю дверь. Напротив него в гордом одиночестве устроился Край и, казалось, крепко спал. Рядом виднелось приличное количество пустых кресел, однако желающих сидеть с бывшим наставником закономерно не нашлось.

Дыхание его было ровным, неглубоким, глазные яблоки неподвижно застыли в орбитах, сильные руки скрестились на животе. Голову он чуть наклонил вперед, но даже в такой расслабленной позе чувствовалось исходящее от него ощущение смертельной опасности, как от задремавшей на солнце гюрзы. Чуть коснись и конец.

Ева, даже если бы очень постаралась, никогда не смогла бы забыть это жесткое лицо с коротким белесым шрамом возле левого уха, тонкие губы, которые он всегда поджимал, когда был сосредоточен, этот ежик коротко стриженных, почти седых волос…

Первые страсти уже откипели, всколыхнувшаяся было неприязнь немного улеглась, оставив после себя странное отупение и какую-то непонятную, детскую обиду на отца: за что? Почему именно Край? Но поговорить начистоту им так и не удалось, да и бесполезно это: отец, если что задумал, непременно сделает, нравится ей это или нет. Поэтому Ева просто молча собрала вещи и покинула Центр вместе с остальными. Правда, мысленно дала себе страшную клятву, что по возвращении из командировки душу из него вытрясет, чтобы добьется ответов на свои вопросы.

Неожиданно Кот легонько пихнулся локтем, заставив отвлечься от невеселых мыслей, и кровожадно покосился на известного в Клане садиста. Положительно, Славке было, что вспомнить о проведенных в учебке годах, и было, за что мстить этому бледному упырю. Как и Шмелю, кстати, который правильно расценил выражение лица командира, а теперь вопросительно приподнял бровь. Мол, что ты придумал?

Кот совершенно бесшумно поднял руку и коснулся правого виска, красочно изобразив дуло пистолета. Указательный палец дрогнул, словно нажимая невидимый курок, голова чуть дернулась, и по лицу Шмеля разлилось выражение неземного блаженства.

Ева нахмурилась: зря они это затеяли. Бесспорно, Край был одним из лучших Охотников Клана, одним из самых умелых и опытных, этого у него не отнять. Непонятно только, почему Упырь вдруг отошел от дел и долгих десять лет прозябал на учебной базе вместе с сопливыми новичками. А теперь вот вернулся, повергнув в шок добрую половину сотрудников Центра: Ева видела, какими глазами смотрели на них Охотники по дороге на улицу. Но неужели отец не подозревал, что все до единого члены Клана имеют на него зуб? Спят и видят сладкие сны о том, чтобы укокошить этого бездушного сукиного сына наиболее болезненным способом? Вряд ли. Тогда зачем он отправил его в качестве контролера в эту странную поездку? Вместе с ней?

Она стиснула зубы.

Несвойственная девочке физическая сила проявилась у нее довольно рано, лет в пять. Но отец тогда ничего не объяснил, только велел быть осторожнее. Еще через три года Ева неожиданно поняла, что слышит и видит то, о чем остальные даже не догадываются, а в десять осознала, что запахи таят в себе не только наслаждение, но и опасность, боль. Особенно, если станут для нее слишком сильными.

Решение о том, что непременно станет Охотницей, она приняла в тот день, когда впервые узнала о вампирах. Когда услышала страшную правду о том, как на машину родителей набросились несколько голодных тварей и на дикой скорости перевернули, торопясь добраться до лакомой добычи. Отец сумел выжить, но потерял левую ногу, а беременная мама на последнем месяце… ее укусили. Кровопотери и шока от произошедшего она уже не пережила, а родившуюся, чудом уцелевшую девочку просила назвать Εвой.

Ева могла только гадать, чего стоили отцу первые дни после этого кошмара. Ждал ли он, что очаровательная малышка превратится в нечто ужасное? Караулил ли у кроватки со страстной надеждой, молитвой на устах и пистолетом в руке? Отгонял ли подступающий страх?

Он никогда не рассказывал.

В пятнадцать лет, против его воли, Ева уехала на одну из баз Клана, полная решимости научиться всему, что только могли предложить бывалые Охотники. Сражаться, биться, убивать… стать сильной, как отец… наивная! Не знала она тогда, что ради этого придется отказаться от обычной жизни, потерять чувство умиротворения и радостной доверчивости. Пожертвовать любовью, детьми, мечтой о нормальной семье. Навсегда забыть. А взамен? Сила и выносливость, скорость и отточенная до остроты бритвы реакция. Абсолютный контроль и самодисциплина. Целеустремленность и решимость, готовность шагнуть даже в пропасть ради достижения цели. Молчаливость, скрытность, двуличье. Чутье на опасность и готовность постоянно балансировать на грани. Стоило ли оно того? Ева не знала, но хорошо помнила тот миг, когда ее детскую решимость идти до конца сильно поколебал жуткого вида светловолосый человек со шрамом у виска и холодными змеиными глазами, которого остальные курсанты (двенадцать юношей и три сопливые девчонки) робко называли наставником. И которого она первым встретила при входе на ту самую базу. Тогда он показался ей просто суровым, сильным, умудренным опытом. Учителем. Тем самым, кто поможет обрести уверенность и научит всему-всему…

С первого же урока Ева вышла бледная, растерянная, ошеломленная грубыми реалиями жизни и невыразительным голосом наставника, с трясущимися от обиды руками и грубо обрезанной под корень косой роскошных черных волос. С тех самых пор она никогда не носила длинных причесок: Край быстро и наглядно показал, каким образом этим может воспользоваться враг. Второй урок принес кровавую юшку из разбитого жестоким ударом носа, невольные слезы, огромный синяк на пол-лица, боль избитого тела и страх перед четырьмя годами обучения в этом концлагере. Третий – трещину в девятом ребре слева, жгучий стыд за собственную слабость, мрачную решимость идти до конца и свирепое обещание покончить с этим уже через два года. Экстерном. Кажется, именно тогда она узнала, что такое настоящая ненависть…

Худой, как щепка, программист коротко обернулся с переднего сидения и, оглядев товарищей, молча изгалявшихся в изобретении способов умерщвления ненавистного Упыря, выразительно покрутил пальцем у виска. Машина чуть вильнула, но Кот и Шмель не обратили внимания: от идеи медленного удушения они плавно перешли в раздел колесования и четвертования. Здоровяк не поленился даже расчертить запотевшее стекло подробной схемой результата их будущих совместных усилий, уделив при этом особое внимание выражению лица жертвы и почти ангельскому умиротворению палачей. Кот по ходу дела с азартом вносил коррективы, проявив недюжинные таланты в области изобразительных искусств, и уже дошел до кастрации.

– Слишком рано: жертва может кровью истечь раньше времени и потерять сознание. Удовольствия от этого ты не получишь, – не открывая глаз, вдруг сообщил «художникам» Край. – Я бы начал с пальцев.

Шмель вздрогнул и отшатнулся от окна, Кот метнул огненный взгляд на ту самую «жертву», что едва губы не кривила в мерзкой усмешке, и торопливо стер живописные каракули.

Ева снова покосилась на безмятежного Упыря: не сомневалась ни секунды, что тот не спит. И лишь поэтому не позволяла себе забыться, провалившись в набегающую дрему: оставлять за спиной подобного спутника бодрствующим было чревато неприятностями. Α если бы напарники догадались нацепить на нос тепловизоры, которые в обязательном порядке брали с собой в рейды, они бы тоже поняли очевидное: интенсивный красный цвет вокруг головы и груди Края преотлично свидетельствовал о том, что тот не только пребывал в сознании, но еще и напряженно над чем-то размышлял. Εй для этого приборы были не нужны, снял темные очки – и наслаждайся всеми прелестями ночного зрения. Должно быть, именно так вампиры находили свои жертвы…

Ева снова прикрыла глаза, постаравшись отстраниться от терпкого запаха Края – запаха угрозы и смерти, к которому так и не смогла привыкнуть за два долгих года учебы, но он слишком напоминал все самое неприятное, так и норовил вывести из равновесия. Нет, это не была обычная неприязнь курсантов к требовательному сержанту, с охотой надрывающего глотку на неопытную молодежь и стоящего всегда по ту сторону забора из колючей проволоки. Не было никакого лихого упрямства «до» и никакой благодарности за бесценную науку «после». Лишь злое упорство, превращавшееся в навязчивую идею, страстное желание выжить и подспудный страх сойти с ума от диких перегрузок. Края ненавидели все без исключения, и это никак нельзя было назвать сговором. Такого бездушия и нечеловеческой жестокости, умения держать долгое время людей на последней грани, бесстрастно наблюдая за чужими муками, не было ни у кого на той проклятой базе. Хоть бы капельку сочувствия, лишь одно единственное теплое слово, ободряющий взгляд… и все было бы по – другому. Но никаких слов не было, и лишь за это наставника стоило убить. Жаль, все никак не получалось…

Ева трудом заставила себя дышать ровно и не думать о прошлом.

Мерный шум мотора убаюкивал. Машина шла по трассе ровно, будто летела. Скорость почти в сто пятьдесят кэмэ почти не ощущалась: техники не зря несколько месяцев трудились над старой «лошадкой» немецкого производства, доводя ее до нужной кондиции. Тихий шорох шин смутно напоминал шелест листьев на пожелтевших кронах под порывами осеннего ветра. Точно такого же, что завывал когда-то на пустынной ночной улочке над перевернутой легковушкой, рядом с которой неподвижно застыло окровавленное тело красивой молодой женщины, в последней судороге прижавшей к груди крошечное тельце новорожденной малышки…

Ева вздрогнула от непрошенных воспоминаний, как всегда постучавшихся в минуты растерянности и апатии, и решительно закрыла перед ними дверь. Не время для этого. Совсем-совсем не время.

* * *