Преступники. Мир убийц времен Холокоста

Некоторые из этих убийств были названы «чисткой гетто от лишних евреев», поскольку именно так можно объяснить, почему к сентябрю 1941 года большинство убитых евреев в Литве – это старики, женщины и дети. Молодые мужчины уже погибли в предшествующие недели. Обитатели гетто классифицировались в соответствии с их способностью выполнять тяжелую работу, и во времена растущей нехватки продовольствия еврейские женщины и дети считались лишними ртами. Гиммлер также отвечал за планирование заселения немцев на вновь завоеванных восточных территориях. Поэтому, помимо удовлетворения его идеологических предпочтений, уничтожение должно было освободить место для немецких поселенцев 39.

В отчете из Вильнюса (Литва), датируемом 13 июля 1941 года, указывалось, что около «500 евреев и других диверсантов» ликвидировали ежедневно. «Работа всех отрядов развивалась удовлетворительно. Главным образом ликвидации, которые теперь осуществляются в широких масштабах и проводятся без осложнений» 40. Описание этих «ликвидаций», осуществленных айнзацкомандой 8 айнзацгруппы A, было составлено послевоенным германским судом:

Деревни или еврейские кварталы городов окружались. Больных и неспособных идти расстреливали прямо в их домах. Остальных уводили в центральный сборный пункт, откуда жертв вели строем или перевозили к месту казни – обычно это был заброшенный противотанковый ров или свежевырытая яма. Здесь они должны были сдать все ценные вещи и раздеться до нижнего белья. Сидя полуголыми на земле, зачастую в очень холодную погоду, они слышали выстрелы, убивающие их соседей. Когда приходил их черед, их заставляли спускаться в яму и ложиться лицом вниз поверх только что убитых жертв. Тех, кто шел слишком медленно, подталкивали прикладами или кнутами. Поначалу каждый слой мертвых тел покрывали тонкой прослойкой земли, но от этой практики скоро отказались, поскольку она занимала слишком много времени. Должно быть, необходимость наступать и ложиться на все еще теплые окровавленные трупы их родственников и соседей, отметил суд, производила особенно жуткое впечатление. Затем солдаты убивали евреев выстрелом в голову, и массовая могила засыпалась землей 41.

Офицеры айнзацгрупп знали, что практически ежедневное проведение казней могло оказать тяжелое психологическое воздействие на их людей, поэтому они шли на различные уловки, чтобы ограничить ущерб. Бремя убийства делили между как можно большим количеством людей, чтобы облегчить его для каждого из них. Некоторые офицеры прибегали к использованию военных расстрельных команд, стрелявших на расстоянии, что помогало свести к минимуму индивидуальную ответственность 42. Казни проводились посменно, и люди по очереди расстреливали и заряжали оружие. В одном подразделении решили, что убийство будут совершать сразу двое: один целился в голову жертвы, а другой – в грудь. Эта практика не согласовывалась с требованием «продуктивности» при проведении массовых расстрелов, но у нее было преимущество, она снижала ответственность за убийство 43.

Время от времени, особенно перед масштабными массовыми расстрелами, командиры произносили речи, оправдывающие убийства. Но зачастую этой поддержки было недостаточно. Учитывая, насколько ужасным и кровавым было массовое преступление, особенно когда речь шла о женщинах и детях, сформировалась практика выдавать стрелкам большое количество алкоголя. В состоянии опьянения палачи вели себя более жестоко, чем обычно, и часто не добивали тяжелораненых 44. Бесплатный алкоголь действительно помогал психологически успокоить убийц, но также отражался на точности выстрелов. Есть свидетельства евреев, которые были лишь ранены и смогли выбраться из ямы. Если невезучих беглецов ловили, их расстреливали на месте или снова вели к яме. Количество тяжелораненых, неспособных выбраться из-под мертвых жертв, а следовательно, погребенных заживо, мы никогда не узнаем. Согласно свидетельским показаниям на послевоенном суде раненые жертвы умоляли из ямы: «Пожалуйста, пристрелите!» или «Положите этому конец!» 45 Иногда евреев-мужчин заставляли рыть собственные могилы. Был случай, когда во время выполнения этого задания над ними насмехались, говоря: «Живее, Исидор! Скоро ты будешь со своим богом» 46.

Отчет о массовом расстреле поступил от немецкого инженера Германа Гребе, который 5 октября 1942 года стал свидетелем подобной бойни рядом с Дубно, местом старой еврейской общины на Украине. Этот отчет был представлен в качестве доказательства на Нюрнбергском суде над главными военными преступниками в 1945 году. Один из помощников Гребе рассказал ему о расстреле нескольких сотен евреев в трех больших ямах:

Менникес и я пошли прямо к ямам. Никто не остановил нас. Я услышал быструю автоматную очередь из-за одной из земляных насыпей. Люди, которые сошли с грузовиков – мужчины, женщины и дети всех возрастов, – должны были раздеться по приказу эсэсовца с хлыстом в руках. Они должны были складывать свою одежду в отдельные кучи: обувь, верхняя одежда и нижнее белье. Я видел груду обуви, в которой должно быть было восемьсот пар, огромные кучи одежды и нижнего белья. Без криков и слез эти люди раздевались, стояли семьями, целовались, прощались и ждали знака от другого эсэсовца, который стоял рядом с ямой, также с хлыстом в руке.

За те пятнадцать минут, что я простоял рядом с ямой, я не слышал ни одной жалобы или мольбы о пощаде. Я наблюдал за семьей из восьми человек: мужчина и женщина, обоим около пятидесяти, с детьми в возрасте примерно один, восемь и десять лет и двумя взрослыми дочерьми около двадцати и двадцати четырех лет. Старая женщина, убеленная сединой, держала годовалого ребенка на руках, напевая ему что-то и играя с ним. Ребенок ворковал от радости. Муж и жена смотрели на него со слезами на глазах. Отец держал за руку мальчика десяти лет, тихо разговаривая с ним. Мальчик пытался сдержать слезы. Отец показал на небо, погладил мальчика по голове и, казалось, пытался ему что-то объяснить.

В этот момент эсэсовец около ямы прокричал что-то своему товарищу, который отделил около двадцати человек и приказал им идти за земляную насыпь. Среди них была и семья, о которой я упомянул. Я до сих пор хорошо помню темноволосую стройную девушку, которая, проходя рядом со мной, показала на себя и сказала: «Двадцать три». Я перешел на другую сторону насыпи и оказался перед огромной могилой. Люди лежали так плотно друг к другу, что были видны только головы. Почти у всех кровь струилась с головы на плечи. Некоторые все еще двигались. Некоторые поднимали руку и поворачивали голову, чтобы показать, что они еще живы. Яма была заполнена почти на две трети. По моим подсчетам, там уже было около тысячи человек. Я оглянулся в поисках человека, который расстрелял их. Им оказался эсэсовец, сидящий на краю узкого конца ямы, свесив в нее ноги. У него на коленях лежал автомат, он курил сигарету. Люди, совершенно нагие, спускались вниз по ступеням, вырубленным в глиняной стене ямы, карабкались по головам людей, уже лежавших там, к месту, указанному эсэсовцем. Они ложились вниз перед мертвыми или ранеными людьми. Некоторые успокаивали тех, кто все еще был жив, и тихо говорили с ними. Затем я услышал автоматную очередь. Я посмотрел в яму и увидел все еще дергающиеся тела или головы, лежащие неподвижно на телах, которые были положены до них. Кровь стекала по их шеям 47.

Крупнейший массовый расстрел в ходе Холокоста произошел в Киеве, где ЗК 4 (айнзацгруппа C) при участии Ваффен-СС и двух отрядов полицейского полка за два дня убили 33 771 еврея в ущелье Бабий Яр. После бомбардировки в центре Киева Еккельн приказал всем евреям в городе собраться на следующий день в центре. Судя по всему, большинство из 30 000 человек, явившихся 29 сентября 1941 года, думали, что будут переселены. Фриц Хофер, водитель грузовика в ЗК 4, дал свидетельские показания о последовавшем массовом расстреле:

Однажды мне было поручено вести грузовик за город. Меня сопровождал украинец. Было, наверное, около 10 часов. По пути мы обгоняли евреев, идущих пешком с багажом в руках в том же направлении, что ехали мы. Там были целые семьи. Чем дальше мы удалялись от города, тем плотнее становились колонны. Кучи одежды лежали посреди большого открытого поля. Они и были местом назначения. Украинец показал мне, как туда проехать.

Когда мы остановились недалеко от груд одежды, грузовик сразу же загрузили вещами. Эту работу выполняли украинцы. Я наблюдал за тем, что происходило, когда евреи – мужчины, женщины и дети – прибывали. Украинцы проводили их в разные места, где один за другим они должны были оставить свой багаж, затем пальто, обувь и верхнюю одежду, а также нижнее белье. Они также должны были оставлять свои ценные вещи в установленном месте. Для каждого предмета одежды была отдельная куча. Все происходило очень быстро, и любого, кто замешкался, украинцы пинали и толкали, чтобы те продолжали движение. Думаю, и минуты не проходило с того момента, когда каждый еврей снимал пальто, как он уже стоял полностью голый. Никаких различий не проводилось между мужчинами, женщинами и детьми. Можно было бы подумать, что у евреев, прибывших позже, был бы шанс повернуть назад, когда говорили, что шедших впереди заставляют раздеваться. Я до сих пор удивляюсь, что этого не произошло.

Раздетых евреев вели в овраг около 150 метров в длину, 30 метров в ширину и не менее 15 метров в глубину. В этот овраг вели два или три узких входа, через которые и направлялись евреи. Когда они добирались до дна оврага, их хватали члены Schutzpolizei (полиции) и заставляли ложиться поверх уже расстрелянных евреев. Все происходило очень быстро. Трупы буквально лежали слоями. Появлялся полицейский и расстреливал всех евреев в затылок из автомата на том месте, где они лежали… стрелков, проводивших казнь, было всего двое. Первый работал в одном конце оврага, второй – в другом. Я видел, как эти стрелки стояли на верхнем слое трупов и убивали одного за другим… Кроме двух стрелков у каждого входа в овраг был «упаковщик». Этими «упаковщиками» были Schutzpolizisten, чья работа заключалась в том, чтобы укладывать жертв поверх трупов, чтобы все, что должен был сделать проходящий стрелок, это нажать на курок… Дул резкий ветер, и было очень холодно. Выстрелы из оврага нельзя было услышать там, где люди раздевались. Я думаю, поэтому евреи не осознали вовремя, что их ждет впереди 48.

Другой член зондеркоманды 4а вспоминал «совершенный ужас евреев, когда они впервые увидели тела, достигшие верхнего края оврага. Многие евреи закричали в панике. Практически невозможно представить, какие стальные нервы нужно было иметь, чтобы проводить ту грязную работу внизу. Это было жутко» 49. Реакция этого человека, который пожалел себя, а не жертв массового расстрела, была обычной. В 1968 году германский суд, перед которым предстали десять человек, совершивших это преступление, отмечал, что многие жертвы были только ранены, и некоторые из них сумели выбраться из-под трупов. Тяжелораненые, которые не смогли выбраться, были погребены заживо, когда саперная часть вермахта взорвала склоны оврага, чтобы скрыть следы массового убийства50. Когда все было кончено, руководитель СС и полиции Фридрих Еккельн устроил праздничный банкет, во время которого вино текло рекой 51.

Не было ничего необычного в участии украинцев в событиях в Бабьем Яре. Немцы набирали помощников, так называемых хиви (Hiwi – сокращение от немецкого Hilfswillige, или добровольный помощник), а также местных ополченцев, которым они поручали переправлять евреев к месту их казни, заставлять тех раздеваться и другие подобные обязанности. Иногда, чтобы избавить немецких убийц от психологического стресса, они также использовали местных коллаборационистов при расстрелах. В одном из случаев офицер счел группу восемнадцати-двадцатилетних солдат Ваффен-СС слишком молодыми для проведения казни еврейских детей. Многие члены айнзацкоманд, которые должны были принять участие в этом расстреле, сами были женаты и имели детей. Поэтому было решено использовать украинских ополченцев 52. Считается, что эта практика была довольно распространенной 53.

Среди завербованных были различные этнические группы, но самый многочисленный контингент составляли украинцы. К концу 1942 года на службе германских властей на Украине было 238 000 местных полицейских 54. Многие из них входили в Организацию украинских националистов (ОУН) и разделяли рвение немцев относительно «еврейского большевизма». Евреи составляли самую многочисленную этническую группу в НКВД, ненавистной советской тайной полиции. В ходе стремительного отступления оказалось невозможным эвакуировать тюрьмы, и НКВД казнил около десяти тысяч заключенных, большинство из которых были политическими. Евреев обвинили в этих убийствах, и в отместку украинцы убили тысячи евреев во время массовых погромов. Местные также оказались весьма полезными, приводя немецких убийц в дома евреев. По одной из оценок, от тридцати до сорока тысяч украинцев так или иначе участвовали в убийстве нацистами евреев, хотя в этом коллаборационизме важную роль играли и другие причины, помимо антисемитизма, в особенности, жадность, карьеризм и давление коллектива. Украинцы вскоре стали известны своей жестокостью, что влияет на еврейско-украинские отношения и по сей день 55.

Вербовали местных жителей и в балтийских государствах. Три роты латышей служили в 11-м резервном полицейском батальоне в Минске 56. Ополчение, сформированное в июле 1941 года и возглавляемое Виктором Бернхардтом Арайсом, отличалось своим рвением в помощи немцам. Послевоенный германский суд, который приговорил Арайса к пожизненному заключению, признал, что тот истово ненавидел евреев, и в действительности «команда Арайса» играла ключевую роль в убийстве тринадцати тысяч евреев в Риге. В других районах люди Арайса и немцы по очереди расстреливали евреев 57. В Литве большинство убийств было совершено литовцами 58. 2 июля 1941 года, когда айнзацгруппа A подошла к Каунасу, второму по величине городу Литвы, айнзацкоманда 3 сформировала мобильный отряд (Rollkommando), чтобы прочесать литовские тюрьмы и убить «опасных евреев и большевиков» 59. Он состоял из восьми или десяти немцев и нескольких десятков литовских добровольцев, непосредственно участвовавших в расстрелах. Командовал Rollkommando офицер СС Иоахим Хаманн. В отчете, составленном в январе 1942 года, указывалось, что этот отряд убил 139 346 человек. «Сельские районы Литвы очищены от евреев [judenfrei]» 60.

В большинстве случаев перед расстрелом жертвы должны были снять одежду и оставались совершенно нагими, последнее и крайнее унижение, причиняемое несчастным страдальцам. Женщинам чаще, чем мужчинам, приходилось раздеваться перед своими убийцами, которые находили время фотографировать их обнаженными. Их одежда отправлялась в Германию и распределялась среди нуждающихся немцев. Люди не собираются нагими. Отбирать у них одежду значило уподобить их животным. После войны некоторые убийцы на суде действительно говорили, что эти обнаженные, подобные животным, тела было проще убивать 61. Алкоголь раздавали в огромном количестве. Вечером, возвращаясь пьяными в свои казармы, убийцы хвастались количеством евреев, которых они убили 62.

Относительно небольшое еврейское население Эстонии было уничтожено местными отрядами полиции. Главным основанием убийств был объявлен антикоммунизм. Как и на Украине, евреев – «оплот советской власти» – провозгласили ответственными за преступления, совершенные советскими оккупантами. Их считали идеологическими врагами, и эта борьба была настолько непримиримой, что даже пожилые женщины и дети подверглись уничтожению. Активно преследуя своих евреев, эстонские националисты хотели снискать расположение немцев. Один из ученых, работающих над этой проблемой, говорит об «убийстве во имя национализма» или «убийстве без ненависти» 63.

Айнзацгруппы продолжали свою смертоносную деятельность, когда стали частью немецких оккупационных войск и из мобильных отрядов превратились в стационарные части. На протяжении 1942–1943 гг. они занимались ликвидацией еврейских гетто посредством расстрелов. То, что они вели себя как «высшая раса» на оккупированной территории, усугубляло их отношение и поведение, и с каждым следующим шагом издеваться и унижать жертв было все легче 64. Во время разбирательства, которое длилось девять месяцев, германский суд над восемью членами отряда в Тарнополе (Западная Украина), отмечал «чудовищность» их действий, что было очевидно из показаний свидетелей:

Перед тем, как сделать свои последние шаги к яме, жертвы должны были снять с себя всю одежду… Затем они должны были встать лицом к могиле, перед «своими» палачами. По команде производился выстрел с близкого расстояния в затылок указанной жертвы, и ударом ноги тело сталкивали в яму. Иногда семьям разрешали проделать этот последний путь вместе. Дети должны были идти наравне со взрослыми. Матери несли младенцев. Первым выстрелом убивали мать. Как только она падала, стрелок убивал ребенка. Поскольку многие выстрелы не заканчивались смертью жертвы, можно было увидеть дергающиеся конечности среди трупов и слышать стоны. Кое-где этих раненых добивали. В противном случае эти несчастные задыхались под телами жертв, которые следовали за ними, или позже, когда ямы засыпали. Окончательное выравнивание массовых захоронений происходило, когда земля переставала подниматься. Тела, распухавшие от газов разложения, поднимали землю несколько дней 65.

С началом войны на Востоке численно небольшие карательные отряды были пополнены полицейскими батальонами. В целом около 12 000 полицейских, объединенных в 24 батальона, приняли участие во вторжении в Советский Союз и реализации «окончательного решения» 66. В одиночку или совместно с айнзацгруппами они искали евреев, охраняли тех, кто вскоре будет убит, и непосредственно участвовали в расстрелах. Согласно одной из оценок, количество евреев, убитых полицейскими отрядами, составляет полмиллиона человек 67.

Слияние полиции и СС в единое целое было одной из первоначальных целей Гиммлера. К 1941 году около 30 % полицейских в звании офицера принадлежали к «черной элите», среди рядового состава это число составляло 16 %. Полицейские батальоны состояли из членов полиции порядка (униформированная полиция), молодых новобранцев и полицейских резервистов, призванных на действительную военную службу. Некоторые были добровольцами. От одной четверти до одной трети составляли члены нацистской партии 68. Помимо военной подготовки велась интенсивная идеологическая «обработка», в частности – в вопросах обращения с «еврейско-большевистским врагом». «Еврейский вопрос» был основной частью обучения, в ходе которого евреев изображали тунеядцами, осквернителями германской расы и самым опасным врагом германского народа 69. Другие группы населения Германии превратились из добропорядочных граждан в массовых убийц так же быстро, как и члены полицейских батальонов 70.

Наиболее известным примером этого плавного перехода является 101-й резервный полицейский батальон, ставший предметом первого исследования Кристофера Браунинга в 1992 году. За несколько коротких недель большинство членов этого подразделения, две трети которых Браунинг назвал «обычными людьми» из рабочего класса, стали умелыми убийцами еврейских мужчин, женщин и детей. Члены этого подразделения не обязательно были признанными антисемитами, они просто считали, что евреи выходят за рамки их человеческих обязательств и ответственности. Евреи были «врагами», и это убеждение помогало людям привыкнуть к массовым убийствам. Самое поразительное объяснение, говорит Браунинг, дал тридцатипятилетний слесарь из Бремерхафена, который во время допроса после войны объяснял, как ему удалось свыкнуться с убийством детей:

Так получилось, что матери вели детей за руку. Мой сосед застрелил мать, а я – ее ребенка, потому что я рассудил про себя, что в конце концов без матери ребенок не сможет дальше жить. Это должен был быть, так сказать, выстрел по велению совести, ради избавления детей, которые не могли жить без своих матерей 71.

И все же деяния 101-го резервного полицейского батальона, которые на самом деле были чудовищными, были не самыми ужасными преступлениями, совершенными полицейскими батальонами. Вероятно, самое хладнокровное массовое убийство евреев полицейским подразделением произошло 27 июня 1941 года в Белостоке в оккупированной Германией Польше и было проведено 309-м полицейским батальоном. Этот батальон входил в состав 221-й охранной дивизии, которую перед вторжением в Советский Союз проинструктировали, как следует обращаться с вооруженным врагом и гражданским населением. Им было сказано, что войска Красной Армии – не только военный, но и политический враг: «В соответствии с еврейско-большевистским учением, они используют не только военное оружие. Наши силы должны учитывать это и, если потребуется, принимать соответствующие решительные и безжалостные меры против вражеского гражданского населения» 72. Эти инструкции попали на плодородную почву. Многие офицеры и сержанты этого подразделения, как установил послевоенный суд Германии, были фанатичными национал-социалистами, и большинство рядового состава также разделяли ненависть к евреям. Пение антисемитских песен в столовой было обычным делом 73. Поскольку это зверство произошло на шестой день восточной кампании, его нельзя объяснить ожесточающим эффектом войны, но очевидно, это было связано с сильными антиеврейскими настроениями.

Приведенное ниже описание эпизода основано на вердикте германского суда, который в 1973 году разбирал дело двух членов 309-го полицейского батальона по обвинению в убийстве. Инициатором стал лейтенант Генрих Шнайдер по прозвищу «Пипо», у которого была репутация человека, убивающего евреев без разбора. Говорили, что он приходил в ярость, когда кто-то просто заговаривал о евреях. Днем 27 июня члены полицейского отряда при содействии местных жителей искали евреев призывного возраста и приводили в главную синагогу города. После того как несколько сотен евреев – оценки варьируются от пятисот до восьмисот человек, – в основном мужчин, но также женщин и детей, загнали в синагогу, члены батальона занесли канистры с бензином в здание и заперли двери. Крупнокалиберный пулемет был установлен снаружи и наведен на главный вход в синагогу. Затем полицейские бросили ручные гранаты через окна, и здание синагоги загорелось.

Запертые внутри евреи, которые понимали, что их ждет, начали петь хорал, но когда взорвались ручные гранаты, и начался пожар, пение заглушил чудовищный крик. Тем временем нескольким сильным еврейским мужчинам удалось выломать главную дверь, но когда они появились из синагоги, многие в горящей одежде, их подкосила пулеметная очередь. Некоторые еврейские женщины выглядывали в окна с детьми на руках и кричали, что немцы должны пощадить хотя бы детей, но солдаты расстреляли их вместе с детьми. Чтобы не сгореть заживо, некоторые евреи выбирались через окна и намеренно бросались под обстрел. Один мужчина повесился на выступе колонны. Пожар в конечном итоге распространился из синагоги в еврейский квартал, и еще около тысячи человек погибли в пламени 74. Командиры полицейского батальона и охранной дивизии стояли рядом и не вмешивались. В официальном отчете сообщалось, что синагогу подожгли после того, как немецкие солдаты попали под обстрел партизан, укрывшихся внутри 75.

Такие вопиющие зверства, как события 27 июня 1941 года в Белостоке, не были нормой, но массовые казни, происходившие практически ежедневно, не уступали им в жестокости. На женщин, которые отказывались раздеваться, натравливали собак 76. Германский суд, который разбирал дело шестерых членов 306-го полицейского батальона, задокументировал ужасные события, произошедшие во время ликвидации гетто в Столине, маленьком городке на Украине. Свидетель, который сопровождал евреев к яме, где их расстреляли, вспоминал, что ребенок, погребенный под трупами, начал кричать. Поэтому солдаты начали стрелять туда, пока крики не прекратились. Младенца, который шевелился под телом своей мертвой матери, вытащили, подбросили в воздух и разнесли на куски автоматной очередью. События в Столине, начавшиеся с облавы на беззащитных жителей гетто и закончившиеся их смертью в яме, свидетели описывали как «омерзительные, душераздирающие и отвратительные» 77.

Еще одно такое массовое убийство произошло 12 октября 1941 года в Станиславове, Галиция, и вошло в учебники истории как «Кровавое воскресенье». В тот день 133-й полицейский батальон совместно с украинскими ополченцами и местным подразделением полиции расстреляли, по меньшей мере, десять тысяч евреев. Из города их отвезли на еврейское кладбище, где украинцы вырыли большие могилы, в которых евреев расстреливали группами по 200–250 человек. Германский суд, который приговорил Ганса Крюгера, офицера, ответственного за эту операцию, к пожизненному заключению, описывал, как мужчин и женщин везли к месту казни в грузовиках, как скот на убой:

Здесь не только мужчины, но и женщины должны были раздеваться перед своими палачами и их помощниками, что было для них полным унижением и позором перед лицом смерти. Пока первые группы отправлялись в яму и должны были взглянуть в свою собственную могилу, остальным ожидающим жертвам приходилось смотреть на эту ужасную сцену и слушать выстрелы, вопли и стенания своих товарищей по несчастью. Когда чуть позже они подходили к яме, то видели окровавленные трупы, деформированные и изуродованные тела своих коллег, знакомых и друзей. Их ужас длился, пока они сами не были сражены многочисленными пулями 78.

Расстрел начался в полдень и продолжался до темноты. Один из выживших описывал, как Крюгер бегал взад и вперед, подгоняя своих людей словами «Быстрее! Быстрее!» 79 С наступлением ночи рьяный офицер СС пытался продолжить казнь при свете фар грузовиков, но в конце концов ему пришлось прекратить убийство 80.

Офицеры регулярно объясняли полицейским, почему убийства были необходимы, но им все равно было тяжело убивать ежедневно. Приказ, датируемый 11 июля 1941 года, предписывал старшим офицерам 307-го полицейского батальона устраивать вечеринки, «чтобы изгладить из памяти впечатления прошедшего дня» 81. Стрелки также получали дополнительное количество шнапса. На следующий день после массового убийства в Бабьем Яре потрясенные члены полицейского батальона, помогавшие во время зверской расправы, пришли в местный винный магазин и напились до беспамятства 82. Хиви тоже обычно много пили, и часто их поведение было настолько жестоким, что даже немецкие убийцы смотрели на них с отвращением. Например, несколько свидетелей описывали массовое убийство детей, когда украинцы, которые были пьяны уже перед началом, подбрасывали младенцев в воздух и стреляли по ним как по тарелочкам 83.

Зимой 1941–42 гг. наступила передышка в массовых казнях. Земля промерзла настолько, что было очень сложно, практически невозможно, рыть ямы для расстрелов. К весне 1942 года многие мобильные полицейские отряды превратились в стационарные части, и они были усилены членами Gendarmerie (полицейскими из сельских районов Гемании) и набираемыми на местах полицейскими. Эти части помогали при «эвакуации» евреев из гетто в лагеря уничтожения и участвовали в Judenjagd, выслеживании скрывавшихся евреев. Жандармы обычно выполняли эту работу с большой жестокостью. Немецкий инженер, который служил на Украине, описывал, как жандарм вырвал маленького ребенка из рук матери, раскрутил его и размозжил голову о дверной косяк. Затем этот офицер заявил своим товарищам: «Это лучший способ, нужно просто научиться» 84. По оценкам одного исследователя, основанным на тщательном изучении полицейских архивов на территории оккупированной Германией Польши (так называемое генерал-губернаторство – Generalgouvernement), количество евреев, ставших жертвами Judenjagd только в Польше составило почти двести тысяч человек 85.

Было отмечено, что при поиске евреев, по крайней мере, у некоторых членов этих отрядов было много возможностей, даже больше, чем при осуществлении массовых казней, воздержаться от убийства 86. Но, как и в случае с айнзацгруппами, число тех, кто воспользовался этой возможностью, было невелико. Общие показатели в полицейских батальонах и жандармерии ничем не отличались от показателей в айнзацгруппах 87.

Историческая наука в самом начале опровергла понятие «чистого вермахта», но оно преобладало в мировоззрении германской общественности до 1990-х гг., когда передвижная выставка «Война на уничтожение: вермахт и преступления 1941–1944 гг.» вызвала широкую и острую дискуссию о соучастии вооруженных сил в нацистских преступлениях. Документальные свидетельства продемонстрировали тесное взаимодействие между армейскими подразделениями, различными мобильными карательными отрядами и гражданской администрацией при осуществлении антиеврейских мер. Это сотрудничество основывалось на общем мировоззрении, совокупности идей, включая радикальный национализм, антисемитизм, антибольшевизм и верность Гитлеру. Вермахт не был инициатором уничтожения евреев, но и против него вооруженные силы не выступали. В действительности, без активной поддержки вермахта, приходит к выводу немецкий историк Йоханнес Хюртер, самым тщательным образом изучивший этот вопрос, массовое убийство евреев на Востоке не могло бы пройти так быстро и эффективно 88.

Уже осенью 1935 года армия подготовила листовки, которые должны были использоваться в случае вооруженного конфликта с Советским Союзом. Эти средства психологической войны говорили солдатам Красной Армии, что они сражались не за Россию, а за «комиссаров и партийных чиновников, большинство из которых грязные евреи». Именно в их интересах велась эта война. Страной «управляли евреи и бывшие преступники». Листовки призывали советских солдат обратить свои штыки против проклятых еврейских комиссаров и убить их 89. Точно так же в очерке «Еврей в истории Германии», опубликованном в 1939 году для подготовки вермахта с национал-социалистической позиции, утверждалось, что мировое еврейство представляло собой «заразную бациллу», с которой надо бороться как с «чумой народов» 90.

К началу войны, а впоследствии все в большей степени вооруженные силы находились во власти откровенной антиеврейской доктрины 91. Большинство солдат были недавно призванными на военную службу молодыми людьми, чья юность прошла в школьной системе, которая становилась все более пронацистской и военизированной атмосферой Гитлерюгенд и Arbeitsdienst (служба труда), благодаря чему они подвергались непрекращающейся идеологической обработке 92. Вермахт также все больше внимания уделял идеологической работе. Офицеры должны были быть ознакомлены с национал-социалистическими идеями, и в этом им содействовал введенный в 1943 году институт офицеров национал-социалистического руководства (NSFO) 93. Центральными были вопрос расовой принадлежности и еврейский вопрос 94. Борьба против мирового еврейства, заявлялось в пособии для вермахта в 1939 году, велась за чистоту и здоровье германского народа. Евреев описывали не просто как врагов Германии, но как «бедствие всех народов» 95. Информационный бюллетень для войск (Mitteilungen für die Truppe) в 1941 году провозгласил еврейских политических комиссаров Красной Армии демоническими фигурами. В статье говорилось, что называть внешность этих людей «звериной» (tierisch) является оскорблением для животных. В октябре 1942 года вышла инструкция, напоминающая офицерскому составу, что они должны занять «четкую и однозначную позицию в еврейском вопросе» и поддержать «нынешнюю борьбу против еврейско-большевистского врага» 96. Уничтожение евреев изображалось необходимым предварительным условием для достижения спокойствия и порядка в мире. Возможно, это учение не превратило всех солдат вермахта в фанатичных антисемитов, но оно подготовило их к массовым убийствам, в которых они участвовали. Были исключения, но по большей части, репутация вермахта далеко не безупречна. Количество солдат, принявших участие в убийстве евреев – выслеживании, отборе, охране, перевозке и непосредственном убийстве – оценивается в десятки тысяч человек 97.

Гитлер задал тон этой истребительной войне в нескольких приказах войскам перед началом операции «Барбаросса». Führererlass (Декреты фюрера) от 3 марта 1941 года называли грядущую войну не только вооруженным столкновением, но битвой идеологий. Чтобы победить в этой войне, было необходимо «ликвидировать еврейско-большевистскую интеллигенцию» 98. Второй декрет, изданный 6 апреля, объявлял, что война против большевизма «требует беспощадных и решительных действий против большевистских агитаторов, снайперов, диверсантов и евреев, а также неустанных действий по уничтожению всякого активного или пассивного сопротивления» 99. Соответственно евреи оказались в числе тех, кого можно было расстрелять на месте и без суда. Тем не менее еще один декрет от 13 мая установил правило, согласно которому преступления в отношении гражданского населения противника больше не подпадали под юрисдикцию военных судов. Подобные преступления должны были преследоваться в судебном порядке, только «если это было необходимо для поддержания дисциплины или безопасности войск» 100. Таким образом, немецким солдатам была предоставлена фактически полная свобода по отношению к гражданскому населению. Директива от 6 июня, известная как Приказ о комиссарах (Kommissarbefehl), утверждала передачу политических комиссаров Красной Армии для проведения казни айнзацгруппам или расстрел солдатами, взявшими их в плен 101. Старшие офицеры вермахта сначала выражали свое беспокойство по поводу приостановления действия законов войны, поскольку боялись, что это подорвет дисциплину, но в конечном итоге они примирились с этим и подчинились 102.

В личном послании вооруженным силам накануне вторжения Гитлер снова обвинил «еврейско-большевистских правителей в Москве» в стремлении к господству над народами Европы 103. Изображение борьбы против еврейского большевизма защитной мерой без труда переложило ответственность с убийц на их жертв 104. После того как Сталин заговорил об «истребительной войне» в ноябре 1941 года, террор против гражданского населения мог быть оправдан как защита от безжалостного большевистского противника.

Последним шагом, поставившим евреев прямо под прицел вермахта, стало уравнивание евреев и партизан, и Гитлер прекрасно понимал, что это означало. «Война против партизан, – заявил он 16 июля 1941 года, – имеет свои преимущества. Она позволяет нам уничтожать всех, кто нам противостоит» 105. Утверждается, что во время своего визита на недавно оккупированные территории 8 июля, Гиммлер заявил, что «всех евреев следует считать партизанами» 106. И хотя нападения партизан едва начались, убийства евреев оправдывались как мера, необходимая для безопасности наступающей немецкой армии. Солдаты должны были расстреливать любого лишь по подозрению в участии в партизанском движении (Freischärler). Курс подготовки, проведенный в сентябре 1941 года в Могилеве вместе с айнзацгруппой B и подразделениями СС, подвел итог смертельного сравнения: «Все партизаны – евреи, а все евреи – партизаны» 107. В приказе командующего немецкими вооруженными силами в Белоруссии от 10 ноября 1941 года, отмечалось, что поскольку евреи «продолжают действовать сообща с коммунистами и партизанами, этот инородный элемент должен быть полностью уничтожен» 108. Таким образом, убийство евреев стало неотъемлемой составной частью ведения войны. Предполагаемая угроза со стороны партизан служила прикрытием для геноцида. Каждый немецкий солдат теперь получил разрешение на убийство евреев 109. Обескураженный таким развитием событий, немецкий офицер отмечал в своем дневнике: «Мы уничтожаем не просто евреев, которые борются с нами, целью буквально является стереть с лица земли еврейский народ» 110.

Некоторые приказы, исходившие от высших эшелонов вермахта, еще больше разжигали пламя кампании против «еврейско-большевистской системы». 10 октября 1941 года фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау, командующий 6-й армией, напомнил своим солдатам, что каждый из них был «носителем безжалостной расовой идеи и мстителем за все зверства, которые были причинены немецкому и родственным народам. Поэтому солдат должен всецело осознавать необходимость суровой, но справедливой расплаты еврейских недочеловеков. Необходимо подавить в зародыше восстания в тылу вермахта, зачинщиками которых, как показывает опыт, всегда являются евреи» 111. Чуть больше месяца спустя, 20 ноября генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, командующий 11-й армией, также призывал своих людей проводить кампанию против «еврейского большевизма» с «беспрецедентной жестокостью», не проявляя «жалости и слабости» 112. Возможно, самые жесткие из этих приказов были изданы генералом Густавом Фрайхерром фон Бехтольшаймом, командиром 707-й пехотной дивизии в Белоруссии. 16 октября он заявил: «Евреи, как интеллектуальные лидеры и носители идей большевизма и коммунизма, являются нашим смертельным врагом. Их необходимо уничтожить» 113. И в своем ежемесячном отчете о боевых действиях за период с 11 октября по 10 ноября Бехтольшайм подчеркнул: «Поскольку евреи продолжают действовать сообща с коммунистами и партизанами, нужно вырвать с корнем этот инородный элемент» 114. Следует отметить, что евреи упоминались в этих приказах как общая категория, независимо от пола, возраста и профессии 115.

Учитывая эти и другие подобные приказы сверху, неудивительно, что младшие офицеры и рядовые вермахта вскоре начали убивать евреев. Поскольку малочисленные айнзацгруппы не могли присутствовать везде, инициаторами первых антиеврейских мер часто становились армейские подразделения, особенно тайная военная полиция (Geheime Feldpolizei). К ним относилась регистрация местного еврейского населения, изоляция в гетто, принудительный труд, «репрессалии» и расстрел «заложников» 116. В действительности взаимодействие между вермахтом и айнзацгруппами началось фактически одновременно с вторжением в Советский Союз. Айнзацгруппа B сообщала в Берлин 24 июля 1941 года, что айнзацкоманда 8, размещенная в Барановичах, «работает особенно эффективно с вермахтом». Совместно они «ликвидировали 381 человека… еврейских активистов, чиновников и мародеров» 117. В Тарнополе солдаты регулярной армии убили около шестисот евреев и подожгли их дома 118. Айнзацгруппа C сообщала 20 августа, что они постоянно получают отчеты вермахта о казнях «коммунистических функционеров и евреев» 119. Во время массового убийства в Бабьем Яре именно армейская саперная часть взорвала склоны оврага, в котором были застрелены евреи. Вермахт также предоставил около ста грузовиков, чтобы вывезти одежду и ценные вещи, оставленные их жертвами 120. С самого начала войны с Советским Союзом в соответствии с соглашением, достигнутым с Гейдрихом в марте 1941 года, специальные подразделения тайной полиции, действующие на советской территории, получали от армии материально-техническое обеспечение: провизию и жилье 121. Согласно приказу, выпущенному начальником штаба сухопутных войск Францем Гальдером 11 июня, армия должна была содействовать отрядам СС «всеми средствами, пока позволяет боевая обстановка» 122.

Немецкий офицер, известный своей жестокостью, организовал убийство 25 евреев в украинской деревне в июле 1942 года. Мужчинам пришлось копать яму для расстрела, и, как сообщалось, этот офицер сталкивал плачущих женщин и детей в массовую могилу с садистским удовольствием. Этот офицер позднее предстал перед военным судом, вероятно, главным образом потому, что его также обвиняли в изнасиловании, грубом обращении с подчиненными и воровстве. В свою защиту он утверждал, что приказывал расстреливать евреев, чтобы предотвратить их совместные действия с партизанами. Более того, он хотел, чтобы было принято во внимание предупреждение Гитлера, что война будет означать уничтожение евреев. Военный трибунал согласился, что данные обстоятельства являлись смягчающими и приговорил офицера к одному году тюремного заключения за случаи насильственной смерти, а не за предумышленное убийство. Безразличие, с которым военные судьи смотрели на убийство еврейских женщин и детей, было очевидно из заключения суда, что «в ходе массовых расстрелов женщины неизбежно плакали и молили о пощаде» 123.

Считается, что в октябре и ноябре 1941 года около 60 000 евреев были убиты в Белоруссии при участии 707-й дивизии 124. Согласно подсчетам айнзацгруппы A, группой армий «Центр» (Heeresgruppe Mitte) к декабрю 1941 года было расстреляно «около 19 000 партизан и преступников, то есть главным образом евреев» 125. 20 марта 1942 года генерал Карл фон Рокес, командующий тыловым районом группы армий «Юг», отдал приказ всем подразделениям о необходимости оказывать максимальную поддержку айнзацгруппе D, предоставляя транспорт, укрытие, провизию и охрану во время перестрелки 126. К лету 1942 года в ходе «операций по зачистке», проводимых группой армий «Юг», было убито 20 000 евреев 127. Иногда сами армейские подразделения обращались за помощью к айнзацгруппам и другим карательным отрядам. В июле 1941 года генерал Сикст фон Арним, командующий 95-й пехотной дивизией, приказал казнить около 200 евреев рядом с Житомиром (Украина). Наблюдавший солдат Гюнтер Дрексель назвал убийства, проведенные при содействии подразделения СС, «чудовищными» 128. В сентябре 1941 года 17-я армия обратилась к зондеркоманде 6b за помощью в решении вопроса с евреями в Кременчуге (Украина), поскольку там было три случая диверсии. Спустя шесть дней 1600 евреев были расстреляны 129. В свете ожидаемой оккупации Ленинграда командование 17-й армией планировало передать «евреев любого возраста и пола» в руки полиции безопасности 130.

Это отнюдь не означает, что каждый немецкий офицер или рядовой солдат, всем известный Landser, или пехотинец, активно участвовали в убийстве евреев. Нам известен по крайне мере один отчет офицера штабной службы, в котором упоминается отказ командиров на фронте расстреливать евреев, военнопленных и комиссаров 131. До нас дошла история восемнадцатилетнего солдата Вольфганга Хольцапфеля, который стал свидетелем массового убийства евреев, включая женщин и детей, зондеркомандой в Житомире и рассказал, как этот опыт разрушил его мир. «Что же руководство государства делает с его гражданами, которые хотят исполнить свой долг перед фюрером, народом и отечеством честно и не запятнав себя?», – написал он в письме 132. Нам не известно, сколько еще солдат реагировали подобным образом на операции айнзацгрупп, но, вероятно, он был не единственным разочарованным нацистским идеалистом. Изучение роли вермахта в Белоруссии раскрыло целый спектр причин участия в убийствах. Это поведение основывалось на выборе, поскольку общеизвестная строгая система дисциплины предоставляла удивительную степень индивидуальной свободы действий 133. Многие приказы не были точными, и способ их выполнения зависел от решений конкретных людей.

Определенные типы военных подразделений, например танковые части, не участвовали в облавах на евреев, и поэтому подверглись меньшему искушению злоупотребить своей властью. Хорст Фукс Ричардсон опубликовал письма своего отца, Карла Фукса, который служил в 7-й танковой дивизии. Фукс-старший был всецело поглощен нацистской пропагандой о «еврейском большевизме». Он поддержал войну против «этих недочеловеков», «отбросов земли». Он надеялся, что фюрер спасет Германию от «большевистских орд», возглавляемых «евреями и преступниками». Остается открытым вопрос о том, претворил бы в жизнь хороший нацист Фукс свою ненависть к большевикам и евреям, если бы представилась такая возможность. В действительности имя Фукса-старшего не связано с этими зверствами, как и офицеров, командовавших его подразделением. Фукс Ричардсон описывает их как «офицеров старой школы, расценивавших жестокое обращение с гражданским населением и военнопленными как недостойное солдата и безнравственное, а также вредное для дисциплины и боевого духа» 134. Мы не знаем, насколько нетипичной была 7-я танковая дивизия. Нам известно, по крайней мере, об одном отчете командира танкового подразделения, отдавшего приказ о расстреле взятого в плен советского политического комиссара. То, что эта казнь была проведена быстро и в обычном порядке, позволяет предположить, что это было не единственное нарушение военного закона подобного рода. Офицер, о котором идет речь, был ярым германским националистом и антикоммунистом, который лично принимал участие в расстреле комиссара 135.

В первые месяцы войны против Советского Союза мало кто из офицеров вермахта выражал опасение относительно систематического истребления евреев, и многие принимали участие в этом преступлении. Быстрая победа в Блицкриге (Blitzkrieg, молниеносной войне) против Франции породила волну обожания фюрера и заглушила критику его приказов. По-видимому, это настроение изменилось осенью 1941 года, когда начались затяжные дожди, превратившие землю в грязь и сменившиеся льдом и снегом. Серьезный упадок боевого духа был связан с суровой русской зимой, к которой войска не были подготовлены, а также остановками немецкого наступления под Москвой 136.

Смена настроения повлияла на отношение офицеров вермахта к жестоким методам ведения войны в соответствии с приказами Гитлера. В отчете об инспекции на фронте, составленном майором Рудольфом-Кристофом Фрайхерром фон Герсдорфом 9 декабря 1941 года, отмечалось: «У меня сложилось впечатление, что почти повсюду офицерский состав отказывается расстреливать евреев, военнопленных, а также политических комиссаров… Эти расстрелы расцениваются как попрание чести германской армии» 137. 21 марта 1943 года фон Герсдорф предпринял попытку покушения на Гитлера, решив взорвать себя на выставке трофейных русских флагов и оружия в Берлине. Попытка не удалась, поскольку Гитлер уехал с выставки раньше, чем ожидали военные заговорщики. Фон Герсдорф был решительным противником Гитлера, и, возможно, передавая в своем декабрьском отчете 1941 года это впечатление растущего отчуждения среди офицерского состава, он принимал желаемое за действительное. Общеизвестно, что на протяжении 1942–1943 гг. подразделения вермахта продолжали принимать участие в антиеврейских акциях.

Кое-где возникали разногласия между вермахтом и германскими оккупационными властями в вопросах использования труда квалифицированных еврейских рабочих. В отчете СД без указания даты (возможно датируемом началом 1942 года), направленном в Берлин, признавалось, что хотя евреи и представляют собой очень дешевый источник рабочей силы, они «продолжают оставаться самыми верными носителями большевистской идеологии». Поэтому вермахт считал «скорое решение еврейского вопроса необходимым для поддержания безопасности» 138. Нет необходимости говорить, что это разногласие касалось лишь сроков уничтожения евреев. Что особенно важно, в данном случае именно вермахт отстаивал более радикальный курс.

Соглашение 7 октября 1941 года между Гейдрихом и Верховным командованием сухопутных войск (ОКХ, нем. OKH, Oberkommando des Heeres) предусматривало, что комендантам лагерей для военнопленных предоставлялись особые отряды СД, чтобы ликвидировать «неприемлемые элементы», категория, которая включала функционеров коммунистической партии и представителей умственного труда, политических комиссаров и евреев. Ликвидация этих заключенных должна была быть проведена за стенами лагеря, и об этих убийствах не должны были знать ни другие заключенные, ни население в целом 139. Типичный приказ об обращении с еврейскими военнопленными гласил: «Немецкий солдат, всегда помни, там, где еще живы евреи, не будет безопасности за линией фронта. Еврейским гражданам и партизанам не место в лагерях для военнопленных, они должны быть убиты» 140.

Айнзацгруппа C сообщала о временных разногласиях относительно обращения с еврейскими военнопленными. В отчете от 3 ноября 1941 года АГ отмечалось «полное взаимопонимание со всеми подразделениями вермахта», но выражалось недовольство тем, что иногда бывает сложно найти лагеря для военнопленных еврейских заключенных. В конце июля по приказу ОКХ еврейские заключенные были изолированы, и с самого начала некоторые коменданты лагерей для военнопленных стали их расстреливать. В некоторых случаях, однако, айнзацгруппы беспокоились, что их людей не допускали в лагеря для военнопленных. «Слишком часто айнзацкоманды сталкиваются с более или менее скрытым недовольством их твердой позицией в отношении еврейского вопроса». В отчете отмечалось, что новый приказ Верховного командования вермахта, как ожидается, внесет ясность в этот вопрос 141.

О совершенно ином положении дел сообщалось 12 ноября зондеркомандой 4a той же айнзацгруппы. Отряд хвастался, что благодаря его сотрудничеству с 6-й армией, ему удалось казнить 55 432 человека, «большинство из которых составляли евреи и большей частью военнопленные, которые были переданы им вермахтом». Например, в лагере для военнопленных в Борисполе (к востоку от Киева) они расстреляли 752 еврейских заключенных 10 октября и 357 – 18 октября, среди них было несколько комиссаров и 78 раненых еврейских заключенных, которые были переданы им лагерным врачом. «Беспрепятственное выполнение этих действий в Борисполе можно объяснить энергичной поддержкой офицеров вермахта» 142. Согласно подсчетам, немцы расстреляли по меньшей мере 50 000 пленных солдат Красной Армии только потому, что те были евреями 143. Поскольку убийство еврейских военнопленных началось сразу после вторжения в Советский Союз, пленные еврейские солдаты были названы «defacto первыми еврейскими жертвами» и «первыми жертвами Холокоста» 144.

Командиров вермахта мало беспокоил отказ от выполнения устоявшихся конвенций международного военного права, содержавшийся в приказах Гитлера о новом способе ведения войны против большевистско-еврейского врага. Однако они были обеспокоены тем, что несанкционированное убийство гражданского населения могло привести к резкому падению дисциплины. Поэтому некоторые командиры отдавали приказы, в которых подобные убийства должны расцениваться как нарушение субординации и наказываться соответственно 145. И все же, когда происходили подобные судебные разбирательства, суды назначали совершенно несоответствующие преступлению мягкие наказания. Так, Франц Х. был обвинен в убийстве еврейской женщины в Звенигороде, Россия, в ноябре 1941 года, возможно потому, что убийство произошло, когда он с несколькими товарищами обыскивал дом. Когда женщина попыталась защитить свое имущество, обвиняемый приказал ее дочери выкопать большую яму в саду, заставил женщину встать на краю этой ямы, затем выстрелил в нее разрывной пулей, размозжив ей голову. После того как суд убедился в целесообразности данного разбирательства, обвиняемый был признан виновным в убийстве и приговорен к шести месяцам тюремного заключения 146.

В другом случае убийства еврея без соответствующего разрешения судебное разбирательство было приостановлено, поскольку угрожало раскрыть систематическое уничтожение еврейского населения на Востоке. Карл Шу. был старшим сержантом в Организации Тодта (Organisation Todt, OT), которая среди прочих заданий выполняла строительные и инженерные работы для вермахта. В условиях серьезной нехватки рабочей силы начиная с 1941 года ОТ использовала большое количество иностранных подневольных рабочих и военнопленных. Коллега Шу., обвиняемый в убийстве и воровстве на территории России, утверждал, что тот отдавал приказы об убийстве, а также руководил расстрелом еврейских военнопленных. Во время допроса 9 марта 1942 года Шу. открыто признал, что отдавал приказы о расстреле еврейских военнопленных. Он сделал это, по его словам, поскольку узнал, что «всех евреев на Востоке прикончили. Во всех больших городах прикончили более 10 000 евреев». В сложившейся ситуации, чтобы оправдать свои проступки, Шу. мог бы назвать имена и попытаться предоставить доказательства того, что евреев в России систематически убивали, поэтому на тот момент обвинения были сняты 147.

Ваффен-СС, одно из самых смертоносных звеньев нацистской военной машины, формально было частью вермахта, но при этом пользовалось значительной автономией. Начиная с 1944 года некоторые армейские подразделения действовали под командованием офицеров Ваффен-СС и наоборот, так возникла сложная взаимосвязь между вермахтом и Ваффен-СС 148. Сначала большинство членов Ваффен-СС были добровольцами с твердой приверженностью национал-социалистической идеологии 149. Согласно данным одного из исследований, 75 % из проверенных людей Ваффен-СС были членами нацистской партии, в отличие от всего лишь 10 % среди солдат регулярной армии 150. За время войны численность Ваффен-СС значительно увеличилась, в конечном итоге достигнув 38 дивизионов. К концу 1943 года в Ваффен-СС состояла 501 000 человек 151. Его предельная штатная численность составляет около 600 000 человек 152, и к 1945 году оно включало около 200 000 иностранных добровольцев 153. Этот рост отчасти разбавил идеологическую однородность Ваффен-СС, но его подразделения всегда с готовностью участвовали в уничтожении евреев. Один из первых четких приказов об убийстве евреев был выпущен командиром 1-го кавалерийского полка СС 29 июля 1941 года: «Ни один еврей не должен остаться в живых, и нигде не должно остаться ни одной [еврейской] семьи». Получив подобные инструкции, 2 августа отряд СС убил около 2000 мужчин, женщин и детей в белорусском городе Хомске 154. 31 июля Гиммлер направил подобный приказ кавалерийской бригаде Ваффен-СС перед тем, как она подошла к Припятским болотам на границе Белоруссии и Украины: «Все евреи должны быть расстреляны. Еврейских женщин загоняйте в болота» 155. Насколько известно, ни один член Ваффен-СС никогда не отказывался участвовать в убийстве евреев 156.

3. Портреты убийц

Люди, участвовавшие в массовых расстрелах евреев, происходили из разных слоев немецкого общества, и не все они были немцами. Не существовало типичного преступника. Убийцы в значительной степени напоминали персонал концентрационных лагерей: среди них были садисты, следовавшие своим низменным инстинктам; убежденные нацисты, которые считали убийство евреев идеологической задачей; приспособленцы, которые надеялись улучшить свой статус; «обычные люди», которые выполняли приказы или убивали, чтобы не выделяться среди своих товарищей; и наконец те, кто по разным причинам пытался уклониться от этого неприятного задания 1. Невозможно определить точное соотношение этих групп. По одной из оценок, количество «злостных преступников», которые действовали, повинуясь собственному побуждению, а не просто выполняли приказы, составляло около 50 % 2. По мнению другого автора, не более 20 % подходили под эту категорию, а 60 % были Befehlstäter – преступниками, которые действовали в соответствии с приказами 3. Кристофер Браунинг утверждал, что от 10 до 20 % членов 101-го полицейского батальона пытались избежать участия в убийстве 4.

Тот факт, что многие смогли уклониться от участия в массовых убийствах, доказывает, что у них был выбор и пространство для маневра. На преступников никогда не оказывалось непреодолимое давление. Оправдания, что они были вынуждены подчиняться приказам или рисковали своей жизнью, являются безосновательными с точки зрения закона и морали. Наконец, разнообразие преступников опровергает утверждение Дэниэла Голдхагена, что Холокост был результатом немецкого демонологического антисемитизма 5. Есть убедительные свидетельства того, что на протяжении всей нацистской эпохи существовал широкий спектр мнений в отношении евреев, а соответственно, и различное поведение, даже в ходе карательных операций на Востоке 6. Участие в Холокосте украинцев, румын и граждан балтийских государств, многие из которых превосходили в жестокости немцев, еще больше подрывает тезис Голдхагена.

В концентрационных лагерях количество охранников-садистов, которым действительно нравилось издеваться над заключенными, было невелико, то же самое можно сказать и об убийцах, проводивших массовые расстрелы. Ужас этих событий заключался в самой сущности казней, а не в крайней жестокости отдельных людей. И все же такие садисты действительно существовали. Многие из них уже совершали насильственные действия еще до того, как стали нацистами, и убийство евреев – лишь продолжение их долгой жестокой карьеры. И не столь важно, была ли их ненависть к евреям подлинной или являлась предлогом, эти люди могли дать волю своей кровавой ярости. Им предоставили полную власть над евреями, и они наслаждались ей.

Например, офицера СС Иоганна Деманта все знали как человека, который издевался над евреями при любой возможности. Большинство евреев из Хрубешува в юго-восточной Польше были отправлены в лагерь уничтожения Собибор в июне 1942 года, но несколько сотен человек оставили для принудительных работ. Во время суда над Демантом в 1968 году свидетели утверждали, что жители гетто прятались, едва заслышав его шаги, чтобы избежать садистской жестокости. В октябре 1941 года Демант лично руководил убийством оставшихся евреев. Около двухсот человек выстроили в линию у края рва и расстреляли, но некоторые из жертв были только ранены. Тем не менее Демант приказал рабочей команде засыпать ров землей, похоронив раненых заживо. Германский суд приговорил его к пожизненному заключению 7.

Родившийся в 1895 году, Оскар Дирлевангер, доктор экономических наук и один из первых членов нацистской партии, был печально известен своими сексуальными эскападами и пьяными оргиями. Неоднократно сидевший в тюрьме по различным обвинениям, Дирлевангер получил шанс реабилитироваться в мае 1940 года, возглавив только что сформированный Особый отряд СС Дирлевангер (SS – Sonderformation Dirlewanger) при Ваффен-СС. Отряд изначально состоял из браконьеров и других мелких правонарушителей, но в конечном итоге в его состав вошли всевозможные преступники, включая осужденных за убийство. Тон в отряде задавал Дирлевангер. Его задачей была борьба с партизанами в Польше, а позже – в Белоруссии, и отряд Дирлевангера стал известен благодаря групповым изнасилованиям и пыткам пленников, включая женщин и детей. Направленные на подавление Варшавского восстания летом 1944 года, люди Дирлевангера делали то, что они хорошо умели – убивали, насиловали и грабили. После поражения Варшавского восстания Дирлевангер получил Рыцарский Крест, высшую награду нацистской Германии за особую отвагу на поле боя и выдающееся военное руководство. Отряд продолжил воевать в Словакии в октябре 1944 года. В конце войны Дирлевангер был взят в плен и убит своими охранниками 8.

Карл Шульц был заместителем командира полицейского гарнизона в районе Мир в Белоруссии. Его также все знали как зверя в человеческом обличье. Освальд Руфайзен, который служил немцам в качестве переводчика, описывал Шульца как «жестокого человека, садиста, [который] испытывает огромное удовольствие, пытая людей, и в особенности евреев. Например, встречая двух своих будущих жертв, мать и ребенка, он сначала убивал ребенка на глазах у матери, и только через день или два убивал мать». Кроме того, он был запойным пьяницей, и алкоголь «только усугублял его жестокость» 9.

Значительную долю среди убийц составляли убежденные нацисты, которые действовали из идеологических соображений. Их рвение было не результатом садистских наклонностей, а основывалось на твердой приверженности нацистской идеологии. У многих из них эти радикальные правые убеждения сформировались в 1920-е гг. Среди них было много AlterKämpfer (буквально «старые бойцы», старейшие члены нацистской партии), которые прошли подготовку в климате насилия – перебранки на политических собраниях, уличные драки с политическими противниками и политические убийства 10. Среди них было много хорошо образованных людей. Один из авторов недавно заговорил о «разумном антисемитизме» 11. Эти люди не испытывали ненависти к евреям лично, хотя считали их бесспорно неполноценными. Еврейский вопрос должен был быть решен, чтобы удовлетворить потребности немецкого народа в Lebensraum (жизненное пространство) и построить Тысячелетний Рейх. С этой точки зрения, это был лишь маленький шаг к их готовности участвовать в массовых убийствах, как только представится такая возможность, и руководство даст знать, что время для окончательного решения еврейской проблемы настало. Во многих айнзацгруппах офицеры должны были принять участие хотя бы в одном расстреле, но это обычно не было проблемой.

Хорошим примером этих технократов террора был Отто Олендорф, начальник айнзацгруппы D. Родившийся в 1907 году, Олендорф изучал экономику и право, получил степень доктора в области юриспруденции. Он стал известен как весьма одаренный национал-социалистический ученый. В 1925 году Олендорф вступил в нацистскую партию, а в 1926 году – в СС, и в конечном итоге он стал руководителем внутренней СД, разведывательного отдела СС. Он считал службу командира айнзацгруппы еще одним способом доказать свою готовность служить нацистскому государству в любом необходимом деле. Олендорф служил на Востоке целый год, дольше, чем любой другой командир айнзацгруппы. Как он сказал на военном трибунале, разбиравшем дело айнзацгрупп в 1946 году, он выполнял свои обязанности в Советском Союзе «по мере своих сил и с чистой совестью» 12. На практике это означало, что в период между июнем 1941 г. и мартом 1942 г. его отряд на юге Украины и в Крыму убил более 90 000 человек, подавляющее большинство которых – евреи. Олендорф лично руководил, по меньшей мере, двумя массовыми казнями.

На суде Олендорф пытался свести к минимуму свои антисемитские взгляды, но он признал, что считал истребление евреев, включая детей, необходимой мерой. Из «кабинетного преступника» этот одаренный нацист превратился в активного участника массовых убийств 13. Олендорф сказал нюрнбергскому тюремному психиатру Леону Голденсoну, что, по его мнению, сбрасывать фосфорные бомбы на немецкие города было «ничуть не лучше, чем расстреливать этих евреев». Более того, он всего лишь выполнял приказы, поступавшие из Берлина 14. После бесконечных апелляций Олендорф был казнен через повешение в ландсбергской тюрьме 7 июня 1951 года.

Эрнст Биберштейн был еще одним офицером СС, которого признали виновным на процессе по делу об айнзацгруппах. Родившийся в 1899 году, Биберштейн какое-то время был протестантским пастором. Он вступил в нацистскую партию в 1929 году и в конечном итоге отказался от сана и церковного облачения. Преданный идее национал-социализма, Биберштейн в августе 1935 года вошел в состав Имперского министерства по делам церкви, в 1940 году служил несколько месяцев в вермахте, а в июне 1941 года возглавил гестапо в Оппельне (Силезия). В июле 1940 года его поставили во главе айнзацкоманды 6 айнзацгруппы C. Он признался, что лично присутствовал, по меньшей мере, при двух массовых убийствах, одно из которых он описывал следующим образом:

Я лично руководил казнью в Ростове, которая была проведена с помощью газвагена. Людей, осужденных на смерть, – после того, как у них забрали деньги и ценные вещи (а иногда и одежду), – загрузили в газваген, который вмещал от 50 до 60 человек. Затем его отогнали за город, где члены моего отряда уже вырыли массовую могилу. Я сам видел, как разгружали мертвые тела, их лица были совершенно спокойны, смерть наступила для этих людей без каких-либо внешних признаков судорог 15.

Биберштейн не выказал ни малейшего сожаления о том, что сделал. На послевоенном суде бывший богослов заявил в своей заключительной речи: «Что касается предъявленного обвинения, я не чувствую вины перед богом и своей совестью». Биберштейна приговорили к смерти, но этот приговор был заменен пожизненным заключением. Как и многие другие нацистские преступники, Биберштейн был освобожден в 1958 году 16.

Генерал Густав Фрайхерр фон Бехтольшайм, командир 707-й пехотной дивизии в Белоруссии, является примером армейского офицера, который в силу своих антисемитских убеждений стал ярым преследователем евреев. Бехтольшайм считал евреев опасными коммунистами, которые должны быть уничтожены. Считается, что он виновен в смерти более чем двадцати тысяч евреев. Родившийся в 1889 году, Бехтольшайм служил во время Первой мировой войны, а затем во фрайкоре Эппа, одном из правых военизированных подразделений, которые возникли в конце войны. В 1919 году Бехтольшайм участвовал в подавлении неудавшейся Советской Республики (Räterepublik) в Мюнхене. В 1939 году начальство оценило его политические взгляды как «положительное отношение к национал-социалистическому государству». В начале 1942 года он писал в отчете: «Все без исключения евреи приравниваются к партизанам». И подтверждением этого были убийства евреев, совершенные им на Востоке. Его назвали одним из «многих преступников Холокоста в военной форме» 17.

Письма с Восточного фронта показывают, насколько успешно нацистская пропаганда распространяла антисемитское учение. Большинство этих уцелевших писем было написано младшими офицерами и рядовыми, которые выражали свое отвращение к евреям простым, но живым языком. Эти чувства, несомненно, были подлинными, а не выставленными напоказ по требованию. Нацистская цензура была обеспокоена случаями критики, а не отсутствием нацистских формулировок. Эти письма отражают убеждение, что евреи представляли собой опасных недочеловеков, и эта демонизация оправдывала их убийство. Кроме того, письма раскрывают, насколько велика была вера большинства этих людей в фюрера как спасителя Германии 18. Невозможно выяснить, сколько еще немецких солдат разделяли эти идеи. Однако, учитывая большое количество таких писем, есть все основания полагать, что подобные настроения были широко распространены 19.

Во многих из этих писем говорилось о том, что Германия находится под угрозой «еврейско-большевистского заговора». Великая задача борьбы с большевизмом «заключается в уничтожении вечного иудаизма». В России, отмечал капрал H.K., «восточный еврей сейчас показал себя во всей своей жестокости» 20. Евреи, писал другой военнослужащий, «свиньи в человеческом обличье», и мы «освободим человечество от этих вредителей». Не сомневайтесь, заверял один солдат свою семью, «евреев отправляют в подходящее место, где они больше не смогут никого притеснять» 21. Еще один назвал евреев «паразитами человеческой расы», которые, как все остальные паразиты, «должны быть истреблены» 22. Они «липкая грязь», писал другой, и, глядя на них, можно смело утверждать, «что у них нет права жить на божьей земле». На данный момент, похвалялся один из писавших, «мы отправили 1000 евреев на тот свет, но этого слишком мало за все, что они сделали». Еще один писал в «Дер Штюрмер», агрессивную антисемитскую низкопробную газету, издаваемую Юлиусом Штрейхером, что, проведя более двух лет на Востоке, он и его товарищи смогли в полной мере оценить опасность, которую представляют евреи. «Искоренение и уничтожение являются единственными подходящими мерами, и мы надеемся, что близок тот час, когда последний [еврей] выроет свою собственную могилу». Во время разговора за ужином, сообщал еще один, «к моему большому удивлению, мы все были единодушны в нашем убеждении, что евреев необходимо устранить из этого мира» 23.

Дневник солдата, направленного на службу в минское гетто, демонстрирует такие же сильные антиеврейские настроения:

Сейчас три часа дня. За истекший час все евреи, живущие здесь, 962 человека – женщины, старики и дети – были расстреляны. Наконец-то. Операция была проведена отрядом полиции из двадцати человек. Два человека стреляли по очереди. Евреи шли в шеренгу по одному через два барака (рядом с ямой). В первом они сдавали ценные вещи, во втором – головные уборы, меховую одежду и обувь. Были слышны душераздирающие крики. Тех, кто пытался бежать, расстреливали на месте. В первую очередь убивали детей, затем стариков и женщин… Тех, кто отказывался подчиниться, избивали резиновыми дубинками. Дети, которых спрятали, были найдены… Завтра операция завершится. В соседнем городе Червене этот же отряд прикончит 1200 евреев. Так уничтожается вредитель. Гетто находится в 500 метрах от места, где я работаю, и из окна хорошо слышны крики и выстрелы. Жаль, что меня там нет 24.

Солдаты иногда вызывались добровольцами для расстрела евреев. Тридцатишестилетний полицейский из Вены, отец двух маленьких детей, радостно сообщал о такой возможности своей жене: «На завтра я вызвался добровольцем для специальной операции… Впервые мне представится возможность использовать свой пистолет. Я возьму 28 пуль. Скорее всего, их не хватит… В чем польза от 2200 евреев, которых опять-таки слишком много в городе и которых нужно прикончить?» Три дня спустя, он описывал, как все прошло: «На первом грузовике [жертв] мои руки немного дрожали во время стрельбы, но к этому привыкаешь. К десятому грузовику, я спокойно прицеливался и с легкостью застрелил многих женщин, детей и младенцев… Младенцев, широко размахнувшись, подбрасывали в воздух, и мы расстреливали их до того, как они упадут на землю или в воду. Покончим с их родом, который втянул всю Европу в войну, а теперь даже подстрекает Америку» 25. Другой полицейский вспоминал, что для одной из операций вызвалось так много добровольцев, что не было необходимости назначать стрелков 26. Судя по всему, такая ситуация сложилась в 322-м полицейском батальоне. Офицер сообщал, что сформировать расстрельную команду никогда не составляло труда, поскольку всегда было достаточно добровольцев, и обычно вызывались одни и те же люди. Он предположил, что некоторые из них поступали так ради возможности «организовать» что-то, то есть заполучить часть ценных вещей, которые жертвы должны были сдавать 27.

Устав запрещал солдатам вермахта добровольно участвовать в казнях, проводимых айнзацгруппами, но некоторые солдаты утверждали, что они обращались с просьбой и получили разрешение сделать это 28. Влияние коллектива могло стать причиной, по которой люди вызывались добровольцами в расстрельные команды в своем собственном подразделении. Однако это не объясняет, почему солдаты вермахта прилагали все усилия, чтобы участвовать в казнях, проводимых мобильными карательными отрядами. Солдаты и представители оккупационных властей, иногда вместе со своими женами, присутствовали как зрители во время казней. Этот феномен стал известен как Hinrichtung-Tourismus («расстрельный туризм») 29.

Кристофер Браунинг утверждает, что склонные к геноциду убийцы-антисемиты составляли незначительное меньшинство, в то время как большинство тех, кто был причастен к убийству евреев, были пассивными соучастниками – им была безразлична участь евреев 30. Судебные решения и другие материалы, которые я изучал, подтверждают эту точку зрения. Самую большую группу убийц представляли люди, которые выполняли эту неописуемую работу, потому что получили такой приказ. Преступность этих приказов в соответствии с общепринятыми моральными нормами не имела значения, поскольку было важно лишь то, что они поступали от их начальства. Подчиняться приказам и выполнять свой долг – часть патриотических убеждений. Члены вермахта поклялись в «безоговорочном подчинении» Гитлеру, своему «верховному главнокомандующему». После окончания войны старшие офицеры ссылались на эту клятву как на причину своего участия в массовых убийствах. «В то время я воспринимал как должное, что приказам действующего правительства нужно подчиняться» 31. Хороший немецкий солдат не нарушает данных им клятв. Командир роты 322-го полицейского батальона заявил перед расстрелом евреев в Пинске: «Товарищи, сегодня мы должны выполнить задачу, которая неприятна немецкому солдату. Однако приказы есть приказы, и мы привыкли подчиняться. Другие, не мы, несут ответственность» 32.

Для многих офицеров и рядовых солдат подчиняться и выполнять неприятные задания, которые они получали, было проще, учитывая тот факт, что жертвами были евреи, которых их учили презирать. И все же реакция полицейского, приведенная выше, не была необычной. Многим из этих людей убийство беззащитных мужчин, женщин и детей давалось нелегко. Тем не менее это была работа, которую нужно было выполнять. Вот типичное письмо: «Нам не нравится убивать, но когда мы осознаем, что это необходимо для выживания немецкого народа, мы выполняем даже эту задачу с гордостью и добросовестностью – каждый выполняет возложенную на него задачу» 33. В военное время каждый должен выступать в защиту отечества, невзирая ни на что, и подобная позиция вела к прекращению или, по крайней мере, ослаблению критики в адрес массовых убийств, которые им приказывали осуществлять. Чтобы поддержать свое психологическое равновесие, они убеждали себя, что убийства были оправданы. Давая свидетельские показания после войны, многие подсудимые использовали такие слова, как Schweinerei («свинство») для описания того, что они пережили. И все же по прошествии времени убийство стало рутиной и породило новую нормальность. Возможно, некоторые по-прежнему жалели себя, но они больше не чувствовали за собой вины 34.

Подсудимый Р., бывший член полицейского батальона при айнзацгруппе B, участвовал в массовых расстрелах евреев в Могилеве (Белоруссия) в октябре 1941 года. Во время суда в 1963 году он утверждал, что поскольку в то время приказы о расстрелах отдавала законная власть, его начальники, он считал их справедливыми. Наличие противоречия между тем, что приказывало государство, и тем, что было правильно (между Gesetz и Recht), он считал невозможным по определению 35. Такая позиция была широко распространена и позволяла этим людям подавлять любые сомнения в совершении убийства, которые могли у них возникнуть. В 1970 году Пауля Йоханнеса Цаппа, бывшего начальника ЗК 11а, признали виновным в убийстве в 13 449 случаях. Суд установил, что Цапп всецело осознавал, что убивать мужчин, женщин и детей только потому, что они принадлежали к якобы неполноценной расовой группе, было неправильно. Однако он верил, что эти меры основаны на приказе фюрера и что он обязан выполнить этот приказ «беспрекословно» 36.

Альберт Рапп, начальник еще одной зондеркоманды, в 1965 году был признан виновным в многочисленных убийствах. На суде он заявил, что отдавал себе отчет в том, что массовые убийства, в которых он принимал участие, «противоречили общепринятым нормам европейской этики и морали». Однако он полагал, что они принесут свои плоды «национал социалистической политической и расовой идеологии» 37. Курт Дре, бывший лейтенант резервного батальона, в 1972 году был признан виновным как соучастник убийства 1800 евреев. Суд постановил, что этот офицер отказался от «четких представлений о том, что правильно, а что нет», чтобы выполнить смертельный приказ, который он получил. Он считал своим долгом вести себя «в соответствии с требованиями начальства» 38.

Поскольку немецкая военная кампания против Советского Союза захлебнулась, нацистские лидеры пытались возродить боевой дух войск рассказами о тех ужасах, которые испытает немецкий народ от его заклятого врага, евреев, в случае поражения Германии. Геринг в своей речи 5 октября 1942 года заявил, что евреи достигнут своей ненавистной цели – уничтожение Германии. Так, жертвы стали потенциальными преступниками. Возможно, представляя истребление евреев необходимой защитной мерой, нацистская пропаганда отчасти облегчила задачу убийцам 39.

И все же, несмотря на попытки «оправдать» ежедневные убийства с помощью различных рациональных объяснений, психологические последствия были тяжелыми. Гиммлер знал об этой проблеме и отдал приказ устраивать вечеринки, которые бы отвлекали и развлекали войска. На этих вечеринках сослуживцы «ужинали вместе в лучшем стиле немецкой семьи, слушали музыку и лекции, чтобы познакомиться с прекрасной интеллектуальной и эмоциональной жизнью Германии» 40. Эти вечеринки проходили с огромным количеством алкоголя, но так и не смогли решить проблему стресса. Люди теряли над собой контроль, были нервные срывы и другие проявления глубоко скрытой тревоги. Поэтому Гиммлер, на которого картина мертвых тел произвела сильное впечатление, поощрял применение таких методов убийства, которые его людям было бы легче перенести. Использование взрывчатых веществ не сработало, зато использование газа оказалось многообещающим.

4. Служба на фабрике смерти

15 августа 1941 года Гиммлер стал свидетелем массового расстрела в Минске, который произвел на него сильное впечатление. Кроме двух женщин, все жертвы были мужчинами. После расстрела обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевски, один из трех высших руководителей СС и полиции, ответственных за операции по уничтожению на недавно оккупированных советских территориях, заявил Гиммлеру, что эти массовые расстрелы были ужасным психологическим бременем для тех, кто их проводил. В связи с этим Гиммлер предложил Артуру Небе, начальнику айнзацгруппы B, который устроил «показ», найти другие, «более гуманные», методы убийства – те методы, которые бы упрощали задачу палачей. Чуть позже Небе организовал казнь с помощью взрывчатых веществ, для чего двадцать четыре душевнобольных поместили в деревянный бункер. Однако взрыв не убил пациентов. Окровавленные, с громкими криками они выходили из бункера. Таким образом, осталось только применение окиси углерода, газа, уже широко используемого в рамках так называемой программы «эвтаназии», которая подразумевала убийство физически или умственно неполноценных и душевнобольных людей. Помещение на нижнем этаже психиатрической больницы в Могилеве было заложено кирпичом, и внутрь были направлены выхлопные газы легкового автомобиля и грузовика. Примерно через 15 минут пять пациентов, которых поместили в эту комнату, были мертвы. Казалось, наконец-то нацисты нашли менее кровавый способ массовых убийств 1.

Многообещающие новые средства применялись в нескольких центрах для убийств на Востоке. Единственной целью этих лагерей было истребление. Это были фабрики смерти. Небольшое количество жертв оставляли в живых, чтобы лагерь мог функционировать, но остальных заключенных убивали немедленно по прибытии. В некоторых лагерях убивали также советских военнопленных и цыган. Первым подобным местом стал Хелмно, к северо-западу от города Лодзь. Начиная с 8 декабря 1941 года отряд СС под командованием Герберта Ланге стал применять газваген, передвижную камеру, замаскированную под грузовик. С начала 1940 года Ланге возглавил зондеркоманду (специальное подразделение), чтобы в рамках программы «эвтаназии» ликвидировать пациентов психиатрических больниц в Восточной Пруссии и ближайших районах, используя газваген или расстреливая их. Перед лицом народных волнений Гитлер «официально» был вынужден закрыть программу «эвтаназии» 24 августа 1941 года, хотя на самом деле она продолжала работать, но уже в меньших масштабах. Теперь опыт Ланге и его людей применялся для убийства евреев. Жертвы были убеждены, что их будут переселять, а вместо этого они умирали от удушья в газвагене. По одной из оценок, число евреев, убитых таким способом в Хелмно за период между 1941 и 1943 гг., составило 225 тысяч человек 2.

Считалось, что применение газвагена пощадит нервы палачей, но эти предположения оказались ошибочными. Жертвы умирали дольше, и их крики отчаяния были слышны, пока фургон постепенно не погружался в тишину. Даже учитывая, что большая часть грязной работы по разгрузке и захоронению трупов и уборке фургона выполнялась «рабочими евреями», вид грязных переплетенных тел и изуродованных лиц несчастных жертв травмировал убийц 3. Один из водителей зондеркоманды утверждал, что «применение газвагена было самым ужасным, что он когда-либо видел». Тела, которые разгружали, «были покрыты рвотными массами и экскрементами. Это было страшное зрелище» 4. Член айнзацгруппы D в Крыму, которая также некоторое время использовала газваген, рассказывал: «Мужчины, которые принимали в этом участие, говорили, что предпочли бы застрелить этих людей, чем нести дежурство во время использования и разгрузки фургона» 5.

В каждом из лагерей смерти – Белжец, Собибор и Треблинка – не более 20–35 немцев надзирали над 700–1000 еврейскими заключенными и 90–130 украинцами 6. Тот факт, что большую часть работы на фабриках уничтожения выполняли другие, служил оправданием немецким подсудимым на послевоенных судебных процессах. Например, Густав Мюнцбергер, заместитель коменданта в Треблинке, утверждал, что он не играл значительной роли: «На самом деле, нам почти ничего не приходилось делать. Мы просто должны были там присутствовать. Вот и все». Суд не принял это оправдание и приговорил его к двенадцати годам заключения как соучастника убийства 7.

Труд евреев был хорошо организован. Была железнодорожная команда, которая убирала тела умерших по дороге и чистила железнодорожные вагоны; сортировочная команда, которая собирала багаж жертв и одежду и готовила трофеи к отправке; парикмахеры, которые состригали женские волосы для использования их в качестве изоляционного материала; «золотые евреи», которые собирали ценные вещи и проводили личный досмотр женщин, включая их половые органы (эта операция всегда привлекала зрителей из числа СС); команда, занимавшаяся очисткой газовых камер, которая переносила трупы для сожжения; команда, которая рубила лес для отопления, приготовления еды в лагере и для сожжения трупов; и многие другие. Группы «рабочих евреев» и сами периодически ликвидировались и заменялись вновь прибывшими 8.

Лагерь смерти Белжец начал свою работу 17 марта 1942 года с началом депортации евреев из Люблина. Это было частью более масштабного плана по уничтожению более 2 миллионов евреев из переполненных гетто генерал-губернаторства, части Польши, не включенной в состав Рейха. Уже в сентябре 1941 года Ганс Франк, генерал-губернатор этой территории, заговорил о необходимости уничтожить евреев под его правлением, которых он назвал «крайне вредными обжорами», не заслуживающими жалости 9. Операция по уничтожению, названная «Рейнхард», начала осуществляться весной 1942 года. Ею руководил начальник СС и полиции Одило Глобочник, бывший гауляйтер Вены, который действовал на основании устных приказов Гиммлера. Геббельс отмечал в своем дневнике 27 марта: «Начиная с Люблина, евреи генерал-губернаторства сейчас эвакуируются в восточном направлении. Эта процедура довольно варварская, и нет необходимости описывать ее здесь более [подробно]… Мало что останется от евреев» 10. Сами жертвы по большей части понятия не имели, что их ожидало. Даже когда зловещие слухи стали просачиваться в гетто, никто не хотел им верить.

Секретность и обман были краеугольным камнем этой «эвакуации». Когда поезд, на котором ехали евреи, останавливался, они полагали, что прибыли в пересыльный лагерь. Газовая камера выглядела как обычная баня, у входа стояли большие горшки с цветами. Мужчины заходили первыми, за ними шли женщины и дети. Затем двери закрывались, начинал работать двигатель, подающий газ, и спустя несколько минут все были мертвы от удушья. После того как камеру проветривали, заходила группа еврейских рабочих и убирала тела. Затем трупы доставляли к месту сожжения, где специальная команда складывала тела слоями. Один из членов этой группы вспоминает, как эсэсовец, руководивший сжиганием тел, давал им указания класть полных женщин в первый слой. Иногда три тысячи тел укладывались в печь, которую затем разжигали. Еще один бывший узник вспоминает, что издалека костер напоминал извержение вулкана, а зловоние и жара были невыносимыми 11.

Помимо еврейских рабочих команд значительную часть физической работы в нацистских лагерях уничтожения выполняли так называемые «травники», вспомогательные части, набираемые главным образом из военнопленных красноармейцев. Их название произошло от деревни Травники рядом с Люблином, где они проходили подготовку. Немцы использовали травников в основном для тех заданий, которые требовали близкого контакта с их жертвами, таких как разгрузка и очистка поездов, доставка евреев в газовые камеры 12. Но конечно был еще и немецкий персонал. Были эсэсовцы и врачи, которые занимались людьми на железнодорожных платформах и отбирали немногих из прибывших евреев для работ, в то время как большинство (а иногда и всех) отправляли в газовые камеры. Другие должны были проследить, чтобы жертвы разделись, поместить их в «душевые комнаты» и подать газ. Были те, кто надзирал за различными еврейскими зондеркомандами и заключенными, сортировавшими трофеи, и, наконец, комендант и его администрация.

Смерть в газовой камере была ужасной, но временами возникали еще и технические проблемы, которые продлевали агонию жертв. Курт Герштейн, горный инженер и член исповедующей церкви, вступил добровольцем в СС, чтобы выяснить правду об уничтожении евреев и предупредить внешний мир. Он стал свидетелем такого случая в Белжеце:

Хакенхольт был водителем дизельного грузовика, выхлопные газы которого должны были убить этих несчастных. Сержант СС Хакенхольт изо всех сил старался завести двигатель, но безуспешно. Подошел капитан Вирт. Он был явно напуган, поскольку я наблюдал за катастрофой. Да, я видел все и ждал. Пятьдесят минут, семьдесят минут отмерили мои часы, но двигатель не работал. Внутри газовой камеры ждали люди, ждали напрасно… Взбешенный задержкой, капитан Вирт внезапно ударил кнутом украинца, помогавшего Хакенхольту. Два часа и сорок девять минут – зафиксировали мои часы, – прежде чем двигатель завелся. А до того момента люди были заперты, живые, в четырех переполненных камерах, четыре раза по 750 человек в четырех помещения по 159 кубических футов! Так тянулись еще 20 минут. Многие из тех, кто находился внутри, были уже мертвы. Их можно было увидеть через маленькое окошко, когда электрическая лампа внутри зажглась на несколько секунд и осветила камеру. Наконец, через 32 минуты все были мертвы 13.

За одиннадцать месяцев 1942 года на фабрике смерти в Белжеце были отравлены газом от 600 тысяч до миллиона еврейских жертв 14. В Собиборе, который начал свою работу в июне 1942 года, были убиты по меньшей мере 250 тысяч человек 15. Самым эффективным был лагерь Треблинка, примерно в шести милях от Варшавы, в котором было восемь газовых камер и где было убито около одного миллиона человек. Учитывая большое количество евреев, которых планировали убить, применение газвагенов с их ограниченной вместимостью не подходило.

Некоторые евреи так и не добрались до лагерей смерти. Железнодорожные вагоны, в которых их перевозили, были переполнены, часто было жарко и не было воды. Многие умирали от перегрева или удушья. Один из выживших вспоминает, что те, кому удалось пробраться к двери и высунуть голову, чтобы вдохнуть воздуха, были застрелены охраной, сопровождавшей поезд 16. Рихард Глацар, которого отобрали в группу «рабочих евреев» и который провел десять месяцев в Треблинке, упоминает, что некоторые покончили с собой по прибытии в лагерь 17.

Хиль Райхман, работавший сначала парикмахером, а затем переносивший тела, описывал состояние жертв после того, как открывались двери газовой камеры:

Трупы из маленьких и больших газовых камер выглядели по-разному. В маленьких камерах смерть была легче и быстрее. Лица часто выглядели так, словно люди заснули, их глаза были закрыты. Только рты некоторых из жертв были искривлены, а на губах была кровавая пена. Тела были покрыты потом. Перед смертью люди мочились и испражнялись. Трупы в больших газовых камерах, где люди умирали дольше, были ужасно деформированы, их лица были черными, как будто обгорели, тела – распухшими и посиневшими. Зубы были стиснуты так плотно, что буквально невозможно было открыть их, и чтобы достать золотые коронки, нам приходилось иногда вырывать зубы – иначе рот не открывался 18.

К концу 1943 года операция «Рейнхард» исчерпала себя. Около 1,7 миллиона евреев были отравлены газом, и в генерал-губернаторстве их осталось немного. Собибор, в котором мужественные заключенные подняли восстание в 1943 году, закрылся последним из трех лагерей смерти, где осуществлялась операция «Рейнхард». Но на этом убийство евреев на оккупированной Германией восточной территории не прекратилось. Осенью 1943 года Гиммлер решил ликвидировать всех евреев, которые остались в живых и выполняли принудительные работы, в ходе акции под кодовым названием Aktion Erntefest (операция «Праздник урожая»). В рамках этой акции 3–4 ноября 1943 года около 17 тысяч евреев были расстреляны в Майданеке на окраине Люблина, изначально концентрационном лагере, который с 1943 года также был и лагерем уничтожения. Общее число евреев, погибших в Майданеке, оценивается в 90 тысяч человек 19.

Вторым концентрационным лагерем, который был также и фабрикой смерти, стал Освенцим, рядом с Краковом. Со временем это место превратилось в крупнейший центр убийств, а слово «Освенцим» как никакое другое стало символом морального разложения нацистов. Освенцим был назван местом не только беспрецедентных конвейерных массовых убийств, но и разрыва с самой Западной цивилизацией 20.

Летом 1940 года на базе бывшего армейского лагеря рядом с городом Освенцим (Аушвиц) был основан концентрационный лагерь для поляков. В преддверии нападения Германии на Советский Союз и в ожидании большого количества военнопленных лагерь был расширен. В октябре 1941 года в Биркенау, на расстоянии меньше двух миль, началось строительство большого лагеря для 100 тысяч военнопленных, который был назван Освенцим II. Деревянные сооружения, изначально строившиеся как конюшни для 52 лошадей, стали жилищем для более 400 узников. Именно в Биркенау в начале 1942 года были построены первые газовые камеры. Одновременно в них можно было втиснуть около 2 тысяч жертв. К марту 1943 года в лагере работали четыре газовые камеры и специально спроектированные крематории. Работая на полную мощность, они могли «обрабатывать» 4416 жертв в сутки 21.

Поезда с евреями прибывали в Освенцим со всей Европы – из Нидерландов, Бельгии, Франции, Словакии, Норвегии и даже с Крита и Родоса. Кульминация была достигнута летом-осенью 1944 года, когда около 426 тысяч венгерских евреев, оказавшись в лапах Эйхмана, были депортированы в Освенцим. В период максимальной нагрузки около 24 тысяч человек убивали ежедневно. В то время как немецкая военная экономика испытывала серьезную нехватку железнодорожного состава, два-три грузовых поезда с венгерскими евреями прибывали в Освенцим ежедневно. Последний поезд с евреями из Терезиенштадта, транзитного лагеря в Чехословакии, прибыл 30 октября 1944 года. Поляков, советских военнопленных и цыган также убивали в Освенциме, но евреи составляли около 90 % жертв. Неполнота информации не позволяет установить сколь-нибудь точно общее количество убитых евреев. Но согласно подсчетам, по меньшей мере, 1,1 миллиона евреев были убиты или умерли в Освенциме 22.

По прибытии людям приказывали оставить багаж на платформе и выстроиться в шеренги по пять человек – мужчины с одной стороны, а женщины и дети с другой. Их разделяли всего несколько ярдов, но любого, кто пытался покинуть свое место, охранники СС избивали и возвращали в его колонну. По воспоминаниям одного из эсэсовцев, на платформе «были душераздирающие сцены прощания. Мужей разлучали с их женами, матери в последний раз махали на прощание своим сыновьям» 23. Затем врачи СС начинали отбор годных к работе. У крепких мужчин в возрасте до 40 лет были самые большие шансы быть выбранными для рабского труда. Матери с детьми, как правило, не подходили, то же относилось и к слабым или болезненным на вид людям. Бывший охранник вспоминает, что в ноябре 1942 года «среди мусора, брошенного прибывшими узниками, был найден кричащий ребенок. Мать ребенка, очевидно, оставила его в надежде, что тогда ее выберут в рабочую команду и не отправят в газовую камеру. Один из эсэсовцев, разозленный криками, забил младенца насмерть» 24.

Тех, кого отобрали для газовых камер, часто погружали в грузовики, годные к работе маршировали к лагерю для мужчин или женщин, где им наносили татуировку с номером 25. С этого момента они были уже не людьми, а предметом потребления. Регулярно тех, кто больше не мог работать, убивали с помощью инъекций или отправляли в газовые камеры. Нормы отбора с каждым месяцем менялись. Иногда все прибывшие отправлялись прямиком в газовые камеры. Большинство женщин и практически все дети были обречены на смерть. На основе данных о 329 транспортах, численность которых можно восстановить, один из исследователей подсчитал, что в среднем 74 % прибывавших евреев отправлялись в газовые камеры, в то время как около 26 % оставляли в живых для принудительного труда на промышленных предприятиях, таких как И.Г. Фарбен (IG Farben) 26. Продолжительность их жизни также была коротка. Согласно оценкам, большинство из них умирали через три-четыре месяца вследствие голода, истощения и жестокого обращения 27.

Есть свидетельства выживших членов еврейской зондеркоманды, а также эсэсовцев, которые работали в газовых камерах и крематориях, о том, что происходило дальше. Жертв, отобранных для газовых камер, приводили в большую раздевалку. Здесь дружелюбным голосом им говорили, что они должны вымыться и пройти дезинфекцию, чтобы не допустить эпидемии в лагере. После этого их обещали отвести в бараки и дать горячий обед. Члены еврейской зондеркоманды давали им указания повесить одежду и запомнить номер вешалки, чтобы они смогли найти свои вещи, когда вернутся из душа. Еврейские «помощники» объясняли свое вынужденное сотрудничество в этом аппарате уничтожения тем, что они избавляли жертв от ненужного страха и страданий. Женщины, дети, старики и больные раздевались первыми, а также первыми заходили в комнату с большой вывеской «Душевая комната», написанной на нескольких языках. Душевая вмешала до двух тысяч человек. Затем заходили мужчины, и толстая дверь закрывалась. Находившиеся внутри слышали, как запирался тяжелый засов. Должно быть, именно в этот момент несчастные жертвы, обнаженные мужчины и женщины, прижатые друг к другу, начинали понимать, что что-то было не так. Раздавались крики и удары в дверь. Некоторые жертвы обычно замечали, что крышки вентиляционных отверстий в потолке сняты. Через эти отверстия эсэсовцы в противогазах высыпали содержимое банок «Циклон Б». Гранулы этого пестицида (синильная кислота, обычно используемая для дезинфекции) выделяли газ и делали свое смертоносное дело 28.