Жуковский, не отходивший от умирающего, пишет его отцу: «Уверяю тебя, что никогда на его лице не видал я выражения такой глубокой, величественной, торжественной мысли. Она, конечно, таилась в нем и прежде, будучи свойственна его высокой природе; но в этой чистоте обнаружилась только тогда, когда все земное отделилось в нем с прикосновением смерти».
«Таков был конец нашего Пушкина», - говорил Жуковский.