Русские народные сказки

— Что ты! Изба, как изба! Какую ж тебе еще надо?

— Бросьте! — отвечает Микула, — это не изба. Вот у нас изба: в одном углу — покойник, в другом углу — свадьба, в третьем — веселье, песни поют, пляшут, в четвертом — горе большое, плачут! И все это в одной избе! Вот это изба!

Ахнули хозяева.

— Что ты, что ты! Быть не может! На что хочешь спорить будем, что таких изб нет!

— Давайте, заложимся, — говорит Минула, — на сто рублей. Идет?

— Идет, — отвечают хозяева, — а только кто ж нас рассудит?

— А вот, — махнул рукою Микула, — тут рядом в избе земляк мой ночует: спросите у него, правду-ль я говорю!

Заложились и пошли к земляку, спрашивают его. Микулин товарищ и говорит:

— Нет, не видывал, признаться сказать, чтоб в одном углу покойник был, в другом — свадьба, в третьем — веселье, а в четвертом — горе. А вот видел, как лес везли на избу: так макушка мимо деревни около Рождества прошла, а комель еще только в Великом посту показался!

Развели хозяева руками, заплатили Микуле сто рублей.

На утро Микула с товарищем отправились дальше. Долго они ходили по белу свету, лгали да собирали деньги, пока не нарвались на умных людей, которые навсегда отбили у них охоту лгать.

С кривдой весь свет пройдешь, да назад не воротишься.

III

Ивашка-дурашка

Жил-был на свете мужик со своею женою. Было у них три сына; два-то еще туда-сюда, не глупые, а третий совсем дурак, и звали-то его Ивашка-дурашка. Жили себе, да поживали, да добра наживали. Наконец, умерла у мужика жена; потужил он, потужил, и женился на другой, на молодой да красивой. Вот раз вышла она погулять в сад, как вдруг, откуда ни возьмись, налетел Вихорь, схватил ее и умчал с собою. Хватился мужик, — нет жены; туда-сюда, — нет да и только. Испугался он и стал просить сыновей, чтобы отправились искать мачеху. Послушались сыновья отца, собрались и отправились в путь-дорогу и Ивашку-дурашку с собой взяли.

Шли они, шли, — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — и, наконец, подошли к высокой горе. Крутая гора что стена стоит, и влезть на нее никак нельзя; а под горой большущий камень лежит, и на нем надпись: «Кто повернет меня, тот взойдет на гору». Попробовал старший брат, — нет, не подается камень; попробовал второй, — тоже. Закручинились братья, не знают, что им делать. Подошел к камню Ивашка-дурашка, принапер на него, — как яичко покатился камень. Глядь, — с горы спускается золотая лестница. Тряхнул Ивашка-дурашка головой, попрощался с братьями и полез на гору.

Вот лезет наш Ивашка день, лезет другой. На третий день влез он на гору. Пошел. Глядит, — стоит дом, весь из меди, так и сияет, так и горит на солнце. Подивился, подивился Ивашка-дурашка и вошел в дом. Сидит там за прялкой красная девица. Как увидела она его, вскочила, заахала, заохала:

— Как ты попал сюда, добрый молодец? Уходи скорей, коли жизнь тебе дорога: сейчас прилетит злой Вихорь и сожрет тебя! Уходи!

— А скажи мне, — говорит Ивашка, — не знаешь ли ты, где мачеха моя?

— Не знаю, не знаю! Уходи скорей, говорят тебе! Уходи!

Только что хотел было Ивашка бежать, как зашумело что-то, завыло.

— Поздно, поздно! — закричала девица — летит Вихорь, он увидит тебя! Иди сюда скорей!

Взяла да и спрятала Ивашку за большое зеркало. Сидит Ивашка, слушает да подглядывает.

Влетел в горницу Вихорь, ударился о́земь и превратился в молодца. Запрятался дальше Ивашка и слышит, говорит Вихорь:

— Наташка, что это у нас русским духом пахнет! Нет ли здесь кого?

— Что ты! — отвечает девица, — никого нет! Это ты летал везде, нанюхался, вот тебе и кажется.

Поговорил еще Вихорь с девицей и улетел.

Вылез Ивашка из-за зеркала, сказал спасибо девице, что спрятала его, и пошел дальше. Шел, шел, — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — видит, стоит серебряный дом, так и блестит, так и сияет на солнце. Вошел Ивашка в него. Сидит за прялкой девица еще лучше, еще краше той, что в медном доме была. Как увидела она его, вскочила, заохала, заахала:

— Как ты попал сюда, добрый молодец? Уходи скорей, коли жизнь дорога тебе: ведь сейчас прилетит злой Вихорь, он сожрет тебя! Уходи!

— А скажи мне, — говорит Ивашка, — знаешь ты, где моя мачеха?

— Знаю, знаю, после окажу! Приходи после, а теперь иди скорей!

Только что Ивашка хотел было бежать, как зашумело что-то, завыло.

— Поздно, поздно! — закричала девица: — летит Вихорь, он увидит тебя! Иди сюда скорей!

Взяла да и спрятала Ивашку за зеркало. Сидит Ивашка, слушает да подглядывает.

Влетел в горницу Вихорь, ударился о́земь и превратился в молодца. Слышит Ивашка, говорит Вихорь:

— Аленка, что это у нас будто русским духом пахнет! Нет ли здесь кого?

— Что ты! — отвечает девица, — никого нет! Это ты летал везде, нанюхался, вот тебе и кажется.

Поговорил еще Вихорь с девицей и улетел. Вылез Ивашка из-за зеркала, говорит девице:

— Ну, скажи теперь мне, где моя мачеха?

Отвечает ему красная девица:

— Слушай хорошенько, что я скажу тебе: иди ты против солнца, все иди, пока не увидишь золотой дом, а под окном сидит твоя мачеха. Только вот что, — в дом не входи: Вихорь сожрет тебя! Прилетит он и начнет тащить тебя в дом, — ты ударь его, но только раз: если ударишь другой, то опять оживет.

Поблагодарил Ивашка девицу и пошел дальше. Шел, шел, — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — видит, стоить золотой дом, так и горит, так и сияет на солнце, а под окном сидит его мачеха, подпершись белой ручкой. Только что подошел Ивашка к дому, как вдруг что-то зашумело, завыло; глядь, — прилетел Вихорь, ударился о́земь и превратился в молодца. Не успел он превратиться в молодца, бросился на него Ивашка и ударила, что было силы, кулаком между глаз.

Повалился Вихорь, лежит и не двигается. Вспомнил Ивашка наказ девицы и остерегся ударить второй раза… А мачеха видит все из окна. Как повалился Вихорь, вышла она из дома и протянула Ивашке свои белые руки.

Пошел Ивашка с мачехой обратно. Прошли они серебряный дом, подходят к медному. Выходит к ним навстречу девица. Сняла она платок с головы и махнула им, — глядь, золотой дом, и серебряный и медный, — все очутились в платочке. Завернула девица их и отдала Ивашке. Спустились Ивашка с мачехой по той же золотой лестнице с горы, — видят, братья стоят, дожидаются. Обрадовались братья, что вернулся Ивашка и с мачехой. Поздоровались, и пошли все вместе домой.

ІV

Лихо

Жил был на свете кузнец. Славный был кузнец, и жилось ему хорошо: за что ни возьмется, — дело так и кипит в руках; и всюду удача была этому кузнецу. Жил, жил этак кузнец, и надоело ему.

— Что это, — говорит, — не было мне никогда худо в жизни, не знаю я, что такое лихо. Пойду по белу свету искать это лихо.

Решил кузнец идти по белу свету, собрался и пошел.

Шел он один день, шел другой, — нет, все благополучно, не видит никакого лиха. Идет кузнец третий день, идет дремучим лесом; глядь, — стоит направо маленькая ветхая избушка, совсем почти развалилась, на бок подалась.

Дай-ка, думает кузнец, — зайду в эту избушку, посмотрю, что там такое.

Вошел кузнец в избушку, видит, — никого нет, лег на лавку да, утомясь от дороги, и заснул богатырским сном.

Уж сколько там времени спал кузнец, — не знаю, только просыпается, глядит он, — стоит перед ним одноглазая Баба-Яга. Посмотрел этак кузнец на нее и спрашивает:

— А что тебе, бабушка, нужно?

— А вот съесть тебя хочу! — говорит Яга.

Кузнецу не понравились эти слова.

— Что хочешь возьми, бабушка, только не трогай меня!

— Ну, ладно, прошамкала Яга, — выпущу тебя на белый свет, коли ты мне другой глаз сделаешь.

— Это можно! — говорит кузнец, — только нужен мне гвоздь для этого, да еще ты, бабушка, печку растопи.

Заходила Баба-Яга (захотелось ей, верно, другого глаза): и большой гвоздь железный достала и печку растопила.

— Ты делай пока, — говорит кузнецу, — что тебе тут нужно, а я пойду овец в избу загоню.

Вот ушла Яга на двор, а наш кузнец положил гвоздь в огонь и раскалил его до́бела. Загнала Яга овец и спрашивает:

— Ну, что, готов глаз?

— Готов, готов, бабушка! Садись вот сюда на скамейку, да сиди смирно, — я тебе его сейчас вставлю.

Посадил кузнец Бабу-Ягу на скамейку, вынул щипцами из огня раскаленный гвоздь и всадил его Бабе-Яге в здоровый глаз! Охнула Яга! Скок со скамейки, — да и села на порог!

— А проклятый! — прохрипела она, — не уйдешь все-таки от меня!

«Дело плохо, — думает кузнец, — и вправду не выйдешь теперь из избы! Что тут делать?»

Думал, думал кузнец, всю ночь до самого утра думал. На утро глядит, — овцы из избы одна за другой уходят, а сама Баба-Яга ощупывает их, что, дескать, овца ли вышла, не кузнец ли.

— «Эге»! — смекнул кузнец, вывернул овчинный полушубок, одел да на четвереньках и пошел из избы за овцами. Пощупала старуха, чувствует — шерсть. «Ну, — думает, — овца!» Так и вышел кузнец из избы.

— Ну, теперь прощай, бабушка! — крикнул он Яге и пошел себе.

— Стой! — кричит ему Баба-Яга вслед, — не уйдешь далеко, тут же будешь!

Кузнец только усмехнулся.

Идет он, — глядь, — лежит на земле топор с золотым топорищем. «Вот так славная вещь! — думает кузнец, — надо взять!»

Нагнулся, хвать за топорище: ан топора не поднять, и рука к топорищу пристала! А Баба-Яга уж бежит, зубами щелкает.

— А! — хрипит, — попался, наконец, проклятый! Теперь-то я тебя съем!

А зубы так и щелкают. Вот тут испугался кузнец! Что делать? Выхватил он из кармана нож, — чик! и отрезал себе руку по самое запястье! Бросился бежать, а сам говорит:

— Зачем польстился я на золотое топорище, — вот когда я узнал, что такое лихо!

Так и вернулся кузнец домой.

V

Мужик и Мороз

Жил был мужик со своею женой, презлой и сварливой бабой; что ни сделает мужик, — все нехорошо; целый день с утра до вечера бранит она его.

Вот посеял мужик пшеницу. Славная пшеница взошла. Только пришел раз мужик посмотреть ее, глядь, — Мороз всю съел. Приходит домой, рассказывает жене: так и так, мол, сел Мороз пшеницу. Накинулась баба на мужика, бранила, бранила его, не известно, за что, потом и говорит:

— Иди, дурень, сыщи Мороза и прибей его хорошенько!

Нечего делать с бабой: надел мужик шапку, взял в руки дубинку да и пошел в лес Мороза искать. Шел, шел, и зашел в самую, что ни на есть, чащу; видит, — сидит на пне седой старичок, борода до самой земли, белая, как снег, так и искрится на солнце. Обрадовался мужик, что нашел Мороза. Бросился к нему и давай бить его палкой. Взмолился Мороз:

— Не бей, добрый человек! Не бей! Я тебе чудесного коня дам: одной ногой топнет, — медь из-под ноги посыплется, другой, — серебро!

Перестал мужик бить.

— Ладно! — говорит, — давай!

Хлопнул Мороз в ладоши, — бежит конь, только земля дрожит, а по следу медь и серебро так и звенят, так и рассыпаются. Поблагодарил мужик Мороза и пошел домой. А до дому-то не близко.

Шел мужик, пока темно не стало, и попросился в деревне ночевать. Пустили его. Сели ужинать. Мужик в простоте и расскажи все, как дело было и какого коня дал ему Мороз. Как легли все спать, хозяева взяли да и подменили коня. На утро мужик отправился дальше. Приходит домой и рассказывает жене, какого коня дал ему Мороз. Вышла жена посмотреть. Топнул конь одной ногой, — ничего пет, топнул другой, — тоже. Что такое? Топал, топал конь, — нет! хоть бы копеечка! Набросилась баба на мужа, ругала, ругала, целый день и всю ночь до утра ругала. На утро посылает его опять к Морозу.

Делать нечего, одел мужик шапку, взял дубинку и пошел в лес. Пришел к Морозу и давай опять его бить.

— А! — кричит, — ты обманул меня, Морозище! Вот я тебе задам!

Взмолился Мороз:

— Не бей, ради Бога! Я дам тебе скатерть-самобранку! Только крикнешь: «Развернись!» — она и развернется, а в ней всякие пития и яства, что только захочется тебе!

— Ладно! — говорит мужик, — давай!

Подал ему Мороз скатерть-самобранку, сказал мужик спасибо и пошел домой.

Опять пришлось ему заночевать у тех же хозяев. Сели ужинать, а скатерть-самобранка лежит на лавке. Спрашивают хозяева:

— Что это, добрый человек, у тебя такое?

Глупый мужик возьми да опять и расскажи все, как было и что за штуку дал ему Мороз. Легли все спать, а хозяева и подменили скатерть-самобранку.

На утро отправился мужик домой. Приходит и рассказывает все жене, показывает ей скатерть; Крикнула баба: «Развернись!» — а скатерть лежит себе, как ни в чем не бывало. Кричала, кричала баба, — нет, ничего не выходит! Накинулась она на мужа, два дня и две ночи ругала, а мужик думает: «Ах, я дурак, дурак! опять обманул проклятый Мороз!»

Ругала, ругала мужика баба и послала опять к Морозу. Пошел мужик. Дошел до Мороза и опять стал бить его. Взмолился Мороз:

— Не трогай меня! Я тебе чудесную торбу дам.

— Давай! — говорит мужик.

Дал ему Мороз торбу и наказывает: