Угрюмый дудочник

«До войны» для неё было ещё загадочнее, чем для меня. Когда до нас дошли первые сообщения о конфликте, Аннет едва вышла из ясельного возраста. Сомневаюсь, чтобы она помнила предшествующее время.

– Зачем он прилетел? Он ведь солдат?

Солдаты, люди, сделавшие войну своей профессией, теперь на Бельтане легенда, как удивительные существа из детских лент.

– Он родился здесь. Ему отдали крепость…

– Ты хочешь сказать, что там опять будет гарнизон? Но война кончилась. Отец… Комитет… они будут возражать. Ты знаешь Первый закон…

Ещё бы не знать! Мне вдалбливали его в уши и, предположительно, в голову достаточно долго. «Война бесцельна; нет таких противоречий, которые не могли бы преодолеть терпеливые разумные люди, обладающие доброй волей и связанные друг с другом».

– Нет, он один. Больше не служит. Он был тяжело ранен.

– Должно быть, спятил к тому же, – Аннет начала наливать суп в супницу, – если собирается жить в глуши.

– Кто собирается жить в глуши? – это ворвалась Гита со множеством ложек в руках.

– Человек по имени Грисс Лугард.

– Грисс Лугард… а, заместитель командующего Лугард. – Она удивила меня, как часто удивляла всех. Улыбнувшись нашему удивлению, резко тряхнула прядями волос. – А что тут такого? Я умею читать. И читала не только сказки. Я читала исторические записи – историю Бельтана. Это всё есть в старых лентах. И ещё много другого. О том, как заместитель командующего Грисс Лугард отыскал в лавовых пещерах реликты, он нашёл там следы Предтеч. Из центра должны были прислать кого-то для проверки, но началась война. И никто уже не прилетел. Я много читала, чтобы узнать, что же там нашли. Бьюсь об заклад, он явился, чтобы взглянуть на сокровища – сокровища Предтеч! Вир, а нельзя ли нам помочь ему?

Следы Предтеч? Если Гита сказала, что прочла об этом в лентах, так оно и есть. В таких делах она не ошибалась. Но я никогда не слышал о следах Предтеч на Бельтане.

Выйдя за пределы Солнечной системы, вырастившей человека, мы вскоре обнаружили, что не одиноки в своих поисках миров дальнего космоса. На межзвёздных дорогах мы встретили других. И по галактическому счёту они тоже были новичками, хотя опередили наши робкие шаги к звёздам на сотни лет. Были и такие, что вышли в космос до них, и такие, что вышли ещё раньше, и ещё, и ещё… невозможно перечислить поднимавшиеся и распадавшиеся империи или сосчитать, сколько поколений долгожителей сменилось с тех пор, как корабли Предтеч садились на давно забытые планеты.

Когда-то шла оживлённая торговля предметами, оставленными Предтечами, особенно на центральных планетах внутренних систем, где было много богатых людей, желавших потратить свои богатства. Конечно, покупали и музеи, но, говорят, самые крупные сделки заключались с частными коллекционерами. Если лента, которую читала Гита, говорила правду, я мог понять причину возвращения Лугарда в Батт. Получив в своё владение крепость, он получил и права на все последующие находки. Но какая ему теперь польза от этого?.. Нет, если дела действительно так плохи, как он говорит, можно наткнуться на целый склад Предтеч и ничего не получить от этого.

Но мысль о сокровищах всегда притягивает. И реакция моя была такой же, как у Гиты, – отправиться на поиски. От этой мысли кровь бежала быстрее.

Лавовые пещеры не место для благоразумных, разве только знаешь местность и хорошо вооружён против любой неожиданности. Эти пещеры образованы не действием воды, а, скорее, рождены из огня. Языки лавы стекали по склонам, поверхность их застывала, а внутренность оставалась жидкой и продолжала течь, образуя пустоты. Проходили века, крыша пустот могла обрушиться, открывая их внешнему миру. Длинные лавовые коридоры тянулись на мили. Местность вокруг них изрезана трещинами, кое-где потолки пещер совершенно провалились, местами образовались естественные перемычки-мосты. Есть и кратеры, обрушившиеся вулканические конусы – опасности, делающие местность недоступной для обычного путешественника.

– Можно, Вир? А может, и бродяги смогут? – Гита возбуждённо стучала ложкой о ложку.

– Конечно, нет! – Аннет повернулась к ней от плиты, держа в руках половник. – Местность опасна, а бродяги – ещё дети; ты знаешь это, Гита!

– Не одни они пойдут, – возразила Гита, не успокаиваясь. – Вир пойдёт, а может, и ты. Всё по правилам – не заблудимся. И я никогда не была в лавовых пещерах…

– Аннет, – позвал из другой комнаты Аренс. – Мы торопимся, дочь.

– Да, иду… – она вернулась к супнице. – Отнеси ложки, Гита. А ты, Вир, пожалуйста, кувшины.

Мать девочек не пришла. В этом не было ничего необычного: эксперименты в лабораториях идут без перерыва на обед, и Аннет давно перестала посылать туда еду или оставлять матери порцию. И поэтому она чаще всего кормила нас тем, что можно разогреть вторично или даже в третий раз. Гости и хозяин уже сидели за столом, мы сели с краю, понимая, что нельзя мешать. Не будучи членом Комитета, я обычно находил такие встречи скучными. Но сегодня могло быть по-другому. Впрочем, если я и надеялся услышать новости о корабле беженцев, меня ждало разочарование. Корсон ел механически, как человек, занятый какими-то мыслями. Аренс молчал. Только Алек Элси похвалил еду, приготовленную Аннет, потом повернулся ко мне.

– Ты подготовил хороший отчёт, Коллис, о северном склоне.

Если бы это сказал Корсон, я был бы доволен, даже польщён. Но я знал, что мой отчёт мало интересует Элси, он просто поддерживает разговор. Я пробормотал «спасибо», и на этом всё бы кончилось, если бы не Гита. Если Гита чего-то захочет, то – я хорошо помнил это – рано или поздно своего добивается.

– Вир сегодня был в лавовой местности. А вы там бывали, техник первого класса Элси?

– Лавовая местность? – Он помолчал и удивлённо поднял чашку кофе. – Зачем? Там даже не было картографирования… сплошь пустыня. Что ты там делал, Коллис?

– Отвозил одного… сектор-капитана Лугарда. Он сейчас в крепости Батт.

– Лугард? – Аренс оторвался от своих мыслей. – Грисс Лугард? Что он делает на Бельтане?

– Не знаю. Говорит, что ему отдали Батт…

– Новый гарнизон! – Аренс со стуком опустил чашку на стол, расплескав кофе. – Мы не допустим такой глупости снова! Война кончена! Необходимости в службе безопасности больше нет! – В его устах слово «безопасность» звучало как ругательство. – Опасности нет, и мы не потерпим над собой никакого контроля! Чем скорее они поймут это, тем лучше. – Он перевёл взгляд с Элси на Корсона. – Всё дело получает теперь другое освещение.

Но какое дело, он не объяснил. Наоборот, потребовал от меня подробного рассказа обо всём, что я узнал от Лугарда, а когда я закончил, вмешался Элси.

– Похоже, Лугард будет жить в крепости на пенсии.

– Это может быть маскировкой, – Аренс всё ещё был возбуждён. – Его документы в порту… Они могут прояснить нам кое-что. – Он снова обратил внимание на меня. – Присматривай за ним, Вир. Он пригласил тебя и потому не удивится, если ты появишься снова…

Предложение мне не понравилось, но я не мог сразу отказаться, во всяком случае не в присутствии остальных, да ещё за его столом, который он сделал и моим. Возвращение Лугарда задело Аренса за живое, иначе он не стал бы предлагать шпионить за человеком, который был другом моего отца.

– Отец, – снова вмешалась Гита, по-прежнему добиваясь своего, – а можно Виру взять нас с собой? Бродяги никогда не были в лавовых землях.

Я думал, Аренс утихомирит её одним из своих взглядов, которые действовали безотказно. Но он этого не сделал и вообще не ответил, зато заговорил Элси:

– А, бродяги? И каковы же их последние достижения, моя дорогая?

Он из числа тех взрослых, которые не умеют разговаривать с детьми, в голосе его появился сюсюкающий оттенок, который – правда, в меньшей степени – чувствовался и в разговоре со мной. Когда нужно, Гита умеет быть вежливой. Она улыбнулась главе Итхолма, а улыбка у неё обаятельная.

– Мы побывали в инкубаторе для ящериц и записали их писк, – ответила она, – для экспериментов доктора Дрекса в области связи.

Мысленно я одобрительно похлопал. Она напомнила отцу о добровольной помощи в важных делах и тем самым подкрепила свою просьбу.

– Да, – согласился Аренс, – это была хорошая работа, Элси, ребята проявили терпение и настойчивость. Значит, вы хотите побывать на лавовых полях…

Я был удивлён. Неужели он согласится? Аннет напротив меня напряглась, губы её шевельнулись, она готова была возразить. Но Аренс заговорил снова, обращаясь на этот раз ко мне:

– Полезная организация эти бродяги, Коллис. Вы хорошо дополняете учебные ленты. Жаль, что мы не продвинулись в инопланетной науке. Но теперь, с окончанием войны, для этого появляются возможности.

Я думал, верит ли он сам в это. Организация бродяг была скорее идеей Гиты, хотя она вовлекла меня и так крепко привязала, что я теперь не мог бы отказаться, даже если бы захотел.

Первые поселенцы на Бельтане собирались выращивать из своих детей научную касту. Собственно, это было частью плана всей организации станции. Но война помешала этому плану, как и многому другому. Инопланетная наука могла уйти за эти годы далеко вперёд. Мы об этом догадывались. Но наши знания так специализировались и сузились, нам так не хватало свежей информации, что, по нашим подсчётам, мы отстали лет на десять, а может, и на все сто. Одна из задач наших воспитателей – препятствовать этому процессу отставания. Но лучшие из них были призваны на военную службу. Оставались самые пожилые и, следовательно, более консервативные. Затем, на третьем году войны, разразилась эпидемия (по слухам – у нас всегда ходят слухи, – эпидемию вызвали слишком ретивые эксперименты в военных разработках; в результате – ссора между руководителями секторов и закрытие двух проектов). После этого ещё меньше стали заботиться о воспитании подрастающего поколения. Время от времени родители выбирались из лабораторий и ужасались отсутствию систематического образования у детей. Потом внезапное изменение хода собственного эксперимента привлекало их внимание, и они забывали о детях. В Кинвете никогда не было много детей, а сейчас их только восемь, от семилетних близнецов Дагни и Дайнана Норкотов до Теда Мейки, которому исполнилось четырнадцать и который считал себя – и тем раздражал окружающих – вполне взрослым.

Гита с детства была командиршей. У неё живое воображение и абсолютная память. Она читала все ленты, какие могла раздобыть, – лабораторные записи читать запрещалось – и потому обладала самыми разнообразными и удивительными познаниями. Она прекрасно отличала факты от вымысла, с одинаковой лёгкостью сочиняла небылицы и отвечала на серьёзные вопросы. Для младших она стала кладезем премудрости. Они предпочитали обращаться к ней, а не ко взрослым: родители были настолько заняты, что по существу у нас образовались две социальные группы, различающиеся по возрасту.

Организовав своих последователей, Гита принялась за меня. И я обнаружил, что хочу или не хочу, а уже чаще предводительствую экспедициями бродяг, чем занимаюсь собственной подготовкой к рейнджерству. Вначале я отказывался от такой ответственности, но Гита прекрасно поддерживала дисциплину: достаточно было пригрозить бродяге, что его оставят в одиночестве, и он выполнял любой приказ. И вскоре я стал гордиться тем, что учу младших. Аннет, строго говоря, не была одной из нас. Она никогда не доверяла энтузиазму Гиты и считала, что сестра не учитывает опасности. Но когда походы возглавлял я, она не выражала опасений: знала, что я не буду рисковать. Иногда она участвовала в наших экспедициях, выполняя роль снабженца. И – должен с похвалой отметить – никогда не жаловалась в пути. Но отправиться с бродягами в лавовую местность – тут я на стороне Аннет и готов её поддержать.

Между тем Аренс принялся расспрашивать младшую дочь.

– Ты всё продумала? – он по крайней мере знал, как разговаривать с младшими: в голосе его звучал неподдельный интерес, как если бы он расспрашивал коллегу.

– Ещё нет, – честно ответила Гита. Она никогда не пыталась что-то скрыть. – Но мы уже были на болотах и несколько раз в горах, а там ни разу. А для расширения кругозора… – она обычно так объясняла необходимость новых предприятий, – мы бы хотели осмотреть крепость Батт.

Я заметил, что она не упомянула о сокровищах Предтеч.

– Расширение кругозора? Как ты на это смотришь, Вир? Ты сегодня там побывал в хоппере. Как местность?

Уклониться от ответа было нельзя, как ни хотелось. Ему достаточно взглянуть на показания приборов, чтобы узнать правду. Впрочем, не думаю, чтобы Имберт Аренс стал меня проверять. Я достаточно хорошо знал его, чтобы понять: он уже принял решение. Он хочет, чтобы мы отправились на лавовые поля – вернее, к крепости Батт. И легко догадаться о причине – ему нужны сведения о Лугарде. Возможно, он считал, что получит их от Гиты, если не от меня. У детей острый взгляд, они многое замечают.

– Вокруг крепости местность проходимая. Дальше я бы не пошёл без предварительной разведки.

– Гита, – повернулся к ней отец, – достаточно ли поездки к крепости для расширения кругозора?

– Да! А когда – завтра? – выпалила она.

– Завтра? Что ж, можно и завтра. Аннет, – обратился он к старшей дочери, – завтра мы будем в порту. Мама тоже. Думаю, там же будут Норкоты и Ваймарки. У нас общее собрание. Почему бы не устроить тебе выходной? Захватите еды – как это говорится – сухим пайком.

Я был уверен, что Аннет возразит. Но как бы она ни была настроена, возражать она не стала. Гита радостно вскрикнула. Она уже мысленно составляла перечень всего необходимого для поисков сокровищ Предтеч.

– Передай привет сектор-капитану, – обратился ко мне Аренс. – Скажи, что мы будем рады видеть его в порту. Его опыт нам полезен.

В этом я сомневался: Аренс неоднократно и предельно ясно выражал своё мнение о военных; вряд ли он станет слушать Лугарда. Аренс так хотел ускорить наш отъезд, что разрешил взять грузовой хоппер; его недавно отремонтировали, и он мог вместить всю группу. Как только ужин окончился, Гита отправилась предупреждать свою компанию о завтрашнем путешествии. Я помогал Аннет убирать со стола и видел, как она хмурилась, засовывая тарелки в единственный действующий кухонный механизм – инфрамойку.

– Отцу нужны сведения о Гриссе Лугарде, – внезапно сказала она. – Он ему не доверяет.

– Ему стоит встретиться с Лугардом, и он узнает правду.

– Мне не понравилось, как нас хотят использовать.

– Лугард определённо не намерен завладеть Бельтаном. Он, вероятно, хочет, чтобы его оставили в покое… не думаю, чтобы он нам обрадовался.

– Ему есть что скрывать?

– Он хочет мира и спокойствия.

– Солдат?!

– Даже они устают от войны.

Я и раньше сталкивался с её склонностью к предвзятым мнениям. Так её учили всю жизнь. Я же у Аренсов был скорее гостем, чем членом семьи, и потому больше полагался на обстоятельства; в десятилетнем возрасте я кулаками защищал мнение отсутствующего отца; меня тогда строго наказали.

– Может быть. – Я её не убедил. – Ты веришь в эти сокровища Предтеч? Ведь не было никаких следов находок.

– Да мы ведь и не искали, – возразил я не потому, что верил в сокровища, а потому, что это была правда. Конечно, большая часть западного материка охвачена аэрофотосъёмкой, там работало несколько исследовательских отрядов, поэтому почти вся территория обследована, но есть и белые пятна, о которых многое ещё предстоит узнать. Земля наша обширна и пуста. Беженцы с корабля, если им разрешат высадку, смогут найти подходящее место на севере, юге или дальше на западе и нисколько не помешают нам.

Мы решили выступить рано, но те, кто отправлялся в порт, опередили нас. Я понял, что собирается не просто Комитет; будут присутствовать все, кто сможет, чтобы обсудить просьбу корабля. Для детей же этот вопрос не представлял интереса. Гита столько говорила о лавовой местности, что я боялся разочарования.

Я сел в кресло пилота, осмотрелся и дал ясно понять пассажирам, что мы направляемся к крепости Батт, а не за крепость. Далее. Мы не будем приставать к Лугарду, не будем заходить без его приглашения; в глубине души я надеялся, что такое приглашение не последует. Если он умён, то, увидев нас на экране, предоставит бродить снаружи. Отдельно я внушил Гите, что если Лугард проявит гостеприимство, она не станет упоминать Предтеч или нечто подобное. Она ответила презрительным взглядом. Будто она не знает, что делать! Я такой же ограниченный, заметила она, как и Аннет. Если таковы все взрослые, она раздобудет в лаборатории приостанавливающие рост таблетки и как можно дольше постарается оставаться такой, как сейчас. Она себе и такой нравится!

Дорога из Кинвета была короче, чем из порта. В прежние времена Кинвет был первым звеном в цепи, связывавшей Батт с остальными посёлками. Менее чем через час мы приземлились на усыпанной песком посадочной площадке. Я ожидал, что ворота крепости будут закрыты, однако они были открыты навстречу утреннему солнцу; рядом стоял Лугард, как будто пригласил нас и теперь встречал.

Подчиняясь приказу, бродяги держались позади, пока я объяснял наше появление; сзади слышались приглушённые возгласы. Ветеран был не один. На его худом плече восседал хервин, как будто был знаком с ним с того времени, как вылупился из яйца. К ногам Лугарда жался горный хеней. В руках хозяин Батта держал тонкий тёмно-красный стержень. Лугард не окликнул нас, не начал разговор, он поднёс стержень к губам. И начал играть – и, услышав чистые ноты, похожие на капли весеннего дождя, хервин засвистел свою утреннюю песню, а хеней начал покачиваться на когтистых лапах – неуклюже танцевал. Не знаю, сколько мы стояли, слушая эту музыку: раньше я ничего подобного не слышал. Музыка увлекла нас. Наконец Лугард опустил дудочку и улыбнулся.

– Магия, – негромко сказал он, – друфинская магия.

Он издал ещё одну ноту, и тут же хервин взлетел и поднялся прямо в небо, а хеней, казалось, впервые увидел нас, испуганно заворчал и неуклюже заторопился в убежище среди скал.

– Добро пожаловать, – Лугард продолжал улыбаться. – Я Грисс, а вы?..

Дети, будто освободившись от колдовства, подбежали к нему, и каждый назвал своё имя. Лугард приветствовал всех и предложил осмотреть Батт, разрешив заходить в любую комнату, дверь в которую не заперта. Когда дети исчезли в коридоре, Лугард взглянул на меня, на Аннет, снова на меня; на лице его появилось мрачное выражение.

– Корабль беженцев… – это был не вопрос, а скорее приказ отвечать, – что решили относительно корабля?

– Не знаем. Сегодня собрание в порту.

Лугард захромал на освещённое солнцем место.

– Одолжи мне твой хоппер. – Опять это был скорее приказ, чем просьба. – Неужели они настолько глупы, что позволят им приземлиться?..

Я молча отошёл – так велика была его озабоченность. Ясно, что его преследовала одна какая-то мысль. Он уже сидел в кабине, когда Аннет крикнула:

– Вир! Он увозит всю нашу еду… и оставляет нас здесь. Когда он вернётся? Останови его!

Это было уже невозможно. Я схватил Аннет за руку и дёрнул назад, подальше от маленького песчаного водоворота, поднятого взлетающим хоппером. Она потребовала ответить, почему я позволил ему улететь. По правде говоря, у меня не было ответа. Но я убедил её, что мы сможем использовать припасы Лугарда, и вообще неплохо бы посмотреть, что там делают бродяги.

Глава 3

– На самом деле это не волшебство, – услышали мы из какой-то комнаты голос Гиты. – Неужели ты никогда не читала ленты, Прита? Вибрации, звуки, они привлекают зверей и птиц. Не знаю, что такое «друфинский» – вероятно, что-то инопланетное. Но это звук… может, особая дудочка для таких звуков…

Как обычно, она сразу отделила реальное от нереального. Я часто думаю: что есть реальное и что нереальное? Нереальное для одного человека или даже целого народа может быть реальным для других. К сожалению, в библиотеках Бельтана очень мало информации об иных мирах – в основном, научные работы. Но я слышал много рассказов астронавтов, и не все рассказывались только для того, чтобы поразить туземцев. Для меня друфинская магия ничего не значила, но, несомненно, объяснение Гиты было верным. Впрочем, было о чём подумать и кроме этой волшебной музыки.

– С такой дудочкой, – вмешался Тед, – хорошо охотиться: никогда не придёшь с пустыми руками.

– Нет! – Гита возразила так же быстро, как она возражала против сверхъестественного. – Это ловушка и…

Я вошёл в комнату. Гита, с пылающими щеками, смотрела на Теда, каждая её чёрточка выражала возмущение. За нею младшие дети застыли, как оцепеневшие. На стороне Теда был лишь Айфорс Джулиан. Такие стычки происходили и раньше, я их всё время ожидал. Возможно, когда-нибудь разница во мнениях заставит Теда покинуть бродяг. Он хочет действовать, ему нужны более сильные впечатления, чем мы можем предложить.

– Второй Закон, Тед, – сказал я, хотя это отбрасывало меня в мир взрослых. Но этого напоминания было достаточно, чтобы подавить мятеж.

Второй Закон: «Мы ценим жизнь и благополучие, но и наши младшие братья ценят их. Нельзя отбирать жизнь бессмысленно или удовлетворяя древнее проклятие нашего племени – бесцельную жестокость».

На Бельтане не было необходимости в охоте – разве чтобы получить образцы для лабораторных исследований. К тому же нужно было с этими образцами обходиться осторожно, чтобы впоследствии их можно было выпустить в заповедники. Заповедники разбросаны по всей планете, их обитатели изучаются. Основная цель исследований – мутанты из горных заповедников. Их интеллектуальный уровень искусственно повышен, некоторые из этих животных даже участвовали в войне, в «звериных отрядах», под контролем людей. Я надеялся работать с такими мутантами. Поскольку процесс обучения был прерван, я хотел убедить руководителей работ, что практика не менее полезна теперь, чем инопланетная наука, сведения о которой, возможно, никогда больше не будут доступны. Я охотился со станнером и показывал бродягам свои видеозаписи. Возможно, это было ошибкой. Тед… ну, мы жили в мире без насилия; размышления и эксперименты в четырёх стенах – наша главная деятельность. За последние годы было несколько случаев беспричинных убийств и грабежей. Преступников отправили в психиатрическую лабораторию в порту, а истории замяли. Но… возможно, не только машины выходили из строя на Бельтане в последние годы. Я думал о тупике в обучении. Если не идёшь вперёд, то и на месте не остаёшься – отступаешь. Неужели мы отступаем? Нас по-прежнему ограничивает закон, позволяющий жить в мире с окружающей природой и друг с другом. Но…

– Вир… – Тед сменил тему. То ли он хотел уйти от обвинений Гиты, то ли действительно заинтересовался. – Что это?

Он указал на стены. Время почти не коснулось их. Вероятно, Батт был закрыт герметически. Краски оставались яркими, как будто их нанесли только что. Три стены комнаты были сплошными, четвёртая разделялась входной дверью на две высокие панели. Все стены были заняты картами, изображавшими поверхность планеты. Поселения обозначались выключенными лампочками. Были обозначены и давно покинутые пункты безопасности, большей частью просто сторожевые посты. Под каждой стеной – табло с набором кнопок и рычажков, перед каждым табло – рабочее кресло, легко передвигавшееся вдоль стены. В центре комнаты – небольшое возвышение, а на нём – пятое кресло. Дайнан Норкот, сев в него, обнаружил, что оно вращается. Детские воспоминания зашевелились во мне. В возрасте Дайнана я был тут однажды и видел в этом кресле отца – он медленно поворачивался, глядя на мигавшие на табло огоньки. Синие огоньки – секторы, красные – посты безопасности, жёлтые… нет, зелёные – заповедники.

– Это центр связи, – сказал я Теду.

Не просто центр связи, а главный центр, более важный, чем расположенный в порту. Крепость Батт была наиболее надёжным пунктом, поэтому здесь и разместили самые главные механизмы. Работают ли они? Огни не горят, но, может, их просто отключили. Я подошёл к северной стене. Вот порт… Наклонившись над табло, я понял, что так неудобно работать, и поэтому сел в кресло и принялся изучать цифры и надписи на табло. Наконец я нашёл нужную кнопку.

В комнату ворвались голоса; Аннет вскрикнула; мы смотрели на стену, откуда доносились звуки, такие отчётливые, как будто говорящие стояли перед нами. Дагни Норкот подбежала к моему креслу.