Вызываю огонь на себя

– Договорились.

Офицеры собрались на выход, но тут появился связист роты сержант Суни Данури:

– Разрешите?

– Что у тебя, Суни? Штаб бригады?

– Никак нет, капитана Волченкова вызывает на связь генерал Кордо… Кордо… не запомнил, сложная фамилия.

– Кордополов, – поправил его Волченков, – генерал-майор Кордополов Николай Леонидович, главный военный советник сирийской армии.

– Большой начальник.

– Большой. Он еще с душманами в Афганистане воевал. Ротой и батальоном командовал.

Волченков взглянул на Сабира:

– Вы начнете обход с первого взвода?

– Да.

– Ступайте, я переговорю с генералом и догоню вас.

– Хорошо. Идем, Юнис, – кивнул ротный заместителю.

Сирийские офицеры стали спускаться с высоты, советник прошел в узел связи, представлявший собой бетонный «короб» со столом, на котором были развернуты средства связи, тут же стояли два стула.

– Жарко у тебя здесь, сержант.

– Я привык. Сейчас не жарко, а тепло, всего двадцать восемь градусов на улице, здесь не больше тридцати.

– Да, нормальная температура.

Он взял гарнитуру радиостанции:

– Полоз на связи!

– Приветствую, Полоз! Кедр.

– Мне доложили.

– Время «Ч» 17.00, в «Ч» + 16 быть на восточной окраине населенного пункта в квадрате… КШМ. При себе иметь все, касаемое планов «Евфрата» на ближайшие трое суток. Вопросы?

– Никак нет!

– До встречи.

– До встречи.

Главный военный советник отключился. Волченков передал гарнитуру радиостанции связисту.

– Все? – спросил тот.

– Все, сержант. Не закрывай дверь, проветри помещение.

– Чтобы проветривать, надо еще окно. А его нет.

– «Духи» тебе его пробьют!

– Кто?

– Не обращай внимания.

Капитан вышел из узла связи, пошел к тропе, ведущей вниз. Волченков прикинул. «Ч» – 17.00, «Ч» + 16, это значит 9 часов завтра, населенный пункт в квадрате… – поселок Саар, до него семнадцать километров.

Генерал Кордополов или его представитель будет ждать на восточной окраине, это роща, находясь в КШМ – в командно-штабной машине. Хорошо, хоть так, не в Хмеймим ехать. До базы триста километров. Да и до Дамаска прилично. Непонятно, с чем связан вызов главного советника. Впрочем, что тут непонятного? С обстановкой. Наступление-то на Пальмиру, по сути, захлебнулось по всем направлениям. Ладно, послушаем, что скажет генерал или его представитель.

Волченков прошел к позиции первого взвода, где столкнулся с ротным.

– Освободился?

– Да я вроде и не сидел, – отшутился российский капитан.

– Ох уж мне этот русский юмор. Сказать, зачем вызывал главный советник, можешь?

– Он на завтра на 9 утра назначил встречу в Сааре.

– С чем это связано?

– Хороший вопрос.

– С остановкой наступления, – уверенно ответил сам себе капитан Сабир. – Значит, верховное командование не устраивает положение дел.

– Это было понятно и без вызова Кордополова.

– Но теперь есть надежда, что хоть что-то изменится.

– Надежда есть всегда.

– Да, и умирает она последней.

– Ну это спорный вопрос. Мне нужен от тебя план действий на ближайшие трое суток.

– Ты же знаешь, Юра, никакого плана нет, есть замысел на сегодняшнюю ночь.

– Надо что-то придумать. Отписаться. Скажем, в ночь рейд по долине, с целью определения возможности переноса передовых позиций ближе к хребту, в следующую ночь рейд другой группы в район за дорогой Эр-Катур – Дамаск, цель та же. С подготовкой и отходом как раз трое суток.

Сабир улыбнулся:

– Ну вот ты и решил все сам. Или надо на карту информацию нанести?

– Карты остаются при тебе. Значит, план определен?

– Определен.

– Нужна техника.

– Это понятно, не пешком же семнадцать километров идти? Возьмешь мой БТР. Охрану, если посчитаешь нужным.

– Обойдемся бэтээром! Выезд в восемь часов.

– Я предупрежу механика-водителя. Ты только схему маршрута составь, а то Али по-русски ни черта не понимает. Он в России не учился.

– Но малый хоть с понятием?

– По схеме укажешь, где прямо, где свернуть, доставит к месту. Маршрут к Саару я ему объясню, а в поселке придется руководить тебе.

– Пойдет. Что во взводе?

– Ничего. Двое дозорных смотрят за долиной, остальные, включая взводного, отдыхают в блиндаже. Расслабляются люди, Юра, и это нехорошо.

– Сейчас во второй взвод?

– И как ты догадался?

– Интуиция.

Офицеры рассмеялись.

Волченков заметил, что с ротным не было заместителя.

– Юниса тоже отдыхать отправил?

– Нет! Он пошел к персам.

– Тебе надо было лично их проведать.

– Так я не отказываюсь, зайдем, как огневые позиции проверим.

– Лейтенанта Басара надо с собой взять.

– Ты насчет рейда?

– Да.

– Хорошо. Возьмем. Хотя задача ему уже поставлена.

– Чтобы не вызывать, если возникнут уточнения в ходе совместного обсуждения задачи, которую ты поставил ему.

– Так и говорю. Хорошо, возьмем собой, на КНП.

В отличие от первого взвода во втором люди не спали. В блиндаже вовсю шла подготовка к ночному выходу. Два усиленных отделения представляли собой две трети личного состава взвода. В каждом отделении в рейд выходило по десять человек, вместо штатных восьми, на позициях оставались только четыре человека, да и те – наводчики БМП и наблюдатель. Руководил подготовкой лейтенант Басар.

Взводный делал все умело. Объяснял солдатам, как и что каждому предстоит выполнить, что взять с собой, как закрепить, чтобы не гремело. При виде ротного он подал команду «смирно» и пошел навстречу Сабиру с докладом. Капитан остановил лейтенанта:

– Не надо, Омар, занимайся. Мы с советником сейчас обойдем основное подразделение, в 18 часов будем на КНП. К этому времени подходи и ты, еще раз обсудим порядок действий отделений.

– Есть, – ответил молодой лейтенант.

Волченков отметил уравновешенность офицера. Тот был спокоен, словно не ему, а кому-то другому предстояло идти в ночной рейд, который реально мог оказаться последним в жизни.

– Занимайся! – повторил капитан.

Они прошли дальше, в третий взвод. Там, как и в первом, только дозорные в стрелковых ячейках, остальной личный состав в блиндаже. Сабир не стал вызывать взводного.

Танкисты занимались техникой. «Т-72» были доставлены из России. И хотя выпускались такие машины давно, эти танки, с консервации, являлись практически новыми. Командиры, прошедшие курс подготовки, подсказывали солдатам, как работает автомат заряжания, что делает наводчик, когда требуется вести огонь из пушки и пулемета. Танки не участвовали в боях. Экипажи тоже. Им еще предстояло узнать, что такое бой. Оттого и относились танкисты к занятиям серьезно.

В минометном взводе было также спокойно. Минометы стояли в ряд, рядом тягачи, машина с боеприпасами.

Оставался взвод прикомандированных иранских военнослужащих. Там с командиром взвода разговаривал старший лейтенант Маджид. Капитан Реза Давари слушал младшего по званию, но старшего по должности сирийского офицера. Правда, было заметно, что делал это он не без снисходительности. Взвод Давари уже полгода воевал в Сирии. Большинство бойцов участвовали в боевых действиях в Ираке. У иранцев царили порядок и дисциплина.

Давари козырнул Сабиру, улыбнулся, что было редкостью, Волченкову.

– Как дела, Реза? – спросил Сабир.

– Об этом уже спрашивал твой заместитель, благодарю, все в порядке. Вот только заместитель не ответил на мой вопрос.

– Что за вопрос?

– Что будем делать дальше?

– Это, Реза, решается. В ночь высылаю в долину разведку.

– Будь осторожен, Адан, мои наблюдатели заметили несколько человек на хребте. И это не солдаты, не рядовые. Они через оптику долго и внимательно рассматривали позиции роты и подходы к ним. Уделили внимание и высоте. Эти кровавые псы что-то задумали, Адан. Просто так они не стали бы внимательно рассматривать район, который до этого занимали.

Иранский капитан повернулся к Волченкову:

– Ты воевал на Кавказе, капитан, ты знаешь повадки этих шакалов. Те, что пойдут в долину, должны соблюдать повышенные меры предосторожности.

Говорил Давари на русском языке, чего раньше за ним не замечали, и это удивило и Сабира, и Волченкова.

Юрий поинтересовался:

– Реза! Откуда ты так хорошо знаешь русский язык?

Иранец улыбнулся:

– Я не должен говорить об этом, но тебе скажу. Семь лет назад в российский антитеррористический центр была отправлена группа офицеров. Для, скажем так, повышения квалификации. Группа пробыла в Подмосковье почти год. В этой группе был и я.