Квантовый вор. Рассказы.

— Да не очень.

— Ну, это никуда не годится. — Он берет со стола банку с пивом и открывает ее. — Как ты уже понял, пиво здесь отвратительное. Видишь ли, оно все аутентичное.

— Сойдет, — отзывается Исидор и открывает еще одну банку. — Я Исидор.

— Адриан.

Рукопожатие парня выдает жителя Ублиетта. Но при странном ощущении отсутствия гевулота и легком опьянении это кажется несущественным.

— Итак, Исидор, почему ты не танцуешь, не принимаешь участия в сцепленности и не обхаживаешь курочек зоку?

— У меня был странный день, — поясняет Исидор. — Меня чуть не убили. Я поймал гогол-пирата. Или двух. С помощью шоколада. А что касается курочек зоку, у меня уже есть одна. Ее мать — богиня, и она меня ненавидит.

— Ладно-ладно, — останавливает его Адриан. — Я ожидал чего-то вроде «я видел наставника» или «мне приснился чужой сон».

— Да, наставник там тоже был, — соглашается Исидор.

— Это невероятно любопытно! Расскажи.

Они продолжают пить, и история шоколатье кажется вполне уместной. Слова льются сами собой, и это заставляет Исидора подумать о Пиксил: «А как часто мы с ней о чем-то разговаривали?» Его мысли и речь не ограничены гевулотом, и Исидор ощущает себя подпрыгивающим на воде камешком, легким и свободным.

— Кто же ты, Исидор? — спрашивает Адриан, когда история заканчивается. — И как ты оказался втянутым в это дело?

— Я не мог не вмешаться. Я всегда задумываюсь о том, чего не понимаю. Часто, блуждая по Лабиринту, я взламываю замки гевулотов просто для забавы.

— Но зачем? Что ты от этого получаешь?

Исидор смеется, откинувшись назад.

— Я не понимаю людей. Мне необходимо прослеживать связь между фактами. Я не могу понять, почему кто-то говорит или делает то или иное, если не задумаюсь над этим.

— Это удивительно, — говорит Адриан, когда Исидор умолкает, чтобы сделать еще глоток пива.

Он рассеянно отмечает, что парень что-то записывает в блокноте — старомодном, сделанном из бумаги. Это может означать только одно, и даже несмотря на затуманенный разум, Исидор осознает, что он совершил ошибку.

— Ты журналист, — заявляет он.

Скачущий по поверхности камешек замирает, и вода поглощает его. Голова становится невероятно тяжелой. В мире безупречного уединения все еще существуют аналоговые дыры, и общедоступные газеты в Ублиетте остаются одним из наиболее прибыльных допустимых преступлений. Журналисты открыли охоту на Исидора после первого же его дела о краже из ателье модной одежды. Но никак не могли проникнуть сквозь защиту его гевулота. До этого момента.

— Да, журналист. Адриан Ву из «Вестника Ареса».

Он достает из рюкзака старомодную камеру — еще один способ обойти гевулот. Вспышка на мгновение ослепляет Исидора.

Он бьет журналиста. Вернее, пытается это сделать: Исидор вскакивает на ноги и отчаянно размахивает руками, но не достает до противника. Ноги подкашиваются. Он хватается за ближайший предмет — компьютерный монитор на столе — и вместе с ним с грохотом падает на пол. Исидор силится подняться и тянется к камере Адриана.

— Отдай мне это!

— О, я отдам. Тебе и еще пятидесяти тысячам наших читателей завтра утром. Знаешь, мы жаждали получить у тебя интервью с того момента, когда тебя впервые заметили рядом с Джентльменом. А может, ты что-нибудь расскажешь и о ней?

— Оней?

— Ага. — Адриан усмехается. — И ты еще считаешь себя детективом? На улицах болтают, что Джентльмен — женщина. Да, кстати, а вот и леди, о которой мы говорили.

— Привет, милый, — произносит Пиксил.

Ее вид согревает душу Исидора, несмотря на шок, гнев и алкогольный туман. Черная помада делает ее лукавую усмешку похожей на запятую. Стройная фигурка Пиксил затянута в облегающее клетчатое платье с кожаными ремешками, из-под которых соблазнительно проглядывают смуглые плечи.

— Синдра мне сказала, что ты справился. Я так рада.

Она дарит Исидору пахнущий пуншем поцелуй.

— Привет, — отвечает Исидор. — Я принес тебе шоколад, но его сожрал монстр.

— Вот это да! Я думаю, ты пьян.

— В самую точку, — подтверждает Адриан. — С ним произошла целая история.

Он отвешивает Исидору легкий поклон и исчезает в толпе.

Следующий час проходит словно в тумане, и Исидор быстро забывает о журналисте. Становится очень жарко, и все, что говорят вокруг, вызывает неудержимый смех. Пиксил ведет его от одной группы зоку к другой. Они беседуют с собравшимися в кружок квантовыми богами и спорят, кто из них вервольф. Бледнокожие супергерои в плохо сидящих латексных костюмах задают Исидору вопросы о наставниках. Но ему трудно думать о чем-то другом, кроме теплой ладошки Пиксил, лежащей между его лопаток.

— Мы можем пойти в какое-нибудь более спокойное место? — наконец спрашивает он.

— Конечно. Я хочу понаблюдать за сцеплением.

Они находят свободный диванчик в стороне ото всех и садятся. Сцепление выглядит весьма впечатляюще. При помощи оптических волокон и кабелей люди подсоединяют свои кубит-контейнеры — реактивные ранцы, лучевое оружие и волшебные мечи — к огромным хитроумным устройствам. Оборудование довольно примитивное, и сцепление удается далеко не всегда, но когда что-то получается, из трансформаторов Теслы бьют дуговые разряды, сопровождаемые оглушительным треском и хохотом. Запах озона немного отрезвляет Исидора.

— Думаю, пьяным ты мне нравишься больше, — заявляет Пиксил. — К тебе возвращается твой взгляд.

— Какой взгляд?

— Как будто ты что-то расследуешь.

— Ничего подобного.

Исидор пытается сосредоточиться, но ему трудно собраться с мыслями. Гнев все еще бурлит внутри и никак не хочет успокаиваться.

— Послушай. — Пиксил ерошит его волосы. — Я попытаюсь отгадать, о чем ты думаешь. Если получится, ты на сегодняшний вечер станешь моим рабом.

Исидор допивает последний глоток из пластикового стаканчика — какой-то очень сладкий пунш с гуараной, которым их угостили девушки-подростки в костюмах матросов. Напиток прогоняет дремоту, но вызывает нервный озноб.

— Ладно, — соглашается он. — Играем.

— Ты думаешь о своем наставнике. Пытаешься заставить меня ревновать?

— Нет, не угадала. Я не смогу стать наставником, но я сейчас думаю не об этом.

— Ой. — На лице Пиксил появляется искреннее сожаление. — Что же этому подлецу надо? Ты гений. Ты раскрыл… неважно, что, но ведь раскрыл, верно?

— Да, но этого мало. Не переживай. Я не хочу об этом говорить. Продолжай угадывать.

Несмотря на все отрицания, Исидор сильно переживает из-за своей неудачи.

— Хорошо. — Пиксил гладит его по руке и указательным пальцем щекочет ладонь. — Ты стараешься придумать, как бы поскорее затащить меня в постель?

— Нет.

— Нет? — Она притворно негодует. — В таком случае, мистер Сыщик, вам лучше вызвать кеб. Почему ты об этом не думаешь? Я вот думаю.

— У тебя есть еще одна попытка, — говорит Исидор.

— Ладно. — Пиксил становится серьезной. Она прикладывает пальцы к вискам и закрывает глаза. — Ты думаешь…

— Только никаких фокусов с гевулотом и кватами, — предупреждает ее Исидор.

— Ты шутишь? Я никогда не жульничаю. — Она поджимает губы. — Я бы сказала, что ты думаешь об Адриане и о том, зачем я его сюда пригласила, зачем попросила Синдру представить тебя старейшинам, и еще о том, почему моя бедная старая матушка тебя ненавидит? — Она ласково улыбается. — Это похоже на правду? Или ты считаешь меня совсем глупой?

— Да, — произносит Исидор. — То есть нет. Ты угадала. Так зачем все это?

Гнев сжимается в его груди в плотный комок. В висках стучит кровь.

— Ты такой милый, когда смущаешься.

— Ответь мне.

— Рабы не выдвигают требований. Я выиграла, — заявляет Пиксил.

— Я сейчас не играю. Зачем?

— Ну, есть одна причина. Я хотела тобой похвастаться.

Она берет его за руку.

— Похвастаться? Да я умудрился оскорбить их в первые же пять минут. А твоя мать действительно меня возненавидела.

— Мать по сцепленности. На самом деле никакой ненависти. Просто она слишком сильно меня опекает. Первый ребенок, созданный на Марсе, совместимость гевулотов, мостик между двумя мирами и все такое прочее. И все они до сих пор в шоке, что я встречаюсь с одним из вас. Они заслуживают легкого оскорбления. Они до сих пор думают, что мы когда-нибудь вернемся на Юпитер, хотя там ничего не осталось, кроме пыли и дронов Соборности, которые ее поглощают. Теперь мы живем здесь, но никто из них не желает этого признавать.

— Значит, — говорит Исидор, — ты меня использовала.

— Конечно. Это игра. Оптимизация ресурсов — не шутка. Каждый из нас поступает так, как лучше для него. Мы не в силах этого изменить. В данном случае небольшой мятеж — это идеальный вариант.

— Значит, это не настоящий мятеж?

— Ой, да ладно! — восклицает Пиксил. — Ты все время проделываешь то же самое с людьми. Ты в этом преуспел. Как думаешь, почему ты встречаешься со мной? Потому что я загадка. Потому что ты никак не можешь вычислить меня, как вычисляешь остальных. Я видела, как ты беседуешь с людьми: ты говоришь им что-то, но это не ты настоящий, ты просто пытаешься выстраивать умозаключения. И не убеждай меня, что для тебя это не игра.

— Это совсем не игра, — возражает Исидор. — Сегодня я чуть не погиб. Девушка убила своего отца самым ужасным способом. Такие вещи случаются, и кто-то должен разгадывать эти загадки.

— А от этого кому-то лучше?

— Мне лучше, — негромко произносит Исидор. — И ты это знаешь.

— Да, я знаю. И я думаю, остальные тоже должны это узнать. У тебя хорошо получается, и кто-то должен вести счет. Поэтому я и пригласила Адриана, чтобы вы могли поговорить здесь без этой чепухи с гевулотами. Он сделает тебя известным.

— Пиксил, это не самая хорошая идея. У меня из-за этого будет куча неприятностей. Как ты можешь решать, что для меня лучше? Я не принадлежу к обществу твоих зоку. Со мной так не получится.

— Не получится, — соглашается Пиксил. — С зоку у меня просто нет выбора. — Она дотрагивается до камня зоку, вставленного у основания шеи, над самыми ключицами. — С тобой я остаюсь только потому, что хочу этого.

В глубине души Исидор понимает, что это ложь, но почему-то не придает этому значения и целует ее.

— Не забывай, — говорит она, — ты проиграл. Идем со мной, я хочу тебе кое-что показать.

Пиксил берет его за руку и ведет к невзрачной двери, которой мгновение назад здесь еще не было. Рука об руку они заходят в нее, а позади снова сверкают вспышки дуговых разрядов сцепленности.

Исидору кажется, что он выпадает из реальности.

Они оказываются в огромном помещении, заполненном стоящими друг на друге черными кубами различной величины — от одного метра до размера целого дома. Стены, пол и потолок — где-то высоко-высоко — все белое и слегка светится. При таком сиянии даже Пиксил кажется бледной.

— Где мы? — спрашивает Исидор.

Его голос порождает странное эхо.

— Тебе ведь известно, что мы разбойники, верно? Мы занимаемся грабежом. Так вот, здесь мы храним свои сокровища.

Пиксил отпускает его руку, бежит вперед и дотрагивается до одного из кубов. Он мгновенно становится прозрачным. Внутри мерцает странное существо, похожее на покрытую перьями змею. Оно кружится в воздухе, не в силах вырваться из клетки. Парящая спайм-сфера сообщает Исидору, что это червь Лэнгтона, пойманный на неосвоенных виртуальных окраинах Царства и облеченный в физическую форму.

Пиксил смеется.

— Здесь можно найти все что угодно. — Она бежит дальше и прикасается к следующим контейнерам. — Идем, давай посмотрим.

Здесь стеклянные яйца, древние часы и конфеты со старой Земли. В одном из больших кубов Исидор обнаруживает старинный звездолет. Он похож на гигантский потемневший зуб — керамическая поверхность испещрена коричневатыми пятнами. Пиксил открывает куб, набитый театральными костюмами, и со смехом напяливает на голову Исидора котелок.

— Наверное, кому-то может не понравиться, что мы здесь, — опасается Исидор.

— Не беспокойся, раб, — озорно усмехаясь, отвечает Пиксил. Напевая себе под нос, она вываливает костюмы на пол, устраивая огромную перину. — Я же тебе говорила: оптимизация ресурсов.

Пиксил обнимает его за шею обеими руками и крепко целует. Ее платье куда-то испаряется. Она увлекает Исидора на груду плащей и пышных юбок. Его гнев улетучивается, и вокруг не остается ничего, кроме нее.

Интерлюдия

ВЕЛИКОДУШИЕ

Как и каждый марсианский Сол Солис,[24] Сюэсюэ приходит в парк, чтобы улыбнуться красному роботу.

Он стоит одиноко, в стороне от боевых машин, расположившихся на черно-белых мраморных клетках. И еще он немного отличается от них своим видом: под слоем ржавчины угадываются гладкие очертания красного спортивного автомобиля, а шлем венчает маленькая блестящая фигурка лошади.

Сюэсюэ садится перед ним на складной стульчик, смотрит в темную прорезь шлема и улыбается, сохраняя полную неподвижность, пока хватает сил. Ее рекорд составляет два часа. Труднее всего удерживать улыбку. Сегодня это легко: в детском саду выдался хороший день. Маленькие императоры и императрицы Ублиетта — купленные родителями за изрядное количество Времени и, соответственно, сильно избалованные — доставляют немало хлопот, но и с ними выдаются спокойные моменты. Возможно, сегодня Сюэсюэ побьет собственный рекорд.

— Извините? — доносится чей-то голос.

Сюэсюэ сдерживает недовольство и продолжает улыбаться, не оборачиваясь.