Помоги проекту - поделись книгой:
Достигнув первых камней и почувствовав себя чуть более безопасно, Сухов с Петрухой, наконец, обернулись на звук. По пустыне двигалось огромное, длинное существо, похожее то ли на змею, то ли на червя - трудно было разглядеть в сумерках. Но вот отблеск первых лучей света на бесчисленных зубах в пасти чуда-юда Сухов в бинокль разглядел совершенно ясно.
- Товарищ Сухов, это что, слон? - дрожа спросил Петруха.
- Нет, скорее какая-то редкая змея, сдаётся, она песок ест, - произнес Сухов, глядя в бинокль. - Только вот её вид не внушает мне желания заниматься изучением редких представителей восточной фауны. Давай лучше спрячемся от греха подальше - мало ли, вдруг зверушка эта нервная и не только песок ест.
Затаив дыхание, они сидели в расколе между скал, пока чудо-червь проползал мимо. Когда хвост червя поравнялся с расщелиной, из него вытекло на песок целое озеро чего-то похожего на густой тёмный-тёмный мёд, который пах арбузами с малиной.
Когда червь уполз совсем далеко, солнце уже поднялось на ладонь над горизонтом, а пекло как в полдень. В ярких лучах Сухов заметил в расщелине одну интересную деталь.
- А ну-ка, Петруха, пособи, - сказал он, вставляя лопатку в вертикальную щель в скале. - Очень эти расколы напоминают ход в тайник басмачей, - пояснил Сухов Петрухе. - О, точно, открылось. Ну что, пошли, может, воды найдем. У меня в чайнике есть, но и пополнить запас будет правильно.
Петруха пошёл вслед за Суховым. Ход петлял, и вот они вышли в большущую пещеру, которая освещалась какими-то круглыми шарами жёлтого света. В зале кругами в несколько рядов сидели старики, женщины, мужчины, дети. Они смотрели на лобное место, где, достав кинжалы, стояли двое мужчин.
Сухов прокашлялся, и все в пещере сразу же посмотрели в их сторону.
- Здравствуйте, товарищи бедуины! Не подскажете, куда это мы попали?
* * *
Приближается утро, но всё ещё ночь
В зал вносили жёлтые шары. Пол Атрейдес примерял в руке крис - священный нож вольного народа - фрименов. Блеснуло острое лезвие, блеснули молнией события последних месяцев в его голове. Его отец, повинуясь решению Императора, принял власть на Дюне. Затем их семью коварно предали. Прежний владелец Дюны, барон Харконнен, потратил целое состояние, чтобы вернуть себе власть. Впрочем, коварный Император тоже ему помогал, конечно, не бесплатно, а за спайс - специю, которая была главным сокровищем Дюны. Отец погиб, а им с матерью чудом удалось спастись среди людей, которые жили там, где жизнь казалась невозможной - в абсолютно безводной пустыне Дюны, наполненной спайсом и огромными, опасными червями. И вот один из людей пустыни, фримен Джемис, решил, что Пол не достоин быть среди фрименов. Им предстояла схватка, в которой один из них должен был умереть.
Но эта схватка решала не только судьбу Пола Атрейдеса. Спайс обострил его пророческий дар. Тысячи потоков возможного и невозможного двигались рядом, в этой пещере. Страх пронзил Пола. Он почувствовал себя одиноким и нагим среди этих людей, окруживших его в неярком жёлтом свете. Предвиденье открывало его знанию бесконечные перспективы, вероятнейшие потоки событий и управляющие ими нити. Но теперь несчётное множество крохотных неудач грозило ему смертью.
Он понял, что в этой пещере будущее определит случай, например, кто-нибудь кашлянёт в толпе, отвлекая внимание. Или мигнёт светошар, или обманет тень.
Кто-то кашлянул и произнёс:
- Здравствуйте, товарищи бедуины! Не подскажете, куда это мы попали?
Потоки истории вдруг ринулись в новое, совершенно непредвиденное ранее русло.
Стилгар, глава общины, как и любой фримен Дюны, знал, что найти стойбище может только другой фримен. Владеть священным ножом - крисом - тоже может только фримен. Люди, которые привлекли их внимание, носили на поясах крис. Они вошли в стойбище и, судя по всему, не собирались причинять зла. Но они явно не были фрименами, ведь их глаза не были синими. Как они выжили в пустыне без конденскостюмов, которые сохраняли в себе почти каждую капельку влаги, испаряемой телом?
Стилгар понял, что все в стойбище теперь смотрят на него. Он вежливо, но уверено произнёс в ответ:
- Ты назвал нас товарищами, и у нас тоже нет причин для вражды. Однако твой вопрос и твой вид столь несхож с фрименами, несхож и Харконненами и с Атрейдесами. Прежде чем открыть тебе имя своё и название нашего стойбища, прошу сначала: скажи, кто ты, и куда следует твой путь и путь твоего спутника?
- Зовут меня Сухов Фёдор Иванович. Я красноармеец, борюсь за светлое будущее рабочих и крестьян. Мы из старого дворца в Пидженте как-то попали сюда. Со мной товарищ красноармеец Пётр Петрухин. Хотелось бы нам назад, в Пиджент возвратиться, потому как здешний край для нас непривычен. Да и червячки ваши совсем для рыбалки не годятся, - добавил он, усмехнувшись.
Стилгар понял не все слова, которые говорил усатый пришелец. Но сами его повадки и речь выдавали в нём бесстрашного воина, достойного называться фрименом. Он принял решение приветствовать этих людей как равных:
- Меня зовут Стилгар, это наше стойбище Табр. Ты воин, и мы воины. Да смешается твоя вода с нашей водой.
- Вот чего-чего, а воды мне для хороших людей не жалко, - и Сухов снял свой законопаченный чайник, который по привычке всегда был надёжно закреплён у его пояса. - Тут, правда, всего литра три...
* * *
Во свете твоем узрим свет
И вот наконец Петруха и Сухов остались наедине в выделенной им для ночёвки комнате.
- Ой, товарищ Сухов, у меня голова кругом идёт. Неужто мы аж на другой планете, Фёдор Иванович? - спросил Петруха, разглядывая металлические кольца, которые им дали вместо воды в чайнике. - Это ж что, деньги у них такие? - спросил он, вертя кольцо в руке.
- Нет, Петруха, ничего-то ты не понял. Нет у них никаких денег, живут они, почитай, при чистом коммунизме - всякая вещь принадлежит всему стойбищу, а фримен лишь пользуется ей, пока жив. А воды тут мало, считай, нет, и потому стоит вода дороже золота, дороже жемчуга, дороже всего. И всякий фримен старается её добыть и внести в общее хранилище. Так что это вроде оценки партийно-долевого участия, показатель того, как ты стараешься для общего дела.
- Как же вы всё понятно и просто излагаете.
- Ты на мои излагания не полагайся, Петруха. Я сам толком ещё не разобрался что, где и как. Только вижу я точно, что сложилась тут революционная ситуация, прямо как писал Владимир Ильич: 'Лишь тогда, когда 'низы' не хотят старого и когда 'верхи' не могут по-старому, лишь тогда революция может победить'. Низам, то есть фрименам, не нравятся верхи, то есть этот барон Харьковский, или как там его. Верхи, то есть барон, менять ничего не хочет, а этого герцога, который вроде как собирался народу жизнь облегчить, этот барон убил.
- Так что же, здесь тоже будет коммунистическая революция? - удивился Петруха.
- Поживём - увидим. - сказал Сухов.
Тут в комнату зашла красивая молодая девушка с подносом. Сухов заметил, что Петруха и дышать перестал, как её увидел.
- Я Гюльчатай, дочь Стилгара. Я принесла вам ужин.
Петруха, вместо того, чтоб по обычаю фрименов представиться, только прошептал, растягивая ее имя по буквам:
- Гюль-ча-та-й...
* * *
Тени исчезают в полдень
Много песка просыпалось за три месяца. Много Фёдор Сухов узнал о чудной планете Дюна, где им с Петрухой пришлось очутится. Оказалось, что в одном с ними стойбище живёт сын герцога Лито - Пол Литович Атрейдес. Казалось бы, самый что ни на есть дворянин, но очень его увлекли идеи классовой борьбы и наступления коммунизма. А воду на планете можно было б организовать в нужном количестве - и даже были бы реки, и озера, но из-за того, что лишь на Дюне можно добыть специю под названием 'спайс', здешний люд барон Харконнен всячески угнетал, чтобы они добывали тонны ценного сырья за каплю воды. Петруха оседлал червя (оказалось, на них можно ездить, как на конях), женился на Гюльчатай, и всё интересовался, когда же будет революция. Обо всём этом Сухов хотел написать своей Екатерине, но в результате сел и написал так:
Поделиться книгой: