Королевство пустых зеркал (СИ)

Лифт оказался на первом этаже. Он нажал клавишу. С приятным тихим звонком дверцы плавно разъехались. Ого! Дьявольщина — в таком под стать ездить и Президенту! Алексей вошёл, чувствуя, как возрастает его желание потрудиться на этих «работодателей», и нажал кнопку с горящей четвёркой.

Когда двери вновь раскрылись, он даже не смог сразу решиться наступить на шикарную ковровую дорожку коридора. Это ж надо! Из кусков персидского ковра, что ли, они её составили?! Ворс чуть ли не до щиколотки! Уже двигаясь по ней, он автоматически поглядывал вниз: нет! Швов не видно — значит, сделано на заказ!!!

Уже одно это сказало бы ему почти всё необходимое о корпорации «Дизайн Инк», даже если б не висело по стенам шикарных полотен авангарда и классиков, мирно соседствующих со стоящими в большом холле консервативными кожаными креслами.

В холле, у начала куда более делового, и с нейтрально-светло-бежевыми пустыми стенами, коридора, стоял и стол. За ним, оторвавшись при звуке его шагов от стационарного компьютера, сидела девушка, сейчас с вежливой, — а не натянуто-заученной, и презрительной, как он ощущал у некоторых! — улыбкой, ждала, когда он приблизится. Лицо и фигура поразили его — уж не с конкурсов ли красоты её «отобрали»?!

Чувствуя, как противный червячок — да нет, скорее — червячище! — сосёт в кишках, он поздоровался:

— Здравствуйте! Это я звонил по вашему объявлению, и мне сказали, что я могу подойти в любой…

— Здравствуйте. Да, я узнала ваш голос. Алексей Семёнович?

— Верно.

— Прошу: проходите. Вторая дверь направо. — блондинка указала на коридор за спиной.

— Благодарю. — Алексей чуть поклонился, не посмев, впрочем, улыбнуться. Ему даже в голову не пришло обычных пошлых мыслей насчёт взаимоотношений секретарши и Босса, а уж тем более — закрутить с ней самому! Что-то в этой женщине, несмотря на все её «убийственные» внешние данные, казалось…

Отталкивающим. Холодным. Безлико-аморфным. Словно она — равнодушный и вышколенный, безотказный неизменно вежливый винтик в неумолимо эффективной Машине. Системе. Нет, он конечно встречался и с такими, но эта… Нечто особенное.

Хм-м…

Он прошёл, куда ему указала холёная рука с нежно-розовыми, лакированными под естественный цвет, ногтями. Да, в том числе и эта крошечная деталь о многом говорит.

На двери висела полированная латунная табличка с выгравированными и залитыми чёрным лаком буквами: «Приёмная». И — всё. Лаконично, конечно, но… Ладно, увидим.

Постучав, он вошёл.

Небольшую комнату украшали только две двери, справа и слева.

Стол напротив входа. С неизменным лаптопом и работающей за ним женщиной. Шкаф с многочисленными файловыми папками за её спиной. Женщина, оторвавшая странно красные глаза от экрана, не сердито, но и не приветливо взглянула ему в лицо. По виду ей явно перевалило за сорок. Значит, точно — ценный работник. Раз шеф позволяет обходиться почти без косметики…

И традиционно-обязательных для «типовых» женщин-служащих, колготок.

— Здравствуйте. — Алексей не мудрил, и просто повторил всё снова, — Я по вашему объявлению. На собеседование.

— Здравствуйте. Алексей Семёнович?

— Совершенно верно.

(А то по нему не видно — что он — Алексей Семёнович?!)

— Минуту. — женщина щёлкнула рычажком в пульте сбоку стола, и глянула в экранчик, установленный на столе так, чтобы с места, где стоял посетитель, не было видно лица хозяина кабинета, — Виктор Михайлович. Пришёл Алексей Семёнович.

Возможно, Виктор Михайлович что-то ответил — Алексей только сейчас, когда голова женщины повернулась чуть в профиль, заметил крошечный наушник в раковине её уха — но не услышал ни звука. Его уважение к организации, если только это было возможно, поднялось ещё выше!

— Прошу вас, Алексей Семёнович, проходите. — женщина указала на дверь справа от него.

Ощущая странное волнение, и в то же время абсолютно ничем, вроде, не вызванную приподнятость духа, он постучал и повернул ручку. Вошёл. Аккуратно прикрыл дверь, и только после этого позволил себе повернуться и осмотреться.

Вот это интерьерчик! Одни только драпировки окон стоили наверное, не меньше… А уж настоящие дубовые панели на стенах! Н-да.

Ничего не скажешь — производит… Впечатление. Однако он поторопился пройти в дальний угол непривычно большой комнаты. Невежливо пялиться. А ещё — глупо делать вид, как у барана, увидавшего новые…

Сидевший за массивным — в пол-комнаты! — светло-коричневым (Чёрт! Тоже — настоящий орех! Уж Алексей-то в этом деле понимает!) столом мужчина приподнялся, и вежливо — То есть, не с видом снулой рыбы, а вполне заинтересованно поблёскивая хитрущими глазками! — пожал ему руку.

— Здравствуйте, Виктор Михайлович! — Алексей оценил шикарный костюм: от Дуора, точно! И сидит прекрасно. Точно — инд. заказ! То есть — стоит даже дороже стола!..

— Здравствуйте, Алексей Семёнович. Прошу, присаживайтесь. — вежливый жест в сторону ближайшего стула.

Не без трепета отодвинув его (на примерно таком же — как он видел в программах новостей! — сидел, раздавая указания, Президент страны), Алексей сел.

— Алексей Семёнович, мне придётся задать вам несколько вопросов. Если ответы на них устроят вашего нанимателя, далее вами будет заниматься Медицинский Отдел. И лично, — Виктор Михайлович воздел очи к потолку, не забыв, впрочем, сразу же вернуть их цепкий взор обратно, — директор по кадрам. То есть, он так же будет задавать вам… Некоторые вопросы. Вы согласны на такой порядок наших… контактов?

Мысль в голове Алексея словно раненная куропатка, потыкалась во все уголки черепа. Нутром он чуял — что-то здесь не так! Хотя внешне, вроде, почти стандартная процедура.

Наверное, для больших и солидных Корпораций имеет смысл и четырехступенчатый отбор, и мед. обследование (Ну, надо же отсеять хилых и… э-э… людей с неустойчивой психикой!), и, возможно, и без его жалкого Резюме, покоящегося в папке, они всё про него уже узнали… Для этого и существует интернет, и всякие шпионско-информационные Программы… Но — надо что-то уже ответить. Работа ему… Всё равно нужна!

— Да, я согласен. — он постарался придать себе и голосу как можно более деловой и нейтральный вид и тон, хотя понимал: сидящий напротив человек не может не заметить его колебаний и сомнений. А если то, что он слышал про крупные Корпорации (Ну, насчёт датчиков потоотделения в подлокотниках кресла, дистанционного съёма энцефалограммы, и отслеживания дыхания и пульса, и проч.) — правда, то все его теперешние «показатели» могут сыграть против него же…

— Отлично. — в тоне не проскользнуло ничего, кроме вежливой деловитости, — Тогда, с вашего позволения, приступим. И, если вы не против — на ангальском.

Алексей только кивнул — уж за язык-то он…

Виктор Михайлович достал из нагрудного кармана, и водрузил на нос старомодные очки в черепаховой оправе, и вынул из верхнего ящика и положил на стол лист бумаги.

Зачем он ему понадобился, Алексей так и не понял — в бумагу его интервьюер не заглянул ни разу. А то, что от Алексея не укрылось, что линзы в очках практически без диоптрий, заставляло думать, что очки нужны лишь для какого-то психологического эффекта. (который, правда, от Алексея ускользнул) Или они — являются ещё каким-то прибором. Рентген?

— Алексей Семёнович. Вы женаты?

— Разведён. Уже три года. — ангальским он не пользовался всего пару месяцев. Так что за произношение и правильность фраз не боялся.

— У вас есть дети?

— Нет.

— Извините, если следующий вопрос покажется вам слишком личным. Вы поддерживаете отношения с бывшей женой?

— Нет. Мы даже с днём Рождения друг друга не поздравляем. (И это была чистая правда. Щека Алексея при упоминании бывшей снова чуть было не дёрнулась. Усилием воли он сдержался.).

Если Виктор Михайлович и заметил его состояние, виду он не подал, вежливо «зачитав» следующий вопрос:

— Ваши родители живы?

— Мать жива. Отец умер в 20.. году.

— Братья, сёстры?

— Нет. Я единственный ребёнок. Мать родила меня, когда ей было тридцать шесть, а отцу — сорок четыре. Врачи запретили ей рожать ещё.

— Благодарю за столь исчерпывающее прояснение вашего семейного положения. Теперь вопросы, собственно, касающиеся непосредственно работы. Что и когда вы кончали? И где работали?

Отвечая буквально наизусть заученными казёнными фразами из резюме, которое ему было нужно примерно так же, как чиновнику его листок, Алексей уже старался сам незаметно наблюдать за собеседником.

Точно — тот слушал вовсе не его, а, похоже, такой же крошечный наушник, чуть отблеснувший у мужчины в ухе, когда голова чуть повернулась. Переводчик? Вот уж вряд ли… Такой чиновник наверняка владеет и «дойтчем» и ещё парой языков! Начальство? Данные детектора лжи?..

Проклятье! Похоже, попал он.

Но чем же здесь занимаются на самом деле?!

Шпионаж? Промышленный шпионаж?! Он слышал, что крупные компании в мире «высокой Моды», занимающиеся кражей новейших идей и разработок, имеют доход больше, чем иные страны — бюджет…

Что же делать? Извиниться и сказать, что передумал?

Глупо. Работа ему всё равно нужна. А у этих было указано, что за рубежом. То есть — даже если ему и предстоит «похищать» промышленно-дизайнерские секреты — не у своих уж точно! Патриотические чувства, вроде, не должны пострадать… Однако вот его скетч окончен.

Виктор Михайлович снял очки, спрятал в карман. Убрал в стол листок. Приветливо улыбнулся, встал.

— Благодарю вас, Алексей Семёнович. Я узнал всё, что необходимо нашей фирме для знакомства с вами. Теперь же, если вы ещё не передумали сотрудничать с нами, прошу пройти в кабинет сорок восемь — это в конце коридора! — и подвергнуться небольшому, но крайне важному для нашей, — чиновник выделил это слово. — Корпорации, медицинскому обследованию. Всех благ!

Алексей снова пожал весьма плотную и тёплую руку, и попрощался.

Да-а, похоже, что вляпался он… Недаром же была вроде как вскользь брошена фраза о том, что «если ещё не передумали…». Точно — непростая Корпорация. Вычислили его сомнения… И наверняка — через наушник передавали что-то вроде данных о его подлинных эмоциях, или… Сомнениях.

Ну, а если вот так разобраться — что ему терять?!

Что его удерживает — пусть даже и от промышленного шпионажа?! Ведь там — идёт игра интеллектов, и «агенты» предпочитают элементарный подкуп. Ну, может, ещё шантаж… А вовсе не убийства и прочий криминал с погонями-стрельбой-похищениями-вскрытиями-сейфов, как это любят показывать в фильмах!

Он фактически одинок. С матерью теперь живёт её младшая сестра — тоже вдова. Два-три года они без него самого — но с присылаемыми им деньгами! — уж точно проскрипят! А он в свой тридцать один, если не устроится сейчас на солидную должность в солидной же Компании, рискует остаться навсегда «за бортом!»

На двери кабинета сорок восемь, любезно указанному «деловой» секретаршей, висела только табличка с этими самыми цифрами.

Постучав, он вошёл. Ого-2! (А, похоже, будет и «Ого-3», и «Ого-возвращается»!)

Типично медицинский, до половины отделанный блестящим белым кафелем, кабинет. Сквозь открытую дверь видно ещё одну комнату — тоже старильно-казённую, и залитую ослепительно-голубоватым сиянием ксеноновых ламп. За столом у стенки сидит девушка в накрахмаленном зелёном халатике. (когда она встала, оказалось, что халатик-то не столько скрывает, сколько открывает стройные ножки…)

— Здравствуйте. Алексей Семёнович? — он вежливо поздоровался в ответ, автоматически отметив, что хотя для Подиума ножки всё же коротковаты, но… Да, впечатляют. Особенно его мужское естество! — Прошу, проходите.

Его провели в соседнюю комнату.

Точно. Ого-три! И «Ого-возвращается!..» Да уж сразу — и «Дети Ого!»

В первом углу торчала здоровенная махина томографа. Во втором — ещё какого-то странного устройства. УЗИ? Рентген? Так сразу и не поймёшь…

За столом, еле вписывавшемся между аппаратами, его поджидал мужчина в оптических очках (Тут уж точно без дураков: как пить дать — минус шесть!) с аккуратной бородкой, лет пятидесяти. Он, как бы в предвкушении, что сейчас удастся снова пустить любимые игрушки в действие, встал, потирая маленькие, пухлые и розовые, словно у ребёнка, ладошки. Алексею приветливо улыбался:

— Здравствуйте, больной! Сейчас мы постараемся доказать вам… Да и окружающим тоже… Что вы, собственно, здоровы!..

Алексей пожал протянутую руку, (А она-то, несмотря на обманчивую пухлость, оказалась ничего себе — ещё жёстче, чем у Виктора Михайловича! Качаются они тут всё, что ли?!) поздоровался и представился. Во время рукопожатия же узнал, что доктора зовут Викентий Константинович. Заметно было, что тому не терпится:

— Прошу, Алексей Семёнович. Нет-нет, не нужно ничего снимать! — предупредив попытку Алексея, уже сидящего на столе томографа, снять обувь, доктор нежно придал его телу горизонтальное положение, сестра подложила под обувь квадрат зелёной материи, — Больно не будет. Честное слово!

Лучезарная улыбка, по идее, должна была сказать пациенту, что это шутка. Пришлось улыбнуться в ответ. Но — молча.

Полный самыми нехорошими предчувствиями, он постарался расслабиться, пока стол с ним бесшумно въезжал под круглый толстенький бублик, и выезжал обратно.

Затем пришлось отдаться «в руки» второго, совершенно непонятного агрегата, а затем и раздеться до пояса. И подвергнуться уже вполне традиционным измерениям давления, осмотру роговицы, простукиваниям и прослушиваниям с неизменными «Дышите-не-дышите! Покажите-ка язык…».

У Алексея крепла уверенность в том, что эта, последняя, часть программы «изучения» его организма, нужна только для усыпления его беспокойства — особенно это подозрение подогрели крошечные блестящие капсулы: в ушах и доктора, и медсестры…

— Прошу вас, Алексей Семёнович, присаживайтесь. — стол Викентия Константиновича стоял у стены второй комнаты, между приборов, и шкафов со сверкающими девственно-хромированной сталью инструментов, занимавших больше половины её пространства.

Пока Алексей делал вид, что расслабленно изучает интерьер, доктор внимательно изучал что-то на мониторе ноутбука перед собой. Оторвав свой всё так же лучезарный взор от экрана, он внезапно спросил:

— Скажите, Алексей Семёнович, у вас в семье никто диабетом не болел?

— Нет. Вот этого уж точно не было. — он прикусил болтливый язык, но было поздно. Викентий Константинович ухватился:

— А вообще — у кого-нибудь из родителей были какие-нибудь наследственные болезни?

— Ну-у… У отца — артрит коленок… Правда, не знаю — наследственное это или нет. У матери — повышенное давление. Вот, вроде, и всё.

— Понятненько… А вот, скажем, склонности к… э-э… назовём это — неадекватному поведению? Мышлению? Алкоголю? Ни у кого?

— Нет. Пьяниц и психов у нас точно отродясь не попадалось. И — поэтов тоже… Все на редкость адекватные, прагматично-приземлённые, и… вменяемые. — Алексей позволил себе чуть улыбнуться.

— Я рад, что вы с пониманием и юмором относитесь к моим, не всегда нейтральным, но — необходимым вопросам. Прошу понять меня правильно. — взгляд из-под мощных линз стал вовсе не таким миролюбивым и вежливым, — Я — лишь один из барьеров, отделяющих персонал нашей Компании от тех случайных… И неадекватных сотрудников, которые могли бы… Внести беспокойство и… ненужные хлопоты в наш сплочённый, и весьма продуктивно работающий коллектив. Надеюсь, вы, Алексей Семёнович, не сочтёте, что я… нарушаю ваши Права, или покушаюсь на частную жизнь и секреты.

Алексей поспешил заверить «уважаемого Викентия Константиновича», что он всё понимает, и сам не хотел бы с такими… Разумеется, каждая большая Компания, или Корпорация, имеет право ограждать своих сотрудников… И никаких нарушений своих «прав» и покушений на «свободу личности» он не видит, и т. п…

После чего улыбка доктора заняла своё дежурное место, и опрос продолжился.

Однако Алексей оказался вынужден признать, что действительно, в его «личное пространство» доктор не лез, и почти всё, что он спрашивал, легко можно было найти в его резюме, автобиографии, и медицинской карте. Но — только почти.

Например, вопрос о потребности в алкоголе и никотине для снятия стресса Алексея пусть и не насторожил, но только потому, что его подсознание уже и так находилось в настороженном до дрожи состоянии.

— Нет, Викентий Константинович, потребностью такое потребление не вызвано. Только стремлением быть… Коммуникабельнее. — а технично он ввернул, что пьёт — только для поддержания компании. Но что делать: здесь таков менталитет: кто не пьёт с нами — тот, значит, против нас!.. — Что до курения — я не курю с детства. Как-то не понравилось…

А насчёт «алкоголя», — решил он всё же уточнить, — могу в компании с друзьями выпить — для поддержания, так сказать, «корпоративной атмосферы», а так… Нет, я практически не пью. Просто… Не нуждаюсь в таком способе снятия стрессов.

Это было правдой. Алексей не пил, потому что врезавшийся память в детстве вид буйствующего прадеда с бутылкой самогона в руке, разбивающего эту самую бутылку о голову соседа — такого же старичка-алкоголика — навечно отложился в подкорке… Или — ещё в каких-то глубинах психики. И, похоже, послужил отличной прививкой от заразы…

— Отлично, отлично… (А интересно — продолжается ли сейчас его исследование на дистанционном «детекторе лжи»? Видит ли доктор, или сообщают ему через наушник, что пациент не врёт?..) Ну, ещё пара вопросов — и мы закончим.

Вопросов, конечно, оказалась не пара. Но и не столько, чтобы Алексей начал ёрзать на стуле.