Помоги проекту - поделись книгой:
Всеволод Алферов
Логово снов
Он вошел в Дийя́р на рассвете, вместе с полусотней путников.
По холмам от реки расползался туман, грязными лохмотьями укутал стены и башни. Они все ждали и тихо переговаривались — точно не решаясь потревожить предутреннюю мглу: крестьяне, торговцы, горожане, кому не посчастливилось жить в пределах стен… Как они уживаются со своим заработком? Каждый день встают затемно, чтобы часы спустя добраться до склада или причала в гаванях? Та́мес признал, что не имеет понятия. Он был во многих уголках Царства, но городская жизнь оставалась для него загадкой. Слишком редко он выбирался за пределы чисто убранных кварталов.
Тяжелые, окованные медью створки натужно заскрипели — аккурат, когда над крышами поплыл низкий гул. Сердце Ата́мы, бронзовый гонг в храме времени — он первым возвещал новый день. Ему вторили низкие и высокие, грубые и звонкие голоса гонгов со всего города. Было приятно вновь оказаться в месте, где измеряют время. Ученый дал зарок никогда впредь не пускаться в столь долгий путь.
— Полумесяц за вход, четыре за провоз телеги! — крикнул одетый в серое стражник.
— Как пройти… — начал Тамес и вложил в его ладонь медь, но тот лишь закричал:
— Медяк за вход! Живей, не то не поспеете до караванов!
Он пересек гулкий зал на нижнем этаже башни и вышел с другой стороны, на пыльную привратную площадь. Солнце пока не добралось до побеленных стен, однако купола горели огнем, а мрамор верхнего города слепил глаза. Здесь были дикари из Рассветных королевств: белолицые, светловолосые, в штанах вместо шаровар и бесформенных рубахах. Встречались и степняки с юга, и пара наемников, и жрец в накидке из вороньих перьев… Ученый понял вдруг, что не знает, как себя вести с этими людьми. Он привык к меценатам. Те слушали его речи, спорили до хрипа — но никто не норовил схватиться за нож.
— Мир твоему дому, — Тамес обратился к торговцу, что продавал фрукты и жареный миндаль. — Как мне пройти к Дому Снов?
— С заката? — прищурил глаза лоточник. Седая бородка его и одежда пропитались пылью.
— Я из столицы, — кивнул ученый.
— Видишь на холме белое здание? Это ложа торговцев. От взвоза, что ведет вверх, иди по Священной дороге. Бери в первую улицу налево. Там спросишь. Тебе скажут.
— Спасибо…
Тамес направился прочь, но торговец схватил его за рукав.
— Эй, а медь?
Потертая монетка поменяла владельца, и ученый усмехнулся: похоже, деньги малому приносил не только товар.
Он дал себе время получше узнать город, и то было его ошибкой. Купцы Дийяра кичатся могуществом, но Сакр еще двести лет назад писал, что все деньги не выпрямят кривые запутанные улочки. Когда-то Дийяр стоял на холмах посреди болотистой низины. То, что прежде помогало держать оборону, стало проклятием: чем больше денег текло по Золотому тракту, тем гуще строились дома и уже становились улицы. Неровные кирпичные стены обступили Тамеса. Три, четыре… однажды он насчитал все шесть этажей.
Выложенные плитами ступени. Спуск, поворот, алтарь Великой Матери…
На пяти холмах стоял гордый и грязный Дийяр, и все пять были копией друг друга. На каждом высились дворцы из мрамора, а широкие улицы, сбегая со склонов, тут же терялись в сети подворотен и закоулков.
Тамес готов был взвыть в голос.
Этого следовало ожидать… Он с самого начала знал, что его не примут с распростертыми объятиями, а стоит дийярцам узнать, зачем он пришел — кто знает, не поведут ли его пыльными улицами, вывалянного в смоле, с криками и улюлюканьем. Или они посмеются над глупым книжником? Нет… нет, нельзя об этом думать!
Когда пустой живот напомнил о себе, ученый нашел харчевню: не такую чистую, как ему хотелось, но и не такую пыльную, как дюжина пройденных. В чадном полумраке хозяин блестел от пота и походил на медного богатыря из детских сказок.
— Мира тебе, господин.
Тамес задумался, что тот видит перед собой. Путник, еще довольно молод, худощав… одежда пыльная, но добротная. Откуда же взялось «господин»? Если его повадки бросаются в глаза — их приметит и менее безобидная публика.
— Гранатовое вино, баранина, лепешки? — начал перечислять хозяин. — Четыре медяка, господин. Клянусь Бедной, дешевле нет даже в гаванях!
Если это портовая еда, местные рабочие хорошо живут. Тамес махнул рукой.
— Я так голоден, что сжевал бы крысу!
Пока мальчонка на побегушках крутился меж кухней и общим залом, хозяин завел беседу:
— Давно в Дийяре? Жара в этом году оголтелая. Увидел бы ты город в сезон цветов!
— Откуда ты знаешь, что я чужак? — поинтересовался Тамес. — Откуда вы все знаете?
— Твой говор, господин. У нас говорят, вы на побережье разговариваете с вином во рту.
— У нас говорят, что жители Дийяра лают, как в рассветных землях, — Тамес смягчил слова улыбкой. — Но я стараюсь говорить, как вы.
Хозяин только ухмыльнулся.
— И что же привело господина в Дийяр?
— Хочу увидеть Дом Снов. Своего рода, паломничество.
— Давненько вас таких не было. Что, аж с самого побережья?
— Из столицы, — кивнул ученый.
— Не хочу оскорбить твои чувства, господин… — хозяин замялся. — Но, кажется, жрецы сами не верят в свои россказни.
Мальчик поднес Тамесу миску — но даже голод не перевесил любопытства. Ученый задержался подле хозяина.
— Но почему? — переспросил он. — Я слышал, за пророчествами приходили и князья, и вельможи, и… даже цари?
— Давно это было.
— Что же изменилось?
— Маску Царя Царей надевают колдуны, — трактирщик сплюнул. — Им без нужды, что мог бы сказать владыка.
— И все же я хочу его видеть.
— Твое право, господин, — хозяин пожал плечами. — Ты ешь, ешь… За пару медяков Амр проводит. Видят боги: не знаю чужака, который бы не заплутал в первый день.
В полутьме харчевни, среди смеха, проклятий и стука костей Тамес не заметил, как подступили сумерки. Когда они с мальчиком вышли в путь, в ущельях улиц скопилась мгла, а в окнах загорелись масляные лампы. Амр шел быстро, бесшумно ступая в пыли, ученый, как мог, поспевал за ним.
Стараясь не запнуться и не влезть в конский навоз, Тамес не сразу заметил, как они появились — пять теней выступили словно из стен. Он понял, что что-то не так, лишь когда мальчик вжался в него, пятясь от молодчиков.
— Эй, чужак, не найдется медяка для голодных? — нарушил тишину самый крупный.
— Да, поди, не один… — этот голос звучал из-за спины.
— А то и серебряк отыщется.
В темноте было не разглядеть их лиц, лишь глаза поблескивали да слышался шорох одежды. Поодаль, за пару кварталов, поднял вой пес.
Тамес отступил к краю улицы, где, кажется, никто не поджидал.
— У меня ничего нет, — хрипло выдавил он.
— Ну-ну, не скромничай, — отозвался первый. Луч света прорвался меж ставен и скользнул по лицу, высветив задубевшую кожу и раскосые, как у степняка, глаза. — У тебя славная одежка. Наверняка в ней завалялась пара монет.
Лопатки ученого коснулись стены. Мальчик вцепился в его рукав, но в любой миг был готов дать деру.
Потратить две луны на дорогу, чтобы оказаться здесь? Отступиться так близко от цели? В поясницу уперся выступ искрошившегося кирпича, а тени надвинулись совсем близко — Тамес слышал запах их дыхания.
— Это недоразумение, — произнес он, выставив руку. Вокруг ладони полыхнуло призрачное пламя, разбросав мятущиеся тени по лицам. — Я привык не носить денег. И полагаться на другое.
Он крепче сжал плечо мальчика и потратил еще каплю сил, чтобы зажечь холодным светом глаза.
«Да это колдун!» — донеслось до Тамеса. Мышцы мальчишки одеревенели: тот был испуган едва ли не больше прежнего.
— Лучше разойтись по-доброму, — заметил Тамес, и тени попятились. Пара вздохов — и они рассыпались по подворотням. Только сердце громко бухало в груди: напоминало, что они не привиделись.
— Пойдем, — глухо выдохнул ученый.
Мальчик повиновался со слепой покорностью.
Дом Снов возвели из нума́рского мрамора, красного — и бесценного, как милость Царя Царей. В ночи он казался темнее темноты, лишь редкие факелы выхватывали из мрака пятна блестящего, цвета охры, камня.
— Вот. Это он… — проскулил мальчик. — Отпусти меня!
— Как хочешь.
Тамес разжал пальцы, и Амр тут же припустил прочь.
— Тебе что, не нужны деньги? — крикнул вслед ученый, но тот уже не слышал. Тамес улыбнулся.
Его Дар так слаб, что может зажечь фитиль или заставить светиться глаза. Детский трюк… Тамес даже не учуял бы другого мага — но и этого хватило, чтобы мальчик улепетывал со всех ног.
Пожав плечами, ученый стал взбираться по утопающей во мраке лестнице.
Были годы, когда Владыка Снов обладал влиянием — не чета теперешнему. Только те дни давно забылись: чародею на троне ни к чему милость богов, и Владыка Снов пострадал первым. Слишком далекий, чтобы ему возносили мольбы. Слишком привязанный к мгле своего дома, чтобы о нем помнили во всем Царстве. Даже дийярцы — и те его позабыли: проще и надежней полагаться на магию, чем на обманчивые видения.
Об этом думал Тамес, приближаясь к темному дворцу. Тот был выстроен в дни величия, но теперь обветшал и опустел. Створки его дверей соперничали с воротами, через которые ученый вошел в город — но дерево растрескалось, а галереи оставались пустыми и темными.
Тамес забарабанил в двери: сперва кулаком, а затем и обеими руками. Прошло несколько минут, когда на ступени легла полоса света — слева открылась крохотная калитка.
— Кого там несут бесы?
— Паломник, — громко сказал он в темноту. Тамес не знал, видно ли его, но развел руки, показывая, что в них нет оружия.
— Иди проспись и приходи утром, — донеслось до него. — А то и вовсе проваливай. На трезвую голову сообразишь, куда шел.
— Я трезв! — с обидой отрезал Тамес.
Теперь он увидел говорившего — его фигура заслонила свет. Маленький, как карлик или ребенок, он был одет в длинные одежды, и вот в его руке оружие было.
— Я трезв, — отчетливо повторил ученый, — и никуда не уйду. Я прошел сотни схенов, чтобы здесь оказаться, мне некуда идти. Я могу ждать у дверей, если хочешь. Но дальше их ты меня не прогонишь.
— Огрызаешься… — усмехнулась темнота. — Это хорошо. Пойдем.
На свету показался старик, крохотный и съежившийся, едва по грудь ученому. Если бы не дряблая кожа и седина, Тамес и впрямь принял бы его за ребенка. Под стать репутации владыки: было что-то неправильное, извращенное в изборожденном морщинами лице и крохотных пальцах, сжимавших рукоять ножа.
— Ну! Чего уставился? — глаза привратника смотрели колко и зло. — Ты идешь или нет?
Он повел Тамеса в темный внутренний двор, поросший странными деревьями — их черная кора поблескивала в лунном свете, как чешуя. Они миновали причудливую арку с резными ликами не то людей, не то чудищ — и ученому казалось, будто все они смотрят на него.
— Мы идем в храм? — поинтересовался он.
— Мы идем к жрецам, — отрезал привратник. — Или думаешь, в Дом пускают каждого?
Тамес думал, против какой силы он идет, однако не сказал ничего.
Это место тяготило его. Казалось, темнота знает, зачем он пришел — и шепчет проклятия в тишине странного сада. Костлявые деревья тянули к нему ветви. Лики на арке смотрели в спину каменными взглядами. Они все знали: и лица, и темнота и даже воздух — они знали и были не рады ему, отрицателю. Пришедшему, чтобы поколебать их власть в старинном дворце.
На мгновение ученый усомнился в цели путешествия. Сын мага, он всю жизнь был рационалистом. Он привык верить в людей: их магию, золото и оружие. Но некая враждебная сила, казалось, и впрямь обитала здесь — и наблюдала с тех пор, как он перешагнул порог.
«Глупости, — сказал он себе. — Храм строили, чтобы производить впечатление. Конечно, мурашки по коже! Жрецы — вот главная забота».
Но и она не заставила себя ждать.
— А вот и наш паломник. Тамес… аби-Беха́р, верно?
Ученый вздрогнул и резко обернулся, а провожатый бухнулся на колени и коснулся лбом мозаичных плиток под ногами.
— Все хорошо, Газд, я позабочусь о госте, — мягко сказал незнакомец.
Удивительно, как они его не заметили: на говорившем были молочно-белые одежды, и в ночи он походил на призрака. «Цвета тумана, — вспомнил Тамес. — Их одежды цвета тумана, белены и макового молока, а речи их полны лжи и видений».
Только теперь ученый по-настоящему испугался. В отличие от карликов и каменных лиц, незнакомец, знающий твое имя в чужом городе — действительно опасен.
— Кто ты? Ты меня знаешь?
В ответ раздался легкий смешок.
— Ты не забыл, куда шел? Здесь всегда знают больше, чем говорят.
— Ты не ответил на вопрос, — Тамес попятился, но быстро понял, что за спиной привратник.
Поделиться книгой: