Юрка Гусь. Повесть

- Давно из Ленинграда? - спросил летчик.

- Сначала меня в лазарет положили, потом на самолете эвакуировали… Я очень слабый был и ничего не запомнил. А тут у меня тетя. Я у нее живу. А вы какой летчик? Истребитель?

- Не совсем. Штурмовик.

- На «ИЛах» летаете, да?

- Точно, - улыбнулся летчик. - А ты видел «ИЛы»?

- Ну да, они низко-низко летают, над самыми крышами. А высоко могут?

- Могут, - сказал летчик.

- Я видел, как наш самолет сбили, - сказал Юрка. - Фриц дал очередь, - самолет и загорелся. А Фриц улетел.

- Бывает и такое, - сказал летчик.

- А вы сбиваете немцев?

- А чего на них любоваться? Сбиваем.

- В Ленинграде часто сбивали «юнкерсов», - сказал Стасик.

- А что штурмовики делают? - спросил Юрка.

- Воюют, - сказал летчик. Прищурив глаза, он посмотрел на Юрку.

- Не умеешь, Гусь, защищаться. Какой дурак голову подставляет под кулаки?

- Их вон сколько, - проворчал Юрка,

- Голову, Гусь, надо защищать.

- У него хлеб был за пазухой, - сказал Стасик.- Растоптали.

- У меня башка целая. - Юрка пощупал затылок.- Мою башку и камнем не прошибешь…

- По-честному надо драться, - сказал Стасик.

Юрка ничего не ответил. Он подошел поближе к летчику и потрогал кожаную куртку.

- Всем такие дают? - спросил он.

- Нравится? - усмехнулся летчик. - Будешь летать, и тебе выдадут.

- Я знаю, где ваш аэродром, - сказал Юрка.- Приду.

- В гости?

- Я люблю глядеть на самолеты.

Дик раз-другой царапнул хозяина лапой. Летчик посмотрел на черный циферблат часов.

- Что-то наша машина застряла.

Он достал из кармана плитку шоколада и, разломив на две равные части, отдал ребятам.

- Жуй, народ!

Пожал ребятам руки, хлопнул Юрку по спине.

- Не горюй, малый, заживут твой боевые раны. А ты, Стасик, не серчай на него. Сгоряча он тебя по уху… Так, Гусь?

- Понятно, сгоряча, - неохотно отозвался Юрка.- Я же не видел, кто меня лупит.

Возле них затормозила грузовая машина. В кузове - гора ящиков. Не заглушая мотора, шофер в синем комбинезоне молча уступил место за рулем летчику и открыл дверцу с другой стороны. Дик тотчас вскочил в кабину и уселся на сидении рядом с неразговорчивым шофером, выставив в боковое окно довольную морду.

Летчик помахал мальчишкам рукой, улыбнулся и тронул машину.

- Летчик! - Юрка, растопырив пальцы, посмотрел на свою грязную руку, которую ему только что пожал этот человек.

Стасик задумчиво глядел на дорогу. Полы его короткого серенького пальтишка трепыхал ветер.

- Чтобы летчиком быть, нужно ничего не бояться? - спросил он.

- Я ничего не боюсь, - сказал Юрка.

- Я - бомбежку, - вздохнул Стасик. - В Ленинграде не боялся, а тут снова… Особенно ночью.

- Дело дрянь, - сказал Юрка. - Можно помереть. Со страху. Немец, гад, приделывает к бомбам какие-то свистульки. Летит бомба и воет, как ведьма, а у людей вся психология - к чертовой бабушке.

- Психика, - поправил Стасик. - Снаряды тоже воют, только не так страшно. Если услышал, снаряд воет, - значит, не бойся - упадет далеко.

- Ничего парень этот летчик, - сказал Юрка и положил в рот последний кусочек шоколада.

Стасик съел только половину. Остальное завернул в бумажку и спрятал в карман.

- Тете, - сказал он, поймав удивленный Юркин взгляд.

- А я сожрал, - Юрка облизал липкие пальцы и покачал головой. - Надо бы бабку угостить…

Расходиться по домам не хотелось. Они стояли у забора, ладошками сгребали с жердей пушистый снег и клали в рот.

- Ну, я пойду, - сказал Стасик, не двигаясь с места.

- Где ты живешь?

- На Кооперативной…

- А я на Советской.

Помолчали. Стасик поежился под летним пальтишком и снова сказал:

- Надо идти… Пока.

- Бывай, - сказал Юрка.

ЗЕЛЕНАЯ РАКЕТА

Юрка с бабкой Василисой пили чай, когда в дверь раздался стук.

- Приятного аппетита, - вежливо сказал Стасик, вытирая ноги о жесткий половичок.

Бабка подняла глаза от блюдечка. Долго глядела на мальчика, с любопытством поглядывая на зеленый жестяной ящик, что Стасик держал под мышкой.

- А-а… у Серафимы живешь? - вспомнила бабка.- Она тебя приголубила. Слыхала.

Юрка выскочил из-за стола, накинул фуфайку.

- Айда во двор!., -

Из леса на станцию ползли по снегу голубоватые длинные тени. Мимо вокзала простучал товарняк. На платформах промелькнули танки с зачехленными пушками. С заснеженных крыш вагонов настороженно глядели в небо спаренными стволами зенитные пулеметы.

Стасик уселся на обледенелую ступеньку и, щелкнув задвижкой, открыл ящичек.

- Сколько их! - обрадовался Юрка. - Постреляем!

В узком металлическом ящичке плотно, одна к другой лежали новенькие ракеты.

- Где достал?

- Достал… - Стасик защелкнул крышку и спрятал ящик за пазуху. - У Хотяевского моста, в лесу.

Юрку даже пот прошиб, так сильно захотелось ему заполучить этот зеленый ящичек. Но, судя по всему, Стасик не собирался с ним расставаться.

- Давай дружить, - с воодушевлением сказал Юрка.

Стасик недоверчиво покосился на него.

- Пожалуйста… Только ракеты я тебе не отдам.

- Думаешь, я из-за ракет?

Стасик посмотрел Юрке в глаза и ничего не сказал. Юрка покусал нижнюю губу и спросил:

- Зачем тебе столько?

- Пускай лежат.

- Так всю жизнь и будут лежать? - насмешливо спросил Юрка. - Сгниют.

- Я пойду, - сказал Стасик.

Юрка нахмурился и замолчал. Долго сидели они рядом, глядя в разные стороны. На станции пыхтел маневровый, набирая воду. Из трубы сыпались искры, озаряя бледным светом покачивающийся над тендером водолей. Там, где поблескивающие пунктирные линии рельсов собрались в одну точку, горел красный глаз семафора.

- Знаешь, где я их нашел? - заговорил Стасик.- В муравьиной куче. Гляжу, муравьи мечутся, как угорелые, ну, я взял сук, да и давай ковырять… - Стасик умолк, прислушался. - Юр! Фашисты летят!

- Наши это!-дернул Юрка плечом. - Я по голосу узнаю… Ну, а дальше?

- Ковырнул, а там вот этот ящик. Я бы и ракетницу нашел, да тут подскочил Жорка, оттолкнул меня и давай сам копаться. Сграбастал ракетницу, гад рыжий… А я ее первый увидал. Говорю ему: пускай у нас все будет пополам и ракеты и ракетница… А он говорит: «Нашел дурака! Ракеты твои перестреляешь, а ракетница останется…» Он и ракеты хотел отнять. Не вышло!

Из глубины леса, с той стороны, где клуб, вылетела зеленая ракета. Она красиво изогнулась в небе наподобие огромного знака вопроса и медленно растаяла.

- Летят! - вцепился в Юркину фуфайку Стасик.- И это ракета?!

Юрка открыл было рот, но колкий страх приморозил язык к нёбу: на большой высоте, раздирая сумрачную пелену вечернего неба, двигалась стая «юнкерсов». Черные капли отделились от самолетов и с металлическим воем понеслись на притихший поселок. Капли увеличивались, росли и от них трудно было оторвать взгляд. Капли падали прямо на голову. Ребята не помнили, как оказались лежащими на земле у поленницы дров. Все вдруг провалилось в какую-то яму. Сколько времени продолжалась бомбежка? Минуту? Час? Они не знали. Какая-то сила придавила их к земле и не давала поднять голову. А земля вздрагивала и тряслась, будто от страха.

Словно злой великан на ходулях прошагал по поселку: «Ух! Ух! Ух!…» Ушел, а следы остались - глубокие черные ямы, и долго еще в них курился ядовитый зеленый дымок. Вставать с земли не хотелось. Не хотелось ни о чем думать, даже радоваться, что черные стальные капли пронесло мимо. Тишина, звенящая, похоронная тишина. И вдруг где-то за домами, вблизи - прерывистый дикий вопль.

Стасик сел на землю, дотронулся до Юрки.

- Кричат.

- На Кооперативной, - сказал Юрка, поднимаясь.- Поглядим.

В переулке уже толпился народ. Крупная фугаска угодила в угол бревенчатого пятистенка. Дом так и сел на корточки, словно собирался перепрыгнуть через дорогу. В пролом в стене свободно могла бы въехать машина. Юрка и Стасик, держась друг за друга, пытаются заглянуть в эту огромную прореху. Но взрослые все загородили. Только видно, как на исчерканной осколками стене, чуть покосившись, висят ходики с тремя богатырями на циферблате.

Что-то страшное там, за неподвижными спинами людей. Юрке хочется убежать отсюда подальше. И не может. Ноги словно примерзли к земле. Будто сквозь вату, слышится разговор:

- Всю семью под корень вырубил… Даже младенца не пощадил!

- Господи! Что на белом свете деется?

- Лютует, сволочь!…

- У-у-у, звери! - скрипнул кто-то зубами.

- Вон фершал идет!

- А что толку? Мертвых не воскресишь.

Юрка, увлекая за собой Стасика, выбрался из толпы.

- Они чай пили, когда их убило, - сказал Стасик. - Всех пятерых.

Юрка молчал. Больше не сказав друг другу ни слова, они разошлись.

Гусь, оступаясь, взобрался на свое крыльцо. Горьковатый тревожный запах взрывчатки преследовал по пятам. В обледенелую ступеньку крыльца глубоко вонзился длинный зазубренный осколок. Снег вокруг него растаял.